Культура повседневности. 
Теория культуры

Исследовательские традиции и современное состояние изучения культуры повседневности

Культурология повседневности — новое комплексное направление гуманитарного знания, которое начало формироваться примерно с середины 90-х гг. XX в. Однако историческая традиция исследования повседневной жизни отдельными научными дисциплинами гораздо старше.

Одной из наук, имеющих более чем полуторавековой опыт изучения повседневной жизни, является историография. Еще во второй половине XIX — начале XX в. были опубликованы работы А. Терещенко,.

H. Костомарова, И. Забелина, Э. Виолле-ле-Дюка, П. Гиро, Э. Фукса и других, посвященные различным аспектам быта, повседневной жизни'. Вопросы, которые волновали ученых этой первой волны интереса к повседневности, можно свести к следующим группам.

I. Макрои микросреда обитания: природа, город, деревня, жилище (в его обращенности вовне, наружу; и внутреннее пространство, включая интерьер, мебель, утварь, и т. д.).^[1]

• 2. Тело и заботы о его природных и социокультурных функциях: питание, физические упражнения, гигиена, врачевание, костюм.
• 3. Обряды перехода — рождение (крещение), создание семьи (свадьба), смерть (похороны).
• 4. Семья, семейные отношения, межличностные отношения в других микросоциальных группах (профессиональных, конфессиональных и др.).
• 5. Досуг: игры, развлечения, семейные и общественные праздники и обряды.

Для работ этого периода характерны фактографически-описательный подход, повествовательность. При этом исследователи сосредоточивают внимание на внешней, предметно-материальной стороне жизни, на внешнем рисунке действий, на внешнем выражении человеческих чувств, представлений, взаимоотношений, зафиксированных в устоявшихся формах: обычаях, обрядах, ритуалах. Даже при описании нравов, этих социально предписанных стереотипов поведения, в которых проявляются установки сознания на общепринятость («как все»), исследователей интересуют стереотипы поведения, а не регулирующие их полубессознательные установки массового сознания.

В XX в. Й. Хейзинга^[2] и представители школы «Анналов» (Л. Февр, М. Блок, Ф. Бродель, Ж. Ле Гофф, Э. Ле Руа Ладюри и др.) обращаются к изучению ментальных структур повседневности. С именами представителей этой школы связан второй этап (1920;1980) развития историографии повседневности, для которого характерно внимание исследователей к ценностным смыслам проявлений повседневной жизни, ментальным структурам повседневности. В интервью А. Я. Гуревичу Ж. Ле Гофф определяет задачу историка ментальностей таким образом: ученый.

…обращает сугубое внимание на неосознанное, повседневное, на автоматизмы поведения, на внеличностные аспекты индивидуального сознания, на то, что было общим у Цезаря и последнего солдата его легионов, у Св. Людовика и крестьянина, трудившегося в его доменах, у Колумба и матроса на его каравеллах… ^[3]

Речь идет о неких социально-психологических инвариантных образованиях, которые в социальной психологии известны как стереотипы сознания. Некоторые исследователи говорят и о неявном присутствии в таких ментальных структурах архетипического'. В трудах «анналистов» и их последователей (в России, в частности, в работах А. Я. Гуревича) формируется новая, культурологически ориентированная историческая наука, история повседневности как одно из научных направлений.

В 1970;е гг. история повседневности объединяется в единое научное направление с микроисторией. Поворот научного интереса к микроистории, к жизненным судьбам рядовых людей и социальных групп, к их повседневной жизни связывают в Германии с именами X. Медик и А. Людтке. В Италии К. Гинзбург^[4][5][6], Д. Леви и другие издают журнал «Quademi Storici» и книжную научную серию «Microstorie». Итальянские историки попытались восполнить известную односторонность «неподвижной истории» Ф. Броделя и его последователей, концентрировавших внимание на устойчивом и повторяющемся на больших промежутках исторического времени. Для «микроисториков» единичное, случайное и частное в истории сопряжено с закономерным и дополняет ero^J.

