Приматы. 
Зоопсихология. 
Интеллект и язык животных и человека

Низшие обезьяны.

Первые свидетельства о мартышках и капуцинах, раскалывающих орехи камнями, восходят еще к средневековью, однако по мнению приматологов речь, вероятно, шла о прирученных обезьянах.

Начиная с XIX века накопилось множество разрозненных наблюдений затем, как капуцины Cebusapella и С. capucinus> макаки-крабоеды Масаса fasciliaris и южноафриканские бабуины используют камни для разбивания орехов, фруктов с твердой кожурой, яиц, раковин найденных на берегу моллюсков, а также пытаются разбить орехи, стуча ими один о другой (Struhsaker, Leland, 1977; Beck, 1980).

Для того чтобы зафиксировать регулярное проявление сложного орудийного поведения, требуются тщательные многолетние наблюдения. Так, в одном из национальных парков Сан-Пауло (Бразилия) в популяции капуцинов Cebus apella наблюдалось регулярно повторяющееся использование обезьянами пар камней («наковальня и молот») для раскалывания орехов пальмового дерева. Молодые особи чаще принимаются за эту деятельность, но эффективность действий растет с возрастом. Около 10% зафиксированных эпизодов составляли случаи, когда молодые особи наблюдали за действиями старших, что дает авторам основания предполагать роль обучения в этой форме поведения (Ottoni, Mannu, 1999). Для японских макак использование камней удалось зафиксировать в локальной популяционной группировке непосредственно с первого случая (Huffman, Nishie, 2001) и пронаблюдать в течение 20 лет.

Более простые действия, такие, как швыряние в нарушителей личного пространства палками, камнями, орехами, песком (а также фекалиями и горстями мочи), описаны для капуцинов, макак, ревунов, паучьих обезьян, колобусов, лангуров, бабуинов и некоторых других видов. Интересная форма защиты собственности с помощью орудия была отмечена у беличьей обезьяны саймири: она использовала палку, чтобы сбить муравьев с поверхности фруктов (см. Beck, 1980).

Макаки-крабоеды в ботаническом саду Сингапура регулярно используют листья для того, чтобы удалять с фруктов муравьев, грязь и грибной налет. Они настойчиво действуют листьями до тех пор, пока полностью не очистят фрукты от нежелательных примесей, а затем отбрасывают грязные листья в сторону. Такое поведение демонстрируют некоторые — но не все — особи, принадлежащие к четырем группам обитающих в парке макак (Chiang, 1967, цит. по: Beck, 1980). В одном из национальных парков Кении верветки Cecopithecus aethiops употребляют листья в качестве губок, как это описано для шимпанзе (Hauser, 1988).

Антропоиды. Наблюдения Келера и Л адыги ной-Коттс в 10-е годы XX века (см. главу 3) привлекли внимание исследователей к тому, как часто шимпанзе манипулируют предметами для достижения какихлибо целей и для игры. Наблюдая за членами Тенерифской колонии (подробно см. главу 3), Келер не уставал удивляться изобретательности животных. Они использовали острые палочки и проволочки для выковыривания насекомых из щелей; пытаясь выбраться из вольера или достать высоко висящий предмет, животные взбирались по шесту на высоту, существенно превышающую их рост; употребляли палку как рычаг для открывания крышки люка; почесывали тело палочками, камнями, черепками посуды, чистили острыми палочками ногти, скрученной жесткой бумажкой — уши, использовали листья и куски ткани для оборачивания рук, если приходилось действовать шершавой палкой, употребляли листья, тряпки и бумагу для того, чтобы вытирать грязь и кровь со своего тела, и совершали много других действий с использованием разных предметов для добывания пищи и ухода за своим телом. Шимпанзе также употребляли орудия (палки), из брезгливости не решаясь прикасаться к грязи или экскрементам, после чего обнюхивали палку и отшвыривали от себя.

