Феноменология характера. 
Психология личности. 
Психология характера

Проблема характера является одной из фундаментальных в психологии личности. «Надо ли нам указывать на громадное значение правильной оценки человеческого характера, надо ли нам выяснять, как много выиграла бы государственная, общественная и индивидуальная жизнь человека, если бы мы нашли твердые точки опоры для определения человеческого характера и условий его развития? Практически последствия этого рода победы науки были бы неисчислимы. В какую область человеческой жизни и деятельности мы ни заглянем, мы везде увидим, что наша неспособность оценивать характеры является причиной бесконечных неустройств, страданий, несчастий» [246, С. 1].

Говоря об актуальности данной проблемы, трудно что-либо добавить к этим словам профессора Г. Сементковского. из предисловия к первому изданию в России еще в конце XIX столетия замечательного труда Франсуа Полана «Психология характера».

Человек в совокупности своих личностных черт всегда был предметом интереса как философов, литераторов, генетиков, антропологов, так и психологов, и педагогов. Источником представлений о человеке был опыт его переживаний и наблюдений за специфическими проявлениями личности. Очерки о характерах в литературе, историков, философии древних содержат прекрасные примеры анализа характера. Они настолько хорошо известны, что мы не решились бы говорить об этих основных понятиях, если бы нельзя было внести некоторые уточнения благодаря несколько иному видению проблемы.

Сравнительный анализ основных подходов к пониманию характера в психологии (исторический аспект)

Характерология явилась результатом стремления описать наиболее распространенные в обществе типы.

Ее история показывает, насколько разнообразны не только трактовки понятия «характер», но и исходные позиции при определении его содержания.

Первые и наиболее древние представления о характере человека мы находим у восточных астрологов. Уже тогда было обнаружено, что душа человека поддаётся типизации. Эта типология классифицирует характер в терминах четырёх тритонов, которые соответствуют четырём стихиям — воздуху, воде, земле и огню. Так, воздушный тригон в гороскопе состоит из трёх воздушных знаков зодиака — Водолея, Близнецов и Весов; Огненный тригон состоит из Овна, Льва и Стрельца. Согласно данной типологии родившиеся под соответствующими знаками обладают некими личностными качествами, обусловленными воздушной или огненной стихиями, которые определяют темперамент человека, его характер и судьбу.

Не менее интересна классификация индивидов на основе секреций тела (флегма, кровь, желтая желчь и чёрная желчь). Эта физиологическая типология греческой медицины описывает характер в соответствии с доминирующей жидкостью в теле флегматиков, сангвиников, холериков и меланхоликов.

В другой системе типологии, родившейся в древности на Ближнем Востоке, впервые обнаружена корреляция между строением тела человека и его душой. Каждому типу было присвоено имя одной из известных в то время планет солнечной системы — в соответствии с теми признаками, которые этим планетам приписывались.

Хотя в первых древних типологиях характера есть некоторая условность, идеализация всё же это стало в своё время систематическим учением, которое с успехом применялось на практике и не потеряло своей актуальности, популярности и сегодня.

Например, в теории Э. Кречмера рассматривается характер в связи со строением тела, что определяется врожденной эндокринной системой. Кречмер выделяет два больших сложных биотипа, из которых образуется великое множество нормальных оттенков темперамента: шизотимический и циклотимический типы характера.

Принципы единства души и тела в понимании характера человека и его поведения положен в основу психологической типологии К. Г. Юнга (1924), который определяет характер как устойчивую индивидуальную форму человеческого бытия причём форму как физической, так и душевной природы.

Вполне правомерно Юнг объясняет причину появления первых типологий, характера, делающих выводы, о качествах индивида по внешним телесным признакам, тем, что по известному изучать неизвестное легче. Этот путь познания души человека более безопасен — «…от известного к неизвестному, от тела к душе» [349, С. 91]. Именно поэтому, на взгляд К. Г. Юнга, все попытки создания характерологии начинались снаружи. Это астрология древних, хиромантия и френология Галля, физиогностика Лафатера, графология и физиологическая типология Кречмера, кляксография методом Роршаха.

Изменить вектор познания души возможно лишь при условии накопления огромного опыта, который с достаточной надёжностью устанавливает определённые элементарные душевные состояния. Юнг отмечает трудности на этом пути познания психики человека: «Раз мы сами являемся душой, то, позволяя исполниться душевному процессу, мы почти неизбежно растворяемся в нём и тем самым лишаемся способности познающего, различения и сравнения» [349, с. 93].

Первую психологическую классификацию характеров мы встречаем у Платона, созданную им на основе своих философских взглядов. Не вдаваясь здесь подробно в описание его теоретических воззрений, кратко напомним лишь основную идею, положенную в основу его классификации характеров.

Платон делит всю душевную жизнь человека на три части: первая часть сверхчувственного происхождения является чистым познанием и, следовательно, находится в голове; вторая, более благородная половина низменной части души — источник мужества и честолюбия, локализируется в груди; и, наконец, третья — низменная часть души, помещается в печени и является источником различных вожделений. В зависимости от этого подразделения Платон и строит свою характерологию. Многообразие человеческих характеров, по Платону, сведено к наличию трех сторон душевной жизни, а индивидуальные типы обусловлены преобладанием одной из них. В его классификации первый тип, который определяется Платоном как нормальный, характеризуется доминированием высшей стороны души и выражается в хорошо развитых интеллектуальных способностях. Второй тип характера, обусловленный преобладанием второй стороны души, — тимократический, отличающийся сильным развитием честолюбия и наклонности к борьбе. И, наконец, третий — олигархический, выражающийся в скупости и стяжательстве.

Кроме этих трех типов Платон выделяет еще два более низменных: демократический, характеризующийся нравственной неустойчивостью, стремлением к постоянной смене чувственных наслаждений, и тиранический, в основе которого преобладают самые низшие, животные влечения.

В произведениях Аристотеля «Этика», «Риторика», «Поэтика» содержится большое количество характерологического материала, в котором автор для обозначения характерологических проявлений человека пользовался понятием «Этос» (нрав, обычай, образ мыслей).

Характер же как термин обозначающий «черта», «признак» (греч.), введен в науку позднее учеником Аристотеля Теофрастом в IV—III вв. до н.э.

Сочинение Теофраста содержит описание 30 характеров с точки зрения моралиста и сатирика, как примеры человеческих пороков и недостатков. В основу своей классификации он положил наличие ярко выраженной в поведении, в отношении к людям и делу характерную моральную черту.

Вот какие моральные черты и типы разных наклонностей описывает Теофраст: 1) притворство — ироническая насмешливость, притворщик; 2) лесть — льстец; 3) скучный рассказчик; 4) грубость и вульгарность; 5) заискивание — человек, заискивающий у всех; 6) бесстыдство — человек, бесцеремонный в поступках и речах; 7) болтливость — болтун; 8) сплетничанье — сплетник; 9) бесчестность — человек, нечестно добывающий барыши; 10) скупость — скупец; 11) небрежность к другим; 12) бестактность — человек, не соотносящий своих поступков с обстоятельствами минуты; 13) щепетильный человек претенциозный и мелочный; 14) глупость; 15) невежливость; 16) суеверие; 17) задорливость — человек задорный; 18) недоверие — человек подозрительный; 19) человек неопрятный; 20) докучливость — человек надоедливый; 21) пустота — человек, придающий значение пустякам; 22) скряжничество; 23) хвастовство; 24) наглость; 25) трусость; 26) олигархическая спесь и презрение к народу; 27) ребячество в старых годах; 28) злословие-клеветник; 29) участие и симпатия к преступникам; 30) нечестность на расплату и плутовство в торговле.

В свое время классификация характеров Теофраста оценивалась Лазурским А. Ф. (1916) как несовершенная.

Соглашаясь в общих чертах с его оценкой, справедливости ради надо отметить, что автор и не ставил перед собой цели установить теорию человеческого характера, хотя само описание конкретных форм проявления личности, поведения в обществе разнообразно и интересно.

Теофраст скорее описывает и предлагает вниманию читателей ярко выраженные типы извращенных натур или, как он их называет, характеров, в которых отрицательная личностная наклонность доминирует и определяет в целом поведение человека.

В качестве иллюстрации мы приведем здесь описание характера 25 из сочинения Теофраста.

«Трусость очевидно психический исход боязни. Трус — это такой человек, что, плывя в море, он в каждом утесе видит пиратское судно. Заколыхалось море, и он уже задается вопросом, кто бы это мог быть виной такого несчастия. Он тревожно смотрит вокруг, спрашивая шкипера, прошел ли корабль хоть полдороги, и какую, по его мнению, Зевс даст погоду; своему соседу он сообщит, что видел зловещий сон; а там сбросит тунику и отдаст своему рабу, да, пожалуй, попросит высадить его на берег. Идя в рядах сухопутной армии, трус кличет своих товарищей, ушедших вперед, советует им держаться ближе к нему и смотреть вокруг, потому что трудно различать врагов. Заслышав гул битвы, и видя, как вокруг него валятся люди, он скажет своим товарищам, что второпях забыл меч; отправляясь за ним в палатку, пошлет вперед своего раба, наказав высматривать, нет ли где врагов. Свой меч он спрячет под постель и потом потратит нимало времени, будто отыскивая то, что сам же спрятал. Но вот в палатку приносят одного из его товарищей в ранах; он, разумеется, подходит к раненому, берет его под руку, ведет к постели и покрывает его, и садится около, чтоб задерживать текущую кровь. Словом, он будет делать все, только не сражаться. Сидя в палатке и слыша барабанные сигналы, он ворчит: „А чтоб вам с вашими нескончаемыми сигналами! Не дадут ни на минуту успокоиться человеку!“ Испачкавшись кровью раненого, он расскажет, как с опасностью для собственной жизни, он спас жизнь товарища; он зовет в палатку посмотреть на раненого, своих товарищей и сограждан; а сам клянется, что доставил его в палатку собственными руками» [298, С. 6—7].

Автор дает название типу в своей галерее характеров согласно личностной доминирующей наклонности, а затем предлагает вниманию читателей образную картину поведения человека в конкретных жизненных обстоятельствах, то есть поведения, которое разворачивается благодаря какой-то внутренней особенности, «наклонности» по Теофрасту. Итак, «наклонность» как программа, определяет сущность характера и проявляется в некоем паттерне поведения, в совокупности действий и поступков.

В описанных Теофрастом характерах поведение представлено как целостность, в которой можно выделить части как его функциональные элементы, являющиеся в свою очередь функциональными системами.

Так, к примеру, в представленном нами выше характере 25, названным Теофрастом «Трусость», мы видим причину такого своеобразного поведения: «…плывя в море, он в каждом утесе видит пиратское судно» или «…своему соседу оно сообщает, что видел зловещий сон». Что это как не образ результата, существующий в представлении, именуемый в психологии целью. Именно цель как ожидаемый результат действия и определяет конкретные поведенческие акты, управляет ими, обеспечивая синтез всех функциональных элементов.

В данном конкретном случае образ — цель содержит информацию, которая оценивается личностью как угрожающая, представляющая опасность, т. е. налицо акт определения ситуации, некое ориентировочное поведение. Вот откуда высокая тревожность и как следствие конкретные поступки: «…Он тревожно смотрит вокруг, спрашивая шкипера, прошел ли корабль хоть полдороги…», «…Идя в рядах сухопутной армии, трус кличет своих товарищей, ушедших вперед, советует им держаться ближе к нему и смотреть вокруг, потому что трудно различать врагов».

Доминирующий мотив поведения тревожного человека — желание защитить себя. Он не живет, выполняя различные функции, а защищается. Таким образом, нарушается его нормальное функционирование в обществе.

