Темный логос Гераклита Эфесского

Гераклит (544—483 гг. до н.э.), «плачущий философ», или «темный» , — один из самых авторитетных мыслителей Античности. Он оставил после себя сочинение, которое и по сей день рождает споры относительно своей формы и содержания. Уже с самых древних времен о нем сложилось мнение как о человеконенавистнике, презирающем всех и ни во что ни ставящем общепризнанных мудрецов. Диоген Лаэртский сообщает, что Сократ, когда его спросили, что он думает о сочинении Гераклита, ответил: «Что я понял — прекрасно; чего не понял, наверное, тоже; только, право, для такой книги нужно быть делосским ныряльщиком»^[1].

Мысли Гераклита дошли до нас в весьма необычной форме — это собрание кратких изречений, порядок которых может быть установлен лишь гипотетически. Возникает вопрос о том, что перед нами — разрозненные фрагменты некогда цельного сочинения или все сочинение, написанное в форме афоризмов, так называемых гном^[2]. Однозначного ответа этот вопрос нe получил и, видимо, не получит. Впрочем, язык, ритмическая структура, энигматический^[3] стиль высказывания говорят скорее в пользу изначально гномического характера сочинения Гераклита.

В толковании философии Гераклита в настоящее время конкурируют две традиции. Первая из них восходит еще к Платону, а позднее была закреплена авторитетом Гегеля. Приверженцы этой традиции толкования акцентируют свое внимание на тех гномах Гераклита, в которых преобладает мысль об изменчивости, текучести и непостоянстве всего сущего, о противоположностях, пребывающих в состоянии вечного конфликта. Другая традиция, хотя и не может похвастаться столь длинной историей — она оформилась лишь в XX в., — заслуживает не менее внимательного отношения, так как она не ограничивается содержательной стороной «темных» изречений Гераклита, но рассматривает его тексты в их формально-содержательной целостности, уделяя внимание их стилистическим, языковым и ритмическим особенностям. В результате такого рода герменевтической работы оформился новый, весьма неожиданный, а в чем-то даже противостоящий первой традиции взгляд на философское творчество Гераклита^[4].

Давайте, однако, обратимся к словам самого Гераклита, ибо ничто не заменит непосредственного общения с текстом (пусть даже и в переводе). Все авторитетные издания изречений Гераклита Эфесского открываются следующими словами:

Эту-вот Речь (logos) сущую вечно люди не понимают и прежде, чем выслушать [ее], и выслушав однажды. Ибо, хотя все [люди] сталкиваются напрямую с этой-вот Речью (logos), они подобны незнающим [ее], даром, что узнают на опыте [точно] такие слова и вещи, какие описываю я, разделяя [их] согласно природе и высказывая [их] так, как они есть.^[5]

В параграфе 1.3 мы уже прояснили семантику слова logos и здесь повторяться не будем. Последуем же за словами мудреца.

Логос — это ключевое понятие философии Гераклита. Приведенная выше цитата позволяет сделать важнейшие выводы относительно того, как следует понимать Логос в его философской системе. Во-первых, он «этот-вот», что следует понимать буквально, — то слово, та речь, которая последует далее. Однако тут же Гераклит заставляет нас перейти из плана вербального в план экзистенциальный: оказывается, что этот-вот Логос — «сущий вечно»^[6] (aei on —" aion — зон, вечность). И хотя он сущий вечно, люди его не понимают, несмотря на то, что сталкиваются с ним непосредственно в опыте, причем опыт людей — тот же, что и опыт Гераклита, который высказывает все, как оно есть, и разделяет согласно природе. Таким образом, Логос, каким его нам представляет Гераклит:

• 1) существует вечно и никуда не скрывается (с ним все и всегда имеют дело в непосредственном опыте);
• 2) может быть понят, постигнут умом (хотя многие просто не в состоянии постичь его);
• 3) может быть высказан, выражен в слове (как это и делает сам Гераклит).

Таким образом, Логос, как следует из семантики этого слова, объединяет в себе три плана: экзистенциальный (план существования), интеллигибельный (план умопостижения) и вербальный (план словесного выражения). А раз так, то сама форма выражения Логоса должна воплощать в себе — и воплощает — все три плана. Выше мы уже говорили о стилистических особенностях изречений Гераклита, которые иллюстрируют собою реальное положение дел: Логос как основание мировой гармонии даст о себе знать в фонетическом и ритмическом строе изречений Гераклита.

