Томас манн после 1918 г.: время шедевров

Я свято верю, что мне достаточно рассказать о себе, чтобы заговорила эпоха, заговорило человечество, и без этой веры я отказался бы от всякого творчества.

Т. Ма н н

Первая мировая война словно расколола творческий путь Томаса Манна — да и не его одного (вспомним Драйзера, Роллана, Уэллса, Гауптмана) — на два этапа. Исторические уроки послевоенных десятилетий, насыщенных жестокими потрясениями, открыли перед художником и мыслителем новые горизонты. «Наша история, — признавался он, — происходит на некоем рубеже, на повороте, глубоко расшевелившем наш}' жизнь и сознание…» Позади осталась четверть века писательской работы: слава «Будденброков», сделавших Томаса Манна европейской знаменитостью, впереди же его ждали крушение Веймарской республики, фашизм, эмиграция, Вторая мировая война и начало войны «холодной». Это была пора напряженного труда и создания таких шедевров, как «Волшебная гора», «Иосиф и его братья», «Лотта в Веймаре», «Доктор Фаустус». Томас Манн вырос не только в признанного классика литературы немецкой, но и мировой. Его творчество сделалось знаковым для культуры художественной жизни всего XX в. Его роль для Германии в минувшем столетии в чем-то сопоставима с ролью Гёте для эпохи Просвещения.

«Волшебная гора»: интеллектуальный роман. Это произведение, увидевшее свет в 1924 г., но задуманное и начатое еще до войны, — вершина творчества Манна первого послевоенного десятилетия. Это объемное, почти 1200 страниц, эпическое полотно, которое сам Томас Манн обозначил впервые им сформулированным понятием «интеллектуальный роман». Своеобразие этой жанровой разновидности в том, что в романе подобного типа в центре внимания не только и не столько конкретная судьба героев, сколько художественное осмысление вечных, коренных вопросов мировой культуры и цивилизации, данное в емком философском ключе. С точки зрения художественной фактуры, интеллектуальный роман «стирает границы между наукой и искусством, вливая живую кровь в отечественную мысль, одухотворяет пластический образ». В этом романе Томас Манн созвучен Анатолю Франсу и, конечно же, Герману Гессе, своему другу. В «Волшебной горе» налицо два плана: один — реально-бытовой, насыщенный живыми конкретными деталями и событиями; другой — философский, обусловленный интеграцией в текст пласта дискуссий, споров, конфронтаций точек зрения персонажей.

Собственно сюжет незамысловат. Действие начинается перед Первой мировой войной, обнимает примерно семь лет и завершается с се началом. Молодой человек, инженер из Гамбурга Ганс Касторп совершает вояж в высокогорный швейцарский туберкулезный санаторий «Бергхоф» навестить своего неизлечимо больного двоюродного брата. Но у него самого обнаруживается легкий очажок болезни в легких. В итоге он сам остается в санатории на целых семь лет. В начале романа Ганс Касторп предстает как «чистая душа», за время пребывания в «Бергхофе» проходит процесс его духовного развития, аккумуляция им разных идейно-философских влияний. Так «Волшебная гора» приобретает черты того самого романа воспитания (Bildungsroman), ставшего приметной особенностью немецкоязычной словесности, начиная с Гёте, с его дилогии о Вильгельме Мейстере, а также с эпохи романтизма (Новалис, Тик).