Да, Теофраст не отвечает на вопрос об истоках тех или иных личностных особенностей, не говорит о генезисе характера, не обсуждается и принцип классификации. Однако из всего многообразия проявлений человеческой натуры автор отмечает самые яркие типы, яркие настолько, что их невозможно не заметить. Какого принципа придерживается автор, определяя свои моральные характеры, можно только догадываться. Но, наверное, не зря Теофраст назвал их типами различных наклонностей, вероятно полагая, что одна, ярко выраженная наклонность, может определять тип. Это позднее, у нашего современника К. Леонгарда, мы встретимся с понятием «акцентуация», а пока, читая трактат Теофраста, мы видим крайние проявления нормы, высокое внутреннее напряжение, делающее человека особо чувствительным к тем или иным сторонам действительности. Можно сказать, что тридцать его характеров, это тридцать мастерски описанных внешних проявлений акцентуаций характера.

Сегодня, отдавая дань прошлому, надо сказать, что не напрасно трактат Теофраста долгое время считался классическим произведением по вопросу о характерах.

Классификация Теофраста на протяжении многих лет оказывала свое влияние не только на произведения древних писателей и философов, но и более поздних мыслителей, моралистов XVII века.

Уже в XVII Ла-Брюйер (1889) перевел «Характеры» Теофраста и сам написал особое сочинение, где видно французское общество того времени. Его манера описания с помощью эпиграммотичной фразеологии дает образцы характеров скорее извращенных. Это лишь сатира на людей. Хотя Ла-Брюйер, так же как и Теофраст, не претендует на создание науки о характерах, он лишь обогащает своими сочинениями галерею человеческих типов, раскрывая читателю некоторые особенности неприглядного поведения человека с точки зрения моралиста, все же в данных типологиях прослеживается попытка классифицировать различные способы поведения человека в обществе с целью управления этими процессами.

Попытка создания научной основы изучения человеческого характера была предпринята известным социалистом Шарлем Фурье, который построил всю свою социалистическую систему на базе анализа страстей и на этой же основе создал свою классификацию характеров.

Анализируя опыт предшественников, он создал собственную классификацию человеческих страстей по аналогии с деревом, полагая, что страсти разветвляются подобно дереву: 2) ряды; 3) роды; 4) виды; 5) разнообразия; 6) уменьшения; 7) уточнения, измельчения.

Таким образом, в классификации Фурье, кроме главного ствола, оказываются: 3 класса, 12 рядов, 32 рода, 134 вида, 404 разнообразия. Ствол, представляющий собой целое, есть «единство в гармоническом развитии»; но кроме этого ствола есть еще стволовой корень «Эгоизм» в «разрушительном развитии». Вот какие три класса выделяет Фурье: 1) группа внешних чувств (числом пять); 2) аффекты (числом четыре); 3) распределители (числом три). Отдельных членов в этих трех группах 12, они образуют ряды, и по ним у Фурье установлены рубрики изложения подробностей.

Внешние чувства — это четыре аффекта: соревнование, дружба, любовь, семейственность, честолюбие; три распределителя: соревнование, любовь к разнообразию, непостоянство, накопление (соединение многих удовольствий).

Согласно своей теории он создает 810 характеров, каждый из которых имеет 12 страстей — это и есть потенциальная скала характера, хотя вся совокупность страстей все же находится под господством одной или нескольких страстей. «Господствующей я называю ту страсть, — говорит Фурье, — которая держит руль характера» [14]. На взгляд Фурье, у человека, как правило, одна господствующая страсть, хотя встречаются и представители с несколькими господствующими страстями, (576 характеров из 810, по Фурье, с одной господствующей страстью — пассионаты; люди с двумя господствующими страстями — дигины; с тримя — тридины; самая высшая степень — пентагины, один на все количество 810 человек). Бывают и неопределенные характеры — полигсы, у которых нет господствующих страстей, а есть только случайно управляющие страсти.

Итак, по Фурье, характер человека составляют различно скомбинированные страсти человека.

И здесь мы видим попытки мыслителя, заглянуть в суть человеческой природы, понять сущность ее характерных проявлений. Автора интересует не столько внешний рисунок поведения, сколько то, что его определяет. По Фурье, как показывает анализ его трактата, мы можем сказать, что это внутренне организованная система стремлений, выступающая в качестве программы поведения — «потенциальная скала характера».

Да, классификацию Фурье тоже нельзя назвать научной, если рассматривать ее с точки зрения современного психологического анализа. Однако она содержит идею, в которой обнаруживает себя стремление авторов новых классификаций, характерологов постичь суть характерных проявлений человека. Позднее Самуил Бэли, ратуя за создание науки, занимающейся индивидуальным характером, отделения ее от психологии, писал о том, что основная задача психологии в том, чтобы описать, классифицировать и подвести под общие законы феномены человеческой сознательности, одинаково общие для всех людей; индивидуального же характера психология касается мимоходом, слишком вкоротке, если взять во внимание важность предмета. Он полагал, что индивидуальный характер слагается не из какихнибудь собственных элементов, но главным образом из элементов общих всем людям, только, что в каждом индивидууме эти элементы сочетаются в различных пропорциях.

Характер человека, на взгляд Бэли, состоит из пяти элементов. К первому он относит ощущения, преобладание в душе человека одних ощущений над другими, которые хотя тоже существуют, но заметны гораздо меньше. Таковы, например, боязнь, надежда, злоба, любовь к похвале, совестливость, любопытство, благорасположение, честолюбие и т. д., которые соединяются друг с другом в бесконечно разнообразных сочетаниях.

По сути дела здесь речь идет о потребностно-мотивационной сфере человека, в которой различным образом взаимодействуют потребности и ценности человека. Под понятие «ощущения» он подводит всю совокупность составляющих потребностно-мотивационной сферы и чувств.

Вторым элементом человеческого характера он определяет познавательные психические процессы. Человек может быть способнее к одним умственным операциям, чем к другим; так у него может быть сильнее память, чем воображение и мышление; а может быть и мышление — лучше, чем память. Умственные операции, на взгляд Бэли, уровень их развития могут определять характер человека.

Направленность интересов Бэли считает третьим элементом характера. «Те или другие умственные операции человек может выполнять лучше по отношению к одним предметам, чем к другим. Так у одного могут быть сильными память, воображение и мышление относительно предметов механики, чем, например, относительно психических феноменов».

Энергию или слабость, акты воли Бэли относит к четвертому элементу, а физические свойства и качества организма — к пятому.

Бэн, соглашаясь отчасти с предлагаемой Бэли схемой элементов, располагает их в обратном порядке, исходя из своего представления о степени значимости элементов характера, полагая, что физическая организация должна стать на первый план, а воля, как естественная энергия организма, на второй. Однако, по сути, в определении состава элементов характера Бэн и Бэли не противоречат друг другу.

Началом возникновения науки о характерах можно считать первую попытку создания классификации характера с научной целью в начале XIX столетия основателем френологии Галлем.

По сравнению с психологией того времени, которая выводила свои закономерности на основе самонаблюдения, френология изучала объективные факты. Метафизическое учение о «способностях» использовалось применительно к исследованию психофизиологической природы человека. Впервые была выдвинута и подтверждена фактами идея связи психических процессов и некоторых душевных особенностей с функциями мозга. К примеру, Галль указывал на зависимость между размером мозга и способностями. В связи с этим френологи считали врожденными и некоторые свойства характера. В теории Галля 27 элементарных психических способностей, из которых складывается характер: 1) инстинкт размножения; 2) любовь к потомству; 3) привязанность, дружба; 4) наклонность к борьбе и самозащите; 5) разрушительный инстинкт; 6) хитрость; 7) алчность, воровство; 8) гордость, высокомерие; 9) тщеславие; 10) осмотрительность, дальновидность; 11) память вещей и фактов; 12) память местностей и пространственных отношений; 13) память на лица; 14) память на слова и имена; 15) речь; 16) чувствительность к цветам, художественный талант; 17) чувствительность к тонам, музыкальный талант; 18) арифметическая способность, счет; 19) способность к механике, архитектуре; 20) проницательность; 21) способность к метафизике; 22) остроумие; 23) поэтический талант; 24) доброта, сострадание; 25) подражательная способность, мимика; 26) религиозность; 27) твердость, постоянство.

Таким образом, френологи Комб, Джонсон, Галль, Шпурцгейм предприняли попытку анализа характера на его основные элементы. Элементом характера, как демонстрирует приведенный выше перечень свойств, считаются все душевные качества человека, 27 основных способностей души, каждая из которых локализируется в определенной части мозга, и составляют характер человека. Отличие же силы известной наклонности, чувства или способности объясняется лишь размером соответствующего органа. Влияние внешних обстоятельств и воспитания на развитие характера френологами исключается.

Критикуя френологический подход к изучению характера за недостаточно глубокий анализ сложных душевных процессов и игнорирование метода самонаблюдения, Бен (1866) кардинально не расходится с их точкой зрения на структурные элементы характера. Он лишь дополняет и уточняет их содержание и некоторое толкование. Характер же по-прежнему трактуется им как совокупность всех душевных и личностных особенностей человека.

В основание своей теории Бэн положил тройственное деление психической деятельности на эмоцию, волю и интеллект. Однако прежде всего он рассматривает некую врожденную энергию как элемент мимовольной, врожденной деятельности, характеризующей желание или волю. На взгляд Бэна, в психической организации людей и животных существует мимовольная тенденция, не зависящая от возбуждения чувств. Эта внутренняя и мимовольная сила достигает своего максимума после отдыха и пищи. Каждый день человек накапливает известный запас этой натуральной энергии, которая или тратится бесцельно, или может быть употреблена на нужное дело. Источником натуральной энергии он называет устройство мускульной системы, хорошее состояние соответствующих частей мозга и нервной системы. Он также полагал, что ток мимовольной натуральной энергии видоизменяется под воздействием чувств и мыслей. Он достигает своего высшего предела, когда натуральный фонд ее велик и в то же время действует сильная эмоция. Бэн считал, что начать классификацию и описание элементов характера лучше всего с указания на степень и различие такой врожденной энергии, на способ ее проявления. В одних случаях мимовольная энергия высказывается стремительно, но на время, в других — ровно, но постоянно. На взгляд Бэна, это зависит не столько от количества мимовольной энергии, сколько от степени развития чувствительной и эмоциональной стороны человека. При высшей степени такого развития человека он вполне доступен влиянию извне; при низшей — такое влияние действует только отчасти. Деятельность малочувствительных и энергичных субъектов управляется внутренними силами и мало зависит от внешних перемен. Кроме того, чувствительность, возбудимость мимовольной энергии зависит и от темперамента, в смысле качества нервов вообще. Таким образом, направление ее и даже сила в значительной степени зависят от тех эмоций, которые являются привычными для человека, а также особенностей его интеллекта и нервной системы. Мимовольная энергия, на его взгляд, отвечает только за количество, качество же зависит совсем от других условий.

Бэн в связи с мимовольной энергией определяет энергичный характер. «Предположим, — говорит Бэн, — что эта сторона организма развита уже чересчур, насчет других сторон — чувств и интеллекта. Тут самый рельефный факт будет — бесцельная трата деятельности; такой человек будет деятельным, но деятельным бестолково и не будет годиться ни для какого толкового дела. Если делает он и что-нибудь путное, это чистая случайность; в следующую же минуту он натворит чепухи. Ни сам он ничего не сделает толково, да еще помешает другим. Он то сует свой нос везде, то оказывается небрежным. Одно обилие в нем натуральной энергии не ручается еще за то, что она будет израсходована толковым образом. Он берется за иное, что ему не нужно; много начинает, ничего не оканчивает» [59, С. 299]. И далее Бэн дает описание отдельных эмоций и интеллектуальных особенностей, которые и определяют характер человека.

Поражает психологическая интуиция Бэна. За 100 лет до К. Леонгарда Бэн гениально описал внешнее проявление гипертимической акцентуации. И не только описал, а попытался на том уровне развития характерологии дать объяснение причин неэффективного поведения и деятельности. Несмотря на то, что мимовольная энергия является базой для формирования таких качеств, как выносливость, смелость, терпение, без определенной степени развития чувств и интеллекта энергичный характер лишается своей положительной направленности.

