Волны российской эмиграции

Волны российской эмиграции

1.Первая волна

Массовая эмиграция тесно связана с историей Российской империи начала ХХ века. Первая мировая война, революции, крушение политических режимов явились причинами переселения массы народа. Но если на рубеже веков эмиграция из России имела преимущественно экономический или религиозный характер, то в годы 1-й мировой войны в ней стали преобладать политические тенденции. После Октябрьского переворота и связанного с ним гражданской войны из России бежали миллионы её граждан. Это была так называемая «первая волна» массовой эмиграции именно по политическим мотивам. Кто же это был и сколько их выехало из бывшей Российской империи?

Русская эмиграция первой послереволюционной волны, часто называемая «Белой», явление уникальное беспримерное в мировой истории. И не только своими масштабами, но и вкладом в мировую и российскую культуру. Эмигранты первой волны не только сохранили, но и приумножили многие традиции российской культуры. Именно ими были вписаны многие блестящие страницы в истории мировой литературы, науки, балета, театра, кино, живописи и т. д. Именно ими был создан «материк», не обозначенный ни на одной карте мира, с названием «Русское зарубежье».

Первая эмиграция состояла из наиболее культурных слоев российского дореволюционного общества, с непропорционально большой долей военных. По данным Лиги Наций, всего Россию после революции покинуло 1 миллион 160 тысяч беженцев. Около четверти из них принадлежали к Белым армиям, ушедшим в эмиграцию в разное время с разных фронтов. В 1921 году была предпринята Лигой Наций и обществом Красного Креста первая попытка учёта русских беженцев в славянских странах, Румынии и Турции. Их насчитали около 800 тысяч. Современные историки исходят из того, что Россию покинули не менее 2 миллионов человек. Кстати, такую цифру называл в своё время Ленин. Нет полных данных и о количестве военнослужащих, покинувших Россию

Географически эта эмиграция из России была, прежде всего, направлена в страны Западной Европы. Основными центрами русской эмиграции первой волны стали Париж, Берлин, Прага, Белград, София. При этом в качестве объединяющей страны русская эмиграция избрала Францию, а Париж — своей столицей. «Для подобного решения главными стали политические, экономические и моральные причины. Но самым важным был тот факт, что между Россией и Францией на протяжении многих лет были устойчивые контакты, влиявшие на формирование двух культур — русской и французской. Франция была единственной страной, признавшей правительство Врангеля Она подписала соглашение, по которому её представитель брал от имени страны под свою защиту русских беженцев «. Эмигранты первой волны считали, свое изгнание вынужденным и кратковременным эпизодом, надеясь на скорое возвращение в Россию, после быстрого, как им казалось крушения советского государства.

Знаменитый полярный исследователь Нансен был назначен Лигой Наций комиссаром по делам русских беженцев. Нансен выдвинул проект создания временных удостоверений личности для выходцев из России. В 1926 году более 30 стран согласились на выдачу нансеновского паспорта. Это было временное удостоверение личности, заменившее паспорта апатридов и беженцев. Эти паспорта значительно облегчили их положение в различных странах. Статус беженцев все выходцы из России получили лишь в 1926 году, когда русскими беженцами стали считаться лица русского происхождения, не пользовавшиеся защитой СССР и не ставшие подданными другого государства. Следует отметить, что многие беженцы сознательно не принимали другого гражданства, надеясь на возвращение в Россию. Но позиция советского правительства по отношению к ним ужесточалась из года в год. Согласно Декрету гражданства лишились:

а) лица, пробывшие за границей непрерывно свыше пяти лет и не получившие советских паспортов до 1 июня 1921 года;

б) лица, выехавшие из России после 7 ноября 1917 года без разрешения советской власти;

в) лица, добровольно сражавшиеся в армиях, боровшихся против советской власти, или состоявшие в контрреволюционных организациях «и т. д. и т. п.