В борьбе за душу Ганса Касторпа соперничают разные силы, и на протяжении романа он меняется. Судьба героя вызывает широкие мифологические ассоциации: Ганс Касторп — это Тангейзер, знаменитый персонаж немецкого эпоса, который провел семь лет в плену Венеры, не устояв перед ее чарами. И сам санаторий, и каждый персонаж, в нем обитающий, обогащены символическим смыслом. Фешенебельная лечебница «Бергхоф» — своеобразная микромодель социума. Это общество в миниатюре. Пациенты санатория, мужчины и женщины, люди разных возрастов, национальностей, профессий в прошлой, «доболышчной», жизни предстают не только как индивидуальности, но носители различных философских, идеологических воззрений и систем. Но в отличие от очевидно заданных и запрограммированных персонажей философских повестей Вольтера, интеллектуальных драм Шоу и романов Франса герои Томаса Манна не теряют все же живой реалистической, жизненной подлинности, не превращаются в отвлеченные «рупоры времени», хотя настойчиво прокламируют свои философско-идеологические приоритеты. В романе гора, на которой расположен санаторий, символизирует духовность, область идейных исканий; а долина — реальную жизнь со всеми ее трудностями. Обитатели «Бергхофа» пребывают в комфортабельном мирке, где все наполнено страхом перед недугами. Перед нами сама Европа — «больная», пребывающая в смятенном состоянии, тщетно пытающаяся высвободиться от поработивших ее проблем. В романе разлита специфическая «больничная» атмосфера: многие обитатели «Бергхофа» относятся к категории moribundus, т. е. неизлечимых, а мотив смерти, довлеющей над многими сочинениями Манна, проведен с особой настойчивостью. В самом романе, в разных эпизодах просвечивают и другие темы и лейтмотивы: время, порядок, здоровье, беспорядок, недуг. Все они тесно переплетены.

Роман скуден внешними драматическими событиями. Среди главных — увлечение Ганса Касторпа одной из пациенток, Клавдией Шоша, русской, воплощающей влекущее обаяние, порочность, готовность отдаваться чувственным страстям. Вообще же люди, с которыми контактирует Ганс Косторп, — носители неких «сущностей». Врач Кроковский — поборник психоаналитических ситуаций, любитель иррационального; голландец Пеперкорн — неизлечимо больной, напоминающий Гаргантюа, воплощение жизнелюбия; Ведалъ таит в себе животную похоть; главврач Беренс — расчетливый рационалист. Но всего выразительнее два персонажа, втянутые в незатихающие дискуссии. Каждый из них надеется склонить Касторпа на свою сторону. Перед нами две полярных «сущности». Сеттембрини — литератор, гуманный либерал, защищающий красоту, «достоинство» человека в духе просветительских идеалов. Он осуждает варварство Средневековья и восхваляет свободу. Ему противостоит его непреклонный оппонент и антагонист Нафта — иезуит, фанатик, апологет насилия, во взглядах которого проскальзывают тезисы фашистского толка. Он атакует либерала Сеттембрини, желая представить капиталистический прогресс как нечто принципиально вредное. Нафта полагает: унижение человека — плод развития «буржуазного духа». В этой полемике Ганс Касторп склоняется на сторону более гуманного Сеттембрини. Нафта договаривается до словесных оскорблений своего оппонента, после чего вызывает его на дуэль. Сеттембрини стреляет в воздух, а Нафта себе в висок. Подобный финал имеет символический смысл, ибо означает крах философии Нафты, которую Сеттембрини характеризует с емкой четкостью: «Его форма — логика, но сущность — хаос».

Ганс Касторп претерпевает эволюцию, приходя к убеждению, что отвлеченное умствование в отрыве от реального действия — это всего лишь иллюзия подлинной жизни. Той, что в «долине». И когда раздается удар грома, т. е. начало мировой войны, Ганс Касторп оставляет санаторий и спускается в «долину». Заключительная глава этого многостраничного романа — это его открытый финал. Автор прощается с Касторпом, «простодушным и трудным дитятей нашей жизни». Герой идет в атаку по изрытому снарядами полю сквозь огненный вихрь. Его дальнейшая судьба неизвестна. Заключительная фраза романа: «А из этого всемирного пира смерти, из грозного пожарища войны, родится ли из них когда-нибудь любовь?» Подобная тревожная мысль, в сущности, никогда не оставляла Томаса Манна.

В «Волшебной горе» сложились основные жанрообразующие признаки интеллектуального романа с его ярко выраженным рефлективным элементом, интеграцией в повествовательную ткань философской, исторической, культурологической фактуры. Синтез бытового и идеологического материала вообще оказался органичным для Томаса Манна, что обеспечило успех романа, который стимулировал развитие подобной жанровой разновидности.

«Волшебную гору» Манн рассматривал как важнейший «художественный эксперимент», оперирующий такими категориями, как время и пространство. Позднее Томас Манн писал, что в романе предпринята попытка выключить время путем использования «лейтмотива, который то предвосхищает последующее, то возвращается к предыдущему и служит средством желаемого, чтобы внутренняя целостность романа ощущалась непрерывно на всем его протяжении». Роман всецело вписывался в процесс духовных исканий Манна, которые начались в изданной на исходе войны публицистической книге «Размышления аполитичного» (1918) и продолжились вплоть до «Доктора Фаустуса» (1947) и публицистики последних лет.

