Методы работы историка

Пора перейти к обсуждению методологии историологии. У автора есть возможность осуществить соответствующий анализ, рассматривая оригинальную статью французского историка Даниело Мило^[1]. Она замечательна прежде всего постановкой значительного числа актуальнейших проблем.

Мило убежден, что любая содержательная наука, на статус каковой, бесспорно, претендует историология, должна быть экспериментальной дисциплиной. Впрочем, прошлое уже случилось, нельзя попасть в него. Но возможен ли в таком случае исторический эксперимент? Возможен, но лишь в качестве мысленного эксперимента.

Приступая к анализу проблемных вопросов, поднимаемых французским историком, отметим, что, по нашему убеждению, каждый новаторский шаг в науке всегда связан с совершенствованием устаревших теорий. Теории не создаются «с чистого лица», т. е. заново. К сожалению, Мило не удается избежать критикуемой позиции.

Д. Мило отмечает, что «экспериментирование — это метадеятельность, практика второго порядка»^[2]. Сказано неточно. Экспериментирование приобретает характер метадеятельности лишь в случае, если проводится его философский анализ. Если этого нет, то мысленное экспериментирование является самой обыкновенной разновидностью научной работы.

Мило присоединяется к точке зрения Бурдо, согласно которой эксперимент есть «вызов, который воображение бросает фактам и наивным или научным представлениям о них»^[3]. Вновь сказано неточно. Воображение не бросает вызов фактам, оно всего лишь используется субъектом для совершенствования их, фактов, концептуального представления. Разумеется, здесь нет вызова науке. Под огонь критики ставятся лишь наивные представления.

Если историк «и не всемогущ, он, по меньшей мере, вездесущ и не имеет более права прятаться (это слово не слишком сильно) за барьером так называемой реконструкции прошлого. Именно ему надлежит создать свою источниковедческую базу, придумать способы обработки источников. Именно ему надлежит переходить — постоянно и систематически — от того, что лежит на поверхности, к структуре, и, наоборот, от беспорядка к порядку, от случайности к взаимосогласованности, оправдывая тем самым свое право на существование»^[4].

Как представляется, в приведенной цитате неправильно только утверждение, что историк не имеет права прятаться за барьером реконструкции прошлого. Мило имеет в виду, что историческая реконструкция не воспроизводит исторические события такими, какими они являются независимо от теоретической деятельности историка, а лишь в контексте его представлений. Но любой историк действительно реконструирует прошлое. Выражение «реконструкция прошлого» не заслуживает критического удара.

Ссылаясь на русского литературоведа В. Б. Шкловского, Мило утверждает, что «и в науке, и в искусстве игра идет вокруг (и в особенности против) обычного контекста: по определению, экспериментировать — это вырывать из контекста»^[5]. Он полагает, что историческое экспериментирование начинается с отстранения события из его исторического контекста. Вновь сказано неточно. Суть рассматриваемого положения дел состоит в постановке под сомнение старой теории изучаемых событий, в том числе и представлений изучаемых исторических субъектов. Пересматриваются теории, а не связь фактов с их историческими контекстами.

Д. Мило с удовольствием цитирует Б. Лакура: «Мы не знаем, каковы действующие лица, населяющие мир, который мы изучаем. Следует исходить именно из этой исходной неопределенности (курсив мой. — В. К.), чтобы понять, как действующие лица, взаимодействуя, определяют друг друга, как они вызывают на сцену других субъектов и формируют их устремления и действия»^[6]. Как понимать «исходную неопределенность»? На наш взгляд, здесь необходимо различать по крайней мере пять стадий анализа.

Теоретическая разработка автора. Пять стадий анализа

• 1. Первоначальное знакомство с предметом изучения, всматривание в него во всеоружии уже имеющейся теории.
• 2. Понимание объекта с позиций уже имеющейся у исследователя в наличии теории.
• 3. Обнаружение различного рода шероховатостей, что вынуждает заняться поиском новой теории.
• 4. Поиск новой теории и, наконец, ее обретение.
• 5. Истолкование фактов в рамках выработанной новой теории.

Д. Мило присоединяется к М. Веберу, полагавшему, что идеальные типы, будучи идеализациями, тем не менее выражают сокровенное теории, ее эпистемологическую ухищренность^[7].

