Место происшествия — источник информации о психологических особенностях личности преступника

Прежде всего место происшествия — это пространство, на котором разворачивается предметная деятельность лица, совершившего преступление, а также потерпевшего, свидетелей, в последующем — следователя, понятых, специалистов. Различная направленность действий этих лиц по-разному отражается на материальных объектах, которые, в свою очередь, воздействуют на психику, смысловое восприятие этих лиц, оставляя у них в сознании следы психического отражения в виде различных образов, вызывая определенные эмоции, чувства, внося в их поведение непредвиденные помехи, к воздействию которых они не всегда готовы. Вот почему, по мнению специалистов, изучение места происшествия «позволяет с большей или меньшей степенью вероятности судить о психологических особенностях преступника»^[1].

Понятно, что в поведении лица, совершающего преступление, на месте происшествия отражаются особенности его психических процессов (восприятия, памяти, мышления), его психическое состояние, различные психические свойства личности (темперамент, характер, способности, навыки, умения, установки, особенности мотивации).

Но особенно наглядно в обстановке места происшествия проявляются потребности, направленность его личности на их удовлетворение, мотивы, побудившие совершить преступление, навыки, способности, психомоторика, интеллект преступника, т. е. тот индивидуальный стиль деятельности, основанный на типологических свойствах нервной системы, который позволяет судить о привычках, занятиях, профессиональной принадлежности разыскиваемого лица. Несмотря на разное предметное содержание, привычный способ совершения усвоенных действий (по И. П. Павлову — динамический стереотип), или, как еще говорят, «модус реагирования», у человека в течение его жизни в основном сохраняется. Нередко по оставленным на месте происшествия следам с помощью метода составления психологического портрета преступника удается составить представление об особенностях его характера, поведения, эмоциональном состоянии в момент совершения преступления и даже о некоторых его внешних, физических данных^[2].

Так, при расследовании преступлений, совершенных известным серийным преступником А. Чикатило, по характеру повреждений, оставленных им на трупах, было составлено описание убийцы, которое впоследствии во многом подтвердилось. Разыскивая преступника, следователи еще до того, как Чикатило был задержан, пришли к выводу, что убийцей мог быть мужчина в возрасте от 25 до 55 лет, высокого роста, мускулистый, имеющий группу крови АВ, размер обуви 44-й или больше. Преступник, вероятнее всего, ходит с «дипломатом» или с какой-либо сумкой, в которой носит остро заточенные ножи. Вероятно, судим за преступления, совершенные на сексуальной почве. Страдает нарушениями психики в форме сексуальных извращений, возможно, импотенцией. Знаком с анатомией человека. Его род работы предполагает свободу передвижения. На основании этого описания были выдвинуты версии о лицах, возможно, причастных к совершенным убийствам^[3].

Нельзя не учитывать и такой важной особенности в поведении преступников: готовясь к совершению преступления, продумывая, казалось бы в мельчайших деталях свое поведение на месте предстоящего преступления, они, тем не менее нередко недооценивают роль дезорганизующего влияния психического состояния на их сознание, что не может не отражаться на обстановке места происшествия, оставляемых ими следах. Поскольку преступления зачастую совершаются в условиях воздействия на психику различных помех субъективного и объективного характера, например таких, как страх оказаться застигнутым на месте совершения преступления, дефицит времени, необходимость преодоления неожиданно возникшего сопротивления потерпевшего и т. п., все это не может не вызывать у преступника непрогнозируемого по интенсивности состояния избыточной нервно-психической, эмоциональной напряженности, вследствие чего нарушается гибкость мыслительных процессов, частично сужается поле восприятия, ослабляется внимание к своим действиям и сопутствующим им изменениям в материальной обстановке. По этой же причине резко возрастает вероятность совершения так называемых ошибочных действий, которые не входили в заранее продуманный преступником сценарий своего криминального поведения^[4].

Существенные различия в условиях, когда только еще намечалась последовательность совершения преступных действий, и в реальных условиях их выполнения нередко снижают остроту мыслительных процессов преступника, сужают его возможности использования приобретенных ранее знаний и опыта. Об этом важно помнить следователю, который не должен терять уверенности найти следы на месте происшествия, а в последующем и следы с места происшествия на подозреваемых лицах. Данное обстоятельство должно стать своего рода доминантой, прочной основой убежденности в успехе своего дела, целевой установкой следователя, направленной на раскрытие преступления.

Связь преступника с местом происшествия имеет далеко не однозначный характер. Не только преступник видоизменяет обстановку на месте происшествия, но и сами обстоятельства преступления (в том числе и место преступления) в последующем нередко длительное время воздействуют на его психику, оказывая сильное влияние на сознание и поведение преступника, нарушая адекватные формы его реагирования на различные, порой даже нейтральные раздражители, вызывая у него в сознании стойкие очаги возбуждения, своеобразные аффективно окрашенные комплексы, изменяющие привычное течение психических процессов, поведение.