Третий этап (1980) характеризуется стремлением к комплексному охвату как материально-предметных, так и ментальных структур повседневности, учету макроисторических и микроисторических событий в их взаимодействии и взаимовлиянии (А. Гуревич, Г. Кнабе, М. Поляковская, А. Чекалова, А. Ястрсбицкая, Р. ван Дюльмен и др.).

Здесь наряду с традиционными характеристиками пространства обитания (город, деревня, дом), одежды, питания, повседневных обрядов значительное внимание уделяется описанию особенностей взаимоотношений между людьми, ценностным установкам сознания разных сословий, особенностям массового сознания (религиозности, вере в чудеса, пророческому значению снов и проч.).

В современных исследованиях анализируются конкретные формы и способы взаимосвязи и взаимодействия быта, повседневности и истории, быта и культуры (Г. Кнабе, Ю. Лотман)^[7]. Органичным следствием такого видения повседневности стало появление семиотического и эстетического подходов к повседневности. Рассматривая бытовые вещи, костюм, способы времяпрепровождения, формы общения и другие проявления повседневной жизни как знаки, исследователь изучает быт в символическом ключе, получает возможность проникнуть во «внутренние формы культуры» (Г. Кнабе), завязать с исследуемой культурой содержательный диалог.

Крупным научным направлением, представители которого обратились в XX в. к феномену повседневности, была социология повседневности (А. Шюц, П. Бергер, Г. Гарфинкель, И. Гофман, Т. Лукман, А. Сикурель и др.)^[8]. В рамках этого, феноменологически ориентированного, направления были очерчены границы повседневности. Она предстала как особая реальность, противоположная иным модусам человеческого бытия: «миру фантазии», «миру детской игры», «миру искусства», «миру религиозного опыта» и т. п. «Мир повседневной жизни» в работах феноменологов — это ментальная структура, конструируемая в процессе межличностного взаимодействия с помощью смысловых моделей реальности, содержащихся в разговорном языке и языках невербального общения.

Проблемы ментальных структур повседневности, здравого смысла, обыденного сознания, массового сознания являются традиционными для философско-гносеологических и социально-психологических исследований (С. Гусев, Б. Парыгин, Б. Пукшанский, Г. Тульчинский, В. Шкуратов, С. Московичи и др.)'. В этих исследованиях обыденное сознание рассматривается как особый модус общественного сознания, обращенного к повседневным практическим заботам. Ученые обнаруживают общность обыденного и других, специализированных, форм сознания: мифологического, религиозного, научного, художественного. Постоянное взаимодействие и взаимовлияние указанных форм сознания создает общие мировоззренческие установки и стереотипы мышления, общие основы духовной жизни культуры определенного исторического периода, так называемый «дух времени», «дух эпохи». В работах некоторых исследователей (В. Зомбарт, В. Козырьков, А. Новиков)^[9][10] ставится вопрос и о социальном типе личности, являющемся типичным носителем обыденного сознания, рядовом человеке, обывателе. В частности, В. Козырьков говорит о необходимости «реабилитации обывателя», которая должна последовать за осуществленным в гуманитарном знании осознанием культурной ценности повседневной жизни^[11].

Стоит отметить, что искусство гораздо раньше науки «исследовало» и утвердило культурную ценность обыденной жизни и жизни рядовых людей. Достаточно вспомнить реалистический роман, реалистическую живопись, в частности, живопись «малых голландцев»^[12] и немецко-австрийский «бидермайер» — духовное движение и художественное течение 1820−1850 гг., незаслуженно обойденное вниманием в отечественной науке. Бидермайер как выражение жизненных ценностей и мировоззрения немецкого бюргерства с его интересом к скромным семейным радостям и заботам, поэтизацией мира вещей, «уюта домашнего интерьера"' был следующим после реализма голландской живописи художественным возвышением обыденной жизни «среднего класса». Бидермайер создает целостный, законченный по стилю жилой интерьер, в котором исследователи обнаруживают большую часть современных типов мебели^[13][14].

