Диалектика культурно-исторической эволюции

Диалектика научного познания целостности человека

Во многих современных научных теориях, в том числе и в теории эволюции человека, необходимо в методологическом плане опираться на понятие целостности. Это понятие является неотъемлемой чертой научного мышления, хотя оно не всегда упоминается в осуществлении задач определения особенностей взаимоотношений целого и части.

Кроме того, о целостности чаще говорится применительно к сфере конкретных исследований, что, однако, не свидетельствует о разрешении проблемы целостности в методологическом отношении. Очевидно, что это понятие целостности одинаково необходимо как на уровне методологическом, так и на уровне конкретных исследований.

Главные вопросом при этом является то, какие именно объекты являются элементарными и как они соотносятся между собой в целостной структуре, представляющей все эти объекты вместе. Например, при определении элементарной структуры в эволюции человеческих индивидов, с одной стороны, мы судим об этом процессе, исходя из потребностей и возможностей индивидов, но, с другой стороны, нельзя объяснить адаптацию человечества только на уровне составляющих его индивидов.

Рассматривая подобную проблему в теории биологической эволюции, Н. В. Тимофеев-Ресовский, отмечает, что объяснение эволюционных преобразований должно строиться на уровне такой целостности, как популяция, выступающей в форме «…совокупности индивидов, населяющих в достаточном количестве определенную территорию…

в пределах которой осуществляется та или иная степень… свободного и случайного скрещивания и перемешивания" (284; 86).

Что проблема целостности требует обязательного решения вопроса о том, на каком уровне осуществляется развитие индивидов, ясно из простых потребностей объяснения этого развития. Выбор здесь для исследователя крайне необходим, и попытки уйти от этого выбора приводят, очевидно к тому, что развитие объясняется либо мистически, либо телеологически, либо никак не объясняется, а только констатируется. Этот выбор осуществлять крайне трудно, если исследователь находится на позициях абсолютного понимания существа вопросов развития, — тогда альтернатива доминирования либо части, либо целого представляется одинаково неприемлемой.

Другой подход, более адекватный, состоит в том, что взаимоотношения части и целого понимаются как соотносительные. Тогда в решении вопроса, как объясняется развитие, становится понятным, что оно зависит и от процессов адаптации индивидов, и от процессов адаптации всей их совокупности.

Именно так решает эту проблему Н. В. Тимофеев-Ресовский, на основании чего он приходит к выводу, что эволюция (т. е. развитие) осуществляется одновременно на двух уровнях. Первый уровень — микроэволюции, а второй — макроэволюции, т. е. уровень биогеоцинозов. Эту идею вполне возможно применить и в объяснении эволюции человечества, рассматривая относительно независимые процессы адаптации и социализации человека в его филогенезе и онтогенезе. Подобным же образом, философско-антропологическое понимание культурных оснований эволюции человека должно иметь, по крайней мере, как минимум, два плана анализа: собственно философский, состоящий в последовательном проведении принципа диалектического снятия и план социально-антропологический, а также, если это необходимо, и психологический, социологический, семиотический и так далее, по всему комплексу наук современного человекознания.

Действительно, например, история психологии обнаруживает, что, в частности, представители гештальт-теории прежде всего выделяют понятие целостности, т. е. абсолютизируют значение этого понятия. Основоположник указанной теории М. Вертгеймер недвусмысленно заявляет: «Имеются целостности, чье поведение не детерминируется поведением индивидуальных элементов, из которых они состоят, но где сами частные процессы детерминируются внутренней природой целого» (44; 7).

С другой стороны, представители бихевиоризма абсолютизируют значение элементарной структуры «стимул-реакция», вследствие чего, поведение не только отдельных людей, но и всего человечества объясняется путем сведения самых разнообразных явлений его развития к функционированию указанных структур в их различных сочетаниях.

Понимая, очевидно, что такое сведение является неадекватным, Э. Толмэн, представитель следующего поколения бихевиористов уже предлагает понимать связь «стимул-реакция» не элементарно, а как сложное образование, имеющее собственную структуру. Значит, Э. Толмэн фактически пытается таким образом разрешить проблему взаимоотношения части и целого, хотя и не приходит к радикальному выводу о пересмотре всей концепции бихевиоризма.