В действительности дела обстоят принципиально по-другому. Бесспорно, что историки руководствуются понятиями. Но ошибочно считать их идеализациями. Исторические понятия «схватывают» историческую реальность максимально исчерпывающим образом. Им нет альтернативы. Утверждая, что понятия огрубляют действительность, в связи с чем Вебер даже настаивал на их утопичности, исследователи совершают эпистемологическую ошибку. Они полагают, что имеют в своем арсенале средства, позволяющие превзойти понятия. Но таких эпистемологических средств в их распоряжении нет.

Из первоисточника

Д. Мило об игровом характере исторической науки. Исключительно интересно утверждение Мило, что в истории «непременно должен присутствовать произвольный, „игровой“ компонент, который обеспечивает ее экспериментальный характер. Ибо экспериментировать — значит играть в самом серьезном смысле слова»^[8].

Строго говоря, речь идет о вариативном методе, согласно которому восстанавливаются те возможности, с которыми имел дело субъект. По сути, Мило выступает за обогащение историологии верояностно-игровым методом. Кто бы спорил?! Но далее он делает явно дискуссионное заключение. «Эксперимент имеет смысл лишь в том случае, если он может и потерпеть неудачу. Этим экспериментальная история отличается от реконструктивной, при написании которой историк более или менее осужден на удачу, ибо из всякого похода в прошлое он неизбежно возвращается с восстановленным „фрагментом“»^[9]. Д. Мило совершенно напрасно противопоставляет игровой метод реконструктивному. Разумеется, ход событий прошлого историком реконструируется. Непонятно, о каких ошибках рассуждает Мило. Используя вариативный метод, историк стремится обнаружить ошибки исторических субъектов, поведение которых он изучает. Сам же он не обречен на неудачу. Исследователь же, который избегает вариативно-игрового метода, явно сужает свой научный горизонт. Как раз в этом состоит его ошибка, а не в том, что он реконструирует прошлое. Прошлое действительно нуждается в реконструкции, независимо от того, насколько это удается исследователю.

Из первоисточника

Д. Мило о единстве науки и искусства, которое существует «между экспериментальной историей и наукой, с одной стороны, и искусством авангарда — с другой, так как все эти виды творчества используют метод выхода из контекста как способ открытия нового. Специфика такого подхода состоит в том, чтобы лишить объект его обычного контекста с целью познать его лучше или иначе»^[10].

Он глубоко убежден, что для нового понимания историологии исключительно актуально постмодернистское искусство. Разумеется, при желании можно провести определенные параллели между историологией и искусством. Но непременно следует учитывать следующие обстоятельства. Во-первых, не совсем корректно сопоставлять историологию с искусством. Историология — это наука, следовательно, и сопоставляться она должна с наукой, т. е. в нашем случае не с искусством, а с искусствоведением. Во-вторых, обязательно следует учитывать отличие социальных наук от искусствоведческих. Социальные науки, в отличие от искусствоведения, кульминируют не в эстетике, а в этике. Вымысел, который столь характерен для искусства, в историологии отсутствует. Историк изучает, что могло быть, искусствовед — что придумал художник безотносительно к действительным событиям.

Интересно, что, выступая за экспериментальную историю, Мило, тем не менее, довольно критически относится к количественным методам, к историометрике в целом. «Свободная воля историка присутствует на всех этапах количественного анализа. Историк прежде всего определяет критерии составления ряда. Создание ряда при помощи сетки переменных — это не воссоздание феномена; по замыслу ряд должен был бы быть эквивалентом математического множества или зоологического вида, хотя исторический ряд в реальности никогда не существует до момента составления»^[11]. На наш взгляд, Мило вновь ошибается. Верно, конечно, что историк теоретически воссоздает ряд событий. Но ведь делается это не ради математической прихоти, а именно в связи с реконструкцией подлинного хода исторических событий. Происходит ни что другое, как воссоздание феномена. С этой точки зрения неверно утверждать, что «исторический ряд в реальности никогда не существует до момента составления». По мнению Мило, «испытание цифрой», иначе говоря квантификация, «представляет собой крайнюю степень отстранения по отношению к тому, что принято считать квинтэссенцией индивидуального»^[12]. В данном случае Мило исходит из широко распространенной позиции, согласно которой количественное противопоказано индивидуальному. Это, разумеется, заблуждение. Все ценности являются переменными и, следовательно, количественными параметрами, а именно оценками. Люди смелы, гармоничны, ответственны не в одинаковой степени. Эти обстоятельства не умаляют своеобразия чего-либо.