Если «маленький человек», «обыватель» лишь сравнительно недавно и эпизодически привлекает внимание отечественных исследователей, то в западной микроистории, в частности, в немецкой «Alltagsgeschichte» голос «маленького человека» был услышан уже в 80−90-е гг. XX в. В трудах представителей этого направления активно разрабатывается тема повседневности «рядовых» людей, как обычных, так и маргиналов (преступников, инакомыслящих, представителей сексуальных меньшинств и др.)^[15].

К теме повседневности обращаются и такие относительно молодые научные направления, как семиотика истории и семиотика культуры (Р. Барт, Г. Кнабе, Ю. Лотман, Ю. Степанов, В. Топоров, У. Эко и др.)^[16]. В рамках этих направлений ставятся проблемы полилингвизма повседневной жизни, исследуются как семантика разговорного языка, так и «языки тела»: мимика, жесты, позы, язык коммуникативного пространства. В работах Р. Барта, Г. Кнабе, Ю. Лотмана анализируется процесс семиотизации повседневности с помощью языков культуры: мифа и ритуала, искусства. Р. Барт осуществляет «критику языка так называемой массовой культуры», обращается к современным мифам массового сознания. В трудах по семиотике фольклора (К. ЛевиСтросс, отчасти работах представителей московско-тартуской семиотической школы, а также А. К. Байбурина, Н. И. Толстого, А. Л. Топоркова^[17] и др.) предметом исследования является уклад жизни традиционного, в том числе крестьянского, общества. Ученые реконструируют мифологически-религиозную картину мира, определяющую как празднично-обрядовые, так и будничные, повседневные проявления традиционной культуры, обращаются к важнейшим ее концептам — «мир», «дом», «человек» и т. п: — и основным семантическим бинарным оппозициям культуры (сакральное/профанное_у мужское/женское, правое/левое, верх/низ и др.).

Проявление эстетического в повседневной жизни — предмет изучения эстетики. Эстетика повседневности сложилась к концу 70-х гг. XX в. Институализация этого направления произошла на прошедших в Германии международном коллоквиуме и конгрессе^[18]. Основное внимание ученых на этих научных собраниях было сконцентрировано вокруг традиционного вопроса о соотношении искусства и жизни, а также проблем прикладного искусства, дизайна, эстетического оформления предметно-пространственной среды. Однако эстетические аспекты повседневности исследовались и ранее, в частности, в работах теоретиков дизайна Д. Нельсона, В. Гропиуса^[19] и др., в трудах историков. В «Осени средневековья» Хейзинги, а также в некоторых искусствоведческих, семиотических, эстетических исследованиях 80−90-х гг. XX в. (Ю. Лотман, А. Чернова, X. Леч и др.)^[20] сформировался круг основных тем эстетики повседневности, а именно: эстетические чувства, которые испытывает человек в повседневной жизни, в том числе чувство любви;

эталоны внешности; косметика; костюм; ритуализованные формы общения: застолье, любовное ухаживание; вещно-предметная среда обитания человека. Если традиционные искусствоведческие и эстетические исследования обращались преимущественно к вещно-предметным аспектам повседневности, то работы историков, культурологов, семиотиков — к психологическим, ценностным, поведенческим проявлениям повседневной жизни.

В 90-х гг. XX в. к комплексу наук, изучающих повседневность, присоединяется культурология. Внимание молодой науки к повседневности совпало с лавинообразным ростом публикаций научной и научнопопулярной литературы, посвященной повседневности. Счет изданий только книжного формата, отечественных и зарубежных авторов, материалов научных конференций, посвященных повседневности, диссертаций к настоящему времени составляет несколько сот наименований'. Издательства сформировали книжные серии, посвященные повседневной жизни. Из них самые крупные: «Повседневная жизнь человечества» московского издательства «Молодая гвардия» (с 1999 г. выпущено более шестидесяти книг), «Культура повседневности» московского «Нового литературного обозрения» (с 2002 г. издано десять работ; несколько книг, посвященных повседневности, вышло вне серии), «Clio cotidiana» петербургской «Евразии» (с 1999 г. издано шесть работ).

