Правовое государство. 
Теория государства и права

В последнее время в контексте разработки национальной идеи России во всемирно-историческом аспекте обострились дискуссии исследователей по проблемам связи правового государства и гражданского общества. Они рассматриваются при разработке концепции построения цивилитарного правового государства, а также выработке идеи формирования свободных граждан и свободных собственников, настоящих экономических и правовых отношений независимо от политической власти цивилитарного гражданского общества^[1].

Однако не каждый человек может сегодня толком объяснить, что такое эти «теории», «концепции», что такое правовое государство. Социологические опросы на этот счет показывают, что 55 % российских граждан не знают, что такое правовое государство в связи с гражданским обществом, 22% затрудняются объяснить, что им дает это государство и лишь 12% связывают государство с правом, законами, законностью^[2].

Поэтому мы, используя последние научные разработки по этой тематике, попытаемся высказать свое мнение.

Одним из первых фундаментальных исследователей правового государства был И. Кант. На основе своего «категорического императива» философ сформулировал отдельные принципиальные признаки правового государства: такое государство в первую очередь служит личности, охраняя ее интересы от любого произвола; государство и личность связаны взаимной ответственностью; государство подчиняется естественному праву; государственная власть подразделяется на законодательную, исполнительную и судебную; источником власти является народ, ему принадлежит законодательная власть, которой подчинена исполнительная. При этом он подчеркивал важность не столько принципа разделения властей, сколько принципа их равновесия. Правовое государство обеспечивает общеобязательность права. На этом основании И. Кант дал такое определение государства — «это объединение множества людей, подчиненных правовым законам»^[3].

Большой вклад в развитие идеи правового государства внесли представители дореволюционной российской правовой мысли.

Г. Ф. Шершеневич указывал на гарантии правовой государственности, которые должны состоять в неотъемлемых правах личности, принципе разделения властей, ограничении власти правом и даже в подчиненности государства стоящему над ним праву. Однако главной гарантией правового государства он считал «сдерживающую силу общественного мнения»^[4]. ?. М. Коркунов обратил внимание на следующее обстоятельство, имеющее чрезвычайно большое значение для правового государства и в наши дни. Государственная власть, ограничив себя правом, не может не укреплять себя, потому что это ограничение усиливает, прежде всего, правовое чувство в обществе^[5]. Б. А. Кистяковский, исследуя идею диктатуры пролетариата, предупреждал, что любая диктатура есть власть с усиленными полномочиями, приближающаяся к абсолютной. В правовом государстве все отношения властвования должны закрепляться правовыми нормами: «Для современного культурного человека еще недостаточно, что власть существует; мало и того, что она необходима, полезна и целесообразна. Только когда власть ведет к господству идеи права, лишь тогда мы можем признать ее правомерной и оправдать ее существование. Господство идеи права означает, что все действия власти обусловливаются и регулируются правовыми нормами. В правовом государстве лица, наделенные властью, подчинены правовым нормам одинаково с лицами, не имеющими власти»^[6].

Можно утверждать, что в политической и правовой действительности наблюдается определенная закономерность: чем меньше люди способны обуздать свои внутренние властные эмоции, страхи, тем больше вероятность их обуздания и подавления извне, помимо нашей воли и желаний. Если в обществе имеет место нетерпимость, анархия, хаос, война законов, то рано или поздно это кончается установлением той или иной формы диктатуры (скажем, диктатуры пролетариата). А диктатура и, в частности, диктатура пролетариата, в свою очередь, ведет к полному подавлению всех прав и свобод. И уже давно сами же люди нашли приемлемое решение данной проблемы. Это создание институтов демократии и правового государства.

Из приведенных выше взглядов мыслителей на правовое государство видно, что деятельность всякого государства, конечно, основана на силе (диктатуре), но в правовом государстве эта сила строго подчинена законам, нормам права. Германский правовед Г. Хенкель в свое время утверждал, что государство есть право как нормирующая деятельность, а право есть государство как нормированное состояние^[7]. В правовом государстве право и государство взаимно предполагают и дополняют друг друга.