Среди эмигрантов были такие выдающиеся деятели, как: И. Бунин, А. Куприн (до 1937 г.), М. Цветаева (до 1939), Шаляпин, Рахманинов, Зворыкин и др.

Несколько тысяч человек поступили во французский Иностранный легион, став его наиболее «дисциплинированной и боеспособной и наиболее ценимой частью». «На долю русских легионеров выпала тяжесть борьбы с рифянами, кабиллами, туарегами, друзами и другими восставшими племенами в период 1925;1927 гг. В раскаленных песках Марокко, на каменистых кряжах Сирии и Ливана, в душных ущельях Индо-Китая, — всюду рассеяны» русские кости

Первые годы эмиграции были тяжелейшими и для гражданских лиц. «Кроме немногих банкиров, владельцев ресторанов, врачей и адвокатов, русские беженцы существовали в крайней бедности, в невозможных условиях; некоторые умирали с голоду», не имея ни денег, ни работы, ни социальных прав — так описывает немецкий исследователь X.-E.Фолькман положение в послевоенной Германии, куда уже в 1919 г. хлынул основной поток эмигрантов. Возникновение там множества эмигрантских профессиональных союзов было продиктовано прежде всего стремлением к взаимопомощи. Но все они зависели от благотворительных организаций, из которых главными были Русский Красный Крест (хранивший за границей дореволюционные средства для опеки военнопленных) и, конечно, иностранные учреждения: Международный Красный Крест (особенно помог американский) и католическая Церковь (которая не скрывала, что помимо благотворительной цели преследует и иную: «побуждение к переходу в унию» и даже прямо в католичество; для этого уже в 1917 г. был создан «Папский Восточный Институт»; впрочем, как отмечает Фолькман, успеха на этом поприще достигнуто не было).

1921 — 1924 годах создаётся Республиканско-Демократическое объединение (РДО) российских эмигрантов, объединившее в своих рядах широкий политический спектр российских либерал-демократов от кадетов до правых эсеров и энесов. Организацию возглавил видный деятель кадетской партии П.

Н. Милюков. И то и другое объединение претендовало на роль флагмана политической жизни российского зарубежья, стремилось распространить своё влияние на военные формирования эмиграции, молодёжь, разрабатывая и пытаясь реализовать планы создания подпольного движения в Советской России.

Важным фактором, стимулирующим политическую активность эмиграции, стали изменения во внутренней политике советской власти. Особые надежды и ожидания у российской эмиграции вызвал переход к нэпу. Выступая на митинге в декабре 1927 года в Праге, один из лидеров РДО и «Крестьянской России» С. С. Маслов говорил: «С 1921 года, когда был введён нэп, коммунизм начал умирать, ибо коммунистическая партия, отказавшись от примитивного принудительного хозяйства поравнения, тем самым отказалась и от проведения в жизнь своей коммунистической идеологии и программы Понижение народного дохода неизбежный провал лозунга индустриализации и растущее накопление частного торгового капитала в частном торговом обороте — вот те мины и те узлы, которые советской власти не разрубить.

В 1924 году, выступая на митинге в Праге, один из лидеров группы РДО Б. Н. Евреинов заявлял: «В настоящее время весь центр тяжести контрреволюционной борьбы с советской властъю сводится к дискредитированию её перед иностранными державами и к раздуванию всяких сенсационных слухов о коммунистах и о СССР Желательно эти слухи направлять в Россию в виде печатных сообщений, дабы, читая их, население верило, что это и есть настоящая, скрываемая от них истина» .

В целом, важно отметить следующие основные характеристики первой эмиграции:

* Эмиграция носила вынужденный, политический, антибольшевистский характер. Отказ от эмиграции для большинства означал физическое уничтожение на родине. Эмиграция связана с военным поражением и отступлением Белой армии.

* Первый исход — это активные антикоммунисты и противники советского режима, оказывающие ему всяческое, в том числе и вооруженное сопротивление (Белое движение) и, в большинстве своем, не признающие его легитимность. Политическая и военная цель — свержение советского режима.