Культурология в силу своего статуса новой метанауки, способной осуществить междисциплинарный исследовательский синтез, заявила свои претензии на интеграцию накопленного разными науками и появляющегося в настоящее время знания о повседневности. Однако решение этой задачи, похоже, дело отдаленного будущего. Более десяти специально посвященных повседневности конференций^[21][22], более десятка кандидатских и докторских диссертаций', введенный с 2000 г. в образовательный вузовский стандарт по специальности «Культурология» учебный предмет «культура повседневности» говорят об основательной институциализации темы и проблематики повседневности Женская повседневность в России в XVIII—XX вв.: материалы междунар. науч. конф. (25сент. 2003 г.). Тамбов, 2003; Повседневность российской провинции: история, язык и пространство: материалы 3-й Всерос. летней шк. «Провинциальная Россия: подходы и методы изучения истории повседневности. Казань. Июнь-июль 2002 г. Казань, 2002; Наука и повседневность: коммуникация, междисциплинарность, металингвистика: материалы Пятой межрегион, науч. конф., (2−4 дек. 2002 г., Н. Новгород). Н. Новгород, 2003; Nobles oblige: праздничная и повседневная жизнь господствующих слоев Европы XVI-XX столетий: материалы науч. конф., 15−17 мая 2002 г., Орел. Орел, 2003; Пушкинские чтения — 2003. Петербургский текст повседневной культуры: материалы Всерос. науч. конф. (СПб., б июня 2003 г.). СПб., 2003; Проблемы истории сервиса: здравоохранение, культура, досуг: Всерос. науч. конф.: сб. науч. ст. / Науч. совет РАН «Человек в повседневности: прошлое и настоящее»; Феномен повседневности: гуманитарные исследования. Философия. Культурология. История. Филология. Искусствоведение: материалы междунар. науч. конф. «Пушкинские чтения — 2005», 6−7 июня 2005 г. / Лен. гос. ун-т им. А. С. Пушкина; ред.-сост. И. А. Манкевич. СПб., 2005; Повседневность как текст культуры: материалы междунар. науч. конф. 27−29 апр. 2005. ВятГГУ. Киров, 2005.

¹ Неполный список только тех работ, в названии которых есть слова «повседневность», «быт» (в хронологическом порядке): КругловД. Н. Повседневность как предмет философской рефлексии: автореф. дис. … канд. филос. наук. СПб., 1996; Козьякова М. И. Эстетика повседневности: Западноевропейская городская культура XV—XIX вв.: автореф дис… д-ра филос. наук. М., 1997; Магомедова А. А. Феномен повседневности (социально-философский анализ): автореф. дис… канд. филос. наук. СПб., 2000;ЛедовскихН. П. Эволюция обыденного сознания в русской культуре XVIII века (проблемы отношения к власти, церкви и человеку): автореф. дис… д-ра филос. наук. СПб., 2002; БеловинскийЛ. В. Культурно-исторические аспекты повседневности: содержание, структура и динамика: автореф. дис… д-ра ист. наук. М., 2003; Антипина В. А. Повседневная жизнь советских писателей в 1930;х — начале 1950;х гг.: автореф. дис… канд. ист. наук. М., 2005; Чередникова А. Ю. Повседневная жизнь национальных меньшинств Веймарской республики: автореф. дис. … канд. ист. наук. Иваново, 2005; Велик А. А. Культура повседневности провинциального купечества конца XVIII — первой половины XIX в. (на материалах Вятского края): автореф. дис… канд. культурологии. Киров, 2005; Корнев В. В. Антропологическое измерение вещи в онтологии повседневности: автореф. дис… д-ра филос. наук. Барнаул, 2006.

в сфере гуманитарного знания. Однако для большинства публикаций характерна описательность, нарративность и оторванность значительной части современных работ от полуторавековой научной традиции исследования повседневности. Современное повседневноведение нуждается в теории, в культурологическом синтезе накопленных обозначенными выше научными направлениями фактов, идей, подходов. Один из возможных вариантов такой теории предложен в книге В. Д. Лелеко «Пространство повседневности в европейской культуре».