Чтобы не оставаться голословными, приведем некоторые примеры значимой игры слов и созвучий в текстах философа. Гераклит учит: «Кто намерен говорить с умом (xуn noо), те должны крепко опираться на общее (хуnoо) для всех, как граждане полиса — на закон, и даже гораздо крепче»^[7]. Или произносит парадоксальное: «Луку имя — „жизнь“, а дело — смерть»^[8]. Чтобы понять, о чем говорит Гераклит этой фразой, не обойтись без филологического комментария. Лук по-гречески — bios; будучи оружием, лук несет смерть, но слово, обозначающее лук, гомологично^[9] (графически и фонетически — отличается только по месту ударения) слову, обозначающему жизнь, — bios. Гераклит словно говорит нам, что кажущееся разным, далеким и даже противоположным на деле есть одно, но за многообразием проявлений сущего люди не умеют увидеть и услышать единый Логос, «они не понимают, как враждебное находится в согласии с собой: перевернутое соединение (гармония), как лука и лиры»^[10]. Поэтому и речь самого Гераклита характеризуется четкой ритмической формой и созвучиями. Философ, заставляя внимательного слушателя или читателя замечать многочисленные ассонансы, аллитерации, синтаксический параллелизм, противопоставления, словно даст нам понять, что его речь — не просто речь о Логосе, но сама всей своей структурой выражает Логос. «Слушая не меня, но сам ГЛАгол, в том есть мудрое, чтоб соГЛАситься, что оно одно знает все» ,^[11] — учит Гераклит.

Логос, гармония, единое, природа скрываются за разнообразием и множеством, как лес скрывается за деревьями. Однако справедливо и обратное — тайная гармония сильнее явной, она удерживает все сущее и раскрывается внимательному наблюдателю, имеющему ум (nous), подобно тому, как в тексте, состоящем из множества слов, порядок которых отнюдь не случаен, обнаруживается единый смысл, незримый, но подчиняющий себе все многообразие лексических и синтаксических средств.

В гeраклитовском Логосе ярко отражается греческое понимание истины. Истина как aletheia одновременно и явлена, и сокрыта: с ней все имеют дело, но не замечают ее; то, что непосредственно дано человеку в опыте, оказывается самым сложным для понимания. Обнаружение истины превращается в ее поиск, который требует особого усилия и даже мужества со стороны ищущего. Примером такого мужества на все времена останется Сократ, а его ученик Платон будет учить искусству обращения к истине. Пока же, в философии Гераклита, мы имеем дело с пророческим типом мудрости: Гераклит, подобно пророку, наделенному даром прозревать истину, изрекает ее, и только тот, кто способен настроиться на тот же лад, может понять смысл изречений Гераклита.

Итак, чтобы увидеть скрытое единство всего сущего, требуется особая мудрость, ибо многознание, как замечает Гераклит, не учит иметь ум. Речь идет о созерцательной мудрости, подобной той, какой мудро божество: «Для бога все прекрасно и справедливо, люди же одно признали несправедливым, другое — справедливым»^[12]. Подлинный мудрец должен понимать, что день и ночь суть одно, «из всего — одно, из одного — все»^[13].

Все разумные люди разумны одинаково и принадлежат одному и тому же единому космосу, а «этот космос, один и тот же для всех, не создал никто из богов, никто из людей, но он всегда был, есть и будет вечно живой огонь, мерно возгорающийся, мерно угасающий»^[14].

У Гераклита есть ряд изречений, которые заставляют предположить, что основополагающей природной стихией он считает огонь (руr). Свидетельством тому оказывается не только вышеприведенное изречение, но, например, и такое: «Все когда-то становится огнем. / Огонь когда-то становится всем»^[15]. Космос-Огонь подобен объединяющему всех живому очагу, согревающему и дающему свет. В мерном движении огонь, то возгораясь, то угасая, всегда остается самим собой.

