Источники интернет-права на национальном уровне

В целом юридическая наука допускает различные основания для классификации источников права, в нашем случае — источников интернетправа. При этом, разумеется, первым из источников следует рассматривать Конституцию РФ. Поскольку интернет-право в рамках предлагаемого подхода рассматривается как комплексный правовой институт, нормы, регулирующие правовые отношения в сети Интернет, обоснованно можно разделить на общие и специальные. Как правило, сложно подвергнуть такой классификации сами источники права, за отдельными исключениями. Конституцию РФ, в этом смысле, можно отнести к числу общих источников интернет-права, поскольку на данный момент она не содержит каких-либо специальных норм, ориентированных на регулирование соответствующих отношений.

При этом нельзя обойти вниманием и аспект уровней интернет-архитектуры, который располагает к классификации источников интернет-права не с точки зрения их общего и специального характера либо иерархии с позиций классической юридической догматики, но и с точки зрения того уровня (слоя), на регулирование которого данные источники нацелены. По сути, за исключением отдельных случаев законодательства о связи и об информационной безопасности, и с оговоркой относительно того, что^[1]

концепция уровней интернет-архитектуры имеет отдельные локальные примеры действия, подавляющее большинство актуальных источников интернет-права ориентировано преимущественно на уровень контента.

Общие нормы Конституции РФ, наиболее тесно связанные с предметом регулирования, содержатся в гл. 2 «Права и свободы человека и гражданина». Наиболее релевантна ст. 29, которая гарантирует каждому свободу мысли и слова, не допускает и запрещает определенные виды пропаганды и агитации, не допускает принуждения к выражению своих мнений и убеждений и отказу от них, но (главное), за исключением случаев государственной тайны, устанавливает право каждого свободно искать, получать, передавать, производить и распространять информацию любым законным способом, а также гарантирует свободу массовой информации и запрещает цензуру. В последнее время применительно к отношениям в сети Интернет также актуализируется и ч. 1 ст. 24 Конституции РФ, определяющая, что сбор, хранение, использование и распространение информации о частной жизни лица без его согласия не допускаются. Данное положение имеет прямое отношение к проблемам обработки персональных данных в сети Интернет.

Также необходимо учитывать, что при толковании различных правовых текстов, общие положения Конституции РФ, определяющие основы конституционного строя, также имеют серьезное значение. В частности, согласно ст. 2 Конституции РФ человек, его права и свободы являются высшей ценностью, а признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина признаются обязанностью государства. Данный тезис наглядно виден на примере Закона о персональных данных и проблемы определения понятия персональных данных.

Это интересно Закон о персональных данных определяет персональные данные как любую информацию, относящуюся к прямо или косвенно определенному или определяемому физическому лицу (и. 1 ст. 3 Закона о персональных данных). Данное определение соответствует определению, содержащемуся в Конвенции о защите физических лиц при автоматизированной обработке персональных данных 1981 г., согласно которой персональные данные означают любую информацию об определенном или поддающемся определению физическом лице (п. «а» ст. 2 Конвенции о защите физических лиц при автоматизированной обработке персональных данных 1981 г.). В то же время при буквальном толковании такое определение позволяет отнести к понятию персональных данных практически любую информацию, поскольку практически любая информация (например, температура Солнца, поскольку она с точки зрения отдельных научных подходов косвенно может сказываться па физическом состоянии субъекта персональных данных) относится к прямо или косвенно определенному или определяемому физическому лицу — естественно, в самом общем смысле все физические лица без исключения являются определенными или определяемыми. Можно сказать, что в законодательном тексте отсутствуют слова «на основании такой информации». Соответственно, на практике не теряют актуальности дискуссии относительно того, какая именно информация (набор данных) может рассматриваться в качестве персональных данных. Судебная практика на данный момент склоняется к тому, что такая информация должна позволять идентифицировать лицо. Но в некоторых случаях и этого критерия недостаточно. Однако если вспомнить, что рассматриваемое положение Конституции РФ воспроизводится в ст. 2 Закона о персональных данных («Целью настоящего Федерального закона является обеспечение защиты прав и свобод человека и гражданина при обработке его персональных данных…»), то это следует учитывать в системном толковании определения персональных данных. Одним из результатов такого толкования может быть вывод о том, что если определенный набор данных не может быть использован для нарушения прав и законных интересов субъекта персональных данных, то это будет дополнительным аргументом против квалификации такой информации как персональных данных.

