Пример применения метода нахождения экзистенциального смысла

• 36-летняя женщина регулярно два раза в неделю навещает свою мать и проводит с ней около двух часов. Однако во время этих визитов она страдает, чувствует скуку, и у нее возникает такое чувство, что она просто отсиживает, бессмысленно тратя время. И все же она чувствует себя обязанной посещать мать, которая в 70 лет живет одна. Для матери приходы дочери — основной момент ее жизни.
• 1. Восприятие реальности и возможностей

При обсуждении вопроса о том, что происходит во время этих визитов, выяснилось, что всегда происходит одно и то же: мать готовит пирог и кофе, все время говорит, при этом дочь ничего не рассказывает о себе самой. С каждым годом дочь ощущает эти визиты как все более скучные и теперь даже как нагружающие ее.

Когда терапевт спрашивает, видит ли она возможность как-то изменить содержание общения с матерью, ей ничего не приходит в голову — частый феномен, если человек очень сильно запутался в ситуации. Для того чтобы дать толчок ее собственной креативности, в качестве первой идеи ей было предложено брать с собой рукоделие или газету для чтения. Эти возможности женщина из уважения к матери сначала отвергает, но потом сама приходит к каким-то идеям: самой принести с собой пирог, пойти с матерью на прогулку, взять мать с собой в магазин за покупками. Совместно с терапевтом прорабатываются и другие возможности, например, во время беседы с матерью сознательно говорить о самой себе, иногда приглашать с собой подругу, забирать мать к себе домой, или, может быть, приезжать к ней реже, или оставаться у нее не так долго.

Возможность персонально открыться матери и рассказать ей о том, как на самом деле она себя чувствует во время визитов к ней, рассказать о своих глубоких чувствах, пациентка категорически отвергла. Это для нее было бы невозможно; кроме того, она не смогла бы требовать от матери, чтобы та это выслушивала. Однако обсуждение принципиальных возможностей, которые для пациентки, вероятно, (еще) неосуществимы, расширило горизонт восприятия, и то, что сначала казалось невозможным, в процессе дальнейшей беседы стало рассматриваться все же как некоторая реалистичная возможность.

2. Определение иерархии ценностей

Различные возможности теперь систематизировались в соответствии с их ценностью и значимостью для пациентки. Сначала ей казалось, что для них двоих лучшей возможностью было бы совершать прогулки и ходить вместе за покупками. На втором месте по значимости были равноценные вещи: самой испечь пирог и принести его с собой, потому что таким образом она скорее сможет перевести беседу на саму себя, настолько же хорошей она считала возможность сознательно и намеренно больше говорить о самой себе. В последнюю очередь она рассматривала возможность реже посещать мать. Как и прежде, для нее оставалось невозможным напрямую заговорить с матерью о собственных переживаниях.

3. Решение

Теперь речь шла о том, действительно ли она хочет осуществить то, что рассматривает в качестве наилучшей возможности. Готова ли она взять на себя усилие и напряжение, небольшие страхи и возможные последствия? Нужна ли ей для этого помощь? Считает ли она себя способной на это? Она решила действовать соответственно сложившейся иерархии ценностей и считала, что выполнит намеченное.

4. Действия

Теперь мы обдумывали план: когда она хотела бы начать изменения? Что могло бы помешать выполнению плана, и что она сделала бы в случае неудачи? Ей удалось, как выяснилось позже, очень хорошо выполнить запланированное. Через несколько недель пациентка, однако, заметила, что прежние чувства бессмысленности, несмотря на предпринятые изменения, возникли вновь. Приблизительно через два месяца состоялась беседа, в которой мы вернулись к рассмотрению спектра возможностей. После опыта, который она получила за это время (и связанного с ним роста), возникло легкое раздражение и даже гнев по отношению к матери. Это привело к тому, что пациентка стала рассматривать разговор о своих переживаниях во время посещений матери как самую наилучшую возможность и действительно считала, что справится с этой задачей. Кроме того, она уже получила некоторый опыт того, что в беседе с матерью говорит о самой себе — за это время она вновь и вновь пыталась это делать, хотя и не достигла большого успеха.

Она поговорила с матерью о том, что она действительно чувствует во время визитов к ней, и, к ее собственному удивлению, у матери это не вызвало неприятных чувств. Мать, напротив, находила их встречи очень интересными. Ни одним словом она не выразила понимание дочери и ее переживаний.

Это опыт подвел ее к решению навещать мать реже. В последующей беседе с терапевтом стало ясно, что у матери, возможно, присутствует большая степень выраженности психического расстройства, чем дочь предполагала до этого.

Теперь уже распознанная и, вероятно, имеющая истерический генез эгоцентричность матери, привела дочь к новой позиции по отношению к ней: теперь она знала, что навещает эгоистичную мать, и с этой ее особенностью ничего сделать нельзя. Благодаря сокращению числа визитов и разнообразием в их проведении в дальнейшем у нее больше не возникало чувства бессмысленно потраченного времени. Эти визиты больше не нагружали ее жизнь, а соответствовали ей и ее ценностям. Теперь она могла посещать мать с внутренним согласием, потому что визиты имели для нее смысл: в них она хотела проживать благодарность по отношению к матери и нашла для этого подходящую форму и реалистическую позицию, что освободило ее от «корсета» давящих обязательств и ригидных привычек.

В заключение попытаемся сделать для себя осознанным следующее: тот, кто спрашивает о смысле, задает вопрос: «Как я как могу внести себя в хорошую, ценную систему взаимосвязей со своим миром, в который я включен, и с самим собой, с которым я связан?» Именно такая соотнесенность дает человеку чувство духовной самореализации. Задавать вопрос о смысле означает — быть в поиске подходящего контекста, в котором может раскрыться жизнь человека, искать и находить рамки, в которых его бытие-здесь может прийти к исполнению.