Государство становится правовым именно потому, что оно подпадает под власть права, закона. С этой точки зрения можно говорить, что в правовом государстве праву принадлежит приоритет перед государством, и утверждать, что государство есть не что иное, как сила, отданная на служение праву. В правовом государстве четко и точно определены как формы, пути и механизмы деятельности государства, так и пределы свободы граждан, гарантируемые правом. Это значит, что государство крепко связано правом: государство может разрабатывать и принимать тот или иной закон, но само, в свою очередь, обязано действовать в рамках этого закона, подчиняться ему. Иначе говоря, государство, издавшее закон, обязано уважать этот закон до тех пор, пока он применяется и продолжает действовать, хотя оно и правомочно его пересмотреть и даже отменить. Более того, оно отвечает перед судом и может быть осуждено им. Именно это в значительной мере обеспечивает правовой характер государства.

Другой признак правового государства — это наличие твердого правопорядка и эффективной защищенности гражданина в государстве.

В государстве должны властвовать не отдельные личности, а твердый правопорядок, право и законы. Задача государства состоит в том, чтобы регулировать отношения между свободными гражданами на основе строгого соблюдения норм права, которые призваны гарантировать свободу личности, неприкосновенность собственности, жилища и другие права человека и гражданина. Права и свободы человека и гражданина должны являться высшей ценностью правового государства. В то же время закон призван установить и обеспечить правопорядок, а не справедливость. При этом нормы права призваны отражать взаимные претензии и обязанности, вытекающие из формирующихся в цивилитарном обществе отношений.

В этом смысле правовое государство призвано достичь приемлемого взаимопонимания с властью государства и принципом самостоятельности подвластного. Достижение некоего равновесного состояния между этими двумя началами обеспечивается, в частности, конституционным судом, призванным признать незаконным любой акт государственных органов, если он противоречит конституции или ущемляет права и свободы личности. Конституционный суд защищает не только частные права, но и публичные интересы, нс только права индивида, но и конституцию.

Еще один важный признак правового государства — это признак разделения и ограничения властей для обеспечения свободы в обществе.

В теории разделения властей в той форме, какую она приняла к настоящему времени, независимость различных ветвей власти основывается на факте, что в любом государстве существуют фундаментальные функции, которые в силу коренных различий в самой их природе можно реализовать раздельно. Поэтому государственную власть следует разделить на несколько ветвей, каждая из которых обладает собственными специфическими функциями. Глава государства, парламент, правительство, судебная власть имеют строго очерченные права и полномочия. Условием обеспечения политической свободы является установление оптимальных взаимоотношений между различными ветвями и органами власти. При этом ни одна из властей не должна быть неограниченной или преобладать над другими ветвями. В то же время законодательная, исполнительная и судебная ветви власти — это не самодовлеющие образования, они представляют собой проявления или различные элементы единой суверенной государственной власти.

В данном контексте вопрос состоит в следующем: как наделить государство достаточными властными полномочиями, чтобы оно было способно обеспечить правопорядок и эффективность управления, и в то же время ограничить эти полномочия с тем, чтобы исключить незаконное ущемление прав и свобод человека и гражданина?^[8]

Ограничения составляют фундамент любого конституционализма, и поэтому та или иная система ограничений занимает центральное место в любой конституции. Основной закон определяет механизмы реализации народного суверенитета, принципы разделения полномочий между различными ветвями и уровнями власти, фиксируя то, какие органы или ветви осуществляют соответственно законодательные, исполнительные и судебные функции, как они формируются, как они взаимодействуют друг с другом, какими правилами, нормами и процедурами в своих действиях руководствуются. Иначе говоря, конституция определяет фундаментальные принципы политического устройства, а не постоянно меняющиеся законы.

Этим принципам соответствуют все законы и иные нормативные акты государства и правительства, которые должны согласовываться с конституционными нормами. В этом смысле конституцию можно рассматривать как своеобразный ограничитель политической власти, призванный нс допустить господства последней над обществом и людьми, и дополнить общепринятые морально-этические правила и нормы системы ценностей, промежуточные институты (семья, община, церковь, заинтересованные группы).

Следующий признак правового государства — это легитимизация государства.