Из первоисточника. Д. Мило о роли возможного в деятельности ученого

" Возможное — конституирующий элемент экспериментальной практики. Вначале исследуются возможности какой-либо игры, с учетом того, что данная игра взаимозаменяема с другими. В последующем экспериментальная история могла бы позволить создать историю альтернатив, т. е. существовавших в каждый момент реальности вариантов, которые прошлое стремится скрыть, превращая конкретно свершившееся в необходимое, а несвершившееся — в невероятное или, по меньшей мере, в маловероятное.

… В действительности, если область возможного в каждый исторический момент и огромна, она никогда не бывает безграничной. Историку надлежит установить ее границы, т. е. определить невозможное для данного момента; восстановить траекторию движения от возможных вариантов к конкретно свершившемуся; наметить процесс «наложения» возможных вариантов в терминах детерминизма, определяя универсальную тенденцию: возможное стремится к необходимому — с тем, чтобы уйти от случайного (произвольного)… Тем самым историк отвечает на вызов Аристотеля, считавшего, что история должна обращаться лишь к тому, что реально имело место, оставляя мысли о возможном и необходимом поэзии и философии"^[13].

Прекрасно сказано. То, что описал Мило в приведенных двух абзацах, это не что иное, как квинтэссенция вероятностно-игрового метода.

Но правомерно ли вообще использовать предикат «экспериментальный» применительно к историологии? Неужели историческая теория обходится без эксперимента? На наш взгляд, обсуждаемая ситуация выглядит следующим образом. Воздействовать на уже случившееся люди не в состоянии. С этой точки зрения экспериментальная историология невозможна. Но необходимо учитывать, что прошлое не отделено от настоящего. Ныне живущие в состоянии манипулировать настоящим ради познания прошлого.

Историк восстанавливает картину экспериментирования в прошлом, сопоставляет ее с тем, что имеется в настоящем. В итоге в его распоряжении оказывается большой массив данных, стимулирующих развитие теории. Было бы неверно считать, что в истории все ограничивается всего лишь наблюдением. Наблюдая космические явления, астрономы обнаруживают, что они не способны оказывать на них физическое воздействие. В исторической же области дело обстоит принципиально по-другому. Люди вновь и вновь проверяют на эффективность некогда изобретенные ими ценности, равно как и созданные впервые. Историки же в меру своих сил способствуют продолжению социального эксперимента. За примерами не надо ходить далеко. Достаточно вспомнить о том, как в современной России используется историческое наследие царизма и советской поры.

Выводы

• 1. Рассмотренная статья Д. Мило является замечательным образцом тех трудностей, с которыми встречается историк, обратившись к философскому анализу.
• 2. Современное состояние исторической науки таково, что историк нуждается в философии не меньше, чем, например, физик или экономист. Добиться роста научного знания в области историологии не возможно без обеспечения целенаправленного развития ее философии.
• 3. Смысл всех возражений Д. Мило состоит в том, что методом истории является концептуальная трансдукция, интратеоретическая, интертеоретическая и интернаучная. Читатель имеет возможность в очередной раз оценить ее критически.

• [1] См.: Мило Д. За экспериментальную, или веселую, науку // Thesis. Teopna и история экономических и социальных систем и институтов. 1994. Вып. 5. С. 185−204.
• [2] Там же. С. 87.
• [3] Мило Д. За экспериментальную, или веселую, науку. С. 87.
• [4] Там же.
• [5] Там же. С. 188.
• [6] Мило Д. За экспериментальную, или веселую, науку. С. 189.
• [7] Там же. С. 189−190.
• [8] Мило Д. За экспериментальную, или веселую, науку. С. 190.
• [9] Там же. С. 191.
• [10] Там же
• [11] Мило Д. За экспериментальную, или веселую, науку. С. 95.
• [12] Там же. С. 96.
• [13] Мило Д. За экспериментальную, или веселую, науку. С. 97.