Если говорить о следующих уровнях в иерархии источников интернет-права, то значительная часть кодексов и иных федеральных законов, а также принятых во их исполнение подзаконных актов может рассматриваться как общие источники интернет-права, которые могут также включать в себя отдельные специальные нормы. В большинстве отраслей права и законодательства можно найти нормы, которые будут, в числе прочего, распространяться на отношения, развивающиеся в связи и по поводу использования сети Интернет, а причина этого заключается в том, что значительная часть общественных отношений в условиях информационного общества может реализовываться в том числе посредством сети Интернет. Поэтому неудивительно, что многие правовые тексты крайне релевантны для интернет-права, например общая часть ГК РФ.

Собственно, ГК РФ но очевидным причинам может рассматриваться как один из наиболее актуальных общих источников интернет-права, содержащих при этом отдельные специальные нормы. Большая часть норм Общей части ГК РФ широко применяется в регулировании отношений в сети Интернет. Наиболее простым примером может быть разд. III «Общая часть обязательственного права» и его подраздел 2 «Общие положения о договоре», на основании которых разрешается значительное число споров, вытекающих из отношений в сети Интернет. Например, п. 3 ст. 434 ГК РФ, определяющий, что письменная форма договора считается соблюденной, если письменное предложение заключить договор принято в порядке, предусмотренном п. 3 ст. 438 ГК РФ. В свою очередь, п. 3 ст. 438 ГК РФ говорит о совершении лицом, получившим оферту, в срок, установленный для ее акцепта, действий по выполнению указанных в ней условий договора, что считается, по общему правилу, акцептом. Эти положения часто применяются в отношении лицензионных соглашений и соглашений с конечным пользователем, заключаемых в сети Интернет, например, посредством простановки «галочки» в графе «Принимаю условия пользовательского соглашения» или иной аналогичной. Последующие действия пользователя по использованию интернет-сервиса можно считать акцептом оферты, изложенной в соответствующем пользовательском соглашении, на условиях такой оферты^[2].

Многие другие общие нормы ГК РФ как части первой, так и всех остальных частей, активно используются в правовых отношениях в сети Интернет. Нормы части второй ГК РФ используются в ситуации с различными видами договоров, опосредуемых сетью Интернет. Особое место при этом занимают положения гл. 39 ГК РФ о возмездном оказании услуг, поскольку в актуальной судебной практике наблюдается переход от правовой квалификации отношений в рамках многих интернет-сервисов (программных и информационных сервисов, социальных сетей, онлайн-игр и др.) от квалификации исключительно через лицензионные отношения в смысле интеллектуальной собственности, к квалификации как услуг. К практическим примерам в данной области можно отнести концепцию SaaS — «Software as a Service» («Программное обеспечение как услуги»), применимую в широком круге отношений, включая отношения по облачному хранению и обработке данных, а также многопользовательские игры, в которых приобретение игрового контента за реальные деньги начинает рассматриваться не как получение лицензии в смысле интеллектуальных прав, а как услуги по организации игрового процесса. Раздел IV ГК РФ «Международное частное право» имеет серьезное значение для определения юрисдикции в смысле права, подлежащего применению к различным отношениям. Наконец, часть четвертая ГК РФ тесно связана с интернетправом через призму проблематики интеллектуальных прав и их защиты.

ГК РФ при этом содержит в различных своих частях и целый ряд специальных норм интериет-нрава. Так, и. 5 ст. 152 ГК РФ в редакции Федерального закона от 02.07.2013 № 142-ФЗ содержит специальное положение о праве гражданина требовать удаления сведений, порочащих честь, достоинство или деловую репутацию, доступных в Интернете, а также опровержения данных сведений тем же способом. Пункт 3 ст. 152.1 ГК РФ устанавливает аналогичное (за исключением, соответственно, опровержения) право требовать удаления изображения, неправомерно размещенного в сети. Пункт 1 ст. 1212 ГК РФ, хотя и прямо не использует термин «Интернет» или его эквиваленты, по сути, устанавливает право определения применимого права для отношений с участием потребителя и главным образом при использовании сети Интернет. Статья 1253.1 ГК РФ содержит принципиальную норму, определяющую особенности ответственности информационного посредника в информационно-телекоммуникационной сети. ГК РФ содержит и отдельные нормы, где упоминание сети Интернет носит сугубо утилитарный характер, например п. 4 ст. 222 ГК РФ содержит обязанность размещать в Интернете информацию о сносе самовольной постройки.

