Изменение характера и форм предпринимательской деятельности

Деловая жизнь Московского государства, как и Киевской Руси, строилась и осуществлялась в тесной связи с торговлей, ростовщичеством, ремеслом. Доминирующее место в предпринимательстве, как и прежде, занимала торговля, но не внешняя, а торговля внутренняя, зародившаяся в процессе образования Московского государства. В новых условиях она приобретает более широкий размах и стабильный характер, отличается разнообразием форм регионального и межрегионального обмена. В XV—XVI вв. возникли и получили распространение такие формы регионального товарообмена, как рядки, торги, торжки, которые, как указывалось выше, создавались на пересечении торговых путей, в деревнях и селах, отличались объемом торговых оборотов. Например, торг на Млевском погосте насчитывал в 1551 г. 332 лавки «больших», «средних» и «меньших». На многих торжках были не только местные, «тутошные», торговцы, но и приезжие, скупавшие или продававшие товары на этих торжках.

Особое значение в деле укрепления региональных и межрегиональных хозяйственных связей приобретали ярмарки. Впервые они были проведены в Смоленске в 1347 г. и близ Нижнего Новгорода в 1366 г. Позднее широкую известность приобрела ярмарка в Казани. Эта ярмарка проводилась на протяжении нескольких десятилетий в столице суверенного Казанского ханства, т. е. вне России, и начиналась ежегодно 14 июня. Но после того как было совершено нападение на русских купцов, великий князь Василий III (1505—1533) запретил вести торг на Казанской ярмарке и учредил русскую ярмарку на Волге. Однако место проведения ярмарки было выбрано неудачно (из-за военных столкновений между Казанью и Москвой), и она была перенесена к монастырю св. Макария Желтоводского (на левом берегу Волги). Ежегодно 25 июля (день св. Макария) у стен монастыря начинался шумный торг. Сначала ярмарка была однодневной, а затем ее продолжительность увеличилась до двух недель.

Наряду с Макарьевской возникли и стали действовать ярмарки в других городах: Свенская (около Брянска), Архангельская, Тихвинская, Ирбитская, Сольвычегодская. Они были двух видов: общие и специализированные (чайные, хлебные, конские и т. д.). Каждая из них открывалась один раз в год — в соответствии с названием данной формы рынка («ярмарка» по-немецки означает: «яр» — год, «марк» — торг, т. е. торговля один раз в году). Ярмарки оказывали существенное влияние на развитие деловой жизни. Они являлись пунктами обмена товаров, центрами спроса и предложений, регулятором цен, источником коммерческой информации и местом заключения торговых сделок.

Но ярмарки имели и недостатки, которые порождались как спецификой самой ярмарочной торговли, так и российскими условиями их проведения. Во-первых, весьма неудобной была для предпринимателя годичная периодичность товарооборота, которую обеспечивали ярмарки, во-вторых, как на покупателях, так и на продавцах отрицательно сказывались непомерные транспортные издержки, которые нередко удваивали или утраивали цену на тот или иной товар. Были и парадоксы ярмарочной торговли, когда, например, товар, доставлявшийся в Нижний Новгород из Астрахани, очень часто возвращался тем же путем — на этот раз в Саратов.

Эти недостатки в известной мере устранялись городской торговлей. Города по-прежнему являлись главными центрами коммерческой деятельности. В них аккумулировался опыт торгового предпринимательства, накапливался купеческий капитал, расширялась инфраструктура рынка, т. е. строились торговые ряды, гостиные дворы.

Торговля была как оптовая, так и розничная. Оптовая торговля осуществлялась в гостиных дворах — внушительных каменных зданиях, снабженных необходимым торговым оборудованием и жильем для приезжих купцов. Розничная торговля велась в лавках, под открытым небом с саней, с коди, со скамьи. Центром сосредоточения розничной торговли являлся Китай-город, прилегавший к Кремлю и Красной площади. В Китай-городе насчитывалось более 100 специализированных рядов: сапожный, железный, кафтанный, рукавичный и др. Во главе каждого ряда был избранный староста, который следил за исправностью платежей в казну и за порядком. В торговых рядах имелись даже «царские лавки», где продавались товары из хозяйства государя. Образно описал деловую жизнь Китай-города писатель П. Д. Боборыкин. «Деньги, векселя, ценные бумаги, — пишет он, — точно реют промежду товара в этом рыночном воздухе, где все жаждут наживы, где дня нельзя продышать без того, чтобы не продать и не купить» [37].

Не утратил свою торговую значимость и Новгород. В середине XVI в. здесь было около 200 лавок. Основной принцип организации торговли был тот же, что и в Москве, т. е. дифференцированным по рядам. Наиболее престижным считался Великий ряд, где покупателям предлагались весьма разнообразные товары. Был также и суконный ряд. Особо многочисленными были ряды, где происходила торговля иконами, одеждой, обувью, кожевенными изделиями, посудой и продуктами питания. К основному городскому торгу примыкала Хлебная горка, предлагавшая покупателям большой выбор мучных изделий.