«Волшебная гора» закрепила высочайший писательский авторитет Манна, выразившийся в присуждении ему Нобелевской премии по литературе (1929). Он стал третьим представителем Германии после историка Т. Моммзена (1902) и Г. Гауптмана (1912). После прихода к власти нацистов Манн уезжает в Швейцарию. Всемирно знаменитый писатель выражает свое осуждение фашистского режима, слепого преклонения перед фюрером. В итоге в 1936 г. Т. Манн был лишен гражданства, «отлучен» от немецкой культуры.

«Лотта в Веймаре». Проведя некоторое время в эмиграции в Европе, Томас Манн в 1938 г. обосновывается в США, приняв предложение Принстонского университета. В нем работал другой великий изгнанник, покинувший Германию, гениальный Альберт Эйнштейн. В США бежали также Бертольд Брехт, Лион Фейхтвангер и брат Томаса Манна, Генрих Мани. С 1941 по 1952 г. Т. Манн живет в Калифорнии, ведя активную, антифашистскую деятельность, в частности выступая с обращениями к немецкому народу, и не оставляя интенсивного писательского труда. Но в какую бы тему Манн ни погружался, он откликался на проблемы современности, не столько на конкретные события, сколько на более общие философские, моральные, нравственные вопросы, которые перед ним вставали.

Таков еще один шедевр Манна — его роман «Лотта в Веймаре» (1939). В основе романа эризод из жизни Гёте и Шарлотты Кестнер, реального прототипа Шарлотты Буфф из романа «Страдания юного Вертера» (1774). В молодости ею был увлечен писатель. Их встреча произошла сорок с лишним лет спустя, в 1816 г., когда к всемирно известному писателю пришла заурядная дама, когда-то ставшая для Гёте источником творческого вдохновения. Непосредственно встрече Гёте с Лоттой предшествуют шесть глав, содержащих всестороннюю характеристику Веймара и его обитателей, среди которых немало льстецов и обывателей, «смешных и отсталых». В центре внимания Манна проблема художника, его гения в соотношении с его многоликим окружением. Гёте убежден, что величие таланта в природе, в творческой индивидуальности. Для Томаса Манна контраст Гёте — Веймар — это противопоставление гения и убожества. Гёте принадлежат слова: «Твердят, что они — Германия. Но Германия — это я». Думается, они выражали и собственную внутреннюю позицию Томаса Манна, оторванного от родины и национальной культуры, полноправным представителем которой он себя осознавал. Актуальны и слова Гёте как осуждение нацистской идеологии: «Германия — это свобода, просвещение, всесторонность и любовь». Но вместе с тем Манн, глубокий художник и мыслитель, далек от лежащей на поверхности прямолинейной тенденциозности. Восхищаясь Гёте, он не одобряет его «небожительства», некоторой холодности, отчужденности от людей и земных страстей. Роман, созвучный атмосфере 1930;х гг., демонстрировал убежденность Манна в том, что большой художник не может быть «над схваткой». А еще до победы нацистов это показал Барбюс в своей книге «Золя».

«Иосиф и его братья». В судьбоносные тяжелые для Германии годы Томас Манн трудится над тетралогией «Иосиф и его братья» (1926—1942). Он полагает ее главной книгой наряду с «Волшебной горой». Это один из сложных, своеобразных феноменов литературы XX в. Его замысел и значение раскрылись не сразу. По выходе последнего тома (1942) Томас Манн прочел доклад о романе как о «продукте нашего времени», эпохи потрясений. Его кредо — «чувствовать», мыслить в общечеловеческом плане, ощущать себя «частичкой человечества», а это значит — отстаивать гуманность, добро от фашистского помрачения и варварства. Обращение к истории в 1930;е гг. было приметой времени («Сервантес» Б. Франка, «Лже-Нерон» Л. Фейхтвангера, дилогия о Генрихе IV Г. Манна). Тетралогия Т. Манна не была историческим романом в традиционном смысле, ибо в ней речь шла не о конкретном историческом событии, а о человеке вообще, о становлении цивилизации. Это был своеобразный синтез интеллектуального и воспитательного романа. В его основу был положен библейский сюжет об Иосифе, одном из 12 сыновей Иакова, проданном своими братьями в рабство. Так он стал приближенным фараона Аменхотепа IV, но, оказавшись рабом, Иосиф хранил и воспитывал в себе человеческое достоинство и духовные ценности. В заключительной части «Иосиф кормилец» герой — мудрый и умелый правитель Египта, сподвижник фараона, вступающего в борьбу со жрецами. Ему помогает в этом Иосиф своей прогрессивной государственной деятельностью, делая запасы продовольствия в урожайные годы, улучшая быт народа, урезывая власть местных властителей и жрецов. В политике укрепления централизованной власти Иосиф, как и сам фараон, — пример гуманного властителя, во многом близкого фигуре Генриха IV из дилогии Генриха Манна.

