Ритуал и миф

Но далеко не все исследователи генеалогии морали признавали запреты ее первоначальным феноменом. Табу, возможно, было у всех первобытных племен, но его действие нельзя абсолютизировать. Этнографический материал показывает, что в жизни племен обязательно избирались несколько дней в году, когда внезапно становилось все разрешено. Животное-прародитель рода торжественно убивалось, съедалось, и это действо, как правило, сопровождалось человеческими жертвоприношениями и обязательно — беспорядочными половыми связями. Более того, нарушение двух базовых табу не просто допускалось, но и вменялось в обязанность всем членам рода. Все должны были стать участниками преступления, чтобы потом всей общиной просить прощения у убитого тотема и друг у друга. Складывается впечатление, что посредством коллективного участия в убийствах и оргии людям давали понять, какой бы стала жизнь без важнейших запретов. И, судя по всему, она была бы страшной.

Тем не менее, по мнению некоторых исследователей, смысл табу становится понятным именно через указанное действо, когда люди понимали свое единство в преступлении, как, впрочем, и в его противоположности — нормальной жизни. Но здесь акцент смещается от запретов к самому ритуалу, который также следует считать одним из первофеноменов нравственности. Ритуал (от лат. ritualis — обрядовый) представляет собой определенную последовательность действий, символизирующую священные для жизни рода события. Можно сказать, что он призван смоделировать идеальные отношения людей друг с другом и с высшими силами, что роднит его с моралью. Ритуал — это форма коллективной жизни, где большую роль играет момент праздника, выхода из обыденности, причастности к великому, что в целом дает ощущение подлинности существования. Взятый в качестве предания, переходящего из поколения в поколение, он обретает свою священную историю, что приводит к рождению мифа. Миф — это более сложное проявление коллективного сознания, где могут сосуществовать несколько ритуалов, обычаев и практик. Но главное, в нем появляются ключевые образы совершенных (божественных) существ, призванных служить эталоном поведения. Помимо них миф персонифицирует отношения между людьми, иллюстрирует самые ранние представления о нравственных или, напротив, порочных качествах человека. Здесь рождается идеальный образ морали, позволяющий человеку ставить и осмыслять цели своей жизни.

Ритуал и миф, бесспорно, сыграли значительную роль в истории человечества. Однако, следует помнить, что на самых древних стадиях развития общества они были производной от коллективного сознания. В этом плане ритуал навязывался человеку, насильно включая его в практики, которые у нас сегодня вызовут справедливое возмущение, например человеческие жертвоприношения. Ритуал и миф не могли быть осмыслены критически, а ведь именно умение адекватно оценить навязываемые обществом стереотипы поведения является важнейшим элементом зрелого морального сознания.

Талион

Посредством табу, ритуала и мифа первобытным людям удалось избежать вымирания в результате внутригрупповой вражды. Но, как уже было замечено, табу на убийство не предполагало запрета на агрессию против человека из другой общины. Отсюда перед человечеством появилась новая угроза: быть уничтоженным из-за межплеменного соперничества, нередко перераставшего в продолжительные войны. Слово «война» здесь используется не случайно, ибо первобытные противостояния также велись открыто, при помощи оружия и осуществлялись избранной для этого рода деятельности наиболее сильной частью мужского населения. Но при этом древнейшие схватки проводились в соответствии с двумя принципами — коллективной вины и кровной мести. Первый означает, что за агрессию одного члена общины отвечал весь род; в то время еще не могло быть понимания индивидуальной вины человека. Второй становится практическим применением первого, когда группа мстит не конкретному представителю другой общины, совершившему преступление, а всем членам этой общины, не видя при этом ни различия между людьми, ни пределов собственной мести. Безличная агрессия порождала длительную цепь насилия, где каждый акт мести порождал еще более сокрушительный ответ противника, и так могло продолжаться вплоть до уничтожения одной из соперничающих сторон. Как пережиток далекого прошлого некоторые проявления кровной мести сохранились и по сей день, справедливо считаясь одним из самых возмутительных примеров бесчеловечности.

Тем не менее нашим предкам удалось найти механизмы ограничения агрессии и благодаря этому выжить. Самые архаичные из них могли принимать достаточно причудливые формы. Так, современный французский исследователь Рене Жирар (р. 1923) полагал, что уставшие от бесконечной кровной мести люди могли выбрать с каждой стороны по нескольку своих сородичей, которых все остальные члены противоборствующих сторон жестоко убивали и тем самым давали выход своей агрессии. Данное публичное действо коллективного жертвоприношения ставило точку в межплеменных распрях. Все себя считали удовлетворенными и больше не имели претензий к бывшим противникам.

Но самым значительным шагом по пути ограничения агрессии принято считать появление и распространение принципа талиона (от лат. talio — возмездие, равное преступлению). Его наиболее развернутая формулировка встречается в Библии: " А если будет вред, то отдай душу за душу, глаз за глаз, зуб за зуб, руку за руку, ногу за ногу…" (Ис. 21, 23−24). С первого взгляда он кажется нам страшным, ибо призывает к мщению. Действительно, талион в своей древнейшей форме так же предполагал и месть, и коллективную вину, но он поставил им жесткие рамки, в которых наказание не должно было превышать по количеству насилия само преступление. Отныне, если совершалось убийство, то племя, повинное в нем, должно было выдать на расправу другому племени своего сородича, причем это был не тот, кто именно совершил преступление, а равный убитому по ценности (например, но возрасту и силе). Но главное, — отдавали одного, а не больше, что позволяло соблюсти равновесие интересов. В результате талион сводит на нет кровную месть с присущей ей спонтанной, длительной и ничем не ограниченной агрессией. Конечно, он предписывает насилие, но ответное, вторичное по отношению к совершенной атаке.

Принцип талиона в качестве правовой нормы входит во все своды законов древних цивилизаций, например в Ветхий Завет, законы Хаммурапи (Вавилон, XVIII в. до н.э.), законы Хеттского царства (XV в. до н.э.) и др. Но там он уже имел отношение не к коллективной, а к личной вине человека, и возмездие должно совершаться не по решению рода, а от имени государства, восстанавливающего таким образом равенство в отношениях между людьми. Поэтому некоторые исследователи склонны считать этот принцип изначальной, самой древней, формой справедливости.

Талион, в своей поздней форме, т. е. имеющий отношение к личной вине, поднимает нравственное сознание людей на принципиально иной уровень. Он требует от человека продумывать последствия своих поступков и предупреждает о неизбежности ответного зла, если поступок влечет за собой нанесение вреда другому, равному ему индивиду. Талион предполагает единое мерило отношений, тем самым связывая людей необходимостью считаться с интересами окружающих.