«Возрождение» марксизма со стороны его критиков

На этой волне требуется «возрождение» марксизма со стороны его критиков — Ж. Гароди, И. Фишера, К. Косика, приверженцев «Праксиса». «Подлинный» марксизм характеризуется как «методология рассмотрения истории», как «методология исторической инициативы масс», не упоминая ни процессов диалектики в природе и обществе, ни теории революционной борьбы пролетариата, основанной на познании объективных законов общества. В трудах по теории диалектики не говорилось об условиях, в которых законы диалектики применимы, а декларировалась их универсальность. Неомарксисты, игнорируя научную суть марксистской философии, предлагают улучшить марксизм теориями С. Кьеркегора, 3. Фрейда, Э. Гуссерля, М. Хайдеггера, Ж.-П. Сартра, П. Тейяра де Шардена и др.

В 1960;е гг. западноевропейские компартии озабочены разработкой национальных путей движения к социализму, а в 1970;е гг. — анализом сталинизма и созданием теории еврокоммунизма, который требовал сохранения гражданских свобод буржуазного общества, плюрализма демократии при многопартийности, видя постепенный переход к социализму через конституционный парламентаризм. Кризис марксизма французский марксист Л. Альтюссер характеризовал как предтечу коренных изменений в теории. И уже в 1980;х гг. выходят труды М. Корнфорта, Л. Сэва, А. Тозеля, К. Преве, Э. Хобсбаума, Г. Делла Вольпе и др., творчески развивающие теорию марксизма. Дело, видимо, в кризисе «плохо понятого» марксизма, заявляют они. Идеологический марксизм терпит крах, что ставит на повестку дня усиление теоретической строгости марксизма с ориентацией на работы А. Грамши, Л. Альтюссера и японской школы Козо Уно, «аналитических марксистов», Н. Пулантцаса, Л. Джеймонат, Э. Хобсбаума, как и анализа мировой марксистской теории и практики. Показательным выглядит предложение Ж. Деррида в работе «Призраки Маркса» создания союза интеллектуалов, или Нового Интернационала.

Разнородность «марксизмов» породила на Западе поиск «аутентичного» Маркса. Анализ взглядов «молодого» и «зрелого» Маркса, эволюции от философии к политэкономии и политике дал возможность согласовать марксизм с развитием исторического процесса и философской культуры. Была раскрыта важность «ранних» работ Маркса в его творческой деятельности, формировании диалектико-материалистического понимания природы и истории, в процессе борьбы с идеями младогегельянцев, анархистов, «истинных» социалистов и т. д. Ю. Хабермас считал, что признание «истинного Маркса» в ранних произведениях требует переоценки его поздних работ в духе философии человека. С другой стороны, формой критики марксизма выступает сопоставление взглядов К. Маркса и Ф. Энгельса. Неомарксисты считают, что Энгельс, вопреки Марксу, «выдумал» диалектику природы, что в итоге ввергло в механически созерцательное противоположение природы и общества, к одностороннему сенсуализму теории отражения. Т. Адорно, Ж.-П. Сартр, К. Поппер и др. заявили об отсутствии диалектики в вещах и природе, ибо Маркс говорил о диалектике как «методе исторического познания». Так диалектический материализм превратился в «позитивистскую онтологию», в пассивное созерцательное мировоззрение, игнорирующее практическую деятельность человека и т. д.^[1]

Одновременно идет экзистенциализация марксизма. В лекциях (1933— 1939) Александра Кожева (род. 1902) и комментариях на перевод гегелевской «Феноменологии духа» Ж. Ипполитом Гегель представляется экзистенциалистом, натолкнувшим Маркса своей контроверзой господина и раба на идею классовых противоречий как движущей силы истории. Свое влияние на подобную трактовку оказали работы С. Кьеркегора, К. Ясперса, М. Хайдеггера. Анри Лефевр (1901—1991) стремился доказать, что в философии истории Маркса речь идет, по сути, об освобождении человека. В революционной практике возможно преодоление отчуждения человека, поэтому материализм Маркса — эго гуманизм, ставивший человека в центр мира и не надеявшийся на влияние объективной материи на прогресс общества. После публикации «Экономико-философских рукописей» Маркса (1932) они стали центром дискуссии о философии истории марксизма.

Роже Гароди (1913—2012) предлагает «персоналистский марксизм», видя связь философии И. Фихте и К. Маркса, поскольку марксизм сочетал фихтеанский замысел человека-творца с социально-историческими условиями развития человека. Он говорит о коренной трансформации социума через творческое воображение в школе и культуре, религии и вере и т. д. Ж.-П. Сартр видел в человеке «практический проект», обреченного на свободу. Но «улучшатели» марксизма не касались экономических законов, политических механизмов современного капитализма, вопросов классовой борьбы и пр. В середине 1960;х гг. «новые левые» заявляют об интегрированности рабочего класса в общество капитала и акцентируют проблему качества освобождения человека, преодоления отчуждения наемных рабочих.

За этим видна трактовка одномерного Маркса, который якобы философские, политэкономические теории, будущее социализма и др. подчинял учениям о классовой борьбе и диктатуре пролетариата. Подобное прочтение марксистской теории указывает на различные оценки теории и тактики марксизма. Так, Н. И. Бухарин отождествлял американского фермера и русского общинного крестьянина, а В. И. Ленин видел в русском крестьянине мелкого буржуа. Адаптация марксизма к новой исторической реальности требует и трансформации его учения без размывания его принципов. Так, учение впитывает национальные особенности бытия. Уже Э. Бернштейн заявляет о кардинальном изменении места пролетария в буржуазном обществе, превращающегося из паупера в гражданина общества на основе роста производительных сил и производительности труда, достижений в борьбе за улучшение условий труда и коренного изменения роли государственной власти в обществе. Как следствие, программа социалистического строительства в эпоху постиндустриальной цивилизации и сетевого общества требует переопределения, поскольку модели будущего должны покоиться на национальной культуре и традициях.

• [1] Fan Chang. The Scientificalization and Vulgarization of Marxism in the 20th Century: A Critical Analysis on K. Popper’s Critique of Marxism // Open Journal of Philosophy. 2013.Vol. 3. № 4. P. 475−478.