Другие кодексы и федеральные законы, а также принятые во их исполнение подзаконные акты, также содержат общие и, в меньшей степени, некоторые специальные нормы. Перечислять все из них не имеет принципиального значения для данной части настоящего издания, но в качестве примера можно привести ГПК РФ. Понятно, что многие споры, вытекающие из правоотношений в сети Интернет, подлежат разрешению в судебном порядке в соответствии с правилами гражданского судопроизводства. При этом ГПК РФ содержит и отдельные принципиальные специальные нормы, существенным образом влияющие на отдельные правовые отношения в сети Интернет. Так, ст. 144.1 ГПК РФ устанавливает порядок принятия предваригельных обеспечительных мер защиты авторских и (или) смежных прав и информационно-телекоммуникационных сетях, в том числе в сети Интернет. Пункт 10 ч. 3 ст. 402 ГПК РФ устанавливает, что суды в Российской Федерации вправе рассматривать дела с участием иностранных лиц даже в случае, если организация-ответчик не находится на территории РФ или гражданин-ответчик не имеет места жительства в Российской Федерации, а также отсутствуют какие-либо специальные основания для признания юрисдикции в случае, если по делу о защите прав субъекта персональных данных, в том числе о возмещении убытков и (или) компенсации морального вреда, истец имеет место жительства в Российской Федерации. Хотя прямо об Интернете в данном пункте и не говорится, большинство способов, которыми в таких условиях могут быть нарушены права субъекта персональных данных, предполагают именно использование Интернета.

Помимо указанных выше источников интернет-права, которые, скорее, относятся к общим источникам, есть несколько федеральных законов, которые могут быть отнесены, скорее, к специальным источникам интернет-права. Здесь следует отметить, что разграничение источников интернет-права на общие и специальные представляет собой не более чем утилитарную формальную модель, и, разумеется, в «специальных» источниках также могут присутствовать и присутствуют общие нормы, которые используются не только в связи с отношениями в сети Интернет.

В Российской Федерации на момент написания настоящего издания отсутствует какой-либо нормативный правовой акт, который содержал бы термин «Интернет» или его эквиваленты в своем названии. Вместе с тем за последние годы основным специальным нормативным правовым актом, регулирующим правовые отношения в сети Интернет, стал Закон об информации. В условиях цифровой эпохи это неудивительно, поскольку предмет большей части информационных правоотношений в ней имеет цифровое выражение, а оборот информации обеспечивается за счет информационнотелекоммуникационных сетей и, прежде всего, сети Интернет.

Какие положения Закона об информации следует отметить как наиболее принципиальные? Прежде всего, Закон об информации содержит несколько ключевых определений, имеющих межотраслевое значение. В частности, «информационно-телекоммуникационная сеть» (п. 4 ст. 2), «сайт в сети „Интернет“» (п. 13 ст. 2), «страница сайта в сети „Интернет“» (п. 14 ст. 2), «доменное имя» (п. 15 ст. 2), «сетевой адрес» (п. 16 ст. 2), «владелец сайта в сети „Интернет“» (и. 17 ст. 2), «провайдер хостинга» (и. 18 ст. 2). Кроме того, отдельные определения вытекают из содержания последующих специальных норм, регулирующих определенные информационные отношения. Закон об информации содержит основные нормы, императивно регулирующие деятельность «организаторов распространения информации в сети „Интернет“» (ст. 10.1) — сервисов электронной почты, социальных сетей и иных коммуникационных интернет-сервисов, а также нормы, императивно регулирующие деятельность «блогеров»^[3] (ст. 10.2).

При этом Закон об информации также содержит ряд специальных норм о блокировке интернет-сайтов. Статьи 15.1 — 15.6 Закона об информации содержат различные категории, основания и процедурные особенности блокировки интернет-сайтов, но различным основаниям, от категорий «информации, запрещенной к распространению в сети „Интернет“» исторически появившихся первыми — например, детской порнографии, до нарушения законодательства о персональных данных.

