Уитмен — поэт необычайно широкого диапазона. Ему равно подвластны высокая патетика и тонкий лиризм. Свидетельство тому — упоминавшиеся стихи периода Гражданской войны, в частности посвященные памяти президента Авраама Линкольна. Он был для Уитмена, как и для миллионов его соотечественников, великой исторической фигурой, персонифицировал саму идею демократии. Его трагическая гибель ошеломила Америку. И Уитмен нашел достойные слова, пронзительную интонацию, чтобы художественно передать всенародную скорбь.
В поэме «Когда во дворе перед домом цвела этой весною сирень» запечатлены похороны президента — гроб везли через всю страну, из Филадельфии в Нью-Йорк, из Нью-Йорка в Чикаго. Люди во всех штатах не скрывали слез, стояли вдоль железнодорожного полотна, отдавая дань любви убитому президенту. В поэме Уитмена нет образа самого Линкольна, но в ней — настроение неизбывной печали:
Когда во дворе перед домом цвела этой весною сирень И никла большая звезда на западном небе в ночи, Я плакал, и всегда буду плакать, всякий раз, когда вернется весна. Каждой новой весной эти трое будут со мной!
Сирень в цвету, и звезда, что на западе никнет, И мысль о нем, любимом.
(Пер. К. Чуковского).
Линкольн — герой стихотворения «О, Капитан! Мой Капитан!», одного из немногих, в котором Уитмен использовал классическую форму. В его основе известная еще от эллинского лирика Феогнида метафора: корабль, бороздящий бурное море, — государство; капитан — многоопытный руководитель, выбравший выверенный курс среди бурных социальных потрясений и войн. Линкольн победно завершил войну и в момент высокого торжества пал, сраженный предательской пулей, на боевом посту:
О, Капитан! Мой Капитан! Сквозь бурю мы прошли, Изведан каждый ураган, и клад мы обрели, И гавань ждет, бурлит народ, колокола трезвонят, И все глядят на твой фрегат, отчаянный и грозный!
Но сердце! сердце! сердце!
Кровавою струей Забрызгана та палуба, Где пал ты неживой.
Мой капитан ни слова, уста его застыли, Моей руки не чувствует, безмолвен и бессилен.
До гавани довел он свой боевой фрегат, Провел он через бурю свой драгоценный клад.
Звоните, смейтесь берега, Но горестной стопой Я прохожу по палубе, Где пал он неживой.
(Пер. К. Чуковского)
