Введение научных методов в практику новаторов

Старая система охранного права была весьма проста. Патентные письма и жалованные грамоты четко фиксировали, кому и на какой срок выдается привилегия. Существо новации не раскрывалось, а именно, по сравнению с нынешними патентами, в старых не было:

• • аннотации изобретения;
• • подробного описания нового продукта труда или процесса его производства;
• • доказательной базы, а точнее — строгих научных доказательств осуществимости заявленного изобретения.

Тому были объективные причины. Разделение труда в целенаправленной системе деятельности ремесленников и кустарей в периоды Средневековья и раннего капитализма повышало производительность труда и расширяло ассортимент выпускаемых товаров. Мастеровые люди иногда проводили собственные исследования и (случайно) обнаруживали новые факты, которые старались использовать в процессе производства. Вот только исследования эти не были научными.

Научные методы исследования обеспечивают получение знаний, которые:

• 1) имеют систематический характер (отдельные его фрагменты взаимосвязаны);
• 2) позволяют передавать его свободно от человека к человеку (для передачи используется письменная форма, используются понятные всем участникам процесса системы понятий, логических операций, стандартизованные процедуры получения информации);
• 3) доказательны и публичны (могут быть подвергнуты экспертной оценке, критике и демонстрации различным участникам социальных взаимодействий, а не только ученым);
• 4) имеют универсальный характер (применимы не только локально, но и за пределами исследовательской ситуации, в других лабораториях, другими людьми, вне зависимости от места их проживания).

Итак, случайные новации во времена Брунеллески и Ломоносова были преобладающими. Наука существовала с университетах изолированно от производства¹. Между тем население увеличивалось, города росли, а с ними и амбиции властителей. Росла конкуренция производителей. Появлялись новые задачи, которые остро необходимо было решать не по старинке, с помощью проб и ошибок, а систематически, быстрее и эффективнее, чем раньше.

Целенаправленная система деятельности английского судостроения в XVIII в. оказалась в кризисе. Французы развернули строительство собственного флота и стали теснить на море Англию — тогда еще «царицу морей». Поэтому требовалось срочно ускорить процесс получения и внедрения новой информации о строительстве вместительных, маневренных и быстроходных кораблей.

Ремесленники-судостроители работали по старинке. Знания, накопленные ими многовековым путем проб и ошибок, неожиданно устарели. Требовалось срочное изменение системы получения знаний, фактически это означало построение новой системы труда по целенаправленному производству и внедрению… знаний!

В 1793 г. в Британии было создано Общество по улучшению корабельной архитектуры, которое возглавил Марк Бофуа. Он полагал, что идеи сэра Исаака Ньютона необходимо использовать для проектирования кораблей. Вместе с математиком Ч. Хаттоном и управляющими доками Рэндалом и Брендтом он провел большое количество испытаний идеализированных геометрических моделей, которые через блоки тянули по поверхности воды в доке. Обработка результатов позволила записать формулу, согласно которой можно было вычислять сопротивление жидкости через разность давления, оказываемого в районе носа и кормы плюс трение вдоль поверхности корпуса модели. Общество расхваливало результаты Бофуа. Но в 1798 г. деятельность Общества была закрыта.

Почему усилия Бофуа и Ньютона оказались бесплодными? Чтобы модели, испытываемые Бофуа, «стали рассматриваться в качестве отображения реальных кораблей и могли в силу этого заставить корабелов изменить свои обычаи, требовалось гораздо больше, чем одни только добросовестные труды экспериментаторов в Гринлендском доке и кабинетные расчеты, проведенные Хаттоном в Вулвиче», для внедрения научных исследований в практику судостроения «нужна была полная перестройка условий труда и административной структуры верфей и академий»^[1][2].

Ремесленники (конструкторы) не только полемизировали, но и организовывали самые настоящие забастовки, наносившие убытки системе кораблестроения в целом. Показателен следующий диалог между конфликтующими сторонами.

Первая сторона (теоретики, основавшие новую школу кораблестроения):

— До основания школы немного было на наших судостроительных заводах людей, которые думали о том, чтобы руководствоваться в своей практике знаниями, выведенными на основании законных принципов науки!