Антифашистская ориентированность тетралогии во внутренней полемике с фашистской «мифологией», вдохновителем которой был нацистский идеолог Розенберг. Наконец, сделав героем тетралогии сына древнеизраильского народа, наделив его глубоко интеллектуальными чертами, Томас Манн бросал вызов бредовому зоологическому антисемитизму, а также расизму как квинтэссенции фашистской идеологии.

Тетралогия Т. Манна была переведена у нас с известным опозданием в конце 1960;х гг. и получила достойную оценку в критике. Она не только продемонстрировала мощь его мысли, но и поразительное искусство передать наглядно и пластично образы и реалии далекого библейского прошлого. Судьба героев интегрирована Манном в широкий историко-философский контекст. А это позволило ему выразить в тетралогии заветные мысли о человеке, его отношениях с Богом, о смысле и цели общественного прогресса, о добре и зле. В основе романа убеждение в неизменности жизненных первоначал. Такие чувства, как дружба, привязанность, зависть, злоба, доброта, имеют вечные измерения. Судьба Иосифа — это миф о том, как благородные сердца идут на подвиги и жертвы.

«Доктор Фаустус»: художественное завещание Манна. Этот шедевр, завершенный в США в 1947 г., имеет следующий полный заголовок: «Доктор Фаустус, жизнь великого композитора Андриана Леверкюна, показанная его другом». Жанр этого романа, чем-то созвучного и «Волшебной горе», и «Иосифу и его братьям», но не повторяющий уже достигнутое, — правомерно определить как интеллектуально-философский. Т. Манн обратился к философской теме, получившей глубокое и разнообразное воплощение в немецкой культуре, начиная с народной книги о «маге и чернокнижнике» докторе Фаусте и целого ряда других источников, а затем реализованной Гёте. Томас Манн вступил с ним в своеобразное творческое состязание, предложив свою интерпретацию фаустовского мифа и характера. А он воплощен в его герое — человеке XX в. Манн имел в виду некое национальное начало, выраженное у самых знаменитых его соотечественников, таких как Лютер, Вагнер, Ницше. Таковым Манн отчасти полагал и самого себя, а потому называл свое сочинение «чрезмерно откровенным», приоткрывая какие-то личные глубинные особенности. В центре романа «история мучительной и греховной жизни художника». Эта тема не оставляла Т. Манна еще в начале века, в пору работы над «Будденброками», в знаменитой новелле «Смерть в Венеции», но потребовалось четыре десятилетия, прежде чем он приступил к написанию самого текста.

В романе история жизни гениального музыканта и композитора Андриана Леверкюиа излагается Серенусом Цейтбломом, учителем латинского языка в гимназии, знающим протагониста с детских лет. Время действия — канун Первой мировой войны и примерно послевоенное десятилетие. Неспешно и обстоятельно Цейтблом повествует о детстве Леверкюиа, о его отце, о городке Кайзерслаутерне, сохранившем средневековый уклад, об учебе на теологическом факультете в Лейпциге, об одиночестве героя в результате отрыва от реальной жизни. В качестве прототипов обычно называют философа Ницше и композитора-модерниста Арнольда Шёнберга. Леверкюн под влиянием Ницше отрешается от гуманизма и классического начала в искусстве. В итоге Леверкюн в одной из ключевых сцен романа, встрече с дьяволом, заключает с ним договор, согласно которому он не станет стремиться к «добродетельной правде».