Выражаясь терминологией современной науки, мы можем, вслед за Бэном, сделать некоторое предположение относительно природы акцентуаций характера. Вероятно, акцентуация является следствием некоторого функционального рассогласования между иерархическими уровнями в структуре индивидуальности, негармоничного взаимодействия некоторых элементов ее подструктур. К примеру, причиной гипертимической акцентуации, возможно, является недостаточное взаимодействие между формальнодинамическими качествами человека и содержательными. Низкий уровень развития потребностномотивационной сферы (по Бэну — слабое развитие эмоциональной и интеллектуальной сфер, как основы направленности интересов) не выполняет регулирующую функцию, не ограничивает и не направляет бурную природную энергичность, «мимо-вольную энергию». Вероятно, подростковые акцентуации являются следствием слабо развитых содержательных характеристик их личности. Само собой разумеется, что высказанное только что соображение является лишь гипотезой, нуждающейся в обстоятельной дальнейшей проверке.

Эмоции, на взгляд Бэна, наряду с другими качествами имеют свойство усиливать мимовольную энергию и давать ей то или иное направление. Значительное развитие одного или нескольких чувствований обуславливает множество родов и видов эмоционального характера.

Вот как в общих чертах Бэн описывает эмоциональный характер: «Внешние выражения эмоциональной натуры по необходимости обильны. При высших степенях мы сразу угадываем такой характер. Всякое ощущение обнаруживается стремительно и долго, и всегда обнаруживается скоро. В минуты радости движения тела, блеск глаз, улыбка, хохот, обнимание — все это идет неудержимым потоком. Даже в состоянии подавления, когда другой человек отдался бы безмолвному отчаянию, эмоциональная организация пустит целый поток вздохов и слез и выразит свое неистовство в таких формах, которые поражают ужасом зрителя и приковывают внимание артиста.» [59, С. 319].

Таково внешнее выражение эмоционального характера. Однако Бэн считает, что очень важно «заняться рассмотрением внутреннего состояния, которое сводится к внутренней сознательности индивида». Невозможно знать своего характера, не узнав, что испытывают внутри себя люди противоположного характера. В связи с этим Бэн полагает, что единственный путь, каким можно открыть контраст двух противоположных характеров, сравнивать различные фазы собственной внутренней сознательности. «Самые вялые люди знают минуты энергической и продолжительной эмоции, самые сильные знают, что такое вялость» [там же, с. 321].

Итак, Бэн считает самонаблюдение методом изучения характера.

Современно звучит сегодня утверждение Бэна о связи эмоционального характера и интеллекта. «У людей эмоционального характера, — говорит Бэн, — даже мысли эмоционального свойства. Поэзия и вдохновенное красноречие — самые вероятные результаты подобной психической организации. Деятельность, не вызывающая за собой сильного чувства, не будет, на взгляд Бэна, привлекать к себе» [там же, с. 333]. Оставив нам детальный анализ важнейших психических проявлений, которыми люди отличаются друг от друга, Бэн, так же, как и его предшественники, не решил задачу создания научной классификации характеров, но как близко только на основе интуиции и житейского опыта подошел он к объяснению сущности характера человека, как живо описал характеры, которые мы наблюдаем и сегодня.

Позднейшие после Бэна авторы на протяжении 20 лет сделали сравнительно с ним немного, несмотря на актуальность задачи создания подлинно научной классификации характеров, которая, выражаясь словами Лазурского, явилась бы «исходным пунктом для дальнейшего изучения людских разновидностей».

Сочинение доктора Азама (Azam Е., 1887) демонстрирует нам классификацию характеров, созданную на основе обыденно-житейского подразделения. Автор, давая перечень характеров хороших, дурных и таких, которые могут быть и хорошими и плохими в зависимости от обстоятельств, по сути дела дает нам лишь оценку различных душевных свойств с точки зрения морали.

Бернард Перэ (Perez В., 1892) кладет в основу своего деления на типы особенности двигательной сферы. В связи с этим он делит всех людей на подвижных, малоподвижных, и страстных. Комбинируясь различным образом, эти основные свойства движений образуют характеры страстно-подвижные, страстные малоподвижные, уравновешенные и т. д. Все душевные особенности, на взгляд Перэ, можно подвести под указанные признаки, определяя все разнообразие человеческих характеров. Классификация Перэ является результатом долгого и вдумчивого наблюдения. Созданные им подробные характеристики, списанные с живых детей, иллюстрируют важнейшие типы его классификации. И все же, давая художественные, очень типичные описания характеров в своем сочинении, Перэ пытается подвести их под свою, искусственно созданную классификацию. Описанные им типы выходят за рамки принципа, на основе которого он создал свою классификацию.

Школьные типы Лесгафта, которые представлены им в сочинении «Семейное воспитание ребенка» [173], так же, как и у Б. Перэ, есть результат обобщения наблюдений за детьми. Однако, раскрывая содержание каждого типа через сочетание некоторых черт, Лесгафт на основе четкого психологического анализа в отличие от Перэ дает им психологическое объяснение, указывает источники их возникновения, раскрывает возможности педагогического воздействия. В собирательных характеристиках Лесгафта учащиеся рассматриваются с позиции их отношения к правде как нравственной категории. В связи с этим все школьные типы Лесгафт делит на шесть групп: тип лицемерный, честолюбивый, добродушный, злостно-забитый, мягко-забитый и угнетенный.

Несмотря на то, что сами описания очень ярки и правдивы, все же его классификация обладает тем же недостатком, что и классификация Перэ — слабостью психологического анализа. Однако наибольшую ценность для характерологии, на наш взгляд, представляет не столько ряд чисто эмпирических описаний школьных характеров, сколько попытка автора объяснить истоки характерных проявлений личности. Семья, на взгляд автора, может влиять на выработку различных характеров. Эта идея автора — прорыв от постулата врожденности характера к осознанию возможности его развития в результате воздействием различных факторов, в данном случае социального — семьи.

Итак, краткий исторический обзор учений о характерах показывает, что неоднократные попытки классифицировать многообразие человеческих характеров, стремление свести все характеры людей в универсальную классификацию были тщетными. Вследствие чего многие психологи, в том числе и Штерн, стали считать невозможным создание классификации характеров.

И вот новая попытка создания естественной и общепринятой классификации индивидуальных характеров. «Психология характера» Франсуа Полана (1896) представляет собой подробную разработку этой задачи. Считаем уместным указать на некоторые соображения автора, которые нам кажутся не вполне утратившими свое значение и в настоящее время.

В своем сочинении Ф. Полан задался целью установить наличие тесной связи, существующей между основными законами духовной жизни и характером. «Основная цель изучения характера, — говорит Полан, — должна заключаться в том, чтобы свести все черты характера к наименее сложным психическим элементам и к наиболее простым формам великих психологических законов, выясняя при этом сущность комбинации, их создающей» [246, С. 7].

На взгляд Ф. Полана, характер составляет лишь внешнее проявление внутренней духовной жизни человека. «Под характером человека мы разумеем все, что его характеризует, что не позволяет смешивать его с другим человеком, т. е. свойства, присущие его духу, особая форма его духовной деятельности» [там же, с. 1]. Автор считает, что характер, личность, индивидуальность в сущности одно и то же понятие, выраженное различными словами и рассматриваемое в науке с различных точек зрения.

На взгляд ученого, характер имеет не только форму проявления, но и сущность, в основе которой лежат стремления. Что имеет отношение к характеру? Полан считает, что это само стремление, способ его проявления и отношение к другим стремлениям. Здесь следует пояснить, какое содержание подводит Полан под понятие «стремление». Надо сразу сказать, что Полан считает стремления единственными элементами характера. На его взгляд, человеческие стремления очень многочисленны. Состоят они преимущественно из системы явлений, подчиненных общему закону целесообразности, и соединяются для того, чтобы вызывать факт органического или психического свойства, т. е. удовлетворение потребностей нашей нервной системы или вообще организма. Таким образом, под стремлениями Полан понимает потребности от самых низших (органических) до самых высших (духовных и умственных), а также чувства и идеи.

Изучить характер по Полану — это значит, выяснить сущность и внешние проявления характера, стремления, лежащие в его основе, форму, в какой они влияют на деятельность, и общий ход их ассоциации и борьбы.

Таким образом, Ф. Полан определяет стратегию и тактику изучения характера, его программу. Хотя в работе он не оговаривает методы такого изучения, однако на основе анализа содержания его труда можно с полной уверенностью утверждать, что это наблюдение и теоретический анализ.

Итак, изучение разных характеров сводится к исследованию главных психических элементов, создающих личность. Ф. Полан считает, что необходимо рассмотреть прежде всего преобладающие стремления, господствующие мысли, основные желания и их соотношение.

В основу своей классификации характеров Ф. Полан положил «основные законы психической жизни человека»: 1) закон систематической ассоциации; 2) закон систематической задержки; 3) закон ассоциации по противоположности; 4) закон ассоциации по смежности и сходству.

Автор последовательно подвергает рассмотрению типы, обусловленные тою или другою специальною формою законов систематической ассоциации, задержки или противоположности, затем типы, возникновению которых способствовало преобладание того или иного психического элемента. Далее изучаются сложные черты характера в связи с главным элементом.

Какие же основные свойства, на взгляд Полана, способны создавать своим преобладанием психологические типы? Автор называет две категории свойств: во-первых, свойства, находящиеся в связи со способом проявления стремлений, с общим характером их соотношений в данном индивиде: связности, логики, противоположности, живости, цепкости и т. д. Данная категория свойств обнимает собою формы духовной деятельности.

Во-вторых, свойства, которые вызываются самими стремлениями органическими или чувственными. Вторая категория свойств объединяет конкретные элементы, направляет деятельность человека.

На основе данной точки зрения Полан рассматривает характер со стороны формальной и создает классификацию формальных характеров, и со стороны его содержания создает характеры по качеству образующих их стремлений. Характеры формальные образуются с помощью первой категории свойств (стремления, комбинируясь между собой по строго определенным законам, определяют собою строение характера). Конкретные характеры образуются на основе второй категории свойств — содержания самих стремлений.

На наш взгляд, именно первая категория свойств выражает свойства характера. Содержание же стремлений говорит скорее о важнейших личностных качествах, нежели о характере человека. Таким образом, впервые именно Ф. Полан разграничил понимание сущности личностных качеств (конкретные характеры) и свойств характера (формальные характеры). В этом новизна и ценность его подхода для науки.

Итак формальные характеры зависят не от содержания стремлений, а от способа их сочетания и проявления, определяемого законами ассоциаций.

К ним Ф. Полан относит первую серию законченных сложных типов, создаваемых на основе господствующей ассоциации.

Характеры, которые образуются благодаря действию закона систематической ассоциации, так называемые уравновешенные и цельные, представляют собой гармоническое соотношение различных стремлений.

У натур уравновешенных ни одно стремление не доминирует над другим. Цельные же натуры отличаются от уравновешенных тем, что у них одно стремление подчиняет себе все остальные.

Характеры, вызываемые преобладанием систематической задержки, — у натур рассудительных, владеющих собой. Несмотря на постоянную внутреннюю борьбу стремлений, лица, обладающие рассудочным характером, способны подавлять некоторые движения своей души, благодаря чему и создается гармоничность их натуры.

Далее Полан называет характеры дисгармоничные, создаваемые на основе ассоциации по контрасту: натуры беспокойно нервные и натуры противоречивые. К дисгармоничным же он относит характеры, в основе которых преобладание ассоциации по смежности и сходству, и типы с самостоятельной деятельностью духовных элементов: импульсивные, сложные, истеричные, восприимчивые к внушению.

В основе второй серии формальных характеров лежит принцип чистоты психических элементов. Под «чистотой» Полан понимает отсутствие противоречий в самом желании или страсти.

В связи с этим автор называет качества стремлений: силу, устойчивость, гибкость и чувствительность.

Сила стремлений у натур впечатлительных, страстных и предприимчивых. Устойчивостью стремлений обладают натуры своевольные, упрямые, постоянные. Гибкость стремлений присуща натурам гибким, мягким. Чувствительность психических элементов создает характеры подвижные и впечатлительные.

