Размышления об итогах приватизации

Во многих работах, опубликованных в России и за рубежом в конце XX в., признавалось, что российские реформы 1980−1990;х гг. не удались. Признание неудачи в национальном масштабе было подтверждено референдумом: 85% голосовавших осудило социально-экономический характер реформ. Возможно, подобная оценка была вызвана не ухудшением в целом положения населения, а появлением у людей ощущения «развала прежней (привычной) системы». В 1930;е гг. россияне жили беднее, но бо? льшая часть населения поддерживала «систему» (хотя и пассивно).

На 1 января 1991 г. в России функционировали 1420 ассоциаций предприятий, 126 концернов, 156 межотраслевых и территориальных объединений, 102 крупных консорциума, свыше 1200 акционерных обществ и около 3000 совместных предприятий.

Значительный экономический эффект и развитие промышленного потенциала России ожидались от приватизации собственности. В Законе о приватизации от 3 июля 1991 г. устанавливались общие законодательные рамки и процедуры приватизации в России. Его основные положения включали:

• — создание Федерального комитета по управлению государственным имуществом (ГКИ);
• — создание Фонда государственного имущества, ответственного за непосредственное проведение аукционов по приватизации предприятий;
• — положение о том, что приватизационные планы должны разрабатываться постоянными комиссиями и утверждаться городскими ГКИ;
• — положение о том, что предприятия должны быть подготовлены к продаже посредством открытого аукциона или закрытого конкурса.

В самой приватизации, с точки зрения мирового опыта, нового было немного. В 1980;х гг. во многих развивающихся европейских странах^[1] прошла подобная (приватизационная) волна. Преследовались в основном три цели: пополнение бюджета, повышение эффективности экономики и развитие народного капитализма.

В России приватизационный процесс осуществлялся в форме бесплатного и уравнительного наделения каждого жителя страны — одним ваучером, номинально оцененным в 10 000 руб. Ваучер можно было использовать для приобретения государственной (общенародной) и муниципальной собственности. Допускались варианты, можно было продать ваучерный чек, т. е. использовать сто как единовременный доход; вложить в инвестиционный фонд и в последующем получать регулярный доход; стать совладельцем какой-либо компании (предприятия, банка и т. п.), обменяв чек на ее акции; приобрести в собственность на аукционе предприятие (магазин, мастерскую).

" Ваучеризация" была типично пробуржуазным вариантом приватизации. Сделать всех граждан собственниками она не могла, но зато как бы приобщала к частной собственности значительную часть российского общества.

Во многих случаях приватизация не опиралась на преобразования в управлении. Объемы производства сокращались, многие предприятия обанкротились. Возникли негосударственные структуры спекулятивно-посреднического типа. По данным Института экономики Российской академии наук, средняя заработная плата в первом квартале 1994 г. была ниже, чем в США, почти в 17 раз; 24,4% населения имели доходы ниже прожиточного минимума.

Однако сами темпы приватизации были впечатляющими. В 1992 г. было приватизировано 46 тыс. предприятий; в 1993 г. — 42,9 тыс. и в 1994 г. — 21,9 тыс. К концу 1996 г. изменили форму собственности уже 124,6 тыс. предприятий, что составляло 60% общего количества государственных предприятий по состоянию «па начало процесса приватизации». В результате приватизации негосударственный сектор стал доминирующим в экономике.

Среди приватизированных преобладали предприятия торговли, общественного питания и обслуживания, хотя их доля по годам и снижалась: 72,6% в 1992 г., 59,2% в 1993 г., 47% в 1994 г. Удельный вес приватизированных предприятий промышленности составил в 1994 г. 27%, строительства — 11%, транспорта и связи — 5%. В целом в сферу приватизации чаще вовлекался промышленный потенциал фондоемких, наукоемких и ресурсодобывающих отраслей, прежде всего топливно-энергетического и машиностроительного комплексов, транспорта и связи.