Вторая сторона (корабелы):

— Словосочетание «законные принципы» означает, по всей вероятности, принципы, законно рожденные в черепе неких законно назначенных профессоров абстракции! — Кроме того, они, как ни странно, апеллировали к авторитету И. Ньютона. — «Пусть покажут миру, что они обладают той почти всемогущей силой точного определения различных свойств сложной постройки, называемой кораблем, что даже бессмертный Ньютон считал невозможным и [полагал], что скорее добьется какого-либо успеха в этом деле человек, обладающий практическим опытом. Что сказать о наших современных теоретиках, которые полагают вовсе не абсурдной попытку построить целый флот ни на чем?».

Возникла патовая ситуация: объяснить, почему работают кустарные методы кораблестроения, было невозможно, но отсюда и не следовало, что аналитики могут руководить корабелами. Поэтому требовались кардинальные новации в организации труда! Нужны были фигуры, которые нынче называют менеджерами инноваций, которые отслеживали бы в реальном времени весь процесс внедрения научных методов. И такие фигуры появились.

Так, в Портсмуте Самуэлъ Бентам и его соратники создали в 1801 г. систему профессионального обучения (и переобучения) корабелов на основе принципов рациональной механики. Для ее укоренения Бентам применил социальные методы управления — принцип обратной связи. Он договорился с владельцами верфей о том, что отныне заработная плата работника зависит от его теоретической подкованности (введение обратной связи между целью и способом построения оператора-работника). А позднее продолжатель дела Бентама — Джордж Этвуд — даже использовал массовые увольнения ремесленников и замену их на штрейкбрехеров, которых в том числе обучали и теории.

В крайних случаях в ход шли даже войска адмиралтейства, чтобы усмирять непокорных, потерявших в заработной плате после нововведения Бентама, но не желающих обучаться теории корабелов. Сегодня «доказано, что науки физического цикла были созданы в Англии в начале XIX в. главным образом благодаря сочетанию интересов городских математиков-практиков, университетской профессуры и ее союзников, а также сведущих в науках офицеров вооруженных сил».

Однако был еще один канал проникновения научных идей в промышленную практику. С ростом городов и появлением большого количества новаторов, обученных секретам мастерства (см. подпараграф 1.1.2), увеличилась вероятность как контактов между ними, так и встреч с представителями университетских корпораций.

«Лунное общество» Мэттью Болтона^[3]. Примечательным историческим фактом является «Лунное общество», существовавшее в Англии с 1765 по 1813 г. В немногочисленную группу, организованную Болтоном, вошли «золотые головы» тогдашней Англии, известные ученые и удачливые предприниматели^[4]: Джеймс Кайе (производство стекла), Джойсайя Вейндвудж (предприятия по строительству каналов), Эразм Дарвин (дед Чарльза Дарвина, автор эволюционной теории происхождения общества, изложенной в форме дидактической поэмы «Храм Природы»), Уильям Смолл, Джон Уайтхурст (вместе с Болтоном создал барометр, термометр и гигрометр) и др. По отзыву историка Р. Шофилда, изучавшего «Лунное общество», все вместе эти люди составляли своего рода расчетную палату идей: «Ни одно другое научное общество восемнадцатого века не объединяло в себе столь эффективно различные течения просвещенной мысли в поток, который орошал девятнадцатый век». Здесь сошлись «совместные усилия, направленные на поиски практического применения научных открытий своих членов, которые будут иметь широкую социальную ценность; тщательные научные эксперименты в сочетании с капитальными вложениями и их политической поддержкой; прямая личная заинтересованность и возможность получения финансовой выгоды; и, наконец, поощрение молодых ученых, которые станут оказывать влияние на будущее» [1.18, с. 160].

Усилия членов общества трансформировали свою родину материально, социально и культурно в течение жизни одного поколения. Исследование Шофилда позволяет думать «о довольно тесных контактах, складывавшихся пока еще не между социальными институтами, но между людьми науки, бизнеса и изобретателями. Нельзя сказать, конечно, что изобретатель, став членом Королевского общества, делался ученым, но нельзя также сказать, что изобретения мастеров-механиков не входили в науку. Или что эти люди, включаясь в культурную среду, оставались невеждами в науке и их изобретения были лишь делом пусть гениальной, но ремесленной смекалки и только» [1.19, с. 101].