В правовом государстве должен господствовать закон, а нс чиновники. Предусматривается строгое соблюдение принципа верховенства права и закона, призванное обеспечить права и свободы граждан во всех сферах жизни, а со стороны граждан — уважение к законам и институтам существующей власти. При таком понимании сила государства, на которой оно основано, законна лишь в том случаи, если она реализуется в строгом соответствии с правом, если она всецело служит закону. При этом закон, каким бы суровым он ни был, обязывая отдельного гражданина к соблюдению общепринятых правил поведения, в то же время четко ставит границы правомочиям государства в отношении индивидуальной свободы. При таком подходе свободу можно рассматривать как право каждого индивида делать то, что позволяют законы. В правовом государстве законы имеют одинаковую силу для всех без исключения членов общества, независимо от их социального, политического или иного положения, защита отдельного человека от власти и произвола соответствует защите всех. Поэтому личное право невозможно без гарантии в действующем праве, уравновешивающем всех друг перед другом. Эти проблемы тоже должны находиться в поле зрения концепции правового государства.

Прочная власть — это власть, строго соблюдающая законность. Поэтому сущность правового государства заключается в определении способов, которыми осуществляются цели и содержание правопорядка. Правовое государство призвано обеспечить оптимальные условия для реализации способностей и интересов гражданина как суверенного и самостоятельного субъекта в рамках, установленных в соответствии с принципами всеобщности и взаимности правовых предписаний.

Здесь важно провести различие между законностью и правозаконностью (т.е. правовой законностью).

X. Кельзен утверждал, что, поскольку законность есть формальное соответствие нормам права, всякое государство есть правопорядок и, следовательно, правовое государство. Верно, что закон представляет собой важный инструмент в деятельности любого государства, обеспечивающий его универсальность. Он обладает некоторым свойством всеобщности в том смысле, что его правомерность и авторитет должны признать все и все должны ему подчиняться.

Тем не менее, нельзя согласиться с суждением, что любой закон, принимаемый в любом государстве, следует признать правозаконным. Так, демократия способна привести к установлению самой жестокой диктатуры. Об этом, в частности, убедительно свидетельствуют факты прихода к власти Гитлера в 1933 г.

В тоталитарном государстве действия государственного аппарата, как правило, не ограничиваются какими бы то ни было заранее установленными законами, правовыми нормами и правилами. В условиях персонификации политических режимов, отождествления государства с личностями конкретных вождей право и закон служат режиму, а не наоборот. Подчиняясь партийно-политическим и идеологическим целям руководителей своих партий, они слишком часто приносились в жертву политической, идеологической, революционной или какой-либо иной целесообразности, руководствуясь соображениями обеспечения национально-государственных, классовых и иных интересов. Эти моменты могли быть отражены в законе, указе или постановлении правительства или какого-либо другого государственного органа, но от этого их действия отнюдь не станут правозаконными. В принципе можно узаконить любой орган, любой режим, при этом не делая их правозаконными.

Концепцию правового государства затрагивает еще один вопрос, касающийся переоценки в последние годы места и роли государства как главного субъекта власти и носителя суверенитета, его перспективы в связи с теми процессами, которые происходили на уровне глобальных международных отношений. Наиболее ярко эти процессы проявляются в тенденции роста экономической и политической интеграции и образования множества международных, межгосударственных и неправительственных организаций, которые приобретают все более возрастающую роль в качестве субъектов международных правовых отношений. Все более ощутимое влияние на характер и деятельность международно-правовых структур оказывают транснациональные и многонациональные корпорации. Они созданы частными лицами, олигархами, которые формулируют и реализуют свои цели самостоятельно, пересекая государственные границы.

Эти перемены не могут не сказываться на роли и функциях конкретных государств. Их результатом является то, что благосостояние простых граждан более не зависит исключительно от действий, предпринимаемых правительством их стран. Все в большей степени они оказываются в зависимости от действий и решений, например по таким вопросам, как обеспечение газом, нефтью, обменный курс, установление процедурных ставок, валютная политика, кредит, принимаемых далеко за пределами их собственных стран. Благодаря размыванию границ между национальными экономиками проблемы, ранее считавшиеся исключительно внутригосударственными, приобретают международно-политический характер. Имеет место огромное взаимопроникновение внутренней и внешней политики. Все меньше остается сфер, в которых правительство отдельного государства могло бы принять чисто свои решения, не оказав в той или иной мере влияния на внутреннюю обстановку других стран. Темпы технологических изменений, особенно в сфере информатики и телекоммуникаций, способствуют ускорению этого процесса.