В социальной и культурной антропологии XIX—XX вв.еков проблема целостности также является наиболее сложной. Все основные течения этой науки: эволюционизм, функционализм и диффузионизм по-разному находили ответ на вопрос, что есть исходная целостность. Эволюционизм исходит из того, что целым является этнографическая общность. Смена общностей представляется в таком случае простым замещением одной общности другою, — от предыдущих стадий развития в новой его стадии остаются одни только несущественные элементы, так называемые «пережитки».

Диффузионизм, наоборот, исходит из того, что развитие человечества представляет процесс распространения, диффузии отдельных культурных черт или элементарных структур. Понятно, что здесь на первом плане находится не целостность, а частность, несмотря на то, что антропологи — диффузионисты пытаются придать им объективное значение. Это достигается, по их мнению, тем, что частные признаки рассматриваются как существенные, — в противопоставлении признакам случайным.

С точки зрения функционалистов, любой элемент культуры выполняет в ней существенно важные функции, а поэтому сама культура — это единство всех ее элементов. Если функциональные потребности в сфере культуры изменяются, то возникает новые существенные функции, и механизм диффузии оказывается совершенно излишним. Концепция функционализма кажется наиболее предпочтительной, но в ней обнаруживается недостаток другого плана: целое здесь есть сумма составляющих это целое элементов. А такой подход вызывает вопросы в связи с тем, что на самом деле целостность вряд ли сводится к простой совокупности некоторых ее элементов.

Если целое понимается суммативно, то оно не представляет собой интегративного образования, например, такого, как целостность человека в форме его культурности. Культурность не может пониматься как механическое соединение одинаковых по своему значению и смыслу частей. Суммативные концепции культурности, построенные путем сведения целого к сумме отдельных его частей, являются абсолютно редукционистскими, поскольку всякое сведение вообще одного к другому и есть редукционизм. При этом сам по себе редукционизм не должен иметь ни положительной, ни отрицательной оценки: этот метод сведения является очень распространенным в науке и в обыденной человеческой практике.

Но в науке, где постоянно применяется аналитический подход, требующий последовательного расчленения некоторой целостности, очень часто утрачивается интегративное понимание этой целостности.

Интегративность — это характеристика целостности, выражающаяся в приобретении ею, в результате установления многозначных связей ее элементов, — новых свойств, которыми ни один из этих элементов не обладает. Значит, интегративная целостность не обладает свойством редукции: интегрирующее начало культуры в целостности человека не может быть понято как простое перенесение составляющих культуру компонентов в структуру этой целостности.

Последнее утверждение противостоит распространенному мнению о целостности как о таком образовании, которое определяется формулой: «целое больше суммы частей». По этому поводу И. В. Блауберг и Б. Г. Юдин предлагают совершенно точный ответ: «…это выражение логически уязвимо, поскольку оно указывает лишь на количественную сторону дела („больше“) и неявно исходит из предположения об аддитивности свойств целого: целостность здесь представляет своеобразный остаток от вычитания суммы частей из целого» (28; 16). «Логически уязвимой» является и обратная формулировка: «целое меньше суммы частей», но как первая, так и вторая формула одинаково часто встречаются при определении существа исходных позиций исследователей, занимающихся проблемами целостности. Важно только хорошо представлять, что эти формулы нельзя понимать буквально, в количественном их смысле.

Процесс научно-теоретического конструирования концепций некоторых исследуемых объектов может осуществляться различными путями, на основе различных исходных формулировок. Возможно, что такое конструирование не всегда будет приводить к адекватным результатам. В целом эти результаты могут быть классифицированы следующим образом:

Инструктивное следование исходной формулировке, когда результат не приносит ничего нового и не продвигает вперед научное познание исследуемого объекта. Исследователи в данном случае действуют не творчески, инструктивно, алгоритмически, а поэтому, естественно, возникают сомнения по поводу продуктивности указанной формулировки.