Почти через 150 лет Норакидзе (1966), представитель грузинской психологической школы, в своей книге «Типы характера и фиксированная установка» расскажет о свойствах установки как единице характера, присущих тому или иному типу характера, очень сходных с качествами стремлений, определяющими характер по Полану. Однако утверждения Полана имплицитны. Норакидзе же выявил свойства установки в экспериментальном исследовании. Но это произойдет лишь в 1966 году. А пока, в начале XIX века, Полан пытается подвести под свою классификацию характеров все разнообразие проявлений человеческой натуры и создает еще одну классификацию конкретных характеров на основе содержания стремлений.

Однако в отличие от классификации формальных характеров, где четко прослеживается разнообразие стилей поведения, его форм, классификация характеров конкретных скорее представляют собой перечисление некоторых отдельных, хотя и важных, свойств личности, на что указывал в свое время и Лазурский. Наряду с этим нельзя не оценить по достоинству идею автора, согласно которой стремления, образующие конкретные характеры, располагаются в восходящем порядке их значения для человека. Порядок этот смешивается с порядком возрастающей их сложности и нисходящей отвлеченности.

Итак, на низшей ступени Полан располагает стремления, касающиеся организма. Эти стремления, на его взгляд, наиболее существенные, т. е. те, которые поддерживают существование отдельного индивида и рода.

Затем следуют стремления, касающиеся духовной жизни: воображение, мысли или чувства. На ступеньке повыше — стремления, выражающие не отдельные стороны духовной жизни, а всей этой жизни в совокупности, каковы: эгоизм, честолюбие и т. д., равно, как и альтруизм, дружба, семейные наклонности и т. п. Еще выше Полан располагает стремления, объектом которых является социальная группа, кружок, отечество или более обширная совокупность. И, наконец, на самой высокой ступени находятся стремления, которые превышают общество и которые направлены на высшие принципы или на самые отвлеченные мысли (религиозные, философские стремления).

Исходя из такого понимания стремлений, определяющих характер, можно говорить о том, что Полан создал систему характеров, представляющих собой различные уровни их развития от низших к высшим.

Созвучна этой идее теория диспозиционной регуляции поведения В. А. Ядова (1979), нашего современника. В качестве единицы анализа личности В. А. Ядов избирает диспозицию, под которой понимается предрасположенность субъекта к оценке и определенному способу поведения. Диспозиция является психологическим выражением взаимоотношения потребностей и конкретных условий деятельности. Выдвигая гипотезу об иерархической структуре диспозиций личности, В. А. Ядов считает иерархические уровни диспозиций производными от двух взаимодействующих между собой рядов — иерархического ряда потребностей и иерархического ряда условий деятельности. В основу классификации потребностей от низших к высшим положен принцип членения потребностей по направленности в различные сферы активности, а критерием классификации — последовательное расширение границ активности личности. В. А. Ядов при этом считает, что источником активности личности является потребность в достижении двух противоположных целей: слияние с социумом и выделение своего «Я» в качестве автономной единицы.

Для установления иерархии условий деятельности В. А. Ядовым принимается критерий длительности времени, в течение которого ситуацию деятельности можно рассматривать как относительно устойчивую. На основе этого критерия им выделяются соответствующие уровни «предметных ситуаций», группового общения разных сфер социальной деятельности (труд, досуг, семейная жизнь) и общих социальных условий образа жизни.

Взаимодействие потребностей и условий деятельности образует и фиксирует в личностной структуре иерархические уровни диспозиций — элементарные фиксированные установки, социальные фиксированные установки, общая направленность интересов личности и система ценностных ориентаций на цели жизнедеятельности и средства их достижения. Диспозиции разных уровней, на взгляд В. А. Ядова, детерминируют иерархию поведения личности. На основе фиксированных элементарных установок осуществляются простейшие поведенческие акты, социальные установки предопределяют поступки, общая направленность детерминирует поведение, а ценностные ориентации — жизнедеятельность в целом.

Давайте в связи с этим посмотрим, что говорит Полан о факторах, оказывающих влияние на характер. К таковым он причисляет биологические и социальные. «Господствующая ассоциация, — говорит Полан, — берет свое начало из опыта и постоянно им контролируется, сама она является результатом духовной организации, сложившейся в течение долгого рода поколений, на которые воздействовало бесчисленное число опытов» [246, С. 94].

Таким образом, ум и характер передаются по наследству. При этом он рассматривает ассоциации как особые системы организации духовной жизни человека в связи с внешним миром как источником и причиной опыта.

И опять напрашивается аналогия с исследованием Норакидзе (1966). Рассматривая фиксированную установку как структурную единицу характера, он считает ее продуктом потребности и среды, целостного состояния личности, которое разворачивается целесообразным ее поведением.

Биологические и социальные явления представляются Поланом только причинами или последствиями, но не элементами характера. Узнадзе и Норакидзе также подчеркивают, что установка больше, шире, чем потребность и темперамент. Действия темперамента определяются действием установки. Темперамент входит в структуру установки, определяя темп и динамику в момент ее зарождения. На основе материалов исследования Норакидзе (1958) было выяснено, что темперамент, участвующий в формировании типа установки, включается в установочное поведение личности, является компонентом такого поведения. К примеру, установлено, что сангвинический темперамент определяется закономерностью пластично-динамической установки со средней возбудимостью, меланхолический темперамент — сильно возбудимой, косно-статичной иррадиированной установкой, флегматический темперамент — трудно возбудимой, стойкой, пластичнодинамической установкой, а холерический — сильной, возбудимой, грубодинамической и косно-локальной установкой. В этих типологических особенностях установки отражены основные признаки темперамента — эмоциональная возбудимость, динамичность, переключаемость, интенсивность и глубина эмоционального содержания.

Характер, на взгляд Полана, — есть не что иное, как соединение биологических явлений для достижения социальной цели.

Однако надо заметить, что Ф. Полан рассматривает характер как явление динамичное. Хотя автор и считает характер врожденным, все же он не исключает возможности его изменения и развития на протяжении всей жизни человека. Под воздействием обстоятельств социального или физиологического свойства могут развиваться цельные, уравновешенные характеры или же гармоничность личности под влиянием неблагоприятных факторов может разрушаться или ослабляться. «Наши желания, — говорит Ф. Полан, — поддерживаются и приводятся к единству не только внутреннею силою, но и внешним принуждением или, выражаясь точнее, внутренняя сила находится до известной степени в зависимости от внешних условий, потому что принуждение может быть вполне успешным лишь в том случае, если оно подчиняет себе внутреннего человека» [246, С. 44].

Всякий психический факт, ослабляющий «Я» и его контроль, на взгляд Полана, вызывает импульсивность характера, раздражительность, нервность. Это может быть сильная страсть, слишком большая озабоченность, чрезмерное развитие какого-либо стремления. Однако и утрата верования, ценности, расположения к чему-либо может привести к душевной бессвязности, к нарушению стройности.

Замена одних стремлений другими способствует кардинальному изменению характера. Это вызывается иногда возрастом, иногда перемещением в другую среду, иногда какими-нибудь случайными обстоятельствами. Однако при этом автор замечает, что только те стремления вызывают особые типы, которые господствуют безусловно, сильно развиты или когда они совершенно отсутствуют.

Характер замены стремлений бывает различным у разных людей. Ф. Полан полагает, что тут нет каких-либо правил. «Элементы человеческого духа, разрозненные еще вчера, могут сегодня соединиться, слиться, образовать единое целое; они могут также отделиться от основного стремления, разложить его и образовать новые, более устойчивые комбинации. Тут происходит нечто похожее на химические явления» [246, С. 183]. Нравственные потрясения, кризис, вызванный потерей какого-либо чувства или привычки, часто становятся исходным пунктом образования новых идей, чувств, стремлений, желаний.

Чрезвычайно интересны, на наш взгляд, мысли автора о сущности патологии характера. Чрезмерное развитие какого-либо стремления, чувства, по мнению Полана, нарушает стройность характера, гармоничное взаимодействие психических элементов его составляющих, а в других случаях причиной развития дисгармоничных характеров может стать, наоборот, ослабление чувств, крайняя степень недоразвития психических элементов.

Ф. Полан высказывает соображения по поводу влияния неосознаваемых стремлений на характер, и полагает, что душевный кризис или другое эмоциональное или физическое потрясение могут вызвать к жизни эти скрытые, темные стремления, кардинально меняя характер. Исходя из этого, можно предположить, что изучение скрытых стремлений, неосознаваемых желаний лишает их силы управления человеком. А что по этому поводу говорит Полан, какую роль отводит он интроспекции в развитии и изменении характера? «Все второстепенные черты характера обусловливаются постоянным контролем над самим собою и его следствием, самоанализом. Но кажущееся или даже действительное отсутствие этого самоанализа может быть вызвано самим анализом или волею человека, который может подавить эту черту характера, как и всякую другую» [там же, С. 26].

Таким образом, благодаря интроспекции и рефлексии (самоуглублению и анализу по Полану) возможно волевым усилием изменять характер. Между тем, Полан предупреждает, что сильно выраженная способность к волевому усилию может способствовать развитию деспотичного характера.

Однако Ф. Полан лишь высказал гениальные предположения относительно возможных механизмов развития характера, которые нуждаются в тщательной экспериментальной проверке.

В настоящее время в исследованиях О. А. Ахманаевой, Н. Е. Кирьяновой, выполненных под руководством автора данной монографии, доказывается справедливость утверждений Ф. Полана о непосредственной зависимости характера от потребностно-мотивационного профиля личности, стремлений по Полану. Из данной монографии читатель узнает, насколько был прав Ф. Полан, утверждая, что самоуглубление и анализ способствуют развитию характера.

Близки к полановским воззрения Н. Лосского (1903) на характер. Так же, как и Полан, Н. Лосский считал стремления самым важным элементом душевной жизни человека. Однако под характером он разумеет всю совокупность особенностей данной личности, отличающую ее от других. Следовательно, в понятие характера могут входить все свойства, не обязательно составляющие содержания общего понятия личности, т. е. «…и такие сравнительно важные признаки, как противоречивость или, наоборот, гармоничность стремлений, постоянство и непостоянство их, честолюбивые стремления или полное забвение себя ради сверхличных интересов, и такие мелочи, как привычка через каждые три слова говорить „именно“, умение делать петушков из бумаги и т. п.» [184, С. 264].

Для того чтобы узнать самые существенные черты личности, которые являются двигателями, определяющими всю ее жизнь, нужно, как считает Н. Лосский, определить, какие стремления для нее первоначальны, какие цели имеют для нее самодовлеющее значение.

Методом, с помощью которого можно узнать самодовлеющие цели человека, является наблюдение. Необходимо наблюдать его во всей совокупности поведения, чувствований и настроения.

Так как основными самодовлеющими свойствами личности оказываются стремления, то именно они, на взгляд Н. Лосского, лежат в основе подразделения характеров. Чтобы построить такую классификацию, необходимо сопоставить всевозможные первоначальные стремления и найти существенные различия между ними.

Рассматривая характер с точки зрения волюнтаристского подхода, Лосский относит волю к основным первичным свойствам душевной деятельности. Благодаря воле, характеризующейся особым чувством активности, все переживаемое нами окрашивается чувством нашего «Я». А так как душевная жизнь каждого человека образует сплошную связную систему «моих» состояний, в которую вкраплены отрывки состояний других «Я», то все его поступки могут быть подразделены на три категории: во-первых, поступки обусловленные «моими» стремлениями, во-вторых, поступки, обусловленные физическими стремлениями и присоединившимися к ним «моими» стремлениями, и, в-третьих, поступки, обусловленные сверхличными стремлениями и присоединившимися к ним «моими» стремлениями. Этими категоризо ями поступков, как считает Лосский, и обуславливаются характерные различия между людьми.