Несмотря на то что Закон об информации сейчас стал практически основным нормативным правовым актом, который содержит именно специальные нормы, ориентированные на регулирование правовых отношений в сети Интернет, есть немало оснований для критики юридической техники данного закона. Помимо использования громоздких формулировок и терминов^[4], в Законе нарушается несколько принципов юридической техники. Например, очевидно, что различные термины должны иметь различное значение — это понятное правило для правовых текстов (которое, заметим, отличается от стиля литературного языка, но на то есть особые основания, а именно необходимость ясности и однозначности нормативных предписаний). Например, ч. 1 ст. 15.1 Закона об информации говорит об «ограничении доступа к сайтам в сети „Интернет“». Часть 1 ст. 15.2 и ч. 1 ст. 15.3 Закона использует в том же контексте термины «информационно-телекоммуникационные сети, в том числе сеть „Интернет“». В свою очередь, ч. 1 ст. 15.4 Закона использует в аналогичном случае уже термин «информационный ресурс», а в ч. 1 ст. 15.5 говорится уже просто об «ограничении доступа к информации в сети „Интернет“». В действительности, речь идет об одном и том же объекте (одной и той же ситуации). Более корректно было бы говорить, вероятно, об «ограничении доступа к информационному ресурсу в информационно-телекоммуникационной сети» (необязательно Интернет, поскольку в перспективе нельзя исключать возникновения сетей, действующих на основании иного протокола). При этом Закон об информации не содержит определения понятия «информационный ресурс [информационно-телекоммуникационной сети]», а включат только более узкое понятие «сайта в сети „Интернет“». Определения Закона об информации также могут заслуживать критики в силу своей принципиальной многозначности. Можно согласиться, разумеется, с тем, что проблема соответствия темпа развития технологий и изменения законодательства позволит в принципе когда-либо сформулировать более адекватные определения и подходы, однако свободное отношение к определениям в законодательном тексте вряд ли можно рассматривать как решение данной проблемы. В то же время Закон об информации, несомненно, играет принципиальную роль в правовой квалификации широкого круга правовых отношений в сети Интернет, и его наличие с текущим уровнем юридической техники более предпочтительно, чем отсутствие какого бы то ни было регулирования в принципе.

К особой категории национальных источников интернет-права следует отнести такие нормативные правовые акты, которые содержат нормы, на первый взгляд, представляющие собой общие нормы, но при этом, в силу того, что они ориентированы на регулирование отдельных категорий информации, с учетом текущего этапа развития информационного общества такие акты следует рассматривать уже скорее как специальные.

Одним из таких особых актов является Закон о персональных данных. Несмотря на то что данный закон содержит небольшое количество случаев прямого использования термина Интернет и иных специальных терминов, соответствующих реалиям современных информационно-телекоммуникационных технологий, ясно, что на нынешнем этапе развития информационного общества использование персональных данных (которые являются частным случаем информации как таковой) осуществляется преимущественно с использованием информационно-телекоммуникационных сетей. Обработка персональных данных без использования вычислительной техники представляет собой уже либо менее частую, либо менее значимую ситуацию.

Закон о персональных данных содержит также и две релевантные нормы, которые прямо сформулированы как специальные, но отношению к Интернету:

• 1) согласно ч. 2 ст. 18.1 Закона о персональных данных (еще в первоначальной редакции), оператор, осуществляющий сбор персональных данных с использованием информационно-телекоммуникационных сетей, обязан опубликовать в соответствующей информационно-телекоммуникационной сети документ, определяющий его политику в отношении обработки персональных данных, и сведения о реализуемых требованиях к защите персональных данных, а также обеспечить возможность доступа к указанному документу с использованием средств соответствующей информационнотелекоммуникационной сети. Иными словами, если оператор действует в Интернете, политика персональных данных должна быть опубликована в сети;
• 2) в соответствии с недавними «поправками о локализации» согласно ч. 5 ст. 18 Закона о персональных данных при сборе персональных данных, в том числе посредством информационно-телекоммуникационной сети Интернет, оператор обязан обеспечить запись, систематизацию, накопление, хранение, уточнение (обновление, изменение), извлечение персональных данных граждан Российской Федерации с использованием баз данных, находящихся па территории РФ, за отдельными исключениями. Как будет показано далее, данная норма имеет принципиальное значение для регулирования отношений в сети Интернет, а ее значение выходит далеко за область проблематики персональных данных как таковой, поскольку она фактически закрепляет начала одного из подходов к регулированию отношений в сети Интернет и определению юрисдикции.

