Развитие самости и ее искажения: потребность в безусловном положительном отношении и условия ценности

Мы уже упоминали ранее, что согласно К. Роджерсу, несмотря на присущую человеку как организму целостность, в каждый данный момент далеко не все в поле субъективного опыта адекватно символизируется и осознается; в частности, причиной тому являются некоторые условия развития и функционирования самости. Роджерс придавал особое значение роли отношений и оценок значимых других, особенно в период младенчества и раннего детства, способствующих развитию позитивного или негативного образа себя. Изначально у человека существует потребность в безусловном положительном отношении, что легко описывается в обыденных терминах внимания, заботы, симпатии, сердечности, уважения, прощения. В определенный период своего профессионального становления К. Роджерс испытал обаяние трансактной теории восприятия Ф. Килпатрика (с которым был лично знаком), в соответствии с которой даже простой перцептивный акт есть процесс взаимодействия человека с объектом восприятия и в этом смысле сопровождается изменением как в перцептивном объекте, так и в воспринимающем индивиде. Именно в таком контексте хотелось бы процитировать далее фрагмент одной из фундаментальных теоретических

работ К. Роджерса: «Если Я-опыт другого воспринимается мною так, что при этом нельзя считать какое-то одно Я-переживание достойным положительной оценки в большей или меньшей степени по сравнению с другим, то в этом случае я переживаю безусловную положительную оценку по отношению к данному индивиду. Воспринимать безусловную положительную оценку по отношению к себе — значит воспринимать тот факт, что ни одно из Я-переживаний не будет различаться другими индивидами по тому, насколько — более или менее — оно заслуживает положительной оценки» [8, р. 208]. В другой своей работе К. Роджерс развивает мысль о связи безусловного положительного отношения терапевта с изменением самооценки клиента: «…Поскольку клиент испытал приятие со стороны терапевта, он способен принять и испытать то же отношение к самому себе, а если он начинает относится к себе принимающе, с чувством уважения и любви, он в состоянии испытать те же чувства по отношению к другим» [5, с. 38]. Происходящее в терапии «как будто» воссоздает в этом смысле оптимальные условия развития Я-концепции в онтогенезе. При этом К. Роджерс подчеркивает тонкий нюанс различения «ценности» и оценки: так, например, отец ценит, принимает своего ребенка, при этом его поступки он может оценивать по-разному. Терапевт в этом смысле также ценит, принимает уважает личность пациента в целом, т. е. чувствует, понимает и проявляет безусловное положительное отношение в равной мере как к тем переживаниям, которых боится или стыдится сам пациент, так и тем, которыми тот удовлетворен или гордится. Потребность в положительной самооценке, таким образом, вторична и производна от потребности в положительной оценке со стороны значимых других, т. е. в каком-то смысле она даже зависима от оценок со стороны эмоционально-значимого окружения.

Если говорить о теории развития Я в онтогенезе, то в отличие от сторонников психоаналитической школы К. Роджерс скорее дает общую панораму развития Я-концепции, не выделяя в этом процессе отдельных стадий, лишь подчеркивает важность некоторых ключевых переживаний в отношениях с ближайшим окружением ребенка. Так, младенческое самовосприятие регулируется по преимуществу организмическим оценочным процессом. Иными словами, внешние стимулы, висцеральные ощущения, эмоции и собственные переживания воспринимаются и оцениваются соотносительно с тем, содействуют или препятствуют они врожденному стремлению к развитию, интеграции и целостности. Подобное оценивание, или саморегуляция, обладает качествами спонтанной непосредственной реакции по принципу «нравится — не нравится», «приятно — неприятно». Такое положение вещей сохраняется относительно недолго: по мере социализации в процессе оценивания наряду с организмическими реакциями начинают участвовать все более усложняющиеся когнитивные процессы и отношения с людьми, которые окружают ребенка и определенным образом его воспринимают и оценивают.