Итак, в концепции Лосского поступки обуславливают различные характеры, а те, в свою очередь, определяются характером стремлений. В душевной жизни одних преобладают «физические» данные и поступки, обусловленные прямо или косвенно физическими «данными» стремлениями, в жизни других преобладают «мои» элементы и поступки, обусловленные исключительно «моими» стремлениями, у третьих преобладают сверхличные «данные» элементы и поступки, прямо или косвенно обусловленные сверхличными «данными» стремлениями" [184, С. 269].

На основе этих взглядов, а также тщательного анализа существующих классификаций и повседневного наблюдения Лосский создает свою классификацию характеров.

К первой группе он относит характеры чувственные, с преобладающими во всей душевной жизни физическими стремлениями, подавляющими все более высокие стремления. К этой категории он относит самый низший слой серой массы человечества. Главное для таких людей плотно поесть, поспать, отдохнуть.

Ко второй группе принадлежат характеры эгоцентрические, с преобладающими личными стремлениями. На взгляд Лосского, таким характером обладает самая здоровая часть населения. Так как их «Я» господствует в сознании, их интересы сосредоточены на «моих» деятельностях. Это, как правило, профессионалы, честолюбивые, эгоистичные люди с чувством собственного достоинства. Они ревниво оберегают свою власть, достоинство и репутацию.

К третьей группе Лосский относит характеры сверхличные с преобладающими сверхличными стремлениями. Люди, обладающие таким характером, действуют как бы не от себя, а от лица высшей воли. Они живут вне своей психической и физической индивидуальности. Им свойственно сострадание, чувство долга, религиозные и эстетические чувства, бескорыстное служение. К этой категории людей принадлежат ученые, подвижники, некоторые общественные деятели.

Лосский полагал, что в основе развития характера лежит биогенетический закон Геккеля, согласно которому онтогенез есть краткое повторение филогенеза. «Всякий человек, — говорит Лосский, — даже и самый выдающийся впоследствии представитель неэгоцентричности, при появлении на свет в первые месяцы и даже годы жизни принадлежит, несомненно, к числу чувственных натур; затем все более и более развивается интерес к „моим“ деятельностям, что особенно проявляется в играх детей и, наконец, в ранней юности, в особенности у даровитых людей, эгоцентричность достигает максимума своего развития, что выражается в честолюбивых и самолюбивых мечтах юноши. Очень многие величайшие представители отречения от своего я, например, Паскаль, Франциск Ассизский, Владимир Соловьев, в юности были в высокой степени честолюбивыми натурами. Только вслед за эгоцентрическим периодом развития может появиться преобладание сверхличной деятельности» [там же, с. 297].

Лосский далее отмечает, что это лишь первое деление в классификации характеров, дальнейшие подразделения этих групп могут также основываться на различии между стремлениями по содержанию, что очень хорошо в свое время сделал Полан.

Классификации характеров от Платона, Аристотеля и Теофраста до французских моралистов представляют собой не столько типологии, сколько типизированные образы, несомненное достоинство которых в жизненности характеристик, в описании конкретных проявлений характера. Если до сих пор классификации разрабатывались на основе обобщения фактов, наблюдаемых в жизни, то несколько иной подход мы обнаруживаем в классификациях, созданных на основе общих психологических предпосылок, а не реальных наблюдений. К ним принадлежат классификации Фулье и Рибо (Ribot Th., 1892). С целью прояснения обсуждаемого нами вопроса думаем, следует кратко напомнить их содержание.

В основу своей классификации Фулье кладет три основные стороны душевной жизни человека: ум, чувство и волю. Различия в характерах, на его взгляд, обусловлены разной степенью развития этих способностей. В связи с такой точкой зрения Фулье подразделяет все характеры на три группы: интеллектуальные, эмоциональные и волевые. В зависимости от особенностей каждой из этих трех сторон душевной жизни происходит дальнейшее дробление их на подтипы. Кроме того, Фулье делит характеры и на основе особенностей взаимодействия трех сторон душевной жизни человека. Так, к примеру, умственные типы он подразделяет на такие, у которых сильно развито чувство и слабая воля и такие, укоторыхсильная воля и слабое чувство.

Несмотря на некоторую схематичность классификации характеров, предлагаемой Фулье, надо заметить, что она обладает и рядом достоинств. Во-первых, автором обнаружен факт существования различий между людьми в зависимости от уровня развития эмоциональной, волевой и интеллектуальных сторон душевной жизни человека. Позднее действительно психофизиологами было обнаружено существенное различие в психических проявлениях человека в зависимости от развития функций левого и правого полушарий коры головного мозга.

Во-вторых, автором подчеркивается значение всех трех сфер душевной жизни человека в образовании характера. Однако он особо выделяет умственные процессы, которые часто определяют деятельность человека. Именно благодаря интеллектуальным соображениям человек способен управлять собственным поведением. О чем как не о рефлексии здесь идет речь?

К анализу этого утверждения мы еще вернемся, а пока хотелось бы обратиться к рассмотрению классификации Рибо (1892), которая, на взгляд Лазурского, является наиболее интересной, так как соединяет в себе жизненность со строгостью естественнонаучного метода деления.

В отличие от Фулье Рибо не считает умственную деятельность определяющей характер. На его взгляд, только меньшее или большее развитие чувства и воли могут определять характер. «Интеллект не является основным элементом характера, он свет, но не жизнь, а, следовательно, не действие. Характер пускает корни в бессознательном, т. е. в организме индивидуума, — вот почему так трудно проникнуть в него и изменить его» [388, С. 265]. Для установления истинного характера, считает Рибо, очень важно учитывать еще два условия: единство и устойчивость. Единство личности подразумевает направление всех стремлений человека к какой-нибудь общей цели. Устойчивость — то же единство, только проявляется на протяжении длительного времени. Так как не всем людям присущи эти свойства, то не все люди, на взгляд Рибо, обладают характером в строгом значении этого слова. Аморфных и неустойчивых он исключает из числа тех, кто обладает характером.

Так как наиболее существенным основанием в характере Рибо считает чувство и волю, то исходным пунктом в его классификации является их большее или меньшее развитие. Таким образом, Рибо устанавливает три большие группы характеров: чувственные, активные и апатичные. Хотя интеллект, на взгляд Рибо, не является определяющим в образовании характера, тем не менее и он придает характерам некоторую своеобразность. В связи с этим признаком он делит чувственные характеры на кроткие, созерцательные и эмоциональные. Кроткие характеры отличаются сильно развитыми чувствами при слабых умственных способностях и слабой воле. Люди, обладающие таким характером, пассивны и бездеятельны.

Характерам созерцательным присуще сильно развитое чувство ума при слабой воле. Обладая живым воображением в сочетании с нерешительностью характера, люди этого типа никогда не играют выдающейся роли в обществе.

Эмоциональные характеры в отличие от двух предыдущих обладают как сильно развитым интеллектом и чувством, так и хорошо развитой волей. Однако волевые процессы людей этого типа порывисты и неравномерны. Периоды бурной активности сменяются совершенным бездействием.

Вторую большую группу составляют характеры активные, отличающиеся сильным развитием воли. Однако, в зависимости от развития интеллекта, одни люди относятся к посредственно-активным, посвятившим свою жизнь повседневному, будничному труду, другие, обладая высоким умом, серьезными интересами и сильной волей, принадлежат к типу великих деятелей.

К третьей группе характеров относятся люди апатичные, имеющие слабую волю, слабое чувство и малую степень умственного развития. На взгляд Рибо, это — отрицательный тип, так как люди, обладающие апатичным характером, неподвижны, не обладают устойчивыми интересами, не способны противостоять внешним обстоятельствам, лишены инициативы.

Рибо включает в свою классификацию еще и разновидности характеров, отличающиеся друг от друга незначительными признаками. Соединение сильного чувства с огромной волей образует чувственноактивный характер, отличающийся от эмоционального, непрерывным характером своей страстной деятельности. В качестве примера обладателей такого характера Рибо называет Лютера, Франциска Ассизского, Наполеона.

Ко второй разновидности Рибо относит характер апатично-активный, отличающийся периодическими проявлениями обостренной чувствительности и активности у людей обычно апатичных.

Наиболее интересным во взглядах Рибо на характер нам кажется замечание автора по поводу болезненных характеров. Все перечисленные выше типы Рибо относит к характерам цельным, нормальным. Однако он противопоставляет им болезненные типы, характеризующиеся отсутствием устойчивости и единства. Позднее в экспериментальном исследовании Норакидзе (1966) обнаружит, что людям импульсивным свойственна вариабильно-стабильная установка. Благодаря высокой вариабильности установки, высока способность фиксации диаметрально противоположных установок, которые личность из-за их многообразия не способна реализовать. Не в силах отдать предпочтение одной из диспозиционно данных стабильных установок личность не способна принять волевое решение, выбрать один из многих импульсов мотивов своего поведения. В результате чего волевая активность личности протекает на фоне тяжелых внутренних конфликтов.

Поведение такой личности носит импульсивный характер, осуществляясь на основе более сильного импульса, наиболее сильной установки.

Норакидзе в своем экспериментальном исследовании обнаружил еще ряд особенностей установки, которые лежат в основе характерных проявлений человека, но об этом мы будем говорить ниже, а пока надо отдать должное наблюдательности и интуиции Рибо, создавшим не только классификацию характеров, но и выдвинувшим гипотезу относительно сущности нормы и патологии характера.

Надо отметить, что с воззрений Рибо на характер наметилось новое направление в понимании его сущности. Достаточно вспомнить первые попытки мыслителей древности упорядочить знания о разнообразии человеческих характеров, привести в систему разрозненные представления о личности, первые классификации, в которых определяющими характер человека качествами, считались в основном содержательные характеристики личности. Позднее, по мере дальнейшего обогащения представлений о человеке, личности, менялось представление и о характере. Многие исследователи индивидуальных различий под характером стали понимать всю совокупность душевных проявлений человека, отличающую его от других людей. Таким образом, чертами характера стали считать и чувства, и интеллект, и волю, и даже то, умеет ли человек «делать петушков из бумаги» (Лосский, 1903).

Классификации характеров совершенствуются, основываясь на все более важных признаках и приближаясь к жизни. Классификации Рибо, Полана, Лесгафта, Лосского значительно совершеннее тех, что были созданы мыслителями древности. Стремясь построить свои классификации на основе значительных признаков, которые определяют деятельность и поведение человека, авторы кладут в основу подразделения характеров особенности нервно-психической организации человека и его духовную деятельность. Вполне закономерно, что в этот период появились классификации, включающие как формальные, так и содержательные характеристики личности. Примером может служить классификация Полана.

Однако Рибо сознательно избегает вопроса о содержании чувствований, положив в основу подразделения характеров признаки, которые затрагивают лишь форму проявления личности. С характерологической точки зрения для него важно не то, что человек чувствует, а то, как человек чувствует. Эта позиция автора исходит из понимания характера как способа чувствовать и действовать. И в этом новизна его подхода.

Теория Лазурского (1908) отличается от воззрений предшественников кардинально противоположным подходом к созданию классификации характеров. Если первые опирались на дедуктивный способ: прежде создавалась классификация характеров, а затем уже рассматривались особенности каждой группы, то Лазурский начинает с анализа элементов, составляющих каждую отдельную единицу человеческих личностей «характерологических элементов». Такими элементами или основными наклонностями являются качества, которыми люди отличаются друг от друга. Надо заметить, что Лазурский считает наклонности и способности понятиями совершенно идентичными, в содержание которых он вкладывает самые разнообразные качества душевной жизни человека. К примеру, это может быть быстрота того или иного умственного процесса, различные особенности восприятия и памяти, мышления и воображения, преобладание известных аффектов, большая или меньшая сила чувствований, характер волевого усилия. Главное, что дает право характерологу считать ее наклонностью, чертой данного человека, чтобы та или иная особенность была замечена у данного лица не один раз, а повторялась бы у него неоднократно. «Под наклонностью, — говорит Лазурский, — мы будем понимать возможность неоднократного повторения у наблюдаемого лица известной стороны того или иного душевного процесса. В более же узком смысле термин этот будет означать те неизвестные нам и недоступные современному анализу субъективные причины и условия, которые своим продолжительным и непрерывным действием обусловливают подобную возможность» [158, С. 28].

