Оценочные понятия и правила эстетической практики
Еще одним типом описательно-оценочных утверждений, отстоящих дальше от полюса чистых описаний, чем элементарные описательно-оценочные утверждения, являются обычные как в эстетике, так и в философии искусства, утверждения о тенденциях развития искусства, отдельных направлений и школ философии искусства и т. д. Утверждения о тенденциях подытоживают изучение развития определенных явлений искусства… Читать ещё >
Оценочные понятия и правила эстетической практики (реферат, курсовая, диплом, контрольная)
К элементарным описательно-оценочным утверждениям можно отнести и утверждения с так называемыми оценочными словами. Многие понятия как обычного языка, так и языка гуманитарных наук, включая эстетику, имеют явную оценочную окраску.
Круг этих понятий, сопряженных с позитивной или негативной оценкой, широк и не имеет четких границ. В числе таких понятий: «красота» как противоположность отвратительному и безобразному; «гармония» и «согласие» как противоположность дисгармонии и конфликту и т. п.
Введение
подобных понятий редко обходится без привнесения неявных оценок.
Ценности входят в рассуждение не только с особыми оценочными словами. При своем употреблении любое слово, сопряженное с каким-то устоявшимся стандартом, способно вводить неявную оценку. Именуя вещь, мы относим ее к определенной категории и тем самым обретаем ее как вещь данной, а не иной категории. В зависимости от названия, от того образца, под который она подводится, вещь может оказаться или хорошей, или плохой.
Хорошее здание, заметил как-то Б. Спиноза, — это всего лишь плохие развалины. Крайний сторонник романтизма мог бы сказать: «Древние развалины — лучшее из зданий». «Все, что кажется древним, прекрасно, все, что кажется старым, прекрасным не кажется» (Ж. Жубер). «Глупое сочинение становится блестящим и остроумным, если только предположить, что глупость — сознательный прием» (Жан Поль).
Называние — это подведение под некоторое понятие, под представляемый им образец вещей определенного рода и, значит, оценка. Назвать привычную вещь другим именем значит подвести ее под другой образец и, возможно, иначе ее оценить.
Таким образом, не только оценочные, но и, казалось бы, оценочно нейтральные слова, подобные «художнику» и «произведению искусства», способны выражать ценностное отношение. Это делает грань между описательной и оценочной функциями языковых выражений особенно зыбкой и неустойчивой. Как правило, вне контекста употребления выражения невозможно установить, описывает ли оно, или оценивает, или же пытается делать и то и другое сразу.
Еще одним типом описательно-оценочных утверждений, отстоящих дальше от полюса чистых описаний, чем элементарные описательно-оценочные утверждения, являются обычные как в эстетике, так и в философии искусства, утверждения о тенденциях развития искусства, отдельных направлений и школ философии искусства и т. д. Утверждения о тенденциях подытоживают изучение развития определенных явлений искусства или теоретических представлений о нем, и поэтому имеют известное описательное содержание. Вместе с тем такие утверждения представляют собой перспективу будущего развития исследуемых явлений. Суждение о перспективе предполагает выделение исследователем устойчивых ценностей, способных и в дальнейшем направлять деятельность художников или тех, кто изучает их творчество. В этом суждении говорится не о том, что фактически будет, а том, что должно быть, если принять во внимание определенные факторы развития искусства, в первую очередь те ценности, которые окажутся способными быть ориентирами деятельности тех, кто занимается искусством, в будущем. Все утверждения о тенденциях эволюции искусства, отдельных его направлений, теоретического его осмысления и т. д. наряду с описательным содержанием имеют также оценочное содержание.
Еще одним типичным примером описательно-оценочных утверждений являются так называемые «правила частной практики» .
Всякая область человеческой деятельности — будь то написание романов, критических эссе, создание научных теорий, проектов зданий — подчиняется определенным правилам данной частной практики, применимым обычно лишь в ее пределах. Эти правила носят описательно-оценочный характер, но оценочная, предписывающая их составляющая явно доминирует. Правила частной практики обобщают опыт предыдущей деятельности в соответствующей области и в этом смысле являются описаниями. В то же время правила регламентируют будущую деятельность и как таковые являются предписаниями, т. е. должны обосновываться ссылками на эффективность той деятельности, которая направляется ими.
В качестве примера правила частной практики можно привести те рекомендации, которые предлагает художнику Р. Коллингвуд в заключительной части своих «Принципов искусства». Впечатление — это любой чувственный опыт: звук, зрительный образ, запах. Идея в отличие от впечатления имеет интеллектуальное, а нс чувственное содержание. Каждый акт воображения, составляющего основу художественного творчества, содержит как основу впечатление, или чувственный опыт, который посредством разума превращается в идею. Всякий опыт воображения, говорит Коллингвуд, это чувственный опыт, поднятый до уровня воображения благодаря акту сознания[1]. Подлинное искусство должно содержать два в равной степени важных элемента: выражение и воображение. Именно с помощью воображения художник призван превратить смутное и неопределенное чувство в отчетливое выражение. Процесс художественного творчества не может представляться как переход уже существующего внутреннего во внешнее. Творчество должно быть открытием, связанным с воображением. А поскольку «психическое волнение», с которого оно начинается, — это волнение самого художника, то искусство является процессом самооткрытия. Это фактически и составляет его специфическую ценность — самопознание. «Искусство — это не роскошь, и дурное искусство не такая вещь, которую мы можем себе позволить. Самопознание является основой всей жизни, выходящей за рамки чисто психологического уровня опыта… Каждое высказывание, каждый жест — это произведение искусства. Для каждого из нас важно, чтобы в них, как бы мы ни обманывали окружающих, мы не лгали самим себе. Обманывая себя в этом деле, можно посеять в своей душе такие зерна, которые, если их потом не выполоть, могут вырасти в любой порок, любое душевное заболевание, любую глупость и болезнь. Плохое искусство — это истинный radix malorum (корень зла)»[2].
Может показаться, что этот панегирик в поддержку «подлинного искусства» чересчур эмоционален и содержит мало конкретных рекомендаций, касающихся непосредственно процесса художественного творчества. Коллингвуд вправе на это возразить, что данный процесс слишком сложен и интуитивен, чтобы удалось расписать его по шагам и тем самым едва ли не каждого сделать художником.
Неявные оценки и оценочно окрашенные утверждения обычны в эстетике. Они нередко встречаются и в других науках об обществе и человеке, заставляя исследователя социальных и гуманитарных проблем задумываться о ценностях едва ли не на каждом этапе своей работы.
Если под оценками понимается, как обычно, только то, что нашло эксплицитное выражение в специальных оценочных суждениях, сфера ценностей резко сужается: остаются только внешние для процесса познания ценности, подобные моральным, эстетическим или религиозным[3]. Можно предположить, что они имеют определенное отношение к эстетике. Но даже в этом слабом допущении нет прямой необходимости.
В эстетике оценки, а чаще двойственные, описательнооценочные утверждения, обычны. Именно это дает основание отнести ее к описательно-оценочным наукам.
К этим наукам, называемым иногда также нормативными, относятся не только эстетика, но и искусствознание, этика, правоведение и т. п. Все эти дисциплины невозможны без положений, соединяющих вместе описание и оценку.