Взлет творческой активности Леверкюиа после встречи с дьяволом приводит к осознанию безысходности человеческого удела, а попытки отрицать гуманистический пафос гениальной Девятой симфонии Бетховена — к созданию собственных сочинений «Апокалипсис» и «Плач доктора Фауста». В них ощущение хаоса и отчаяния, поразивших мир. Затем следует тяжелое заболевание Леверкюиа — результат начавшегося психического безумия (этот факт известен из биографии Ницше). В итоге Леверкюн помещен в психлечсбницу, где и кончает свою жизнь в 1940 г. Цейтблом же приступает к повествованию три года спустя, в мае 1943 г. Это было уже после Сталинграда и победы союзников в Северной Африке, когда стало очевидно, что неизбежен перелом в войне в пользу антифашистских сил.

Последние годы: Манн и русская литература. «Доктор Фаустус» был последним мощным завершающим аккордом творческого взлета Томаса Манна, его писательским завещанием. После крушения фашизма все помыслы писателя — о Германии, о возрождении ее культуры. Однако Манна подстерегают горестные переживания. Кончает самоубийством его сын Клаус Манн (1906—1949), талантливый писатель, психически неуравновешенный, страдавший от того, что ему суждено постоянно находиться в тени великого отца. Спустя год, в 1950 г., умирает старший «красный» брат — писатель Генрих Манн (1871 — 1950), с которым он всю жизнь поддерживал не только личные, но и творческие отношения; они выразили их, в частности, в обширной переписке. В 1949 г. Томас Манн ступает на землю Германии, чтобы принять участие в праздновании 200-летия со дня рождения Гёте, а три года спустя переселяется в Швейцарию. Его последние художественные произведения — романы «Избранник» (1951) и «Признания авантюриста Феликса Круля» (1954), оставшийся незавершенным.

В 1955 г. Томас Манн принял участие в важнейшем культурном событии — праздновании 150-летия со дня рождения Шиллера. Он выступил с речью, посвященной великому поэту, которую произнес сначала в ФРГ, а потом и в ГДР. Это было само по себе знаком не только литературной, но и общественно-политической значимости, свидетельством единства немецкой культуры и духовного наследия. В августе 1955 г. Томас Манн скончался в Цюрихе.

Художник-гуманист Томас Манн был не просто знатоком мировой литературы и ее вечных гуманистических ценностей, он постоянно подчеркивал ее непреходящую роль в современном мире, насыщенном социальными катаклизмами и взрывами «нового варварства». В его обширном литературно-критическом наследии заметное место занимала русская литература. Это тема, достойная специального исследования. Самыми значимыми для него фигурами были Толстой, Достоевский и Чехов. Он говорил, что любит «все русское», что его желание — «сотрудничать и иметь мир с Россией». Творчество автора «Воскресенья» специально рассмотрено Томасом Манном в его проблемной статье «Гений Толстого». Он считал «Войну и мир» лучшим в мировой литературе романом о войне; признавался, что его первенец, роман «Будденброки», был сочинен во многом под влиянием «Анны Карениной». В связи с 50-летием со дня смерти (1954) автора «Вишневого сада» Томас Манн пишет очерк «Слово о Чехове», в котором, по мнению исследователей, есть автобиографический элемент. Сама природа чеховской прозы явилась для Томаса Манна подтверждением его собственного глубокого убеждения в том, что искусство способно обладать целью и силой, «воздействовать на души ободряюще и готовить мир к лучшей, более красивой, более разумно устроенной жизни».

В России он был неизменно ценим, а в 1960 г. уже вышло 10-томное собрание его сочинений. В 1956 г. на XX съезде КПСС Твардовский назвал два имени писателей — Томас Манн и Эрнест Хемингуэй. Это был знаковый момент — начало после ослабления «холодной войны» нового подхода к освоению западной литературы. Пионерскую роль в этом отношении сыграл журнал «Иностранная литература», который стал выходить с 1955 г. Помимо трудов о Т. Манне Л. Федорова, В. Адмони, Т. Мотылевой и др. необходимо отметить вклад его переводчика С. Апта, который, глубоко вжившись в стилистику произведений Т. Манна, написал его биографию в серии ЖЗЛ (1972), а также исследование «Над страницами Томаса Манна. Очерки» (1980).