Ар брют. 
Искусство хх века

Первоначально термин «ар брют» был введен художником Жаном Дюбюффе (1901 — 1985 гг.) для обозначения творчества людей, не имеющих профессиональной подготовки и ищущих в искусстве возможность выплеснуть эмоции, дать непосредственное выражение своим чувствам. Дюбюффе собрал целую коллекцию таких произведений, авторство которых принадлежало детям, душевнобольным, заключенным, просто людям со странностями, замкнутым одиночкам. Такое искусство отличается тем, что создатели его не знакомы с законами перспективы и со светотенью, используют любые доступные им материалы, изображают все, что придет им в голову, не задумываясь о том, чтобы вложить в произведение определенную идею, выстроить концепцию. Дюбюффе утверждал, что именно ар брют является настоящим искусством, поскольку создателями его движет только потребность творить, иных соображений у них нет, в том числе и желания соответствовать званию художника. Дюбюффе предлагал профессиональным мастерам подражать творчеству аутсайдеров, отринув все наносное, любые традиции, концепции, теории и установки. В 1949 г. Дюбюффе опубликовал «Манифест грубого искусства», в котором изложил свои основные идеи. Несомненно, на основоположника ар брют повлияли труды по психиатрии, например, монография «Художественное творчество душевнобольных» Ханса Принцхорна, вышедшая в 1920 г., и книга Вальтера Моргенталера «Душевнобольной как художник», появившаяся на год позже. В коллекции Дюбюффе оказались работы таких мастеров, как Адольф Вёльфли (1864—1930 гг.), Фридрих Шрёдер-Зонненштерн (1892—1982 гг.), Алоиза Корбаз (1886—1964 гг.) и др.

Провозвестником направления считается Фердинан Шеваль (1836— 1924 гг.). Он творил в эпоху, когда концепция ар брют еще не была сформулирована. Работая простым почтальоном, этот человек в течение 30 с лишним лет строил дворец из булыжников, которые собирал на улице. Фантастическое сооружение, в котором есть что-то от готики и от восточного, в частности, индийского искусства, вошло в историю как «Идеальный дворец почтальона Шеваля» (илл. 253).

Другому мастеру, Адольфу Вёльфли, и был посвящен труд психиатра Моргенталера «Душевнобольной как художник». Вёльфли, у которого была диагностирована шизофрения, являлся пациентом доктора Моргенталера. Фантастические картины душевнобольного, напоминающие средневековые миниатюры и гобелены, заинтересовали врача, который и привлек к художнику внимание общественности (илл. 254).

Фридрих Шрёдер-Зонненштерн — крайне эксцентричный человек, возможно, также страдавший душевным расстройством, далеко нс сразу обратился к искусству. Он бродяжничал, затем выдавал себя за врача и экстрасенса, был привлечен к суду за работу врачом без лицензии, несколько недель провел в тюрьме. В 1933 г. он оказался в психиатрической лечебнице, где увлекся изобразительным искусством. Его работы, часто нарисованные цветными карандашами на тонкой бумаге, совмещают пугающие и эротические мотивы с декоративностью, перекликающейся со средневековой миниатюрой дороманского периода (илл. 255).

Алоиза Корбаз, учительница, работавшая в богатых семьях, также обратилась к искусству после того, как в 1918 г. у нее была диагностирована шизофрения. С 1920 г. она жила в психиатрической лечебнице и очень много рисовала, создавая преимущественно композиции на романтические темы: влюбленных, сцены из опер и балетов, исторических персонажей (илл. 256).

Сам коллекционер и первооткрыватель направления Дюбюффе до 1925 г. был занят поиском собственной манеры. Около 1925 г. он ознакомился с вышеназванными трудами Принцхорна и Моргенталера и стал изучать живопись душевнобольных. Сам он в это время ничего не писал вплоть до 1944 г., когда сблизился с сюрреалистами и начал собирать свою знаменитую коллекцию. Вернувшись в искусство, Дюбюффе ориентировался на работы аутсайдеров, оставаясь, разумеется, профессиональным художником, обладающим всеми необходимыми знаниями и навыками.

Поэтому наивность его работ несколько обманчива, он оказывается ближе в своих исканиях Анри Руссо, дадаистам и сюрреалистам с их стремлением к непосредственному и даже «автоматическому» искусству. При этом работы Дюбюффе предназначены для внимательного разглядывания. Можно заметить, что душевнобольные также склонны к изображению многочисленных деталей, которые, однако, изображаются без разбора и без цели способствовать созданию целостного художественного образа. Дюбюффе же к формированию такого образа всегда стремился, и оттого детали в его произведениях появляются лишь там, где это необходимо для усиления художественного эффекта. Полотно «Многоквартирный дом в Париже» (1946 г., частное собрание) (илл. 257), возможно, написано под влиянием детского творчества. Изображение архитектуры занимает почти все пространство холста, земле и небу отведено по узенькой полосе. Многочисленные окошки, с балкончиками и без, иногда украшенные занавесками, заставляют сравнивать эти дома с ульями. Крошечные человечки идут по улицам, выглядывают из окон и дверей. Все это вместе напоминает детский кукольный театр, декорацию уличного балаганчика.

Зачастую Дюбюффе работал сериями, создавая несколько произведений на одну тему. Так возникли «Женские тела», «Почвы и земли», «Маленькие статуи ненадежной жизни», «Маленькие картины из крыльев бабочек», «Коровы», «Театры памяти». К циклу «Коровы» относится полотно «Корова с узким носом» (1954 г., частное собрание) (илл. 258). Огромное, во весь холст животное трогательно и одновременно глупо смотрит на зрителя круглыми синими глазами. Сама корова золотисто-бронзовая, что приятно сочетается со светло-зеленым фоном. Нежность колорита удачно подчеркивает детское простодушие самой коровы.

Благодаря Дюбюффе и другим энтузиастам, ар брют и сейчас вызывает интерес общественности. Музеи «грубого искусства» существуют по всему миру, в том числе и в Москве.