Миф и метафора

Создавая миф, человек использовал такой способ видения мира и такое свойство языка, как метафоричность. Миф — система метафор, и эта система строится антикаузально, без причин и следствий, потому что миф — это не логическое объяснение мира, это представление сути феномена в образной модели.

юз Выявляя сущность мифа, мы установили: нельзя сказать, что миф — это объяснение мира при недостатке знаний. Мир в мифе не есть зеркальное отображение внешнего и внутреннего мира, это единственная форма познания, бытующая в то время, — через метафору. Метафора здесь не просто феномен языка, но и гештальт сознания, повседневная концептуальная реальность, когда мы думаем об одной сфере в терминах другой (ср. теорию «концептуальной метафоры» Дж. Лакоффа и М. Джонсона). Метафоры являются универсалиями сознания, метафорическое видение мира современные психологи склонны связывать с генезисом человека и, соответственно, человеческой культуры.

О. М. Фрейденберг писала о появлении метафоры: «Переносные смыслы! Кто мог бы додуматься до такого смыслового препятствия, если бы оно не явилось в человеческом сознании в силу объективных гносеологических законов» (Фрейденберг, 1978, с. 191). Есть и другие взгляды на появление метафоры. Так, по М. Мюллеру, метафора появилась вследствие лексической бедности древнего языка: запас слов был небольшим, и человек вынужден был употреблять одно и то же слово для обозначения различных предметов и явлений. По мнению А. Н. Афанасьева и А. А. Потебни, метафора возникла вследствие сближения между предметами, сходными по производимому впечатлению: «Она создавалась совершенно свободно, черпая из богатого источника, а не по нужде, не ради бедности языка» (Потебня, 1989, с. 305).

Дж. Лакофф и М. Джонсон, создавая свою теорию метафоры, писали: «Метафора пронизывает нашу повседневную жизнь, и не только язык, но и мысль, и действие. Наша обычная концептуальная система, в терминах которой мы думаем и действуем, является метафорической по своей природе» (Jakoff, Johnson, 1980, р. 3). Согласно их теории, люди ищут метафоры для того, чтобы более точно реализовать в своем сознании «абстрактный» концепт, который есть и которого нет. Ученые называют метафору фундаментальным чувством, помогающим понимать мир, они говорят о метафоре как о «средстве оформления реальности» (Бабушкин, 1996, с. 66).

Интеллект первобытного человека оперирует создаваемыми иллюзиями — метафорами, олицетворениями, эпитетами. Как отмечал Ф. Ницше, язык состоит исключительно из метафор, постоянное создание которых есть основополагающий инстинкт человека. Главная причина появления мифов — в аналогиях, которые замечал древний человек; он готов был «сроднить… самые разнообразные явления видимого мира» (Афанасьев, 1983, с. 144). Эти аналогии отразились и в языке, и в мифе, ибо тот и другой создавались в одно время.

К. Юнг писал: «Первобытному человеку нет дела до объективного объяснения очевидных вещей, ему свойственна внутренняя потребность, или, лучше сказать, его бессознательная душа таит в себе непреодолимое стремление уподобить всякого рода внешний чувственный опыт душевным событиям» (Юнг, цит. по: Шпенглер, 1993, с. 645).

И древнему и современному человеку свойственна тенденция моделирования социальных явлений на биологической основе, выражение душевных состояний идет через природные явления, а моральных качеств человека — через обращение к миру животных: закат жизни, утро жизни, сердце родины, артерии страны, хитрая лиса; пастух — это вождь, а стадо — его подданные, представление стихийных явлений (грозы, верта, молнии) в образе птицы и коня, что возникло из общего впечатления быстроты и т. д.

С наибольшим успехом изучают метафору лингвисты (хотя исследуется она и философами, и литературоведами и другими учеными). Лингвистическая традиция всегда признавала универсальный характер метафоры как средства переосмысления уже известных фрагментов мира. Метафора подразумевает такой взгляд на мир, который использует прежде добытые знания. Ей присущи следующие важнейшие характеристики: она есть орудие мышления и познания в современном мире, она отражает фундаментальные культурные ценности, ибо основана на культурно-национальном мировидении. По мнению В. Н. Телия, метафора успешно выполняет роль призмы, через которую человек видит мир, ибо метафоры проявляются национально-специфичным образом во ВФ языка, а также в мифологемах, архетипах и т. д. Например, европейской поэзии свойственны такие метафоры: май покорил зиму и принес лесам их летнюю одежду; день — сын ночи, и они каждый раз объезжают мир в колеснице; проклятие витает в пространстве, пока не нападет на свою жертву и т. д. Русской поэзии присуща метафора души-птицы:

Вот я иду, а где-то ты летишь, уже не слыша сетований наших, вот я живу, а где-то ты кричишь и крыльями взволнованными машешь.

И. Бродский

Метафора в данных примерах не художественное украшение, а органическое выражение способа мышления и познания. Не случайно еще Дж. Вико подчеркивал, что метафора, участвуя в языковом мифотворчестве, предстает как узел, связывающий язык с мышлением и культурой.

По мнению А. Н. Афанасьева, путь от метафоры к мифу имел четыре этапа: на первом устанавливалась ассоциативная связь между явлениями природы и предметами (солнце — это глаз, колесо и т. д.); на втором этапе формируются образы-метафоры {"солнце-глаз", «солнце-колесо»), человек забывает, что эти образы созданы его собственным воображением, они изменяют свой статус и превращаются в мифы; на третьем этапе из каждого образа-мифа вырастают более сложные мифические образы и сюжеты; на четвертом этапе единство образамифа и природного явления разрушается.

Подводя итог сказанному, еще раз подчеркнем, что древняя мифология живет в образном языке и прежде всего в метафоре. Соотношение мифа и метафоры имеет диалектический характер, формально миф может совпадать с метафорой, может перерасти ее, но какую бы развитую форму не получил миф, он все равно сохраняет метафорическую природу. Познать миф, это и означает разгадать лежащие в его основе метафоры.