Деструктивное преувеличение смысла исходной формулировки, когда объем ее понимания неоправданно расширяется за счет привлечения все новых и новых примеров, якобы свидетельствующих в ее пользу. Таким образом, исходная формулировка приводится к абсурду: исследователи, действуя как бы из лучших побуждений, на самом деле приходят к разрушительному, деструктивному для этой формулировки финалу.

Реконструктивное использование исходной научной идеи, когда она тщательнейшим образом воспроизводится, несмотря на изменившиеся условия познания развивающегося объекта. В этом случае научная идея как бы «тормозит» дальнейшее познание этого объекта, несмотря на титанические, творческие попытки «подогнать» изменяющийся объект под ранее сложившуюся концепцию.

Конструктивный подход в применении исходной концепции, состоящий в том, что каждый раз, в новой ситуации исследования развивающегося объекта, рассматриваются различные аспекты этого объекта, различным образом конструируется новые представления об этом объекте, — вплоть до того, что исходная идея полностью снимает самое себя так, что перестраивается совместно с тем, как этого требует объект познания.

В результате происходит своеобразная «трансформация» исходных представлений о целостности объекта, и поэтому при конструктивном подходе никогда нельзя заранее утверждать абсолютную ценность этих представлений. Конструктивный подход базируется не на абсолютной, а на соотносительной идее целостности исследуемых объектов.

С точки зрения конструктивного подхода, нельзя провести абсолютное разграничение между процессами развития и функционирования, поскольку нельзя заранее определить статус целого, в смысле того, развивается оно или функционирует. Поэтому, например, нельзя однозначно утверждать, что личность как целостность всегда является развивающейся: личность вполне может не более чем функционировать, если она рассматривается как сугубо зависимая социальная реальность рабского существования человека.

Подобным образом, Э. Кассирер вполне конструктивно оценивает значение интуитивно очевидного, поскольку оно всегда является не независимым от ситуации, оно является «интеллектуально данным», т. е. такой данностью, которая выглядит непосредственной, но фактически опосредована предшествующей интеллектуальной деятельностью. Поэтому можно согласиться с мнением И. Блауберга и Б. Юдина, которые не считают необходимым противопоставление рационального и интуитивного познания: «…следует говорить о двух взаимодополняющих, предполагающих друг друга сторонах единого процесса познания, чем о двух его сферах, разделенных непроходимой перегородкой. В конечном счете мы принимаем противопоставление интуитивного и рассудочного способов познания как характеристику относительно (выделенно мной. — Е. О.) обособленных этапов мыслительной деятельности…» (28; 24).

Конструктивный подход является, по существу, практическим воплощением методологического принципа «бритвы Оккама», согласно которому не следует, по словам И. Ньютона, умножать количество сущностей без необходимости, но и не следует, добавим, останавливаться перед открытием новой сущности, если это действительно становится необходимым.

Точно также, анализируя проблему целостности, нельзя ни преувеличивать значения редукционистской установки, ни преуменьшать ее значения, потому что, эта установка может быть, соответственно, либо отброшена по ходу исследования, либо наоборот, со всей тщательностью, сохранена.

Таким образом, с точки зрения конструктивного подхода к проблеме системного, целостного исследования объекта, вполне равноправно могут применяться как ирредукционистская, так и редукционистская установка: «…редукционизм имеет смысл и значение, поскольку он вводит процесс исследования данного объекта в контекст всей „прилегающей“ науки, т. е. в некоторый ряд, в систему уже сложившегося научного знания, при этом проблема выявления специфики данного объекта как целостности приобретает большую определенность и целенаправленность. Объект выступает не как абсолютная уникальность, не имеющая предикатов, но как нечто сопоставимое с другими объектами, хотя и не тождественное какому-либо из них» (28; 27).

Но признание специфики научного объекта как целого только тогда становится полным, когда редукция оказывается уже несостоятельной. В этом случае выявляется регулирующее значение интуиции исследователя, содержание которой соотносится им с практикой его деятельности: как только оказывается, что редукция себя исчерпала, он немедленно, если он мыслит конструктивно, замещает редукцию ирредукцией, хотя, возможно, он попытается еще периодически их совмещать. Однако следует отметить, что в современном научном человекознании все более распространяются ирредукционистские представления, включающие личность в социум и, кроме того, представляющие эту личность как целостное интегративное образование, несводимое к составляющим ее высшим психологическим функциям.

