Реактивное психическое сопротивление

Первой реакцией на угрозу потери контроля является сопротивление. Джек Брем, автор теории реактивного психического сопротивления, утверждает, что всякий раз, когда человек начинает ощущать, что его самостоятельность ограничена или даже находится под угрозой, он проявляет реактивное сопротивление.

Без всякой теории каждый знает, что если человека схватить за руку, то его первой, практически неконтролируемой реакцией будет стремление вырваться. Психика человека реагирует на утрату контроля хотя и столь же непосредственно, но все же более изощренными способами. Брем приводит следующий пример: некий Джон Смит по воскресеньям после обеда обычно играет в гольф, либо смотрит телевизор, либо бесцельно бродит вокруг своей мастерской. Но вот в одно воскресное утро жена Смита заявляет, что сегодня после обеда он будет играть в гольф, так как она пригласила подруг и они собираются устроить девичник. Свободе Смита угрожает опасность. Во-первых, он не сможет смотреть телевизор, вовторых, не сможет слоняться вокруг мастерской, и, в-третьих, он будет вынужден играть в гольф (Brehm, 1966). Разумеется, Смит не смирится с таким покушением на свою свободу и станет ее защищать. Он может в знак протеста или остаться в мастерской, или вообще демонстративно усесться перед телевизором и испортить женщинам весь девичник. Спрашивается, для чего? Для того, чтобы сохранить ощущение самостоятельности и самоконтроль.

Курьезный примере господином Смитом, приведенный Бремом, указывает на общую закономерность в поведении людей, ощущающих угрозу своей самостоятельности.

Но опасность потерять свободу угрожает человеку не только со стороны жены. К тому же она, наверное, и не самая страшная. Россияне, большую часть жизни прожившие при советском режиме, не понаслышке знают, что такое всеобъемлющий репрессивный контроль со стороны государства, коммунистической партии, карательных органов, в том числе и карательной психиатрии. Прекрасно знаком им и «принцип дефицита». С точки зрения американских социальных психологов (например, Роберта Чалдини, Тимоти Брока, Ховарда Фромкина, Стивена Уорчела, Джеймса Дэвиса, Филипа Зимбардо и др.), реакция в виде повышенного, ажиотажного спроса на любой дефицитный ресурс — товарный, информационный, мировоззренческий и т. д. — является психологическим сопротивлением ограничению в праве потреблять и в свободе выбора. При этом вышеуказанные авторы отмечают, что повышенный спрос усиливается в том случае, когда первоначально никакого ограничения на ресурсы не существовало, но потом в силу каких-либо обстоятельств появляется дефицит (Чалдини, 1999). В связи с этим Чалдини приводит пример с жителями одного из округов штата Флорида, где с целью охраны окружающей среды был принят закон, запрещающий использование и даже хранение моющих средств, содержащих фосфаты. Следствием запрета стало то, что жители округа начали скупать в чудовищных количествах где только можно фосфатосодержащие стиральные средства. В каждом доме были сделаны такие запасы порошков и жидкостей, что их хватило бы на несколько лет вперед. Кроме того, общественное мнение наделило именно эти фосфатосодержащие средства поистине фантастической эффективностью при стирке белья (Чалдини, 1999).

Трудно судить о мотивах поведения американцев, которые лишь время от времени сталкиваются с дефицитом чего-либо. Но дело в том, что советское общество проживало в условиях тотального, перманентного дефицита буквально на все. У советских людей никогда не было свободного доступа ни к товарам, ни к информации, ни к альтернативным идеям. Но ажиотажный спрос был всегда. Чем он вызывался? Как его можно объяснить? Только ли тем, что это была реакция на ограничение свободы?

Видимо, следует прислушаться еще к одному мнению, которое в своей концепции «целепрегражденного либидо» высказал 3. Фрейд. С точки зрения Фрейда, сладость «запретного плода», т. е. недоступного объекта, объясняется человеческой завистью и жадностью. Почему возрастает интерес к закрытым или запрещенным материалам, скажем, к информации, пропагандирующей насилие или носящей порнографический характер? Не подлежит сомнению, что интерес здесь подогревается ограничением доступа. Но наряду с этим, вероятно, имеется и другая причина, а именно соображение: ведь кому-то это доступно, а почему не мне? Отчего дети или подростки нарушают запреты родителей и вообще взрослых? Например, обычным является нарушение запрета брать какие-либо вещи или слишком поздно возвращаться домой. Очевидно, здесь проявляется реактивное сопротивление. Но бесспорно и то, что ребенок или подросток задается вопросом: «Почему им (взрослым, родителям) можно, а мне нельзя?».

В случае с жителями Флориды, на годы вперед запасшимися стиральными порошками, есть хоть какая-то толика рациональности. Моющие средства не очень страдают от длительного хранения. А как быть с советской гражданкой, которая каждый день героически выстаивала очередь к прилавку, чтобы купить полкилограмма (больше в одни руки не давали) сливочного масла, и в результате сделавшей себе запас масла в 50 кг, который, конечно, в конце концов испортился? Можно ли объяснить ее поведение только как реактивное психологическое сопротивление в соответствии с принципом дефицита, обнаруженного американской социальной психологией? Вероятно, нет, как, впрочем, и поведение жителей города Майами, штат Флорида, о которых пишет Чалдини.