• [1] Терещенко А. Быт русского народа. М., 1997;1999. Ч. 1−5; Костомаров Н. И. Очерк домашней жизни и нравов великорусского народа в XVI и XVII столетиях. М" 1992; Забелин И. Е. Домашний быт русского народа в XVI и XVII столетиях. М., 2000;2001. Т. 1−2; Виолле-ле-Дюк Э. Э. Жизнь и развлечения всредние века. СПб., 1997 (издание представляет собой фрагмент многотомного «Толкового словаря французской утвари от эпохи Каролингов до Возрождения», созданного известным архитектором и историком культуры Э. Э. Ви-олле-ле-Дюком и изданного во Франции в 1858—1875 гг.); Гиро П. Частнаяи общественная жизнь греков. СПб., 1913; Гиро П. Частная и общественнаяжизнь римлян. СПб., 1914; ФуксЭ. Иллюстрированная история нравов: Эпоха Ренессанса. М., 1993; ФуксЭ. Иллюстрированная история нравов: Галантный век. М., 1994; ФуксЭ. Иллюстрированная история нравов: Буржуазныйвек. М., 1994.
• [2] 2 Хейзинга Й. Осень Средневековья: Исследование форм жизненного укладаи форм мышления в XIV и XV веках во Франции и Нидерландах. М., 1988.
• [3] Гуревич А. Я. Исторический синтез и Школа «Анналов». М., 1993. С. 194.
• [4] Живов В. Об исторической науке у Карло Гинзбурга // Новое литературноеобозрение. 2004. № 65. Цит. но электронной версии журнала: http: //maga zi nes. russ.ru/nlo/2004/65/.
• [5] См.: Гинзбург К. 1) Сыр и черви: картина мира одного мельника, жившею в XVI в.М., 2000; 2) Мифы — эмблемы — приметы: морфология и история. М., 2003.
• [6] Пушкарева Н. История повседневности [Электронный ресурс): [статья в электрон. энцикл. «Кругосвет"]. Режим доступа: http://www.krugosvet.ru/ artic-Ics/105/1 010 512/1010512al.htm. Загл. с экрана. К. Гинзбургу и нарративнойметодологии его «микроисторнческих» исследований посвящено несколькостатей журнала «Новое литературное обозрение» (2004. № 65).
• [7] Кнабе Г. С. 1) Древний Рим — история и повседневность. М., 1986; 2) Материалы клекциям пообщей теории культуры и культуре античного мира. М., 1993;Лотман Ю. М. 1) Роман А. С. Пушкина «Евгений Онегин»: комментарий. М., 1983; 2) Беседы о русской культуре: Быт и традиции русского дворянства: XV111 — начало XIX века. 2-е изд., доп. СПб., 1994;Лотман Ю. А/., Погосян Е. А. Великосветские обеды: панорама столичной жизни. СПб., 1996.
• [8] Schulz A. Collected Papers: The Problem of Social Reality. Hague, 1971; Schut.2 A., Luckmann Th. The Structures of the Life-World. L., 1973; Шюц А. Смысловаяструктура повседневного мира: очерки по феноменологической социологии.М., 2003; Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности: трактат по социологии знания. М., 1995; GarfinkelH. Studies in Ethnomethodology. New Jersey, 1967; Goffman E. The presentation of self in everyday life. N. Y., 1959(Гофман И. Представление себя другим в повседневной жизни. М., 2000); Ci-courelA. V. Method and measurement in sociology. L.; N. Y., 1964.
• [9] Гусев С. С., Тульчинский Г. Л. Проблема понимания в философии. М., 1985; Гусев С. С., Пукшанский Б. Я. Обыденное мировоззрение: структура и способыорганизации. СПб., 1994; Козырьков В. Г. Освоение обыденного мира. Н. Новгород, 1999; Парыгин Б. Д. Социальная психология: проблемы методологии, истории и теории. СПб., 1999; Шкуратов В. А. Историческая психология.2-е изд., перераб. М., 1997. Московичи С. Век толп: исторический трактат попсихологии масс. М., 1996.
