Леонид андреев (1871-1919)

Л. Н. Андреева критики называли «выразителем дум» мыслящих людей начала XX столетия, но ответы на болезненные экзистенциальные вопросы, возникшие на исходе Нового времени, не найдены, и в XXI в. он выполняет ту же миссию. Андреева, по его собственному признанию, интересовал «человек… в духовной сущности», треножила уязвимость гуманизма и мобильность зла. Он по-прежнему популярен и вызывает дискуссии. Писатель сам вопрошал себя: классик он или модернист? Литературоведы относят экспрессивные сочинения мастера к неореализму: его реализм вобрал в себя черты модернизма, а его размышления о быте тесно связаны с размышлениями о бытии. Андреева при жизни издавали в Старом и Новом Свете, в Азии, его след очевиден в отечественной и мировой словесности.

Творческая биография и художественный мир Л. Н. Андреева

Леонид Николаевич Андреев, будущий прозаик, драматург, публицист, родился в Орле. Отец его был из мещан, служил землемером, отличался суровым характером. Мать — из дворян, мягкая, поэтичная натура, сказительница. Она пробудила у мальчика любовь к слову. Привязанность к матери Андреев сохранил до конца жизни. Первые запомнившиеся ему авторы — Л. Н. Толстой, В. М. Гаршин, Ж. Берн, Э. По.

В дебютных произведениях писателя угадываются орловские нравы: земляки с удовольствием показывают тот самый перекресток, на котором стоял тот самый городовой, которого Андреев обессмертил в рассказе «Баргамот и Гараська» (1898). После публикации этого рассказа автор, как говорят, проснулся знаменитым. Другой первичный источник тем и образов нашелся в суде, где Андреев служил по окончании юридического факультета Московского университета (1897) помощником присяжного поверенного, адвокатом. Сюжет сатирического рассказа «Христиане» (1905) построен на событии, которое могло иметь место в зале суда. В финале рассказа гулящая Пелагея Караулова предстает «караульной» христианства, обличителем фальши, лицемерия. Функционально этот характер близок толстовской Катюше Масловой.

Становлению художественного стиля, поискам тематики способствовала и журналистская работа. Так, ироничный рассказ «Книга» (1901) о ребенке, который надрывается, перетаскивая огромные связки книг с примечательным названием «В защиту обездоленных», имеет связь со случаем, ранее описанным Андреевым-газетчиком. Он был репортером демократичным, ярким, ироничным. Шаржировал и себя, «сытого автора, проникновенно рассуждающего о голодных». Андреев долго смотрел на свои писания как на приработок: отец умер и на него легла обязанность помогать матери поднимать младших братьев и сестер. Его рисование портретов на заказ, кстати, одобренных И. Е. Репиным, Н. К. Рерихом, было приработком, хотя влечение к живописи осталось на всю жизнь. Многие свои образы он сначала выводил па холсте, а затем воплощал в слове. Авторитетом для писателя был Франсиско Гойя, чьи образы, словно пришедшие из кошмарного сна, по мнению Андреева, отображают трагическую подоснову бытия. Эта подоснова, проходящая и через человека, с отрочества занимала прозаика и драматурга более, чем обозримая основа.

Андреев с юности искал у философов ответы на вечные, «проклятые» вопросы: о началах начал, соотношении добра и зла, смысле жизни, сущности человека. Артур Шопенгауэр, автор учения о стоящей над миром «злой воле», Фридрих Ницше, критик христианства, казались молодому человеку убедительнее многих, включая популярного тогда Льва Толстого, по-своему учившего искать правду в Боге. Андреевское видение жизни и всей человеческой истории передает его аллегорический рассказ «Стена» (1901). Пораженное язвами недугов, склонное к самоистреблению человечество рисуется в смертельной схватке с темными «стенами зла», порождающими эти недуги, взаимную ненависть и преграждающими пути к свету, свободе, счастью. Жизнь — бесконечная схватка: умирающие каждую секунду люди «бессмертны, как боги», но «стенам» нет конца. Идеи «Степы» содержатся в поэтически схожих сочинениях, таких как «Набат» (1901), «День гнева» (1910).

Андреев принимал совершенные идеи переустройства общества, но из-за несовершенства человека не очень верил в их осуществимость. Его пугала жестокость баррикадной борьбы1. Сомнения в благости революции он выразил в аллегорическом рассказе «Так было» (1905). Революцияэто кровопускание, и над теми, кто ожидал от нее чего-то другого, хохочет старый смотритель часов на древней городской башне, внимая скрипу маятника: «Так было — так будет. Так было — так будет…» Эту же тему подхватывает сочинение «Из рассказа, который никогда не будет окончен» (1907). Энтузиазм идущих на смерть масс навеян пробуждением мистического «оно», а еще — весенним буйством природы. Название, содержание рассказа — все говорит о вечном возвращении и обреченности светлых намерений. Названия этих двух произведений взаимозаменяемы.

Затемненность палитры мастера объясняется не только эпохой, характером, мировидением, но и его судьбой. По словам близких, не заживающую душевную рану нанесла Андрееву смерть жены в 1906 г., а вторая жена писателя не стала столь же близкой для него. По воспоминаниям сына писателя, тревожная тоска никогда не оставляла отца, а в его редких шутках всегда присутствовал «элемент надрыва». О тоске-победительнице Андреев написал мистический и, как считают исследователи, автобиографический рассказ «Он» — (1912). События в нем происходят в унылом и богатом особняке, одиноко стоящем на берегу залива где-то на севере. В особняке современники узнавали дачу Андреева в Финляндии, входившей тогда в состав Российской империи, а еще современники вспоминали гостеприимство этого странного жилища, украшенного мрачной живописью хозяина.

Андреев скоропостижно скончался 12 сентября 1919 г. на своей финской даче, там же был похоронен. Раннюю смерть ускорили и серость всей жизни, и события в России в октябре 1917;го. Публицистический очерк «S.O.S.» (1919), в котором автор просит «благородных граждан» всех стран спасти Россию от большевиков, «дикарей Европы», стаи последней его публикацией. Очерк может стоять на книжной полке рядом с «Несвоевременными мыслями» М. Горького, «Окаянными днями» И. А. Бунина. В 1956 г. Л. Н. Андреев был перезахоронен на Литераторских мостках Волкова кладбища в С.-Петербурге.