В приватизации средних и крупных государственных предприятий приоритет получили акционерные общества. В 1994 г. были созданы 9814 акционерных обществ (АО) с численностью 4,9 млн человек: 50% созданных АО функционировали на предприятиях, ранее относившихся к федеральной собственности. Из этих АО 41% относился к разным отраслям промышленности: в машиностроении и металлообработке их насчитывалось 1261; в пищевой промышленности — 823; в лесной, деревообрабатывающей и целлюлозно-бумажной — 448; в промышленности строительных материалов — 329; в лесной — 301; в строительстве они составляли 17%; на транспорте и связи — 10%.

Первый чековый (ваучерный) этап приватизации в России завершился 30 июня 1994 г. В результате появился «слой» частных собственников — предпринимателей, изменился стереотип экономического мышления у населения, изменились связи предприятий с государством, а сами предприятия получили больше самостоятельности. Главная цель приватизации — создание условий для необратимости социально-экономических реформ — была, по мнению власти, достигнута: около 60% предприятий стали негосударственными, примерно 40 млн человек — «акционерами». Но подтвердились и сомнения специалистов в экономической эффективности приватизации; ее реализованная модель не обеспечила конкурентной среды и эффективную деятельность предприятий, реальный собственник-предприниматель, способный участвовать в инвестиционном процессе, так и не сформировался. Это вызвало противоречивое и неоднозначное отношение специалистов, политиков и населения к «кампании по перераспределению собственности» .

И действительно, оснований для критического отношения как к концепции приватизации, так и к способам се реализации было достаточно. Основным было то, что концепция опиралась на жестко централизованные процедуры ее проведения и в конечном счете «оторвалась» от более медленных процессов становления рыночных механизмов.

Уже на первых этапах возник, а в последующем углубился и закрепился разрыв между декларациями и результатами. Не были найдены конкретные и обоснованные способы реальной оценки приватизируемого имущества, что сохраняло возможности его хищения и в будущем. Формы и методы проведения приватизации не были сориентированы на многообразие конкурентных условий, в которых функционировала российская экономика. Возможно, что именно такая приватизация стала одной из главных причин резкого усиления социальной дифференциации в обществе. Известны также мнения, что приватизация конца XX в. оказалась в эпицентре теневых и откровенно криминальных интересов.

Механизмы проведения ваучерной приватизации обеспечили закрепление преимущественных прав на их выкуп за трудовыми коллективами и администрацией предприятий. Но это же привело к негативным последствиям: массовому выкупу собственности руководителями предприятий; использованию доходов, получаемых от государственной собственности, для выкупа этой собственности; отказу внешних инвесторов вкладывать деньги в предприятия, находившиеся под контролем трудовых коллективов и администрации (вследствие этого инвестиционные ресурсы расходовались за пределами производственного приложения капитала); дискриминации работников бюджетной сферы в отношении выкупа собственности; незащищенности средств инвесторов от инфляции.

Инфляция негативно отразилась и на рынке ценных бумаг приватизированных предприятий (исключение составили отрасли топливно-энергетического комплекса, связи и коммуникаций, алюминиевая промышленность, т. е. те сферы, которые были интересны для инвесторов с точки зрения ожидаемых прибылей).

По данным заместителя председателя Комитета Государственной думы РФ по экономической политике, известного в России в XX в. экономиста В. А. Лисичкина, результаты ваучерной приватизации оказались удручающими.

Из 500 крупнейших предприятий страны около 80% в 1990;е гг. были проданы на аукционах по цене менее 8 млн долл.: «Уралмаш» (34 тыс. рабочих), к примеру, был продан за 3,72 млн долл.; Челябинский металлургический комбинат (ЧМК, 35 тыс. рабочих) — за 3,73 млн долл.; Ковровский механический завод (стрелковое оружие, 10,6 тыс. рабочих) — за 2,7 млн долл.; завод им. Лихачева, стоимость основных фондов которого составляла к моменту приватизации не менее 1 млрд долл., — за 4 млн долл.

Для сравнения: средняя пекарня в Европе в 1990;е гг. стоила около 2 млн долл.; средний колбасный завод — 3,5 млн долл.; цех по разделке леса — 4,5 млн долл. Таким образом, ЧМК приравняли к колбасному заводу.

