Творчество Г. Бенна

Бени: творческий путь; особенности лирического «я».

Готфрид Бенн (Gottfried Вепп, 1886—1956) — один из самых значительных немецких поэтов и мыслителей XX в., чье творчество, неразрывно связанное с истоками экспрессионизма, явилось воплощением его самых глубинных тенденций, которые многими представителями этого движения так и не были до конца осмыслены. Бенн был практиком и теоретиком, философом и историографом экспрессионизма. Такому положению Бенна в истории движения способствовали определенные жизненные обстоятельства. Поэт начал сознавать эго уже в 1920—1930;е гг., а затем возвел даже в своеобразный культ. Писатель неоднократно подчеркивал свою укорененность в национальной традиции: его дед и отец были глубоко верующими протестантскими пасторами из Восточной Пруссии; он рос в многодетной семье, все члены которой, даже дети, знали, что такое труд на земле. И сам Бенн должен был стать пастором, изучал в Марбурге теологию и филологию, но в 1905 г. перешел на медицинский факультет. Получив уже в Берлине диплом военного врача (хирург и венеролог), защитил в 1912 г. диссертацию об особенностях диабета у военнослужащих и до самого конца жизни с медициной не порывал — как практикующий врач-венеролог (в годы Первой мировой войны также и хирург) и как автор многочисленных статей. Дебютный поэтический сборник Бенна «Морг и другие стихотворения» (Morgue und andere Gedichte, 1912) шокировал буржуазную публику, но был восторженно принят экспрессионистами. Он стал своего рода боевым знаменем набиравшего силу движения и был словно продолжением реальности (молодому хирургу пришлось сделать несколько сотен вскрытий, что наложило отпечаток на его мировосприятие). И все же вряд ли можно объяснить только чистой случайностью то, что протокольно выверенные наблюдения в мертвецкой иод пером поэта превратились в символ обезумевшего, разлагающегося общества, ввергающего себя в страшные катаклизмы. Опыт Первой мировой войны и послевоенной разрухи (весь этот ужас Бенн видел и пережил как военный хирург и венеролог — здесь уместно напомнить о самоубийстве Г. Тракля), если и не вызвал полного отчаяния, то заложил глубокие основания для философского скептицизма и пессимизма Бенна. Это резко и навсегда отделило его от прекраснодушных «активистов» и революционеров, каковых в экспрессионистском движении было не так уж мало. В последующих сборниках стихотворений, прозы, эссе — вплоть до тома «Избранных сочинений» (Gesammelte Schriften, 1922), завершивших первый этап творчества Бенна, — вырабатывается его жизненная и творческая позиция. В основе этой позиции — противопоставление себя, своего творческого «я» агонизирующему обществу. Это противопоставление принимало в дальнейшем самые различные формы, но всегда оставалось одним из основополагающих мотивов поэзии, прозы и драматургии Бенна. Творческий кризис начала 1920;х гг. захватил все экспрессионистскос движение, началось брожение и размежевание — по политическим, идеологическим мотивам и по эстетическим пристрастиям. Разрыв со своей социальной средой, религией (родительский дом) Бенн переживал не только как личную трагедию (в 1922 г. он потерял жену), но и как характерную, знаковую черту исторической эпохи. Он считал (и неоднократно подчеркивал это), что немецкий экспрессионизм непосредственно связан с духовным наследием Ницше, с его бескомпромиссной оценкой современной европейской цивилизации, артистизмом и изобразительной суггестивностью языка. Бенн переплавил идею «сверхчеловека» в искусство. Постоянно говоря о конфликте «лирического я» со средой и о неизбежном одиночестве художника, он провозглашает Поэта хранителем высших ценностей человеческого духа, «последним остатком от человека, который еще верит в абсолютное, живет в нем». Причем «абсолютное» для Бенна — не выдумка, не утопия, но стойкая нравственная позиция, стремление пронести человеческий идеал сквозь все «завалы действительности»: «Лирик не может позволить себе чего-то не знать, он должен работать до изнеможения, все перепробовать своими руками, он обязан ориентироваться в том, на какой точке сегодня остановился мир, какой час в этот полдень переживает Земля» (эссе «Проблемы лирики», РгоЫете der Lyrik, 1951). Постоянная и неослабевающая напряженность между сиюминутным (встающим во всей обнаженной конкретике) и вечным, просвечивающим сквозь всю неприглядную конкретику идеалом — в этом живой и трепещущий нерв творчества Бенна, в этом возрастающая с годами его притягательность.