Несмотря на общность торгово-предпринимательских структур, деловая жизнь в Пскове, в Новгороде отличалась от московской жизни. Безусловно, Московский посад был богаче, нежели посад северных городов. Но это богатство было отнюдь не результатом более высокой деловой активности москвичей, а результатом переселенческой, а в известной мере, и грабительской политики московских правителей, сконцентрировавших капитал искусственным, насильственным путем. Они не только сосредоточили капитал, но и установили над ним жесткий бюрократический контроль, обложили предпринимателей всевозможными налогами. А это, в свою очередь, отрицательно сказывалось на деловой жизни, порождало обман, взяточничество, другие негативные явления.

В Пскове и особенно в Новгороде деловая жизнь выглядела иначе. Здесь, во-первых, было больше экономической свободы, во-вторых, сохранились и действовали предпринимательские традиции, в-третьих, более ощутимо было влияние делового мира Запада. По признанию того же С. Герберштейна, торговля в Новгороде, Пскове отличалась «честностью, искренностью и простодушием» [19].

Предпринимательство в Московском государстве развивалось под воздействием как внутренней, так и внешней торговли. В XIV— XV вв. она не претерпела каких-либо существенных изменений. Как и во времена Киевской Руси, доминирующей формой внешней торговли была караванная торговля. Караваны были двух видов: либо собственно купеческие караваны во главе с проводником — головой; либо купцы присоединялись к дипломатам — послам, что обеспечивало несколько большую безопасность. В караванах насчитывалось от 100 до 150 купцов. Участники караванов были вооружены, и, кроме того, они имели охрану. Внешняя торговля была не только опасной для купцов, но и обходилась им весьма дорого. Она предполагала целую систему подношений: в виде натуральных и денежных пошлин при проезде через чужие владения, в виде «поминок», т. е. товаров, которыми одаривались властители тех государств и городов, на территории которых проходила торговля. Наиболее ценными поминками были охотничьи птицы, меха, мед. Какой-либо четкой специализации у купцов не было. Как правило, купец продавал и покупал разнообразный товар.

Внешняя торговля Московского государства осуществлялась по трем основным направлениям:

• 1) южное, донское направление, связывающее Москву с Сурожем (современным Судаком), позднее с Кафой (Феодосией) в Крыму, а через них с Константинополем (Царьградом) и Средиземноморьем;
• 2) восточное, волжское направление, где главными центрами были Нижний Новгород, Великие Булгары, Сарай и Астрахань, связывало Москву со странами Востока;
• 3) западное направление, связывающее Москву через Тверь и Волок Ламский с Новгородом и через Смоленск с Великим княжеством Литовским.

Решающую роль в развитии внешней торговли играли такие города, как Москва, Нижний Новгород и Новгород. Эти города являлись важнейшими торговыми центрами страны. В них находились гостиные дворы для внешнеторговых операций, действовали таможенные службы. Так, в Москве находились Английский, Армянский и другие торговые дворы. Особо важное значение для судеб русского торгового предпринимательства имело освоение Беломорского пути и открытия в устье Северной Двины торгового города Новые Холмогоры, который в 1613 г. получил название Архангельск. Новый торговый путь способствовал организации и расширению международных торговых связей Московского государства, ознакомлению русского купечества с особенностями предпринимательской коммерческой практики англичан. В середине XVII в. ежегодная сумма вывоза через Архангельск за рубеж составляла 17 млн рублей золотом (в ценах начала XX в.). Однако эта цифра могла быть и больше, но, во-первых, Белое море замерзало, и порт мог функционировать лишь несколько месяцев в году, во-вторых, Московское государство не имело своего торгового флота и весь грузопоток шел на иностранных судах.

Возросшие масштабы внутренней и внешней торговли остро поставили проблемы кредитования предпринимателей. В качестве кредиторов-ростовщиков выступали монастыри, накопившие значительные богатства и дававшие займы «в рост», а также состоятельные купцы, сочетавшие ростовщичество с торговлей. В XIV—XV вв. среди таких купцов-ростовщиков особо выделялись Шиховы, Шишкины, Чашниковы, которые давали деньги взаймы не только деловым людям, но и представителям знати, даже князьям. Их должниками были князья Юрий Владимирович Дмитровский, Андрей Васильевич Меньшой Вологодский и другие.

