«Челкаш» (1895). История русской литературы

В рассказе по-своему терпит поражение каждая из столкнувшихся сторон: и вор Челкаш, смелый, сильный, отчаянный и великодушный человек, и крестьянский парень Гаврила, не выдержавший искушения деньгами и надумавший ограбить и убить своего партнера. Челкаш терпит поражение не тогда, когда камень Гаврилы раскраивает ему череп. Высшее напряжение действия не здесь. Гаврила наносит свой самый страшный для Челкаша удар раньше, и всего лишь словом. Вершина конфликта — момент, когда Гаврила, одаренный деньгами, ошалевший от счастья, выбалтывает все, что у него на уме:

" Ведь что я думал? Едем мы пода… думаю… хвачу я его — тебя — веслом… ррраз!.. денежки — себе, его — в море… тебя-то… а? Кто, мол, его хватится? И найдут, не станут допытываться — как да кто. Не такой, мол, человек, чтобы из-за него шум подымать!.. Ненужный на земле! Кому за него встать?" .

Челкаш смертельно оскорблен не тем, что его хотели убить и ограбить, — ведь он спокойно презирает подлую жадность крестьянского парня. Убийственной правдой хлестнули Челкаша слова " ненужный на земле" , тем более что сказаны они ненароком, без умысла. Ничтожный и жалкий, Гаврила недаром убежден в своем превосходстве над гордым Челкашом. Он, маленький хозяин, действительно нужен тому обществу, которое зачеркнуло Челкаша, стерло даже само его имя. Григорий — так назван герой всего один раз, в воспоминании; Челкаш — вероятно, воровская его кличка. Трагедия человека без имени будет доиграна судьбой Актера в пьесе «На дне» .

Смысл финала борьбы героев не столько в великодушии Челкаша, сколько в его мести ничтожному победителю. После покушения на убийство в Гавриле сильнее всего страх — не только перед людьми, но перед Богом, нужнее всего прошение в смертном грехе. За этим, уже не за деньгами возвращается он к истекающему кровью Челкашу. Месть и внутреннее торжество Челкаша в том, что он вынуждает Гаврилу до конца сыграть его унизительную роль: взять деньги без «прощенья», вывернуть его нутро, признать, что жажда денег в нем сильнее мук совести, страха перед Богом.

Зерно драмы прорастает во всех слоях повествования: в «драматическом» типе психологического анализа, когда в одну точку сведены полярные чувства и состояния — великодушие и месть, презрение и зависть, «острая жалость и ненависть», веселье и горечь («веселый и едкий»); в выразительных словесных оппозициях {" дикая музыка", «ястребиные очи»). Драматические ноты мы слышим и в открытом авторском голосе — в «заставке» рассказа, в панораме порта с ее главным мотивом: люди и машины, грандиозность труда и его безликость, подневольность.

" Мальва" (1897)

Этот рассказ близок к «Челкашу» по типу драматического конфликта. Его фокус обозначен в споре между Мальвой и Василием о женском предназначении. С вызовом Мальва отстаивает свое право на женскую вольность, право быть «ничьей», свой отказ от предначертанной ей деревенской бабьей доли: «Я в деревне-то хочу не хочу, а должна замуж идти. А замужем баба — вечная раба… А здесь я ничья… Как чайка, куда захочу, туда и полечу!» Василий же утверждает свою, мужицкую правду, свое понимание женской доли: «В деревне баба — нужный для жизни человек… а здесь — так она… для баловства только живет… Для греха» .

Этот спор героям не решить. Правда есть па той и другой стороне, и соединить эти правды невозможно. В самом деле, уйдя из «вечного рабства» деревни, найдя, казалось, желанную вольную жизнь, Мальва неизбежно перестает быть «нужным для жизни человеком», становится всего лишь женщиной «для баловства». Ничего другого ей не дано, и отношение окружающих с неумолимостью это подтверждает. Но «ничья», «гулящая» женщина трогает и поражает не безвыходностью своего положения: она человек с проснувшимися повышенными требованиями к жизни, не принимающий предназначенной судьбы — вечного бабьего рабства. В этом художественная новизна и оригинальность горьковского решения темы «отверженных» .

В реалистическую основу повествования в «маленьких драмах» Горького проникают элементы романтической поэтики — в этом выражается своеобычность художественного подхода к теме. Так подчеркнуто эффектен момент появления героя: он сразу же выделяется из окружения чем-то отменным, не совсем обычным — будь то особенная улыбка («так мужики не улыбаются»), или деталь некоего изящества в облике («ветка липы» на голове Челкаша), или отблеск неожиданной в «оборванце» интеллигентности (у Коновалова). Мальва появляется словно из моря, на лодке, из заманчивой дали. Мотив родства героини с морем замечателен не только внешним, пейзажным фоном, но и игрой скрытых ассоциаций в ее портрете. Глаза у Мальвы — «зеленоватые», цвета морских глубин. Смеется, играет улыбкой Мальва — «смеется» само море.

Просветленно-романтический топ рассказов создается и тем, что герои их почти исключены из быта. Так, например, мы ни разу не видим Мальву в бараке для рабочих, во время их грязной работы. Образ героини помещен в иную «раму». Ее драма разыгрывается главным образом там, где «море да небо и никаких подлых людей нет» .

В ранних рассказах Горького, помимо мотивов социального звучания, есть и философско-этические мотивы. В частности, такой мотив возникает в рассказе «Мальва», когда героиня читает «Житие Божьего человека Алексея», обращенное к ней общечеловеческой своей загадкой: что движет человеком, который бежит не от бедности, а от благополучия и богатства?