Таким образом, в понятие «черта характера» Лазурский включает не столько внешний характер реагирования индивида на стимул среды, сколько субъективные факторы, благодаря которым у индивида наблюдается предрасположение к тем или иным психическим проявлениям, именно они, на взгляд автора, своим продолжительным и непрерывным действием обуславливают подобное проявление. Причем действие этих факторов проявляется обыкновенно под влиянием различных условий, так называемых внутренних и внешних возбудителей. Из этого следует понимать, что при равных внутренних и внешних возбудителях лица с разной степенью развития наклонностей обладают разными возможностями возникновения известной стороны душевного процесса. Для определения степени развития какогонибудь душевного качества необходимо, как считает Лазурский, с одной стороны, учитывать интенсивность возбудителя, необходимого для проявления той или иной наклонности, а с другой — интенсивность самих проявлений как внешних, так и внутренних. Кроме всего прочего очень важно, по мнению автора, учитывать характер столкновения различных наклонностей, в особенности чувств и влечений. По сути дела Лазурский говорит о борьбе и характере соподчинения мотивов. «Ни способности, ни возбудители никогда не бывают в сознании (как и вообще в жизни) изолированы друг от друга, а всегда взаимно спаяны, так что каждая способность с действующим на нее в данный момент возбудителем составляют одно целое — психический процесс» [158, С. 223—224].

Благодаря существующим зависимостям между различными наклонностями, которые вступают друг с другом в разнообразные сочетания, получается сложное соединение, называемое Лазурским характером или личностью (он, впрочем, как и его предшественники, не разграничивает содержание данных понятий).

Между тем Лазурский отмечает, что соединение нескольких основных наклонностей в одно целое может обуславливаться не только характером зависимости между этими наклонностями, но и под влиянием какогонибудь внешнего возбудителя действующего в течение длительного времени. В данном случае речь идет о привычных формах реагирования на какой-либо возбудитель. Очень часто это происходит автоматически, без контроля сознания. Следовательно, такая точка зрения автора допускает возможность развития характера в течение жизни.

Вслед за Поланом Лазурский считает, что в состав таких соединений, то есть характера, должны входить не только наклонности, касающиеся содержания душевной жизни, но также и те наклонности, которые относятся исключительно к формальной стороне душевных процессов: особенности в их течении, интенсивности и др.

И, наконец, следуя логике науки о характерах Лазурского, мы подходим к тому, как автор определяет сам характер. «Под характером мы будем понимать, — говорит Лазурский, — совокупность свойственных данному индивиду наклонностей, преимущественно основных; каждую из этих наклонностей следует брать в наибольшей интенсивности, какая только возможна для данного человека» [там же, С. 40].

Поскольку наклонность не есть какой-нибудь конкретный душевный процесс, а лишь возможность проявления той или иной стороны душевного процесса, постольку можно сказать и о схеме, указывающей на то, что при известных условиях мы можем ожидать у данного лица возникновение тех или иных душевных процессов.

В противовес точке зрения Шопенгауэра и его единомышленников, утверждающих, что каждый человек обладает полученным от рождения характером, который в течение жизни не меняется, а только развивается, Лазурский считает несомненной возможность изменения характера, хотя бы даже основных его черт.

Действительные изменения характера происходят под воздействием совокупности внешних и внутренних возбудителей, которые всякий раз вызывают не наблюдаемые прежде, не характерные для человека проявления его души. К примеру, под воздействием тяжелого несчастья веселый и беззаботный человек, может превратиться в замкнутого и угрюмого. Такие изменения, на его взгляд, могут происходить и медленно под воздействием воспитания и определенных условий среды. Чем меньше ребенок, тем значительнее подчиняемость внешним воздействиям. С возрастом такая зависимость от внешних обстоятельств ослабевает и к 25—30 годам характер приобретает некоторую устойчивость. Говоря о генезисе характера, Лазурский считал, что процесс психического развития отличается наибольшей интенсивностью в первые годы жизни, а также в отроческом и юношеском возрасте; по мере же приближения к 25—30 годам он постепенно замедляется и, наконец, совершенно останавливается. Основное ядро личности окончательно определилось, психический уровень человека более или менее выяснился. В дальнейшем, считает Лазурский, человеку придется развивать интенсивную деятельность, но это будут лишь обнаружения уже развившейся личности, сводящиеся преимущественно к ее экзо-проявлениям, в то время как совокупность основных психических функций остается в дальнейшем более или менее неизменной.

Однако гораздо больший интерес для характерологии, на взгляд Лазурского, представляют кажущиеся изменения характера. Под этим термином он подразумевает те самые случаи, когда какая-нибудь наклонность не проявляется только потому, что отсутствуют условия, необходимые для ее проявления. Всякое бездействие какой-либо наклонности на время усиливает ее напряжение, но продолжаясь долго, без упражнения, развитие качества понижается. И тогда изменение характера может носить действительный, а не временный характер. Фактором, временно задерживающим проявление и развитие какойлибо наклонности, может быть другое душевное качество, оказывающее непосредственное влияние на проявление данного качества.

Возбудители душевных качеств или наклонностей Лазурский делит на две группы: внешние и внутренние. При этом под возбудителем он понимает определенный способ сочетания физических или психических явлений, всякий раз способствующих проявлению данной наклонности. Внешние возбудители, воздействуя непосредственно на органы чувств, вызывают соответствующее проявление наклонностей. Однако Лазурский отмечает, что очень важно учитывать характер взаимодействия этого возбудителя с другими элементами среды, так как реакцию вызывает не само физическое явление, а способ их сочетания. Следовательно, и внешним возбудителем наклонности является определенный способ сочетания физических явлений, которые непосредственно воздействуют на человека. Аналогично обстоит дело и с внутренними возбудителями, под которыми Лазурский понимает те случаи, когда проявление наклонности вызывается не непосредственным действием какого-либо внешнего раздражителя, а известной комбинацией чисто психических явлений, то есть главным образом благодаря воспроизведенным ощущениям, представлениям и сопровождающим их чувствам.

В определении внешних и внутренних возбудителей наклонностей и объяснении динамики их взаимодействия Лазурский вплотную подошел к явлениям, изучаемым позднее с позиции теории установки Узнадзе. Действительно для проявления той или иной реакции, способности, поведения необходим не столько сам раздражитель, сколько внутренняя готовность к тому или иному проявлению.

Созвучна воззрениям Лазурского гипотеза С. Л. Рубинштейна о возникновении характера из ситуационно-обусловленных мотивов. «Узловой вопрос, — писал С. Л. Рубинштейн, — это вопрос о том, как мотивы (побуждения), характеризующие не столько личность, сколько обстоятельства, в которых она оказалась по ходу жизни, превращаются в то устойчивое, что характеризует данную личность… Для того, чтобы мотив (побуждение) стал личностным свойством, „стереотипизированным“ в ней, он должен генерализироваться по отношению к ситуации, в которой он первоначально появился, распространившись на все ситуации, однородные с первой, в существенных по отношению к личности чертах. Каждое свойство характера всегда есть тенденция к совершению в определенных условиях определенных поступков» (1973, С. 249).

Анализируя и сравнивая бесконечно разнообразные проявления личности, Лазурский выделяет две их большие группы. Во-первых, проявления, свидетельствующие о развитии у данного человека психологических (психофизиологических) элементов личности и способах взаимного соединения этих элементов, которые автор называет эндо-психическими, так как они выражают внутренний механизм человеческой личности. Соответственно «темперамент», «характер» и «умственную одаренность» он относит к эндопсихике, и вообще всю нервно-психическую организацию человека.

«…Эндо-психику, — говорит Лазурский, — мы вполне отождествляем с нервно-психической организацией человека, рассматривая эту последнюю, как сложный организованный, непрерывно действующий двусторонний (психо-физиологический) процесс, причем отдельные психические функции составляют части или стороны этого процесса, тесно между собой связанные, но в то же время пользующиеся в своей деятельности относительной независимостью» [161, С. 50].

На взгляд Лазурского, именно эндо-психика составляет ядро личности, главную ее основу, отражаясь и на эндо-психических ее проявлениях.

Во-вторых, не менее существенную сторону личности составляют проявления, которые автор называет экзо-психическими. Содержание их определяется отношением личности к внешним объектам, к среде. «Очевидно, — говорит Лазурский, — что индивидуальность человека определяется не только своеобразием его эндо-психических черт, в роде особенностей памяти, воображения и т. п., но в неменьшей мере и его отношениями к окружающим явлениям, тем как, каждый человек реагирует на те или иные события или иные объекты, что он любит и ненавидит, чем интересуется и к чему равнодушен» [там же, С. 50].

Автор, впрочем, предупреждает, что нельзя смешивать вопрос о делении личности на эндои экзо-психику с вопросом о происхождении отдельных элементов личности.

«Было бы, например, — говорит Лазурский, — неправильно думать, что все решительно эндо-черты являются прирожденными (унаследованными), тогда как экзо-проявления всецело сводятся к отпечатку, накладываемому на человека воспитанием и внешней средой. В общем, конечно, такое соотношение можно считать, безусловно, преобладающим. Тем не менее, бывают нередко случаи, когда воспитание и внешние условия могучим образом способствуют усилению и дальнейшему развитию такой эндо-черты, которая без них осталась бы заглохшей и совершенно неразвитой» [там же, С. 52].

И далее, еще одна весьма существенная оговорка автора, «Не следует думать, — говорит Лазурский, — что экзо-психическая сторона личности — это нечто внешнее, поверхностное, преходящее, имеющее значение лишь для данного момента, и что с переменой внешних условий всякий раз меняются также и экзо-проявления. Наоборот, некоторые характерные экзопроявления (например, привычка или непривычка к труду, отношение к собственности, социальные взгляды, мировоззрение и т. п.), будучи раз выработаны и усвоены человеком, отличаются впоследствии нередко такой же прочностью, как и его эндо-психика, оставаясь иногда неизменными до самого конца жизни, несмотря на неоднократную перемену внешних условий и окружающей обстановки» [там же, С. 52].

По сути дела здесь речь идет о двухуровневой организации характерных проявлений личности. Позднее Рубинштейн (1957) выдвинул идею о взаимосвязи характера человека и его мировоззрения. Он полагал, что мораль, мировоззрение, систематически проявляясь в поступках, в поведении, закрепляются в характере в виде привычек — привычных способах поведения, которые и становятся второй натурой человека.

Трактуя характер как систему устойчивых, взаимосвязанных, многоуровневых отношений, проявляющихся в привычных для личности формах поведения, В. Н. Мясищев (1959) выдвинул положение о том, что обязательным условием формирования структуры характера является превращение отношений в конкретных обстоятельствах жизни человека, в которые он оказывается включенным, в его собственные отношения.

В основу своей классификации Лазурский положил принцип активного приспособления личности к окружающей среде. При этом понятие «среды» трактуется им в самом широком смысле этого слова — это не только вещи, природа, люди и человеческие взаимоотношения, но также идеи, духовные блага, эстетические и моральные ценности.

Последовательное применение этого принципа к психологии отдельных индивидуумов позволило автору установить два, на его взгляд, важнейших подразделения: по психическому уровню и по психическому содержанию, что очень созвучно с делением на две группы формальных и конкретных характеров Ф. Полана (хотя на этом сходство кончается, так как в основу классификации положены разные принципы).

По психическому уровню Лазурский делит многообразие типов на три последовательно повышающихся уровня: 1) недостаточно приспособленные; 2) приспособившиеся; 3) приспособляющие. По психическому содержанию подразделяет характеры на целый ряд различных типов и их разновидностей. В большинстве случаев каждый отдельный тип возможно проследить по всем трем уровням.

В основе приспособления человека к окружающей действительности более или менее полного, глубокого и всестороннего лежат с одной стороны благоприятные или неблагоприятные внешние условия, а с другой (и это, на взгляд автора, самое важное) — прирожденный запас физических и духовных сил. Бедно одаренные природой индивидуумы обычно всецело подчиняются влияниям среды, пассивно приспосабливаясь к ее условиям, натуры же одаренные с богатым запасом духовных и физических сил стремятся активно воздействовать на окружающую их жизнь.