Ваучерная приватизация дала за два года в бюджет страны лишь 1 трлн руб., это в 2 раза меньше дохода Венгрии от приватизации. В 1993 г. в результате приватизации в федеральный бюджет РФ поступило 90 млрд руб. (для сравнения отметим, что у одного только московского ГУМа ежегодная выручка составляла 100 млрд руб.), из них более 70 млрд руб. было потрачено на содержание чиновников, имевших отношение к процессу приватизации.

Примечание. В третьей главе читатель ознакомился с итогами пятилеток; там приводилась информация о «сооружении» крупных производственных объектов, заводов и фабрик. «Уралмаш», Ковровский механический завод, завод им. Лихачева и были такими объектами. Их строила вся страна, и цена этих строек была неимоверно высока. Не случайно, но заводу им. Лихачева приводились сведения о стоимости основных фондов и аукционной цене всего предприятия (завод был продан по цене, заниженной не менее чем в 250 раз). Это были очень крупные производственные объекты, как и многие другие, построенные в СССР в XX в. Гигантомания в производственном строительстве началась при И. В. Сталине, но и в XXI в. интерес российских хозяйственников к амбициозным и дорогостоящим проектам не пропал: строительство трубопровода, который откроет российской нефти путь в Европу в обход черноморских проливов, строительство нефтепровода из Сибири на Дальний Восток (до Тихого океана), сооружение туннеля на Сахалин (аналог туннеля через пролив Ла-Манш), возведение инфраструктурных объектов для четырех игорных зон взамен всех существующих в РФ казино (в Приморье, Калининградской области, на Алтае и Юге России), строительство новых ГЭС и АЭС.

Естественно, о целесообразности этих проектов в средствах массовой информации велась и до настоящего времени ведется дискуссия. Но ее масштабы не идут ни в какое сравнение с масштабами дискуссии, проходившей в 1980;е гг. относительно переброски вод северных рек в вододефицитные регионы (например, Печоры — в Каму; Енисея — в республики Средней Азии). К числу «строек коммунизма» можно причислять также освоение Нечерноземья и целинных земель, строительство БАМа, ВАЗа и КамАЗа.

Многие из начинаний были эффективны, но не все к примеру, БАМ (пока) оказался совершенно неэффективным. Отчасти поэтому у многих хозяйственников сложилось предубеждение относительно масштабных и дорогостоящих проектов. У многих, но не у всех. О планах поворота северных рек на юг в начале XXI в. по-прежнему ностальгировал мэр Москвы Ю. М. Лужков, но в отличие от энтузиастов 1980;х гг. он использовал экономическую платформу. Кратко ее смысл сводится к тому, что за воду азиатские республики должны были бы платить, т. е. вода наконец-то могла начать «работать» на российскую экономику, а не бесследно исчезать в Ледовитом океане, как это происходит сейчас.

Интересно мнение одного из противников дорогостоящих проектов — Владислава Иноземцева, научного руководителя центра исследований постиндустриального общества: «Многие «мегапроекты» — это попросту направление денег в те места, где их проще «распилить» между заинтересованными лицами. Тот же тоннель до Сахалина — буквально зарывание денег в землю. Дешевле начадить воздушное и паромное сообщение. Есть страны, целиком состоящие из островов (как Индонезия), и никому не приходит в голову соединять их тоннелями.

Строительство газопроводов сопровождается огромными издержками — себестоимость 1 км трубы у нас втрое выше, чем в других странах. В чьих карманах оседают деньга? Эффективнее было бы производить сжиженный природный газ (СПГ) в Мурманске или на Дальнем Востоке и отправлять его покупателям. Япония на 100% удовлетворяет свои потребности в газе за счет СПГ. Но какая мы энергетическая держава, если даже не можем построить ни одного корабля по перевозке СПГ и, как в советские времена, измеряем свое могущество километрами труб?" .

• [1] Государства, ранее входившие в политико-экономический альянс, называвшийся «Советом экономической взаимопомощи» (СЭВ).