Методы ирредукционистского исследования отрицают принцип аддитивности, согласно которому, целое определяется суммой частей. Здесь вводится иной принцип — сверхаддитивности или супераддитивности, состоящий в том, что целое больше суммы частей, хотя, с точки зрения конструктивного подхода, этот принцип супераддитивности нельзя считать абсолютно характеризующим ирредукционистскую установку.

Он может применяться и в контексте редукции, когда, например, осуществляется генетическое исследование развития, ориентированное на установление закономерностей проявления особенностей начального состояния объекта, — в его последующих состояниях.

Доминирование целого по отношению к составляющим его элементам, должно быть доказано в каждом конкретном исследовании. Возможно, что в процессе доказательства это доминирование в конце концов исключается, вплоть до того, что на место супераддитивности ставится — субаддитивность, т. е. принцип: «целое меньше суммы частей». В этом случае ясно, что эта целостность необъяснима на основе знаний о ее компонентах. Таким образом, конструктивный подход в понимании целостности утверждает относительную независимость ее познания от познания отдельных ее компонентов, или относительную независимость целого от частей.

Нельзя однозначно утверждать, что развитие или изменение отдельных частей целого прямо свидетельствует о содержании изменений этого целого. И наоборот, части целого относительно независимы в своих изменениях от изменений целого. Более того, например, углубленное рассмотрение компонентов структуры целостности человека в их развитии постоянно приводит к тому, что эту целостную структуру приходится перестраивать с учетом вновь обнаруженных закономерностей изменения указанных компонентов.

Точно так же отдельный человек как целостность может рассматриваться как часть некоторой социальной общности. Но, с другой стороны, этот же самый человек может принадлежать, одновременно, еще нескольким общностям, поэтому он, этот человек, как «часть», оказывается более существенным образованием, чем указанные общности, вне его теряющие свое значение. Общность, таким образом, в данном контексте оказывается понятием относительно ограниченным по сравнению с целостностью человека: на место супераддитивности, обычно имеющейся в виду социальной психологией, становится субаддитивность, характеризующая философско-антропологическую идею подчинения любых общностей приоритету целостности человека.

В современной антропологии и психологии личности целое должно логически предшествовать ее компонентом. Целостность личности (в составе целостности человека), — эта та система отсчета, которая постоянно должна присутствовать в исследовании отдельных психологических образований, — потому что такая ирредукционистская установка является по своему смыслу более гуманистичной, в то время, как редукция скорее является установкой «академической».

Конечно, при этом следует избегать того, чтобы каждый компонент, например, целостности человека рассматривать только с точки зрения его функционального значения по отношению к культурной общности человека как целому. Если это ограничение не будет учитываться, то возникнет ситуация, что компоненты целостности человека описываются, вне связи с их значением в составе этой целостности, — как бы исчерпывающим образом, в результате чего указанные компоненты приобретают абсолютную телеологическую определенность. Значит, конструктивный подход в исследовании целостности человека заключается в соблюдении определенной меры ирредукции и редукции (см. схему 3.3).

Понятие целостности при конструктивном подходе может быть использовано как методологический принцип, определяющий, каким образом должно строиться, конструироваться исследование любого объекта, особенно такого объекта, как целостность или культурность человека. Мера объективности и адекватности научного ее исследования, определенная на основе конструктивного понимания целостности, позволяет, с одной стороны, исключить сведение человека к его социальному бытию, к психике или деятельности, а с другой стороны, предупредить объяснение эволюции человека одними только культурными основаниями (например, — условиями социализации) вне активности самого человека.

Схема 3.3. Взаимоотношение (ир)редукции и (не)аддитивности в системном конструировании целостности человека:

КП — конструктивный подход Конструктивный подход в понимании целостности при осуществлении системных исследований личности позволяет объяснить ее развитие прежде всего на основе собственной социальной и личностной активности человека. Внешние и внутренние обстоятельства эволюции целостности человека имеют смысл только лишь при условии всестороннего исследования характера этой его активности.