Содержащиеся в вольере обезьяны употребляли предметы (палки, проволока, камни) и в качестве орудий воздействия на живые существа. Например, они подманивали кур, швыряя им куски хлеба, и тыкали в них палкой или проволокой (в данном случае последовательно использовались два орудия — хлеб и палка), бросали в кур камнями, били палкой ящериц — и при этом напряженно наблюдали за тем, как реагируют животные на избиения и издевательства. Новые обезьяны, попадая в колонию, подвергались атакам при помощи подручных средств: в них швыряли камнями, мотками проволоки, песком, били палками. До серьезного избиения, т. е. до применения орудий в качестве оружия, у шимпанзе дело не доходило: если разгоралась драка, они бросали палку и действовали руками и зубами. Некоторые действия обезьян были просто изысканны. Так, глотнув однажды крепкого напитка (вода с вином), тенерифские шимпанзе впоследствии стали употреблять палочки или соломинки, обмакивая их в это питье и обсасывая их.

Первые систематические знания о том, как приматы используют орудия в своей вольной естественной жизни, были добыты американским исследователем Г. Ниссеном, проводившим свои наблюдения во Французской Гвинее (Западная Африка) в 1929 г. и обобщившим разультаты в начале 1930;х годов (Nissen, 1931). Начиная с 1960;х годов Гудолл на основании многолетних исследований создала настоящую энциклопедию жизни шимпанзе, уделив немалое внимание их орудийной деятельности в природе. В дальнейшем в течение многих лет исследовательница и ее соавторы не только описали и систематизировали многочисленные ситуации с применением палок, камней и листьев у шимпанзе, но и обратили внимание на существенные различия в орудийном поведении у разных популяций и группировок в пределах одной популяции, высказав гипотезу о культурных традициях в применении орудий (см. Гудолл, 1992). Для развития этого подхода существенную роль сыграла книга У. Макгрю «Материальная культура шимпанзе: значение для понимания эволюции человека» (McGrew, 1992).

Антропоиды в естественных условиях применяют орудия для самых разных целей: выталкивания, экстрагирования, разбивания и раскалывания, выкапывания… В одних ситуациях они способны использовать последовательно разные орудия для достижения одной цели, в других могут сочетать разные предметы.

Ближайшие родственники человека способны не только к применению, но и к изготовлению орудий. Это касается прежде всего шимпанзе. В уже упоминавшемся фундаментальном исследовании феномена обезьяньей культуры (глава 6) перечислены способы использования различных орудий в естественных условиях. В списке присутствуют 39 позиций, из которых более половины связано с добыванием пищи при помощи веток (разные варианты накалывания, выуживания, метания в жертву), листьев (использование как контейнеров) и камней (метание, удары по раковине, панцирю или скорлуne)(Stanford, 1996; Whitten et al., 1999).

Рассмотрим детально лишь один пример: охоту на насекомых. Многолетние исследования Гудолл (1992) и У. Макгрю (McGrew, 1974, 1992, 2001) показали, что обезьяны включают в пищу большое количество насекомых разных видов, но именно шимпанзе, с их развитым орудийным поведением, сосредоточиваются на добывании общественных насекомых. Многотысячные семьи муравьев, термитов и пчел позволяют обезьянам добывать в «индустриальных масштабах» хорошо усваиваемую и богатую витаминами белковую пищу. Помимо самих насекомых обезьянам достаются и весьма полезные продукты их жизнедеятельности, такие, как мед пчел и строительный материал термитников. Питательные достоинства меда хорошо известны; что касается термитников, то склеенные слюной насекомых гранулированные частицы почвы помогают шимпанзе нейтрализовать действие растительных токсических веществ.

Шимпанзе употребляют в пищу термитов, выуживая их из термитников, которые представляют собой настолько прочные сооружения, что специалистам, которые исследуют этих насекомых, приходится распиливать их сооружения пилой. Расковырять термитник в произвольном месте практически невозможно. Обезьянам приходится выслеживать термитов, которые появляются из своих ходов, занятые фуражировкой или починкой гнезда, и ловить момент, когда насекомые концентрируются вокруг отверстия, чтобы расширить его заостренной палочкой и выудить эту мягкую и вкусную добычу.