В XVI в. широкую известность в качестве купца-ростовщика приобрел крупнейший торговец-судовладелец Леонтий Дмитриев, оставивший по завещаниям своим детям ценных бумаг на 15—17 тыс. рублей золотом. В отличие от Запада, где в то время ростовщические операции уже не осуждались, а признавались даже идеологами церкви, в Московском государстве такого не произошло. В 1551 г. Иван Грозный в Стоглавом соборе гневно осудил ростовщическую практику, заявив, что божественное писание и мирянам возбраняет дачу денег в рост, а тем более церкви. Собор рекомендовал архиереям и монастырям давать своим крестьянам хлеб и деньги взаймы без процентов. Но все эти заявления и выступления, как и в целом борьба против ростовщичества на протяжении столетий, была борьбой с ветряными мельницами. Нельзя было запретить и остановить то, что имело под собой объективную экономическую перспективу, а не волю и желание ростовщика. Ведь само развитие товарооборота, рынка, а затем и производства требовало финансовых средств, свободы и быстрого денежного оборота, возможности вложения крупных денежных сумм в торговлю, в производство, т. е. в дело. В русле этих процессов зарождались и действовали будущие банкиры-ростовщики. Предпринимательство в сфере кредита было необратимо.

Поэтому реально в этих условия государство могло, во-первых, попытаться законодательно регулировать и нормировать отношения займа и, во-вторых, по возможности, сдерживать произвол ростовщика. Такие действия государством предпринимались, и они нашли отражение в документах. Согласно Судебнику 1550 г., должнику запрещалось служить у кредитора за долг, а в случае нарушения этого обязательства последний лишался права на долг. Судебник 1589 г. определял 15-летний срок действия долгового обязательства (кабалы), причем взимание роста устанавливалось лишь в течение пяти лет. Здесь же указывался и размер процента — 20% ежегодно. Хотя на практике, как правило, определенный процент роста колебался в сторону как завышения, так и снижения. Однако в целом указанные документы можно считать важной вехой на пути законодательной разработки кредитных отношений, преодолении их архаичности, ограничения произвола ростовщиков.

Намного сложнее и труднее, чем торгово-кредитное предпринимательство, утверждалась и развивалась деловая жизнь в сфере материального производства. Во-первых, это было связано с тем, что в период татаро-монгольского ига наиболее ощутимо пострадали города, ремесла и сами ремесленники, которых убивали, уводили в Орду, продавали в рабство. Истоки промышленного предпринимательства, таким образом, были основательно подорваны. Во-вторых, объединение Московского государства осуществлялось силовым путем, что, безусловно, замедлило процесс установления хозяйственных и деловых связей, а следовательно, создание и развитие ремесел. В-третьих, путь ремесленника или крестьянина, занимающегося промыслом, к созданию собственного дела был крайне трудным, поскольку осложнялся многочисленными налогами и повинностями, отсутствием денежных средств и т. д.

Переход от мелких ремесел и индивидуальных промыслов к укрупненным производствам был возможен двумя путями: государственным (путь «казенного предпринимательства») и на основе частной предпринимательской инициативы. Суть первого пути заключается в том, что государство в административном порядке объединяет мелкие ремесла, промыслы и подчиняет их своим интересам. Таким путем создавались первые государственные централизованные мануфактуры. В их основе было разделение труда между работными людьми разных специальностей. Казенные мануфактуры создавались прежде всего в военной, добывающей, металлургической промышленности. В XV в. возникла одна из первых таких мануфактур на Пушечном дворе (первоначально Пушечная изба), на которой трудилось около 100 человек, при мастерских имелись ученики. Произведенные здесь изделия поставлялись русскому войску, а определенная их часть экспортировалась. В XVI в. появились мануфактуры в текстильной промышленности: Брейтовская (Прозоровская), Черкасовская, Кадашевская. В последней существовало разделение труда между представителями примерно 20 различных ремесел (хамовники, прялы, бральи, швеи и т. д.). Производившиеся как на этой, так и на других мануфактурах ткани поступали на царский двор и лишь частично на продажу. В XVII в. была создана Оружейная палата. Здесь производилось огнестрельное и холодное оружие. В тесной связи с Оружейной палатой действовали Золотая и Серебренная палаты, производящие золотые и серебряные изделия в основном для царского двора и знати, а также занимавшиеся украшением оружия. Это — мануфактуры смешанного типа: рабочие трудились как в мастерских при палатах, так и на дому. Наиболее крупными централизованными мануфактурами (до 200—300 рабочих) были денежные дворы. Здесь чеканились серебряные деньги, а в 50-е гг. XVII в. был создан Новый денежный двор для чеканки медных денег.

Приведенный выше материал позволяет нам не согласиться с утверждением некоторых авторов о том, что первые мануфактуры в Московском государстве появились по инициативе иностранных предпринимателей, в частности, голландского купца А. Винуса в 1632 г. Действительно, Винус в компании с еще двумя иностранными купцами — датчанином П. Марселисом и голландцем Ф. Акемай — основал в районе Тулы промышленный комплекс из трех металлургических заводов. В 1662—1664 гг. на этих заводах работало 119 человек. Заводы Винуса и других иностранных предпринимателей появились позднее многих казенных отечественных мануфактур. Поэтому они играли больше дополняющую роль, нежели доминирующую. Мануфактуры на территории Московской Руси возникали на собственной основе и явились результатом, с одной стороны, развития ремесленного производства, а с другой стороны, стремления государства создавать собственные промышленные предприятия.