Такая форма социального взаимодействия является прародительницей мозговых штурмов как средства решения сложных задач в условиях отсутствия прецедентов и алгоритмов деятельности либо исчерпанности оных. В Европе XVI—XVII вв. ситуация была именно такой. «Сборку» таких групп, как и сборку групп для мозгового штурма, обеспечивал запрет на критику предлагаемых решений и докладываемых результатов. Очевидно, что классические научные общества не решали проблемы широкого внедрения научных методов в производство. Зато они меняли отношение изобретателей к продуктам своей деятельности. Теперь все больше изобретателей понимало, что новация, основанная на применении научных методов, может существенно превзойти существующие технические решения. Так появилось представление о научной и технической, а затем о научно-технической деятельности.

Интеллектуальная деятельность — умственная, мыслительная, познавательная и творческая деятельность человека.

Научно-техническая деятельность — деятельность, направленная на получение, применение новых знаний для решения технологических, инженерных, экономических, социальных, гуманитарных и иных проблем, обеспечения функционирования науки, техники и производства как единой системы (Федеральный закон от 23.08.1996 № 127-ФЗ (ред. от 10.02.2009) «О науке и государственной научно-технической политике»).

Научно-техническая проблема — совокупность теоретических и (или) практических задач, для решения которых необходимо провести целенаправленные исследования и разработки, обеспечивающие получение знаний для практической реализации качественно новых научных идей и создания образцов конкурентоспособной техники, технологий и материалов (постановление Правительства РФ от 23.11.1998 № 1367 «О подписании Конвенции о создании и статусе международных научно-исследовательских центров и научных организаций»).

Научный и (или) научно-технический результат — продукт научной и (или) научно-технической деятельности, содержащий новые знания или решения и зафиксированный на любом информационном носителе (Федеральный закон от 23.08.1996 № 127-ФЗ «О науке и государственной научно-технической политике»).

Такие результаты уже не могут быть защищены с помощью старой системы выдачи государством привилегий!

В самом деле, если раньше был один производитель В* какой-то особо ценной краски, то теперь появились результаты научно-технической деятельности по производству множества красок для самых разных материалов и самыми разными способами. Привилегия, выданная В* на 20 лет, помешает новым типам красок и процессов по их изготовлению занять свое место в обществе. А не нанесет ли это ущерба государству? Вот вам и первый повод для реформирования старого патентного законодательства.

Если раньше существо изготовления краски в патенте В* не раскрывалось, то теперь мы имеем толпу изобретателей, утверждающих, что они знают, как делать краски быстрее, дешевле и т. д. Традиционная форма привилегий просто не позволяет доказательно проверить эти утверждения (вспомним текст привилегии Брунеллески). Значит, нужен арбиртаж, способный разобраться в научных доказательствах и технических деталях нескольких решений, чтобы понять, действительно ли новаторы сделали нечто лучшее, чем это сделал монополист В*. Сегодня мы называем это экспертизой по существу.

Экспертиза по существу — экспертиза заявки, в процессе которой при положительном результате формальной экспертизы проводится информационный поиск в отношении заявленного технического решения для определения уровня техники изобретения и полезной модели (аналоги и прототипы), по сравнению с которым будет осуществляться оценка новизны и изобретательского уровня изобретения, а также проверка соответствия заявленного изобретения, промышленного образца, полезной модели, селекционного достижения условиям патентоспособности.

Формальная экспертиза — экспертиза заявки, в процессе которой проверяется наличие документов и их соответствие установленным требованиям.

(ГОСТ Р 55 386 — 2012. Интеллектуальная собственность. Термины и определения. п. 3.5.1.9).

В новой ситуации также нужны критерии для сравнения различных научно-технических результатов в самых разных отраслях промышленности. Но их нет, как нет и классификации изобретений, отвечающей развитию совершенно новых отраслей промышленности: химической, паровой энергетики, электрической и т. д.

Нужны детальные описания результатов, чтобы сравнивать их между собой. Таковые в старой системе не предусмотрены. Но лед трогается. В 1718 г. выходит первый патент на автоматическую пушку Джеймса Пакла, в котором устройство изображается в деталях (рис. 1.5). Как сказали бы сегодня, описание содержит принцип действия устройства и рисунки, которые его поясняют.