Однако, как указывает автор, внешние условия могут или благоприятствовать дальнейшему развитию уже сложившегося ядра личности, эндопсихике, либо всячески тормозить его развитие, подавляя и извращая имеющиеся налицо природные задатки и способности человека. В первом случае получаются «чистые», во втором — «извращенные» типы.

Сравнивая между собой процесс психического роста у разных индивидуумов, Лазурский отмечает крайнее разнообразие их психических уровней, исходя из высших предельных границ этого роста. На его взгляд, это зависит от «степени одаренности» данного индивида, т. е. богатства и интенсивности его прирожденных способностей, а с другой стороны — от влияния внешних условий (прежде всего воспитания и образования), способствующих или тормозящих развитие природных дарований. При нормальных внешних условиях уровень развития каждого человека сводится, в конце концов, к общему потенциальному запасу его нервно-психической энергии.

Однако, Лазурский считает, что принадлежность человека к тому или иному уровню еще не определяет собой типа. Деление на группы и типы происходит по содержанию основных психических функций и характеру их взаимосвязи. Именно они, на взгляд Лазурского, накладывают своеобразный отпечаток на весь характер данного индивидуума.

В зависимости от характера взаимодействия эндои экзо-психики формируются «чистые» или «извращенные типы».

Когда интересы и профессиональная деятельность человека, его взгляды и мировоззрение соответствуют прирожденным особенностям его нервно-психической организации, получаются яркие «чистые» типы. Наиболее характерные субъективные и объективные черты сливаются в один цельный, отчетливо выраженный «психо-социальный комплекс», достаточно устойчивый и очень типичный.

Общий психический уровень и гармоничный характер взаимодействия эндо — и экзопсихики определяют разновидности чистых типов характера. Низкому уровню соответствуют рассудочные, аффективные и активные типы. Среднему — непрактичные теоретики — идеалисты (ученые, художники); практики — реалисты (общественники, внешнедеятельные, властные, хозяйственные). И, наконец, к высшему уровню Лазурский относит лиц с высокой сознательностью, богатыми и хорошо скоординированными душевными переживаниями. Это, так называемые, типы — идеалы. Деление производится здесь по экзо-психическим категориям, а именно — по важнейшим общечеловеческим идеалам и их характерологическим разновидностям, имеющим непреходящее значение.

Нет необходимости раскрывать в нашем сообщении содержание каждого, определенного Лазурским типа, это достаточно полно и хорошо сделал сам автор в своем произведении «Классификация личностей» (1923). Однако согласно предмету нашего исследования, думаем, следует обратиться к более подробному рассмотрению типов личности, определяемых Лазурским, как «извращенные».

«Основная характерная особенность их состоит в том, что значительная часть их действий и поступков (и притом иногда наиболее важных и существенных) представляется биологически нецелесообразным и даже вредным или для них самих, или для окружающих, а иной раз и то и другое вместе» [161, С. 54], (биологический при этом трактуется в широком смысле этого слова, включая и социальные отношения).

На низком уровне, т. е. на уровне «недостаточно приспособленных» к жизни, бесполезных в социальном отношении, мы встречаем типы пассивных (апатичные и безвольные), расчетливых эгоистов, аффективно извращенных (беспорядочные насильники, сосредоточенножестокие) .

На среднем уровне, т. е. «приспособившихся» к среде, перед нами предстают типы неудачников (неприспособленные мечтатели, аффективные неудачники, энергично-озлобленные) и успевающих (лицемеры, властно-извращенные).

И, наконец, на третьем, высшем уровне, извращенность выражается в направленности целей и деятельности у духовно одаренных людей.

На первый план их жизнедеятельности выдвигаются узкоэгоистические интересы, чувственные влечения или же непомерное властолюбие, в жертву которым приносятся счастье и жизнь не только отдельных людей, но часто и целых поколений.

Лазурский рассматривает извращенность характера с точки зрения нравственной, моральной. Когда человеку в силу неразвитого мышления и бедности души просто недоступно осознание, а вместе с тем и принятие высоких духовных, нравственных ценностей. Извращенность понимается им как крайняя степень несоответствия эндои экзо-психики, их несогласованность, и как следствие — крайняя неприспособленность личности к жизни, биологическая и социальная нецелесообразность.

К причинам возникновения извращенных типов Лазурский относит несоответствие внешних условий и образующихся под их воздействием экзоособенностей человека, внутреннему складу его личности (эндопсихике).

«Обычная схема процесса извращения, — говорит автор, — такова. Взрослый человек или хотя бы подросток, но уже с более или менее сформировавшейся эндо-психикой, попадает в условия, совершенно не соответствующие общему его душевному складу. Так, например, мыслитель-теоретик или даровитый художник вынужден для поддержания своего существования, а чаще еще и ради семьи бегать с утра до вечера по урокам, выполнять наспех, чисто ремесленным образом, заказы, нисколько их не интересующие, пускаться в разные практические предприятия и т. д.;» [там же, С. 71].

Отрывок приведенный автором в качестве примера, демонстрирует скорее высокую произвольность в поведении, нежели иллюстрирует причину формирования извращенной личности. История изобилует примерами жизни замечательных людей, оставивших человечеству великие свои творения, несмотря на невыносимо тяжелые условия их существования. Томазо Компанелло, Циолковский, Ломоносов и мн. др., благодаря своим высоким духовным стремлениям преодолели то, что должно было бы, согласно концепции Лазурского, разрушить их личность.

Далее автор пытается раскрыть механизм формирования «извращенного характера». «…Личность под влиянием обстоятельств, не соответствующих общему ее складу, раздваивается, как бы расщепляется. В ней образуется два центра, психологически имеющие между собой очень мало общего и не только взаимно не связанные, но часто даже враждебные друг другу» [там же, С. 74].

Лазурский считает, что антагонизм центров задерживает гармоничное развитие одного и другого. Задавленные неблагоприятными обстоятельствами потребности и задатки продолжают развиваться, принимая уродливые и противоестественные формы. Нередко это оборачивается преступлением или различного рода неврозами и психическими расстройствами. Именно так Лазурский объясняет механизм происхождения извращенного характера.

Нам же видится в объяснении, к которому прибегает Лазурский, крайняя степень психического напряжения человека, оказавшегося в условиях, не соответствующих его природе, его потребностям и способностям.

На наш взгляд, не антагонизм центров, а невозможность удовлетворения потребностей соответствующих эндо и экзо-психике, действует на личность фрустрирующе.

Почему при равных неблагоприятных условиях среды в одних случаях формируются «чистые» характеры, а в других «извращенные»?

Само несоответствие условий среды эндо-психике еще не включает механизм формирования извращенной личности. Это лишь условие для количественных изменений в развитии подавленных потребностей, которые могут сублимироваться, принимая иные формы и направления, и совсем не обязательно извращенные.

Другое дело, когда произойдет качественное преобразование самих потребностей, когда их потенциальная энергия станет способной подавить противоборствующие ей внутренние тормоза (ценности, убеждения, или просто страх) и внешние регуляторы поведения. Для личности с созревшими в тайниках ее души извращенными потребностями, принявшими форму личностного смысла, пагубными становятся условия, способствующие превращению их в намерение, в целевую установку. Это происходит на почве частой встречи потребностей и соответствующих им ситуаций, фиксирующих установочное отношение к явлениям окружающего мира. Фиксированная операциональная установка легко актуализируется в соответствующих условиях, выражаясь в характерном для личности паттерне поведения, называемого нами чертой характера.

К примеру, условием, способствующим развитию деспотичного характера, может быть неограниченная власть человека, о чем в свое время говорил и Полан, а история рассказывает о личностных метаморфозах политических лидеров — вождей. Чем сильнее выражается потребность в доминировании, тем меньше личностные проявления, вызванные этой потребностью, контролируются сознанием. Здесь налицо полное соответствие внешних условий потребностям и экзопроявлениям личности. Вероятнее всего объяснение причин возникновения извращенной личности следует искать на ранних стадиях онтогенеза, когда формируется отношение к себе и миру, фиксируются социальные установки и «значащие переживания», когда закладываются основные механизмы формирования личности и характера.

Как извращаются потребности? В основе все тот же механизм формирования фиксированных установок, в данном случае смысловых. Формированию установки, на взгляд Узнадзе, способствует встреча потребности со своим предметом.

В качестве иллюстрации приведем пример ситуации, наблюдаемой в то время, когда автор исследования работал в качестве воспитателя в детском учреждении.

Девочка трех с половиной лет впервые посетила детский сад. Вела себя тихо на протяжении целой недели, сидела на стульчике и наблюдала за играющими детьми. Так как она не плакала, не шумела, окружающие не обращали на нее никакого внимания. На предложение воспитателя поиграть с детьми отвечала отказом. Родители были удивлены столь странным поведением дочери. Дома она проявляла себя как веселый, шумный и очень активный ребенок. Когда мама попросила дочь рассказать о том, чем она занимается в детском саду, девочка вдруг очень гневно ответила: «Дети играют, а я беру палку и бью их! Бью! Бью! Бью!».

У ребенка трех лет очень высока потребность в принятии, любви и внимании. Лишившись этого на некоторое время, девочка испытывает состояние дискомфорта, сопровождающегося отрицательными переживаниями.

Базовая потребность быть со сверстниками и отсутствие опыта взаимодействия с ними порождают страх, который, с одной стороны парализует внешнюю активность ребенка, с другой — является источником формирования защитного поведения. Ситуация защиты пока переживается в ментальном пространстве как агрессивное отношение к сверстникам, как модель будущего поведения, которая при определенных условиях может стать операциональной установкой.

К счастью, ситуация благополучно разрешилась. Педагог и родители помогли ребенку преодолеть тревожное состояние. В противном же случае частое переживание подобных ситуаций могло способствовать гипертрофированному развитию потребности в доминировании и формированию агрессивности как черты характера.

Считая слишком упрощенными и схематичными классификации характеров предшественников, Лазурский, исходя из представления о всяком душевном процессе как сложном целом, в составе которого могут преобладать те или иные стороны или элементы, предлагает принципиально новый подход к определению групп и типов личностей.

Подразделение индивидуумов, по мнению автора, должно производиться не только на основании преобладания у них той или иной группы взаимно-связанных основных психических функций (эндо-психика), но и на основании социального положения людей, их профессии, направления интересов и т. п. (экзо-психика). Идеальная классификация, на его взгляд, должна охватывать не только субъективные особенности человека, но и его мировоззрение и социальную физиономию. И хотя работа Лазурского является значительным шагом в направлении совершенствования многочисленных попыток создать такую классификацию, между тем и ему эта задача оказалась не по плечу.

Нам больше импонирует точка зрения Н. Д. Левитова (1950), считающего, что идея создания универсальной классификации характеров ненужная и неразрешимая проблема, так как невозможно подогнать под прокрустово ложе классификации все многообразие уникальных проявлений личности.

Приведенные выше соображения Лазурского относительно генезиса характера, факторов его развития, несомненно, имеют за собой известные основания, но едва ли было бы правильно и целесообразно слишком переоценивать значение соответствующих явлений. Несмотря на то, что его теория характера представляет собой лучший синтез воззрений предшественников, в которой автор высказал ряд оригинальных идей, не утративших своего значения и сегодня, тем не менее, необходимо помнить, что Лазурский по методу своей работы является эмпириком, его воззрения обусловлены опытом, а не экспериментом.

В настоящее время назрела необходимость экспериментальной проверки некоторых его гениальных соображений. К примеру, Лазурский указывает, что наряду с различными формами отношения к действительности (от пассивного наслаждения природой, созерцания, к стремлению активного вмешательства), приходится нередко указывать также и на разнообразные, характерологически существенные способы достижения этого отношения, а также на различные формы удовлетворения или осуществления данного интереса. Так, например, личность с сильно развитым стремлением доминировать над другими может удовлетворять свою потребность при помощи устрашения, угрозы или путем морального авторитета, а также прибегая к хитростям или уловкам. Само властвование, на взгляд Лазурского, может выражаться или в деспотизме, принижении личности подчиненных, или, наоборот, в требовательности, соединенной с уважением, в стремлении считаться с достоинством подчиненных.