В силу рано определившейся нигилистической позиции по отношению к современному обществу и продуктам его культуры Бенн сразу попытался поставить себя вне общества и любых литературных группировок, хотя никогда не отрицал своей связи с экспрессионизмом. Вспоминая в автобиографическом романе «Жизненный путь одного интеллектуала» (Lebensweg eines Intellektualisten, 1934) 1916;й год, он писал, что «жил на грани, где кончается бытие и начинается Я», обозначая этими словами способность сосредоточиться на вечных проблемах даже в самый разгар войны. Именно из-за этой сосредоточенности Бенн не смог стать на крайние позиции — правые или левые, ибо не доверял ни массам, ни их вождям, ни идеологии, ни науке, а еще точнее — скептически вглядывался «в четыре тысячелетия человечества» и его истории, обнаруживая везде обман и самообман: «Мы изобрели пространство, чтобы убить время, а время — чтобы мотивировать продолжительность нашей жизни; из этого ничего не выйдет и ничего не разовьется, категория, в которой раскрывается Космос, есть категория галлюцинации» (книга «О самом себе», Ubermich selbst, 1956). Другое дело, что, оставаясь по сути своей центристом, Бенн — вслед за Ницше — на некоторое время углубился в критику современной цивилизации, стараясь разбередить и обнажить ее раны, чтобы высвободить некие стихийные силы, которые должны были способствовать новому повороту в ее дальнейшем развитии. Социализм в его большевистском варианте, но существу, уничтожавший национальность (не говоря уже о ряде других его черт), никак не привлекал Бенна, но в какое-то время, в 1933 г., ему показалось, что национальный вариант высвобождения стихийных массовых сил может дать тупиковой цивилизации новый и перспективный толчок. Отрезвление наступило очень быстро, но уже была произнесена по радио речь и опубликовано письмо-ответ Клаусу Манну (сыну Т. Манна), где Бейн объяснял, почему он хочет остаться на родине и разделить со своим народом его судьбу. В романе «Двойная жизнь» (Doppelleben, 1949) Бенн приводит все эти документы и признает, что К. Манн «в двадцать семь лет правильнее увидел ситуацию, точно оценил дальнейший ход событий, мыслил яснее, чем я». Но из рассуждений Бенна видно, что проблема только этим не исчерпывается, что она связана с проблемой власти и ее роли во всей человеческой истории, и в таком виде остается не разрешенной и по сегодняшний день. То есть Бенн, порой ошибаясь в частностях, не ошибся все-таки в целом — в оценке непродуктивности и антигуманности современного состояния цивилизации. Но нацистское государство и его идеологи скоро и сами сообразили, что Бенн — чужеродный для них элемент. Уже в 1933 г. ему было запрещено выступить с надгробной речью в честь Стефана Георге — крупнейшего немецкого ноэта-символиста, которого Бенн высоко ценил. Бенн перестал посещать заседания Прусской академии искусств, членом которой он был избран в 1932 г., а затем, чувствуя все ближе надвигавшуюся опасность, попытался уйти от нее в «аристократическую форму эмиграции», снова записавшись на службу по своей основной профессии — военного врача. В 1937 г. Бенна заклеймили «культурбольшевиком», а па следующий год исключили из Имперской палаты письменности, запретив не только публиковаться, но даже и писать. В 1943 г. Бенн на свой страх и риск и за свой счет издал нелегально сборник «22 стихотворения» (22 Gedichte), который распространял среди друзей и о котором впоследствии в шутку говорил, что мог бы после войны предъявить его как документ антифашистского сопротивления; в шутку потому, что сам он с того времени снова бился над центральными проблемами человека, человечества и космоса и текущая политическая борьба его уже мало интересовала. В 1935—1948 гг. произведения Бенна в Германии не печатались. Однако в 1949 г. вышло сразу несколько книг: роман «Птолемеец» (Der Ptolemaer), «Статические стихи» (Statische Gedichte), сборник стихотворений «Упоенный поток» (Tmnkene Flut), драма

«Три старика» (Drei alte Manner), сборник эссе «Мир выражения» (Ausdmckswelt) и исследование «Гёте и естественные науки» (Goethe und Naturwissenschaften, 1932). И сразу же началась громкая послевоенная слава поэта, теперь уже осознанно провозгласившего «вторую фазу экспрессионизма», под знаком которой в литературе ФРГ во многом прошли 1950;е гг.