Помимо термитов шимпанзе также добывают муравьев, обитающих в стволах и в кронах деревьев, муравьев-древоточцев из древесины, муравьев-кочевников рода Dorylus на поверхности почвы, а также отнимают мед у пчел, гнездящихся в дуплах. Все это они проделывают при помощи орудий, изготавливаемых из веток. Изготовление «удочки» само по себе является многоэтапным поведением: следует подобрать ветку подходящей формы и нужного размера, отделить ее от дерева или куста, очистить от листьев и побегов, при необходимости заострить.

Прежде чем приступить к этой деятельности, обезьяны ищут место, подходящее для добывания насекомых. Например, для добывания муравьев-кочевников шимпанзе сначала отыскивают их местопребывание, используя такие визуальные признаки, как колонны движущихся муравьев, а также характерные места с нарушенным почвенно-растительным покровом, указывающим на наличие подземного гнезда муравьев. Гнезда, уже «обработанные» предшественниками, легко можно отыскать по брошенным тут же «удочкам», которые нередко можно сразу пустить в дело. Если потревоженные муравьи покинули гнездо, обезьяны долго проверяют, не осталось ли насекомых, перебирая горсть за горстью почву, прежде чем уйти на поиски нового. Часто шимпанзе направляются к гнездам, с которыми они сами работали раньше. Например, в одном случае такой охотник за муравьями сначала изготовил «удочку», а затем уверенно прошел с ней 75 м, направляясь к уже известному ему месту. Одна самка с двумя детенышами использовала один и тот же муравейник четыре раза в течение семи дней. Иногда шимпанзе посещают один муравейник дважды вдень. Если же обезьяны приступают к вновь найденному муравейнику, они сначала готовят себе орудие из свежей зеленой ветки, подгоняя ее под оптимальную длину (60—70 см) зубами. Затем они расширяют пальцами вход в гнездо, проделывая отверстие диаметром около 15 см и такой же глубины. При этом они отправляют в рот личинок и куколок муравьев. Проделав отверстие, из которого толпой вываливаются рассерженные хозяева, обезьяна одной рукой погружает туда «удочку» и ждет, пока на ней не скопится клубок муравьев, размером с куриное яйцо, а затем подносит к широко раскрытому рту и второй рукой стряхивает себе на язык примерно 300 насекомых за один раз. Оторвавшиеся от клубка насекомые успевают укусить хищника, о чем оповещает вращение глазами и яростное скрежетание челюстями. Нередко обезьяны добывают муравьев не из подземного гнезда, а обрабатывают движущуюся по земле колонну насекомых. В этом случае «удочка» располагается диагонально, так что на нее попадает максимальное количество насекомых. Интересно, что шимпанзе, оберегая себя от укусов кишащих на земле муравьев, удобно устраиваются на наклонных ветках или других возвышениях рядом с гнездом или колонной. В общем, в этой деятельности они, по выражению автора цитируемой статьи (McGrew, 1974), больше задействуют мозги, чем мышцы.

Гориллы поедают тех же насекомых, что и шимпанзе, но они не применяют при этом инструментальной техники. Муравьев-кочевников они вычерпывают руками из гнезда, а термитов едят, если удается взломать термитники (Kuroda et al., 1966; Watts, 1989). В некоторых местообитаниях гориллы вообще не обращают внимания на термитов даже в то время, когда они доступны на поверхности почвы, предпочитая сугубо растительную пищу (см. Фосси, 1990). Интересно сопоставить технику поедания муравьев-ткачей (род Oecophylla) у приматов разных видов. Ткачи сооружают круглые гнезда, «сшивая» их из листьев с помощью собственных личинок, выделяющих клейкое шелкоподобное вещество. Шимпанзе срывают гнездо, отрывают от него листья по одному и не спеша поглощают муравьев и их личинок. Гориллы отправляют в рот гнездо практически целиком, разжевывая листья вместе с муравьями (Tutin, Fernandez, 1992). Орангутаны, как и гориллы, поедают общественных насекомых, не прибегая к орудиям. Страдая от атак обитателей гнезд, они все же добывают мед, а также насекомых (пчел, термитов, муравьев и даже ос) с помощью той же техники «круши-хватай», что и гориллы (Fox et al., 1998). Есть, правда, свидетельство того, что орангутан срывал листья с дерева и помещал их между своей рукой и гнездом муравьев, чтобы было удобнее поедать насекомых (Rijksen, 1978, цит. по: Beck, 1980).