О чем здесь идет речь? Конечно, о проявлении характера.

В контексте нашего исследования нам было чрезвычайно интересно определить характерологические особенности лиц с ярко выраженными потребностями в доминировании, аффилиации и достижении. Есть ли существенные различия в поведении и способах реагирования на стимулы внешней среды в зависимости от потребностного профиля личности. В исследованиях О. А. Ахманаевой, Н. Е. Кирьяновой обнаружена зависимость черт характера от особенностей потребностно-мотивационного профиля личности.

Наш экскурс в историю учений о характерах был бы неполным, если бы мы не обратились к рассмотрению взглядов Н. Д. Левитова (1956, 1969) на характер. Считаем уместным, указать на некоторые соображения ученого, которые нам кажутся не вполне утратившими своего значения и в настоящее время.

Н. Д. Левитов, в отличие от предшественников, которые пытались найти общее в индивидуальном, создавая свои классификации типов, говорил скорее о социальном характере.

Еще задолго до него Э. Фромм (1990) дал определение социальному характеру как совокупности черт, общих для большинства. В социальный характер, на его взгляд, входит лишь та совокупность черт характера, которая присутствует у большинства членов данного социального сообщества и которая возникла в результате общего образа жизни.

Объектом своего научного интереса Н. Д. Левитов (1956,1969) определил характер советского человека.

Правильно, на наш взгляд, полагая, что отправным пунктом для дальнейших исследований должно стать определение характера, так как отсутствие представления о том, что такое характер, не позволяет не только решать, но и ставить вопрос о структуре характера и его формировании, Левитов рассматривает его в широком и узком значении.

«В широком смысле слова под характером надо понимать, — говорит Левитов, — совокупность существенных и качественно своеобразных черт личности, влияющих на поведение и поступки человека» [164, С. 16].

В этом смысле определение Н. Д. Левитова близко по содержанию, которое подводили под понятие характера его предшественники. И Ф. Полан, и А. Ф. Лазурский, и Н. Лосский считали, что характер представляет собой личность в совокупности всех ее душевных свойств, отличающих ее от других. Однако в отличие от Н. Лосского Н. Д. Левитов считает, что «Характеризовать личность, всегда означает нечто в ней выделить, дать не сумму ее качеств, а лишь выдающиеся ее черты» [там же, С. 16]. И далее «Глубина и проницательность в познании характера человека проявляется, прежде всего, в открытии стержневых черт личности, причем эти черты, как бы они ни казались разнообразными, а иногда и противоречивыми, образуют не агрегат, не комплекс, а органическое единство» [там же, С. 16]. Данное определение характера допускает наличие в его составе качеств и темперамента, и способностей, если они действительно являются ведущими чертами, т. е. воздействуют на поведение человека. Если рассматривать характер с такой точки зрения, то характером обладают все люди.

Характер в более узком значении понимается автором как наличие в психическом складе человека некоторых черт в качестве сущности или его основы. Левитов считает, что есть все основания в качестве такой основы характера выделить направленность и волю. Но самое существенное значение для характера человека имеет его идейная направленность. С этой точки зрения нельзя определить характер человека, не зная, какие цели ставит перед собой этот человек и насколько эти цели важны с общественной точки зрения.

На наш взгляд, Левитов, определяя характер и в широком, и в узком значении этого слова упустил ответ на вопрос «А что же есть характер?».

Определяя характер как совокупность существенных черт личности, включая и способности, и темперамент в его структуру, Левитов говорит об индивидуальности. Говоря о характере в узком смысле этого слова, он раскрывает стержневую основу личности: направленность, волю и отношение к действительности.

«Характер человека, — говорит Теплов, — прежде всего, определяется его отношением к миру, к другим людям, к своему делу и, наконец, к самому себе. Это отношение находит свое сознательное выражение в мировоззрении человека, в его убеждениях и взглядах и переживается человеком в его чувствах» [там же, С. 243].

«Все то, что здесь названо сознательным выражением отношения к окружающему и самому себе, — говорит Левитов, — входит в направленность» [там же].

Да, действительно, сознательное отношение к окружающему и самому себе входит в структуру направленности. Однако Теплов говорит о том, что направленность не составляет, а лишь определяет характер, способствует его развитию, а не является его компонентом.

Опять же Б. Г. Ананьев к характеру относит те свойства, которые отражают основную направленность и проявляются в своеобразном для данной личности образе действий. Не сама направленность, заметьте, а лишь те свойства личности, которые ее отражают. К, примеру, у личности, как с альтруистической, так и с эгоистической направленностью могут быть такие качества, как целеустремленность, решительность и настойчивость. Однако трудно себе представить наличие такой черты, как жестокость и жадность у альтруистической личности, а бескорыстие и самоотверженность у личности с эгоистической направленностью. Черты характера в данном случае отражают общую направленность личности, проявляясь в своеобразном для данной личности образе действий.

Таким образом, нельзя рассматривать направленность как составляющую характера, она лишь проявляет себя в различных его чертах и образе действий.

На взгляд Левитова, существенное значение для характера имеет воля в силу того, что воспитывается и формируется он в общественных отношениях, в жизненных конфликтах и борьбе. В связи с этим воля также рассматривается автором как компонент характера.

Считая классификации предшественников в буржуазной психологии метафизическими и реакционными, Левитов относился к идее создания универсальной классификации характеров как ненужной и неразрешимой проблеме. Он полагал, что нельзя отрывать типы людей от общественных условий, в которых каждая черта и каждый характер только и приобретают определенность.

Вместе с тем, он совершенно справедливо считал, что разработка типологий характеров не только возможна, но и необходима, как эмпирических обобщений, позволяющих по некоторому критерию группировать характеры и тем самым находить в структуре каждого индивидуального характера черты того или иного типа.

В связи со своими взглядами он выдвинул рад методологических и научных требований к построению типологии:

• 1) типология не должна быть оторвана от конкретно-исторических условий;
• 2) типология должна раскрывать существенные черты характера, объединяющие группу людей;

3) типология должна основываться на жизненном материале и служить, таким образом, для объяснения типического в конкретных индивидуальных характерах.

На наш взгляд, первое требование имеет значение лишь для содержательной характеристики личности, а не формально-динамической.

Н. Д. Левитов считает, что строение характера как целого определяется его чертами: определенностью, цельностью, сложностью, оригинальностью и динамичностью.

В пределах каждой из этих категорий могут быть самые различные характеры в зависимости от направленности и воли. По сути дела здесь Левитов высказывает соображения очень близкие воззрениям Ф. Полана о формальных характерах.

Всякий сложившийся характер, считает он, определен в той или иной мере, т. е. имеет некоторые доминирующие или стержневые черты. Однако определенность характера не всегда означает господство одной черты. Доминировать могут несколько черт, даже противоречащих одна другой. В таком противоречии и будет заключаться определенность нецельного характера. При отсутствии ясно выраженных черт характер теряет свою определенность.

Наличие разнообразных интересов и способы их взаимодействия в личностной структуре определяют, на взгляд Левитова, сложность характера, которая может сочетаться с его определенностью и цельностью.

Динамичность понимается им как возможность сознательного изменения и развития характера, как движение вперед на основе внутренней борьбы.

Сила характера выражается, на его взгляд, в определенности, цельности, сложности и динамичности, однако только при наличии определенной направленности и при развитии соответствующих волевых черт. Характер человека, как считал Левитов, обрисовывается его чертами, под которыми он понимал «сложные индивидуальные особенности человека, достаточно показательные для него и позволяющие с известной вероятностью предугадывать его поведение».

Так как индивидуальных черт характера бесконечное множество, то никакая классификация не в состоянии их полностью охватить. «Поэтому, — говорил Левитов, — нас прежде всего должны интересовать те большевистские черты, направленность и воля, которые необходимы для построения коммунистического общества, и которые отчетливо выступают в моральном облике советского человека» [165, С. 12].

В словах Сталина прозвучал заказ общества на социальный характер, деятеля ленинского типа. «Такой деятель, — говорил Сталин, — должен быть ясным и определенным, бесстрашным в бою и беспощадным к врагам, свободным от всякой паники, мудрым и неторопливым при решении сложных вопросов, правдивым и честным, любящим свой народ» [там же, С. 8].

В науке и литературе того времени подчеркивалась необходимость формирования волевого характера. М. И. Калинин, Н. К. Крупская, А. С. Макаренко обосновывают заказ общества именно на такую личность.

В связи с этим педагогика должна была «впихнуть» в «прокрустово ложе» государственного заказа всех, независимо от их индивидуальных особенностей. Хотя Левитов и признает, что характер связан с темпераментом, все же сила характера, на его взгляд, как раз и проявляется в том, что человек сдерживает свой темперамент, подчиняет его требованиям долга и дисциплины. Несмотря на то, что автором признается естественно-научная основа характера, все же, по его мнению, нельзя считать темперамент основой характера. В его теории развитие гармоничного взаимодействия между базальными личностными свойствами и социальными сводится к подавлению первых. Психология так называемого борца формируется как раз в постоянном противоборстве с самим собой. Не идет и речи о развитии темпераментальных свойств человека. Считая физиологической основой характера динамический стереотип, Левитов не без оснований, на наш взгляд, полагает, что механизмы, как структуры, так и формирования характера, следует искать в высшей нервной деятельности. Благодаря наличию второй сигнальной системы человек имеет возможность регулировать собственное поведение, его поступки и деятельность носят произвольный характер. Высочайшая пластичность нервной системы человека позволяет, на взгляд Левитова, вырабатывать новые характерологические и личностные свойства в процессе воспитания и самовоспитания. Все другие теории физиологических основ характера: биохимические, конституциональные, эндокринные, он считал неудовлетворительными.

Приведенные выше соображения автора о сущности характера, факторах его развития, несомненно, имеют за собой известные основания, между тем если мы обратимся к данным современных исследований в области индивидуальных психологических различий (В. С. Мерлин, 1986; В. М. Русалов, 1979, и др.), то увидим несколько иную картину.

Вместе с тем надо заметить, что до Левитова социальный характер рассматривался как следствие, как неизбежный продукт общества. «В соответствии с социальными условиями и необходимостями социальный характер ориентируется, с одной стороны, на ожиданиях и требованиях деловой среды, с другой стороны — на социальные намерения и стремления самого субъекта» [349, С. 508]. Теперь же общество формулирует заказ на социальный тип. Кардинально переставляются акценты. Если в первом случае характер формируется как бы стихийно, согласно требованиям момента на основе индивидуальных особенностей человека вырабатываются новые инструментальные качества самой личностью, то теперь государство активно и сознательно направляет свои усилия на формирование социального характера. И в этом новизна подхода.

Несмотря на то, что теория Левитова не лишена погрешностей, как и все предыдущие, все же он впервые признает ведущим фактором развития характера воспитание и самовоспитание.

Однако, если мы обратимся к экспериментальным данным современных исследований в области изучения индивидуальных различий, характерологических проявлений личности, то увидим несколько иную картину относительно сущности характера, элементов его составляющих, механизмов его развития.

До настоящего времени исследования, посвященные феноменологии характера, отличались своей автономностью и тенденцией к антагонизму в трактовке понятий, связанных с этой проблемой. Однако в настоящее время назрела необходимость в комплексном исследовании философами, социологами, различными психологическими школами и направлениями изучения этого сложного психологического феномена.

Мы в своём исследовании не претендовали на такое разноаспектное изучение характера, однако, в основу своей работы нами положен интегративный подход, который предполагает сближение различных концептуальных подходов в объяснении и исследовании многообразия сторон характера человека. На наш взгляд, такой принцип построения исследования даёт свободу в поиске и понимании закономерностей и механизмов развития и коррекции характера.