Подобным образом, при непосредственном участии государства, создавались мануфактуры и в других странах, например, в Австрии, Пруссии, но там они имели более мощную материальную и финансовую поддержку, и — самое главное — рынок свободной рабочей силы, необходимый для наращивания производства. В Московском государстве свободных рук не хватало, та рабочая сила, которая была задействована на производстве, носила сезонный характер и высокой профессиональной квалификацией не отличалась. Разумеется, это не устраивало владельцев мануфактур, прежде всего иностранных предпринимателей, оснастивших свои предприятия современной по тем временам техникой. Поэтому они стали добиваться приписки крепостных крестьян к своим мануфактурам. Таких крестьян стали называть посессионными, и появились они на предприятиях страны, по совершенно справедливому мнению Р. Гусейнова, за полвека до Петра I, который традиционно считается изобретателем этого русского феномена рабочей силы.

Мануфактуры создавались на крепостном труде и непосредственно в поместьях. В литературе их называют вотчинными мануфактурами. Крупными владельцами таких мануфактур в XVII в. были бояре И. Д. Милославский, Б. И. Морозов, князья Н. И. Одоевский, Ю. И. Ромодановский, стольники М. И. Еропкин, Ф. Я. Пляшев. Особо среди них выделялся боярин Борис Иванович Морозов. Это был человек целеустремленный, понимающий необходимость и значимость предпринимательской деятельности, обладавший большой энергией, твердой волей, хорошими организаторскими способностями. В своих вотчинах он построил металлургический, полотняный, кирпичный, кожевенный, винокуренный заводы. Ежегодно с его вотчин вывозились за границу до 100 тыс. пудов поташа. Активно занимался предпринимательством боярин И. Д. Милославский, создавший крупный железоделательный завод, выплавлявший ежегодно свыше тысячи пудов чугуна.

Однако такой высокой деловой активностью отличались далеко не все, а лишь наиболее дальновидные представители русской знати, осознавшие необходимость и значимость предпринимательства для экономики страны. Подавляющее же большинство знати, имея крепостных крестьян и получая за счет их эксплуатации хороший и стабильный доход, не хотело утруждать себя хозяйственными и предпринимательскими делами.

В этот же период зарождались и развивались рассеянные мануфактуры (мануфактура на дому), создаваемые скупщиками. Это были торговые посредники между ремесленниками и рынком. Скупщики из числа разбогатевших ремесленников и купцов распределяли заказы по домам производителей, предъявляя определенные количественные и качественные требования к продукции.

Наиболее крупные скупщики помещали капиталы в предприятия, используя наемную рабочую силу. К ним, например, относится деятельность братьев Калмыковых, получивших широкое признание в деловых кругах как «людей полных и многопромышленных». Братья Калмыковы имели свой торговый флот, брали казенные подряды на перевозку рыбы, хлеба из Астрахани в Москву. Их подряды становились все многочисленнее и крупнее, охватывая большую территорию на Нижней и Средней Волге. Иногда они брали «в товарищи» других промышленников или сдавали подряд по частям более мелким торговцам по низкой цене, получая на этом доходы.

Однако деловая жизнь Калмыковых, как и других подобных предпринимателей, была коротка. Их предприятие просуществовало всего 30—35 лет. Крах, вероятно, произошел не только и не столько из-за коммерческих ошибок и просчетов Калмыковых, сколько из-за того, что он был объективно неизбежен. Их промышленно-предпринимательская деятельность требовала притока свободной рабочей силы, больших оборотных средств, своевременной мощной финансовой поддержки, которую, разумеется, ростовщики не могли оказать, а кредитных учреждений, как и рынка свободной рабочей силы, не было. Поэтому вряд ли можно согласиться со сложившимся ранее в советской историографии мнением, что в XVII в. в Московском государстве был капитализм. Для формирования капиталистических отношений, под которыми в современной экономической литературе понимается ранний, торгово-промышленный этап в развитии индустриального общества, одних торговых связей и спорадического возникновения мануфактурного производства явно недостаточно. Необходим целый ряд других предпосылок и прежде всего свобода предпринимательской деятельности, гарантируемая законом, наемная рабочая сила, свободные частные капталы. Капитализм утверждается тогда, когда промышленность подчиняет себе торговлю и когда производство диктует правила игры на рынке. Однако всего этого не было и не могло быть в феодально-крепостнической стране. Поэтому правы те историки, которые относят зарождение капиталистического уклада в экономике России к более позднему периоду.