Столь существенные различия в технике добывания насекомых нельзя объяснить лишь тем, что размеры и физическая сила позволяют гориллам и орангутанам обходиться в этих случаях без орудий. Карликовые шимпанзе бонобо по характеру потребления беспозвоночных больше похожи на бабуинов, чем на антропоидов. Они поедают множество гусениц во время вспышек их численности, проводят долгие часы, копаясь в грязи в поисках дождевых червей, разнообразят свой рацион за счет улиток и многоножек. При сопоставлении с шимпанзе бросается в глаза отсутствие инструментальной технологии и, видимо, связанное с этим отсутствие в их рационе общественных насекомых.

Различия в орудийной деятельности приматов касаются не только техники добывания насекомых, но и всей «суммы технологий» этих видов. В естественных условиях бонобо, гориллы и орангутаны практически не применяют орудий. Единственный пример регулярного применения орудий у орангутанов появился в литературе лишь совсем недавно. К. ван Шайк стал первым приматологом, открывшим орудийную технологию у орангутанов, обитающих в национальном парке в северо-западной части Суматры (см. Van Schaik, Dopyera, 1997). Здесь в пищу орангутанов входит множество фруктов, среди которых видное место занимает некий плод с местным названием «пувин». Он содержит вкусные семена, богатые белками и жирами, но снаружи покрыт чем-то вроде стекловолокна, поэтому его нельзя раскусить, не поранив язык и губы. Обезьяны научились преодолевать эту трудность, проделывая отверстия в плодах острыми палочками и вынимая теми же палочками кусочки сердцевины с семенами.

Авторы объясняют наличие локального «очага культуры» в исследуемой популяции прежде всего ее необычно высокой плотностью, не характерной для данного вида и позволяющей распространение и закрепление орудийных навыков в сообществе. В этой болотистой и к тому же изрезанной лощинами малопроходимой для человека местности орангутанов не тревожат браконьеры. Известно, что эти обезьяны ведут одиночный образ жизни: самцы охраняют свои обширные участки друг от друга, а в пределах своих территорий позволяют жить самкам, каждая из которых владеет собственным участком. В исследуемой популяции сложились необычайные для этого вида отношения толерантности особей при условиях высокой численности и хорошей обеспеченности пищей.

Объяснение автора кажется вполне вероятным, однако нужно отметить, что в группах мирно живущих бонобо и горилл, даже при более высоких показателях плотности популяции, «очагов культуры» пока не выявлено. При этом не вызывает сомнений сама способность представителей всех трех видов ловко манипулировать предметами и применять их по назначению в тех случаях, когда в неволе их обучают этому люди. Это отмечено в целом ряде публикаций приматологов.

Несомненно, шимпанзе гораздо более «технологичны», чем все остальные антропоиды. Означает ли это, что они и наиболее интеллектуальны? На этот вопрос трудно дать однозначный ответ. Исследования когнитивных возможностей животных с помощью языковпосредников выявили практически одинаковый потенциал у шимпанзе, горилл и орангутанов, а бонобо были признаны самыми «интеллектуальными» приматами по результатам, достигнутым в целом комплексе тестов (см. главу 5). По выражению Ф. де Ваала (Waal de, 1995), «не хотелось бы обижать шимпанзе, но по психическому развитию бонобо отличаются от них, как Конкорд от Боинга 747».

Можно предполагать, что склонность к использованию орудий является частью видовой специфики животных. Те виды, которые используют орудия в естественной среде обитания, демонстрируют при этом сложные комплексы поведения, включающие элементы индивидуального опыта и социального распространения навыков. Потенциальные способности к орудийной деятельности имеются у всех антропоидов и у некоторых низших обезьян. Наблюдение за использованием орудий дает исследователям дополнительную возможность интегральной оценки интеллектуальных возможностей животных и способностей к принятию решений. Когнитивные и культурные аспекты орудийной деятельности приматов и других животных будут рассмотрены в следующих разделах.