История российской адвокатуры

Предыстория российской адвокатуры

Хотя само слово «адвокат» происходит от латинского advocare, что означает «призывать на помощь», однако происхождением своим адвокатура обязана скорее древним Афинам, где искусство красноречия играло важную роль в судебной сфере. Поскольку судьями являлись обыкновенные граждане, мало понимавшие в юриспруденции, постольку, естественно, они, прежде всего, обращали внимание на красноречие тяжущихся. Между тем лица, не обладавшие даром слова, должны были лично защищать себя на суде. В результате возникли «логографии» — судебные речи, которые писались специалистами и заучивались тяжущимися сторонами. Первым профессиональным логографом считается Антифон (V в. до Рождества Христова), который ввел обычай брать плату за сочинение судебных речей. К числу логографов относились и такие знаменитые ораторы, как Эсхил и Демосфен. Такая первичная форма адвокатуры сохранялась в Древней Греции до самого конца республики. Постепенно суды стали разрешать тяжущимся прибегать в ходе прений к помощи посторонних лиц. Разумеется, стороны должны были являться в суд и вести прения, но им было дозволено после произнесения первой речи просить суд, чтобы вторую речь сказал кто-нибудь из посторонних лиц, как правило, родственник или друг. Вторая речь называлась девтерологией, а произносившие ее — синегорами.

В Древнем Риме адвокатура первоначально возникла также в форме родственной взаимопомощи в суде. Сохранившиеся известия о древнейших судебных процессах показывают, что еще до основания Рима в них деятельное участие принимали родственники сторон. Однако именно патронат был непосредственным источником, из которого развилась адвокатура как свободная профессия. По мере распада древнего патроната как цельного общественно-политического института патриархальные отношения между патронами и их клиентами слабели, сохраняясь исключительно в судебно-процессуальной форме, в рамках которой патрон как знаток законов выполнял обязанности судебной защиты, а клиент оплачивал такое покровительство какой-нибудь услугой или подарком. Причем, отношения эти уже не были постоянными, а возникали только на время процесса. Более того, с течением времени функции судебной защиты перестали быть прерогативой патрициев, поскольку их монополия на знание норм материального права была разрушена изданием Законов XII таблиц. Что же касается норм процессуального права, то доступ к ним был открыт опубликованием таблицы присутственных дней и исковых формул. Так адвокатура сделалась вполне свободной профессией.

Дальнейшее развитие профессии пошло в Древнем Риме двумя путями: одни юристы занялись исключительно консультированием по правовым вопросам, другие предались судебной защите, впрочем, иногда совмещая с ней и консультирование. Первые носили название юрисконсультов или правоведов. Главнейшей их функцией было толкование Законов XII таблиц, но не буквальное, а распространительное, поскольку имелась настоятельная необходимость подводить вновь возникавшие общественные отношения под правила старого «строгого» права. В отличие от юрисконсультов и законников (прагматиков) адвокаты были, прежде всего, судебными ораторами. Причем, первоначально сам термин «адвокат» относился исключительно к родственникам и друзьям тяжущегося, которые являлись вместе с ним в суд, чтобы давать ему советы или поддерживать просто своим присутствием. Такой обычай, аналогичный древнерусскому институту пособников, был весьма почитаем, и не раз римские императоры являлись в суд в качестве таких адвокатов.

Различия между видами судебной деятельности были предельно ясно сформулированы Асконием: «кто защищает кого-либо в суде, тот называется патроном, если он оратор; адвокатом, если он помогает юридическими советами (jus suggerit) или своим присутствием выражает дружеское участие (praesentiam commodat amico); поверенным, если ведет дело, и коннитором, если принимает на себя дело присутствующего и защищает как будто свое» .

Окончательную форму древнеримская адвокатура получает в кодексах Юстиниана. Адвокатская профессия приравнивалась к должностной службе, а занятие ею допускалось с разрешения начальника провинции. В адвокатское сословие не допускались женщины, несовершеннолетние, глухие и слепые, лишенные гражданской чести, подвергшиеся уголовному наказанию, занимающиеся позорными ремеслами и т. п. Прежде чем стать адвокатом, кандидат должен был окончить пятилетний курс в одной из юридических школ и сдать государственный экзамен в присутствии начальника провинции. Адвокаты вносились в списки (rotula) по префектурам в порядке их допущения к профессии. Первый по списку назывался старшиной (primas). Все адвокаты разделялись на штатных (statuti) и сверхштатных (supernumerario. Разница между ними состояла в том, что первые имели право выступать во всех судах, а вторые практиковались в низших судах. Дисциплинарный надзор за адвокатами принадлежал начальнику провинции.

Главными профессиональными деликтами считались: вероломная измена клиенту (praevaricatio), вымогательство больших гонораров, выговаривание себе части спорного имущества и кляузничество. Наказанием было запрещение адвокатской практики: навсегда или на известное время, при всех судах или при некоторых, всякая практика вообще или какой-то вид ее.