Таким образом, признает К. Роджерс, поскольку в формировании Я-концепции активно участвует не только опыт собственных ощущений и чувств, но в значительной степени она находится под воздействием оценок значимых других, то это всегда чревато порождением «неконгруэнтности» организмического опыта и Я-концепции. Последнее несоответствие не всегда воспринимается на сознательном уровне, но присутствует на уровне подпорогового субсенсорного восприятия, что составляет источник смутной тревоги, повышенной сензитивности, «ранимости» и последующих защитных искажений. К. Роджерс выделил два главных защитных механизма — искажение восприятия и отрицание, которые запускаются тревогой, на эмоциональном уровне сигнализирующей, что сложившаяся Я-структура испытывает опасность дезорганизации, если несоответствие между ней и угрожающим переживанием достигнет уровня сознания. Для тревожного человека представляет опасность осознание собственных агрессивных или враждебных чувств, так как последние, будучи осознаны, потребуют пересмотра его представления о себе как человеке мягком и любящем. Такой человек «уязвим» для тревоги всякий раз, когда чувствует (точнее, предчувствует и неясно осознает) свой гнев или враждебность; для другого человека испытание чувств нежности, сострадания может представлять такую же опасность, если требует коренного изменения его Я-концепции. Защитным ответом организма станет опять-таки либо частичное искажение восприятия, либо полное отрицание испытываемых чувств, с тем чтобы сохранить неприкосновенность самости, самоуважения.

Таким образом, сформированная на основе «условий ценности» (имеется в виду избирательная оценка родителями и подкрепление ими только определенных аспектов опыта) Я-концепция, в свою очередь, начинает выполнять роль защитного и, увы, искажающего фильтра, пропуская в сознание лишь те аспекты опыта, которые подтверждают эти оценки и поддерживают самоуважение человека. Так, если ревность и агрессивные чувства ребенка, например в адрес младшего в семье, сопровождаются родительскими комментариями типа «хороший мальчик не должен испытывать такие нехорошие чувства к своему братику, хороший мальчик должен любить и заботиться о своем братике, как мы любим и заботимся о тебе, а если ты ударишь своего братика, то будешь очень плохим мальчиком, и мама тебя тогда не будет любить», то реальные чувства ребенка, скорее всего, подвергнутся искажению (и он будет вести себя как «заботливый, старший брат, но драчун») либо полному отрицанию, дабы не подвергать угрозе образ «хорошего мальчика» и не лишиться родительской любви.

Отношения подобного рода со стороны близкого окружения в теории К. Роджерса получили название «условий ценности» и толкуются как источник тревоги, препятствие в развитии «истинной», полноценной и целостной самости. Самость, вместо того чтобы полностью и непрестанно развиваться в направлении самоактуализации, превращается в защитную структуру, ригидную, недоступную новому опыту.

Реальный опыт организма блокируется: не ощущается боль (если родители внушают ребенку, что «настоящий мужчина — это не постоянно болеющий и жалующийся нытик, а стойкий спартанец»). Точно по такому же психологическому механизму не проживается утрата, не впускается в сознание ненависть (или любовь), если эти чувства противоречат «внешним» правилам и эталонам, усвоенным в детстве. Едва ли не единственным содержанием Я-концепции в таком случае рискует стать «не-Я-концепция», «не-самость». Потребность в положительной оценке играет не последнюю роль в подобном «патологическом» развитии: по мнению К. Роджерса, ребенок пойдет на все, пожертвует организмическим оценочным процессом (проще говоря, предпочтет поступать даже во вред самому себе), чтобы удовлетворить свою потребность в позитивном отношении, заслужить родительскую любовь и сохранить ее.

Таким образом, неконгруэнтность между опытом организма (который испытывает боль, отвращение, ревность, любовь) и опытом Я (который в тот же момент актуализирует негативные оценки этих чувств родителями) составляют главный источник напряжения, способный как стимулировать и подталкивать человека на путь преодоления и самосовершенствования, так и порождать тревоги, конфликты и патологические симптомы, соматические и психические заболевания. «Здоровая», психологически зрелая личность постоянно стремится к преодолению неконгруэнтности путем самопознания, открытости постоянно меняющемуся опыту и изменению представления о себе в соответствии с актуальным жизненным опытом. Психотерапия в этом смысле призвана создавать условия, при которых подобное самодвижение (к «конгруэнтности», «полному и целостному функционированию»), искусственно прерванное или заторможенное «условиями оценки», вновь стало доступным.