В связи с этим возникает закономерный вопрос: не стало ли суверенное национальное государство в качестве главного субъекта международной политики достоянием истории?

Сознавая реальность и значимость указанных тенденций, на наш взгляд, сегодня пока еще рано списывать национальные суверенные государства в архив истории.

Поднимая новые и по-новому ставя известные проблемы, весь комплекс указанных выше изменений способствует значительному осложнению международных отношений, не изменяя ее основополагающих принципов. Хотя и происходят определенные изменения характеристик национального суверенитета, власть, наделенная монополией на легитимное насилие, остается в руках государства. За редким исключением международные организации не обладают собственным источником финансирования. Они лишены территориальной основы и поэтому не в состоянии осуществить самостоятельный контроль над природными ресурсами других стран.

Вовлечение государств в международные организации не означает, что они отказываются от своего суверенитета в пользу этих организаций. Да и сами международные организации создаются суверенными государствами для решения лишь определенного комплекса проблем, которые не под силу решить отдельно взятому государству в одиночку. Это — обеспечение международной безопасности, борьба с терроризмом, регулирование международной торговли, помощь развивающимся странам, координация экономической политики индустриально развитых стран. Именно с этой целью были созданы и функционируют ООН, МВФ, МБРР, ОЭСР, ГАТТ, МОТ и другие организации.

Поэтому, думается, нет оснований утверждать, что государства уступят свою независимость и право самостоятельно решать свои проблемы какой-то абстрактной наднациональной, надгосударственной организации. Фактом является то, что государство, наряду с семьей, языком, культурой, является одним из фундаментальных институтов, составляющих инфраструктуру жизнедеятельности человека как общественного существа. Пока государство — главный двигатель и творец истории, и в этом смысле оно не является просто политическим выражением одного какого-то интереса^[9].

В юридической литературе называются и такие признаки правового государства, как многообразие форм собственности (в частности, наличие частной собственности), многопартийность, плюрализм мнений и взглядов, высокий уровень гарантированности прав и свобод граждан, независимость СМИ. Сомнений нет, что все перечисленное имеет большое значение для характеристики государства как правового. Действительно, нельзя назвать государство правовым, если в нем запрещена частная собственность или не допускается многопартийность в угоду одной правящей партии. Тем более государство не может считаться правовым, если в нем отсутствуют гарантии прав и свобод граждан, а СМИ отражают только позицию правительства. Бесспорно одно: правовое государство не может существовать вне демократического режима власти, вне демократии. Наличие или отсутствие указанных признаков как раз и характеризует государственный режим либо как демократический, либо как тоталитарный, административно-командный.

Именно поэтому первейшим условием существования правового государства является построение подлинно демократического государства. Причем процесс этот может быть как одновременным (постепенно формируется демократическое правовое государство), так и разновременным (сначала укрепляются демократические институты и появляются отдельные признаки правового государства, а затем они формируются в целом).

• [1] Нерсесянц, В. С. Национальная идея России во всемирно-историческом прогрессе равенства, свободы, справедливости / В. С. Нерсесянц. — М. 2000. — С. 24.
• [2] Матузов, Н. И. Актуальные проблемы теории государства / Н. И. Матузов. — Саратов, 2004. — С. 385.
• [3] Кант, И. Соч. Т. 4. Ч. 2. / И. Кант. — М.: Мысль, 1965. — С. 233.
• [4] Шершеневич, Г. Ф. Общая теория права / Г. Ф. Шершеневич. — М., 1995. — С. 248.
• [5] Коркунов, Η. М. Лекции по общей теории права / Η. М. Коркунов. — СПб., 1894. — С. 127.
• [6] Кистяковский, Б. А. Социальные науки и право / Б. А. Кистяковский. — М., 1916.
• [7] Рассолов, Μ. М. Теория государства и права. Курс лекций. Часть 1. Теория государства / Μ. М. Рассолов. — Μ.: РПА, 2007.
• [8] Батова, С. А. Правовое государство: Теория государства и права / С. А. Батова. — М., 2004. — С. 176, 177.
• [9] Гаджиев, К. С. Политическая философия / К. С. Гаджиев. — М., 1999. — С. 286−300.