Для адвокатов была установлена особая присяга, которую они должны были произносить в начальной стадии каждого судебного процесса. В этой присяге они клялись, во-первых, приложить все силы к тому, чтобы оправдать законные и справедливые требования клиента, а во-вторых, немедленно отказаться от ведения дела, если убедятся в его нечестности (causa improba) или юридической неосновательности (penitus desperara). На суде адвокату предписывалось воздерживаться от оскорбительных выражений и не затягивать процесс. Чтобы поставить предел чрезмерному многословию адвокатов, Древний Рим измерял право слова защиты песочными часами (современные законодательства, по примеру французского, заменили часы дискреционной властью судьи).

Что же касается гонораров, то адвокат мог ставить этот вопрос только после окончания процесса. Если соглашение о вознаграждении был заключено, то размер гонорара определялся им; если же его не было, то по иску адвоката суд назначал ему гонорар в зависимости от характера дела, таланта адвоката, обычаев адвокатуры и важности судебной инстанции. Ни в коем случае гонорар не мог превышать 10 тыс. сестерциев.

Кодексы Юстиниана, как известно, послужили основой для правовых систем практически всех цивилизованных народов. Благодаря им в средние века структурообразующие идеи института адвокатуры распространились по всей Европе.

Пожалуй, наибольшего расцвета институт адвокатуры получил во Франции. Явные следы юстинианова права можно найти в одном из актов обычного права, датированных уже 1282 г.: «если кто-либо хочет стать адвокатом… — он должен присягнуть, что, исполняя свои обязанности адвоката, он будет вести себя хорошо и честно, что он, насколько ему будет известно, будет вести только добрые и законные дела, что, если он начнет дело, которое в начале покажется ему правильным, а потом узнает, что оно нечестно, он сразу, как только узнает об этом, бросит его» .

Со временем социальный статус сословия адвокатов все более укреплялся. На то было несколько причин. Во-первых, адвокаты становились все более необходимы тяжущимся. В XIV—XV вв. право на устное выступление в суде предоставлялось уже только адвокатам. Во-вторых, адвокаты все более становились необходимы судебной системе, поскольку судьи не всегда являлись знатоками права (с 1592 по 1789 гг. должности судей покупались). В-третьих, за исключением двух веков, когда судебные должности находились в торговом обороте, адвокаты играли роль главного кадрового резерва судейского корпуса. В-четвертых, уже к XIV в. французская адвокатура институционально сумела оформиться в организацию, способную: а) обеспечивать собственную независимость от вмешательства властей; б) вырабатывать и сохранять особую этическую среду; в) солидарно отстаивать интересы и права своих членов. Организационная сплоченность сообщества французских адвокатов проявилась еще в 1602 г., когда парижские адвокаты объявили забастовку в ответ на распоряжение Парижского парламента (так назывались в то время суды) об обязательном указании сумм гонораров. В 1720 г. сословие французских адвокатов вновь прибегло к забастовке, когда председатель Парижского парламента объявил адвокату замечание за отказ снять головной убор во время судебных прений, тем самым поставив под сомнение древнюю привилегию французских адвокатов, подчеркивавшую их независимость от суда. И судебные власти были вынуждены подтвердить право адвокатов «читать законы, не снимая шляпы» .

За свою многовековую историю французская адвокатура выработала пять основных принципов организации. Первый из них — отделение правозаступничества от представительства. Предоставляя поверенным черновую процессуальную работу, адвокаты ограничивались защитой юридической стороны дела, благодаря чему всегда оставались людьми науки, правоведами и ораторами. Второй принцип — тесная связь адвокатуры с магистратурой, обеспечивающая — за счет взаимного обмена — постоянное пополнение как адвокатуры, так и органов правосудия, наиболее опытными и знающими специалистами. Третий принцип — свобода профессии, выражающаяся в допуске к адвокатской деятельности всех лиц, удовлетворяющих установленным в законе требованиям, в условиях широкой конкуренции. Четвертый принцип — относительная безвозмездность — приравнял гонорар к почетному и добровольному дару со стороны благодарного клиента. Наконец, пятый принцип — сословная организация — соединил членов адвокатуры крепкой внутренней связью, дав им возможность общими силами защищать профессиональные интересы и в то же время следить за чистотой своих рядов.

В крепостнической России, которая, по выражению А. С. Хомякова, «в судах черна неправдой черной», адвокатуры как таковой не существовало. Отсюда, однако, не следует, что практики судебного представительства не было. В частности, в Псковской и Новгородской судных грамотах (XV в.) было закреплено, что обязанности судебных представителей кроме родственников тяжущихся могут исполнять и другие правоспособные лица, за исключением тех, кто состоял на службе или был наделен властными полномочиями. Здесь мы видим как следы родственной адвокатуры, так и зачатки института профессиональных поверенных. Право сторон прислать в суд вместо себя поверенных получило отражение и в Судебнике 1497 г. «Если истцом является женщина, — говорится в Судебнике, — или малолетний, или престарелый, или больной, или имеющий увечья, или поп, или монах, или монашка или если свидетели будут давать показания против этих лиц, то такие лица могут нанять наймитов. Истец и послухи могут приносить присягу, а наймит обязан биться. Против чужого наймита истец или ответчик может выставить своего наймита либо биться сам. …Если наймит уйдет до окончания обусловленных работы или срока, он лишается своего вознаграждения. …Свидетель заменить себя наймитом не может. …По прибытии на поединок окольничьего и дьяка они выясняют у истцов и ответчиков, кто является их стряпчими и поручниками. Установив это, они приказывают последним находиться у места проведения поединка, но без доспехов, дубин и жердей». Увы, более детальной нормативной регламентации судебного представительства не было.