Периодически возникающие воспоминания, связанные с совершенным преступлением, с тем, что ему сопутствовало, могут вызывать так называемые вторичные (следовые) аффекты. Данное явление было исследовано еще в конце 1920;х гг. отечественным психологом А. Р. Лурией, который выявлял в психике лиц, совершавших убийство, чрезвычайно сильные аффективно окрашенные следы не только от самого преступления, но и от обстановки, в которой оно происходило. А. Р. Лурия установил, что попытки преступника полностью скрыть аффективно окрашенные переживания обычно не удаются. Напротив, эти попытки обостряют аффективно окрашенные симптомы, делают их еще более заметными для окружающих. «Многое, — писал он, — убеждает нас в том, что психические следы после каждого преступления остаются в весьма заметной форме. Поэтому, задаваясь целью вскрыть причастность к преступлению, мы должны не только пытаться найти внешние следы и вещественные доказательства (отпечатки пальцев, пятна крови, вещи преступника на месте преступления), но и обратить серьезное внимание на те следы от преступления, которые сохранились в самом преступнике, в его психике. Эти следы столь же ощутимы и объективны, как и любые следы внешней среды»^[5].

Подобные примеры сильного эмоционального расстройства психических, прежде всего мыслительных, процессов, разрушающего воздействия эмоционально окрашенных образов, связанных с обстановкой места совершения преступления, далеко не единичны и встречаются у людей даже с сильным типом нервной системы. В таких случаях возникают неуправляемые сознанием эмоциональные срывы, внешне выглядящие совершенно неадекватными тем словесным раздражителям, которые воздействуют на человека, совершившего преступление, как в повседневном общении с ним окружающих, так и в его общении со следователем. Здесь (по аналогии со следами материального происхождения) можно говорить о различных негативных обстоятельствах психологического характера, которые хотя и не являются доказательствами по делу, но при определенных условиях могут рассматриваться как улики поведения и побудить следователя обращать больше внимания на изучение жизни заподозренных лиц, проявляющих неадекватные формы эмоционального реагирования на происходящие вокруг них события, на вопросы следователя во время допроса.

Совершая преступление, преступники нередко прибегают к различного рода инсценировкам, чтобы направить следователя по ложному пути. Например, инсценируется совершение одного преступления для сокрытия другого или непреступное событие (несчастный случай) — для сокрытия преступления. В современных условиях нельзя забывать и того, что инсценировка совершенного преступления может явиться способом, используемым преступниками для внезапного нападения на следственную группу и ее уничтожения^[6]. Показателями инсценировок на месте происшествия являются: признаки сокрытия, уничтожения отдельных следов преступления; демонстративный характер признаков менее опасного преступления; признаки совершения несовместимых преступных действий; негативные обстоятельства, противоречащие наблюдаемой картине на месте происшествия.

• [1] См.: Ратинов А. Р. Судебная психология для следователей. М., 1967. С. 254.
• [2] Подробнее см.: Анфиногенов А. И. Психологическое портретирование неустановленного преступника. М., 2002; Образцов В. А. Выявление и изобличение преступника.М., 1997. С. 246—264. В настоящее время рядом авторов используется термин «профайлинг» (от англ, profail — профилирование) при составлении поискового психологического потртрета (профиля) разыскиваемого преступника «по следоваой картинена месте преступления». Спирица Е. Психология лжи и обмана: как разоблачить лжеца.СПб.: Питер, 2016. С. 138; Ениколопов С. Н., Ли Н. А. Психологические особенности криминального профайлинга // Психологическая наука и образование. 2007. № 5. С. 295—299.
• [3] См.: Лурье Р. Охота на дьявола. М., 1996. С. 85. Также см.: Водько Н. П. Почему такдолго искали Чикатило. М., 1996. С. 62.
• [4] В свое время еще 3. Фрейд в лекциях по психоанализу, рассматривая природубессознательного, говорил об «ошибочных действиях»: всевозможных оговорках, описках, иных не контролируемых сознанием отклонениях в поведении, которые, какон полагал, должен заметить опытный криминалист, расследующий преступление (см.: Фрейд 3.

  Введение

  в психоанализ: лекции. М., 1991. С. 13—14).

• [5] Лурия А. Р. Психология в определении следов преступления // Науч. слово. 1928.№ 3. С. 82.
• [6] Подробнее см.: Антонов В. П. Особенности организации производства осмотраместа происшествия по делам террористической направленности: учеб.-метод, пособие. М., 2006.