• [10] Зомбарт В. Буржуа: этюды по истории духовного развития современного экономического человека. М, 1994.; Козырьков В. П. Освоение обыденного мира.Н. Новгород, 1999. Новиков А. И. Мещанство и мещане: против мелкобуржуазной философии жизни. Л., 1983.
• [11] Козырьков В. П. Освоение обыденного мира. С. 326.
• [12] См.: Лелеко В. Д. Открытие повседневности: живопись малых голландцев //Повседневность как текст культуры: Материалы междунар. науч. конф. 27−29 апр. 2005 г. Киров, 2005. С. 327−344.
• [13] Власов В. Г. Бидермайер // Власов В. Н. Стили в искусстве: Словарь. Т. 1.СПб., 1995. С. 106.
• [14] КесД. Стили мебели. 2-е изд. на рус. яз. Будапешт, 1981. С. 179−180.
• [15] Пушкарева //. История повседневности.
• [16] Барт Р. Мифологии. М., 1996; Кнабе Г. С. 1) Древний Рим…; 2) Материалы к лекциям…; Лотман Ю. М. Беседы о русской культуре…; Лотман Ю. М., Погосян Е. А. Великосветские обеды…; Степанов Ю. С. Константы: словарь русской культуры. 2-е изд., испр. и доп. М., 2001; Топоров В. Я. 1) К символике окна в мифопоэтической традиции //Балто-славянские исследования. 1983. М., 1984. С. 164−186; 2) Пространство и текст//Текст: семантика и структура. М., 1983. С. 227−284; Эко У. Отсутствующая структура: введение в семиологию. СПб., 1998.
• [17] Леви-Стросс К. Структурная антропология. М., 1985; БайбуринА. К. Жилище в обрядах и представлениях восточных славян. 2-е изд., испр. М., 2005; Толстой Н. И. Язык и народная культура: очерки по славянской мифологии и этнолингвистике. iM., 1995; Топорков А. Л. Домашняя утварь в поверьях и обрядах Полесья // Этнокультурные традиции русского сельского населенияXIX — начала XX века. Вып. 2. М., 1990. С. 67−135.
• [18] Международный коллоквиум «Asthetik im Alltag: Form und Lebensform. Offenbach a. M., 1978»; Восьмой международный конгресс по эстетике «Die Asthetik, das tagliche Leben und die Kiinste»: Ausgew. Vortr. /8. Kongr. fur Asthetik. Bonn, 1984.
• [19] Нельсон Д. Проблемы дизайна. M., 1971; Гропиус В. Границы архитектуры. М., 1971.
• [20] Лотман Ю. А/. Беседы о русской культуре…; Лотман Ю. М., Погосян Е. А. Великосветские обеды…; Чернова А. «…Все краски мира, кроме желтой»: опытпластической характеристики персонажа у Шекспира. М., 1987; Letsch Н. ПегAlltag und Dinge um uns. Berlin, 1983.
• [21] См. относительно полную библиографию проблематики повседневности носостоянию на начало 2002 года в работе В. Д. Лслеко «Пространство повседневности в европейской культуре» (СПб., 2002).
• [22] Библиографический список конференций в хронологическом порядке: Мифология и повседневность: материалы науч. конф. 18−20 февр. 1998 г. / Сост.К. А. Богданов, А. А. Панченко. СГ16., 1998; История российского быта: материалы XIV Всерос. заоч. науч. конф. / науч. ред. С. Н. Полторак. СПб., 1999;Мифология и повседневность: материалы науч. конф. 24−26 февр. 1999 г. Вып. 2. СПб., 1999; Научная рациональность и структуры повседневности: Тез. науч. конф. Санкт-Петербург. 22−23 нояб. 1999. СПб., 1999; Мифологияи повседневность: гендерный подход в антропологических дисциплинах: материалы науч. конф. 19−21 февр. 2001 г./Сост. К. А. Богданов, А. А. Панченко.СПб., 2001; Проблемы повседневности в истории: образ жизни, сознание и методология изучения: междунар. науч. конф. Армавир, 2002. Армавир, 2002;