Собственно адвокатура появилась в Российской империи лишь во второй половине XVIII в., когда в девяти губерниях, входивших в Западный край, она функционировала при губернских и нижестоящих судах на основании польских и литовских законов. После того, как Указом от 25 июня 1840 г. на эту территорию было распространено действие российских гражданских и процессуальных законов, место адвокатов заняли общие для всей Империи поверенные.

С 1775 г. согласно указу Екатерины II «Учреждения о губерниях» появился институт губернских стряпчих — помощников прокуроров и защитников казенных интересов. Губернский стряпчий казенных дел и губернский стряпчий уголовных дел имели право давать заключения, «сходственныя с сохранением общаго законами установленного порядка», а также производить жалобы в качестве истцов при том, однако, условии, что «истцами же губернские стряпчие не инако бывают, как донеся о том наперед наместническому правлению, и показывая оному по делу тому свои доказательства, и получая от наместнического правления дозволение» .

Кроме того, Законом от 14 мая 1832 г. был создан институт присяжных стряпчих, направленный на упорядочение деятельности судебных представителей в коммерческих судах. Только лица, внесенные в список присяжных стряпчих, допускались к участию в судебных спорах по коммерческим делам в качестве поверенных сторон. Для включения в список присяжных стряпчих желающие подавали в коммерческий суд прошение, аттестаты, послужные списки и прочие документы, на основании которых суд либо допускал просителя к «хождению по делам» либо отказывал ему без объяснения причин. При этом общее число присяжных стряпчих не устанавливалось, и любой из них мог быть исключен из списка по усмотрению суда. Но в обязанности суда входило обеспечение тяжущихся достаточным количеством присяжных стряпчих, чтобы стороны не затруднялись в их выборе. Закон значительно ограничивал права и возможности присяжных стряпчих, они практически опять оставались в полной зависимости от судей. Вознаграждение за свою работу стряпчие получали от доверителей по уговору с ними.

Наконец, существовала так называемая «подпольная» или «уличная» адвокатура, многочисленные представители которой зачастую давали «консультации» непосредственно в кабаках. Людей этой своеобразной профессии называли ябедниками, т. е. лицами, добивающимися неправого решения с помощью судебных хитростей. Разумеется, государство стремилось установить контроль над деятельностью частных стряпчих. Так, по закону от 15 октября 1809 г. все лица, занимающиеся стряпничеством, подлежали обязательной регистрации в Конторе адресов (подразделение полиции). Каждый записанный в Книгу адресов оставлял паспорт или вид на жительство в Конторе адресов и получал билет на жительство, который одновременно служил видом на жительство и одобрительным свидетельством. Правда, данная мера касалась лишь Санкт-Петербурга и Москвы. Основная же масса профессиональных «ходатаев по делам» оставалась вне правового регулирования. Признавая необходимость судебной реформы в России, в Государственном совете в 1861 г. отмечали: «Одна из причин бедственного положения нашего судопроизводства заключается в том, что лица, имеющие хождение по делам, большей частью люди очень сомнительной нравственности, не имеющие никаких сведений — ни юридических, ни теоретических, ни практических» .

Впрочем, среди многочисленных проектов переустройства российского судопроизводства были и такие, которые предусматривали не только формирование института адвокатуры, но и придание ему довольно широких функций. Так, в предназначенном для Екатерины II проекте «Представление о учреждении законодательной, судительной и наказательной власти в Российской Империи» (1768 г.) выдающийся русский правовед Семен Ефимович Десницкий предлагал: «Для скорого отправления дел и для безобидного оных решения судительная власть во всех вышеупомянутых местах должна состоять из двенадцати человек, в котором числе должен заключаться генерал-адвокат, четыре генерала-судьи криминальные. Прочие семь должны быть генералы-судьи тяжебных и криминальных дел в месте, где совокупно со всеми двенадцать судей составлять будут». Относительно функций генерала-адвоката С. Е. Десницкий писал: «Он может быть в суде государственный прозекутор или истец, которого должность будет присутствовать в суде криминальном и тяжебном, и смотреть, чтоб в точность все по указам судимо было. Сверх сего, генерала-адвоката должность будет уличенье всем виноватым насылать и именем монарха российского звать всех без изъятия в суд, приличенных в воровстве, разбое, смертоубийстве и в других криминальных делах изобличенных, которых всех его ж должность будет приказать содержать под судом и в тюрьмах и крепостях до тех пор, пока они достойное по своим делам и по законам наказание не понесут». Десницкий также предлагал установить тесную связь адвокатуры с магистратурой. По его мысли, кандидаты в судьи должны «на практике адвокатом по крайней мере пять лет» отработать и сдать квалификационный экзамен перед «профессорами юридического факультета, а потом факультетом адвокатов» .