На экране столкнулись два типа мышления — две позиции, взаимоисключающие друг друга. Директор депо в «Шинове …» по фамилии Жибер — не хам, не самодур. Он предупредительно вежлив и даже замечания подчиненным делает в благодушно-отеческом тоне. Но он не терпит нестандартных решений. В его присутствии глохнет любое творчество. Режиссер и сам не ожидал, что самотипизировавшийся в рамках кадра директор со всей его характерностью, рыбьим темпераментом и даже фамилией — оформится в настоящий образ. В ближайшие годы этой фигуре суждено было стать типической. Наступала эпоха жиберов.
Не так уж и удивительно то, что случилось дальше.
Ситуация, перенесенная на экран из реальной жизни, — столкновение таланта с посредственностью, действующего лица с бездействующей или даже противодействующей средой — как бы вернулась с экрана в жизнь. Но теперь силу чиновничьей косности испытали на себе создатели ленты.
После присуждения двух наград на Всесоюзном фестивале телефильмов в 1967 году за лучший проблемный фильм и приз Союза кинематографистов картина сразу же оказалась на полке. Так одновременно с рождением жанра родилось и отношение к жанру. Отношение, сыгравшее роковую роль в истории экранной документалистики. Перед публицистикой опустился шлагбаум.
— Продолжить расследование мне, конечно, не разрешили. Как и показать сам фильм. Перекрыли дыхалку. Кислород кончился.
О «Шинове» были написаны десятки рецензий, картину анализировали в монографиях и учебниках, по ней училось снимать
кино несколько поколений вгиковцев и журфаковцев. Ни один документальный фильм, снятый телевизионными документалистами, не вызвал столько неистовых споров. Не участвовали в этих дискуссиях только зрители — картину они не видели.