В числе прочих нормативных правовых актов, носящих в целом общий характер, но в силу ориентированности на регулирование особого рода информационных отношений, которые в условиях цифровой эпохи фактически следует рассматривать как отношения в информационно-телекоммуникационных сетях, — Закон о СМИ. Данный Закон интересен в том числе и тем, что он был принят еще даже до Конституции РФ, но при этом сохранил свое действие без системных изменений и по сей день. При этом наиболее принципиальные изменения в Закон о СМИ вносились как раз в той части, в которой Закон о СМИ затрагивал вопросы регулирования отношений в сети Интернет. На сегодняшний день, например, данный нормативный правовой акт содержит отдельное понятие сетевого издания. Под сетевым изданием согласно ст. 2 Закона о СМИ понимается сайт в информационно-телекоммуникационной сети Интернет, зарегистрированный в качестве СМИ в соответствии с данным Законом. Примечательно, что в соответствии с действующим подходом статус интернет-сайта как СМИ, соответственно, определяется на основании не объективного, а субъективного критерия: если владелец интернет-сайта зарегистрировал свой сайт как СМИ, то сайт будет обладать таким статусом, а если нет — то не будет. И то и другое с практической точки зрения имеет как положительные, так и отрицательные стороны, в зависимости от конкретной практической ситуации.

Еще одним федеральным законом, устанавливающим общие нормы, которые в условиях цифровой эпохи в значительной степени ориентированы на отношения в сети Интернет, является Закон о рекламе. Реклама, как персональные данные и СМИ, может рассматриваться как отдельный квалифицирующий признак информации в целом, поэтому значительная часть норм данного Закона, определяющая правила, применимые к содержанию рекламного контента, все в большей степени относится к правовым отношениям в сети Интернет. Кроме того, специальная норма ч. 1 ст. 18 Закона о рекламе определяет, что распространение рекламы по сетям электросвязи (еще один общий термин, который, в свою очередь, включает в себя и информационно-телекоммуникационные сети), в том числе посредством использования телефонной, факсимильной, подвижной радиотелефонной связи, допускается только при условии предварительного согласия абонента. Недавняя практика ФАС России, на которую возложены обязанности по контролю в сфере рекламы, показывает, что в современных условиях термин «абонент», использованный в данной норме, первоначально ориентированной на технический уровень, в котором Интернет еще не играет принципиальной роли, следует трактовать расширительно, не только в контексте законодательства о связи. «Абонент» в данном случае используется и для обозначения пользователей сети Интернет. При этом само правило о предварительном согласии на получение рекламных материалов представляет собой ие что иное как правило «opt-т», как оно известно в зарубежных юрисдикциях.

Делая обобщение относительно действия специальных (или как бы «скорее, специальных, чем общих» — в условиях цифровой эпохи) нормативных правовых актов, нацеленных на регулирование правовых отношений в сети Интернет, следует отметить, что они в целом находятся по отношению к Закону об информации, в некотором смысле, как части к целому.

И персональные данные, и СМИ, и реклама, а также любые иные специализированные квалифицирующие признаки информации, к которым можно отнести и отдельные нормы части четвертой ГК РФ, в том числе об интеллектуальных правах на объекты авторского права, применяются в дополнение к нормам Закона об информации и должны иметь приоритет над последними, как основанные на специальных нормах. В числе таких нормативных правовых актов следует упомянуть также Закон о защите детей.

Отдельно следует отметить как минимум еще две группы нормативных правовых актов, регулирующих физический уровень интернет-архитектуры. Это, в первую очередь, законодательство о связи, а также законодательство об информационной безопасности.

В наиболее общем смысле к источникам позитивного законодательства, предметом которого выступают правовые отношения в сети Интернет, могут быть отнесены и иные нормативные правовые акты, которые регулируют различные аспекты информационного взаимодействия, поскольку такое взаимодействие сейчас с необходимостью опосредуется информационно-телекоммуникационными сетями.

• [1] Рассолов И. М. Право и Интернет. Теоретические проблемы. 2-е изд., доп. М.: Норма, 2009. С. 18 // СПС «КонсультантПлюс».
• [2] Подробный анализ данного способа квалификации договоров, заключаемых посредством сети Интернет, см.: Савельев Л. И. Электронная коммерция в России без ЭЦП: иллюзия или реальность? // Вестник гражданского права. 2013. № 3. С. 43—88.
• [3] В Законе об информации была принята транслитерация данного популярного терминас использованием одной буквы «г» вместо более привычных двух.
• [4] Например, Закон об информации использует термин, который в дальнейшем воспроизводится и в подзаконных актах, в том числе в названиях таких подзаконных актов: «Единый реестр доменных имен, указателей страниц сайтов в сети „Интернет“ и сетевых адресов, позволяющих идентифицировать сайты в сети „Интернет“, содержащие информацию, распространение которой в Российской Федерации запрещено». Сложно назвать данный термин удачным.