А как же понимает Гераклит движение? Начнем с того, что отметим: традиционно приписываемые Гeраклиту изречения «Все течет» и «Дважды нельзя войти в одну и ту же реку» являются парафразами и вольными интерпретациями и самому Гераклиту не принадлежат. Однако и среди тех изречений, авторство которых действительно принадлежит Гераклиту, немало таких, где говорится об изменении, переходе из одного состояния в другое. Принимая во внимание сказанное выше, нетрудно ответить на поставленный вопрос: изменения, происходящие вокруг, фиксирует наш обыденный опыт, отмечая во всем подвижность, множественность и разнообразие. Однако мудрость в том, чтобы видеть все как одно.

Отметим и еще один парадокс философии Гераклита, которая окажет влияние на развитие позднейшей мысли. Гераклит утверждает, что " война (polemos) — отец всех, царь всех: одних она объявляет богами, других — людьми, одних творит рабами, других — свободными", «война общепринята» и «вражда — обычный порядок вещей (dike), и что все возникает через вражду и заимообразно»^[16]. Война и вражда вносят различие в сущее, а значит, являются принципом множества и различия — именно того, что воспринимает человек в каждодневном опыте. Однако следует иметь в виду, что процесс различения с необходимостью полагает процесс отождествления. Как связаны эти, казалось бы, разнонаправленные процессы, мы скоро увидим, когда поведем речь об Эмпедокле.

• [1] Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов. С. 110.
• [2] Гнома (греч., gnome) — мудрое изречение.
• [3] Энигма (греч. ainigma) — загадка, намек, загадочная речь.
• [4] Значительный вклад в дело прояснения ранее не выявленных смыслов изречений Гераклита внесли такие историки мысли, как А. В. Ахутин (монография «Античные начала философии»), Ж. Бофре (статья «Гераклит и Парменид»), С. Н. Муравьев (новое и самое полное издание наследия Гераклита с комментариями и переводами).
• [5] Гераклит. Фр. В1 // Фрагменты ранних греческих философов: в 2 ч. Ч. I. М.: Наука, 1989. С. 189.
• [6] Еще Аристотель обратил внимание на то. что неясно, куда отнести наречие «вечно» — «сущий вечно» или «вечно не понимают». С точки зрения Аристотеля такая двусмысленность недопустима для философского высказывания. Однако принимая во внимание специфику философского стиля Гераклита, можно утверждать, что двусмысленность эта «допущена» им сознательно, и наречие вечно относится как к Логосу, так и к людскому непониманию: хотя Логос и «сущий вечно», его «вечно не понимают» .
• [7] Гераклит. Фр. В 23 // Фрагменты ранних греческих философов: в 2 ч. Ч. I. С. 197.
• [8] По-грeчeски слова «жизнь» и «лук» различаются только ударением: bios (жизнь), bios (лук). Гераклит. Фр. В 39 // Фрагменты ранних греческих философов: в 2 ч. Ч. I. С. 208.
• [9] Гомологичный — подобный, имеющий тождественную с иным структуру, т. е. имеющий один и тот же логос (homoios logos).
• [10] Гераклит. Фр. В 27 // Фрагменты ранних греческих философов: в 2 ч. Ч. I. С. 199.
• [11] Цит. по: Муравьев С. II. Гераклит Эфесский. Фрагменты сочинения, известного под названием «Музы» или «О природе» //Лукреций Кар. О природе вещей. М.: Художественная литература, 1983. С. 238.
• [12] Гераклит. Фр. В 91 // Фрагменты ранних греческих философов: в 2 ч. Ч. I. С. 241.
• [13] Гераклит. Фр. В 25 // Фрагменты ранних греческих философов: в 2 ч. Ч. I. С. 199.
• [14] Гераклит. Фр. В 51 // Фрагменты ранних греческих философов: в 2 ч. Ч. I. С. 217.
• [15] Гераклит. Г 5 В // Гераклит Эфесский. Все наследие. На языках оригинала и в русском переводе. Краткое издание / изд. подгот. С. II. Муравьев. М.: AdMarginem, 2012. С. 158.
• [16] Гераклит. Фр. В 28 // Фрагменты ранних греческих философов: в 2 ч. Ч. I. С. 201.