Рис. 1.5. Первый патент, содержащий спецификацию на патентуемое изделие, полученный Джеймсом Паклом в Великобритании

Потом появляются, обкатываются и закрепляются и другие юридические новации, благодаря которым — в новых условиях — применение законодательной охраны результатов новаторов становится все более осмысленным и адекватным изменившейся ситуации¹.

Таким образом, «сборку», «запуск» и «отладку» целенаправленной системы по юридической защите прав новаторов (а не только торговцев и владельцев фабрик) предваряют следующие обязательные условия:

• 1) необходимо, чтобы в обществе или хотя бы в определенной его платежеспособной прослойке существовала потребность в новациях. Эта потребность задает совокупность целей (Z_V.Z_п), достижение которых даст ценный на данном историческом этапе продукт труда;
• 2) необходимо, чтобы сложились профессиональные сообщества (в противовес профессионалам-одиночкам), члены которых имеют свободный доступ к орудиям производства (Sj) и способны влиять на мнение властей, а через них — на выпускаемые законы;
• 3) необходима острая конкуренция между профессиональными сообществами, такая, что получение нового знания методом проб и ошибок больше не позволяет повышать конкурентоспособность их продуктов труда (S₂);
• 4) необходимо, чтобы в обществе были развиты не только ремесленные и торговые, но и научные корпорации (научные общества и университеты) и — что не менее важно — чтобы между ними всеми начался обмен знаниями (S₃).

В европейских странах XVIII—XIX вв., где сильнее, а где слабее, ситуации (Sj, S₂, S₃) сложились, была осознана и потребность в изменениях (Zj.-.Z,^. Только тогда стало возможным связать ситуации и цели с помощью специализированных механизмов — юридических (Q₃), финансовых (Q₂), управленческих (Q₃) — так, чтобы сформировалась система деятельности по целенаправленному^[5][6] производству и внедрению знаний. В символической форме эта система может быть записана так:

В стане юристов, специализирующихся на праве собственности на охраняемые результаты интеллектуальной деятельности, распространено представление о том, что юридические механизмы (Q_:) для защиты прав изобретателей были первичны. Как мы видели на исторических примерах, все обстоит с точностью до наоборот. Ситуации (S_1? S₂, S₃) складывались в самых невыгодных для изобретателей условиях! Привилегии веками получали главным образом не новаторы, а торговцы и предприниматели. Кроме того, как мы видели, привилегии и патентные письма, по существу, не могли регулировать права новаторов на изобретения, основанные на научно-технических решениях — не позволял формат. Да этого во времена их использования и не требовалось. И лишь «жизнь» (а точнее — складывание условий (S_l5 S₂, S₃)) заставила создавать новые правовые нормы. Наш вывод созвучен утверждению А. А. Пиленко, автора первого в России полновесного исторического исследования о правах изобретателя. В 1902 г. он писал:

«Увеличение роли, играемой техническими изобретениями в жизни современного общества, и улучшение социального положения изобретателей выразились, в области права, в форме появления сознания о необходимости гарантировать их интересы. Обыкновенно этот процесс изображают в обратном порядке, т. е.: издание патентного закона, — изобретатели получают возможность „налаживать деньгу“ — социальное значение их увеличивается. Но если вспомнить, что английский патентный закон 1623 г. не улучшил положения изобретателей, влачивших ничтожное существование до тех пор, пока в начале XIX века сама жизнь, а не буква закона, выдвинула их вперед, — позволительно будет считать принятый мной порядок каузальности более соответствующим действительности» [1.14, с. 48].

• [1] См. подробнее описание сложившейся тогда ситуации в [1.16].
• [2] Здесь и далее по сюжету цитируется по [1.17].
• [3] Мэттью Болтон (1728—1809) —деловой партнер знаменитого инженера ДжеймсаУатта, сотрудничество которых привело к выпуску нескольких сотен паровых машин"Болтона и Уатта", установленных на фабриках и заводах Британии.
• [4] Первые 11 членов общество шутливо называли себя сумасшедшими (исключаясамого Мэттью Болтона) и за годы существования общества отправили в Королевскоеобщество Британии более 30 работ, имеющих большое значение для истории геологии, химии, механики, термодинамики и оптики.
• [5] Познакомиться с этими изменениями в деталях можно в целом ряде хорошихпубликаций [1.13, 1.14, 1.20- 1.22].
• [6] А не случайному, как было ранее, когда ситуации (Sj, S2, S3) еще не сложились!