* Первая волна — это еще юридически подданные Российской империи.

* Подавляющая часть первой эмиграции были православными, что в целом определяло их систему ценностей и поведенческих ориентаций. Отсюда возникала миссия сохранения православного религиозного опыта и православных ценностей, что активно осознавалось «культурным слоем» первой эмиграции. Православие выступало как основа мировосприятия и одновременно как составная часть идеологии. И во многом политический раскол в эмиграции был связан с недооценкой роли православия, пренебрежением или отказом от православия части политической элиты эмиграции.

* Идея временности пребывания за границей. Значительная часть первой эмиграции не собиралась навсегда обосновываться за границей и активно поддерживала идею возвращения в Россию.

* Специфика состава первой эмиграции. Выехал значительный слой носителей русской культуры в массовом масштабе. Это дало возможность построения Зарубежной России.

* Перенос политических движений и партий из России на русское зарубежье. Следствие — значительный политический раскол в рядах первой эмиграции, который так никогда и не удалось преодолеть.

Возвращение некоторых эмигрантов Существовало несколько причин, которые стали предпосылками к подобному повороту событий:

— Очередная форма политической агитации. Большевики заявляли об «одумавшихся» и «раскаявшихся» сторонниках эмиграции, которые изъявили желание вернуться в Россию и были великодушно приняты на историческую родину.

— СССР считался главным победителем нацисткой Германии, что значительно повысило его «популярность» в глазах бывших эмигрантов.

— Победа во Второй Мировой стала большим поводом для сторонников миграции простить большевиков, причем это касалось даже многих белогвардейцев.

2.Вторая «волна» эмиграции

«Второй эмиграцией называют тех, кто использовал возможность бежать на Запад во время Второй мировой войны — прежде всего в Германию, а затем, в начале 50-х годов, большей частью эмигрировал в США. В отличие от первой волны, они не знали Запада. Хотя многие из них прошли советские лагеря и лишь некоторые поддержали борьбу Германии с Советским Союзом (в надежде на освобождение России от большевизма) «

Вторая, или, как называют ее, послевоенная, эмиграция, началась в 1942 году в гитлеровской Германии, точнее — в ее лагерях для русских военнопленных и в лагерях остовских и беженских. А после конца войны, в основном в побежденной Германии, возникла неожиданная, странная и непонятная проблема, названная англоязычными победителями DP (ди-пи) (Displaced Persons), то есть перемещенными лицами, которых, тоже неожиданно, оказалось множество. Вот из этого множества «лиц» возникла затем вторая волна русской эмиграции.

Особенностью эмиграционных процессов этого периода стало, во-первых, то, что значительная часть эмигрантов (в т.ч. и первой волны) уехала из Европы за океан — в США, Канаду, Австралию, Южную Америку; во-вторых, то, что часть «старых» эмигрантов после Второй мировой войны оказалась на территориях, отошедших к СССР или включенных в зону советского влияния.

Если попытаться оставить за скобками идеологические оценки, то можно обратить внимание на некоторые специфические особенности второй эмиграции.

* Эмиграция носила вынужденный, политический, антисоветский характер. Однако в отличие от первой эмиграции часть людей стали политическими противниками советского режима не в Советском Союзе, а гораздо позднее, например, попав в плен или будучи насильственно вывезенными в Германию.

* Страх возвращения на родину. Часть будущих эмигрантов не были активными противниками режима, но не без основания опасались репрессий в случае возможного возвращения домой.

* Второй исход был уже советским. Это были граждане СССР, имели опыт жизни при советской власти и знали реальную советскую действительность, что накладывало четкие «отпечатки» советского образа мыслей и поведения в действиях эмигрантов.

* Основная часть второй эмиграции, до того как она оказалась за пределами Советского Союза, признавала легитимность существующего в России политического режима, но впоследствии поставила это под сомнение.

* Во второй эмиграции (в отличие от первой) уже присутствовало желание «вырваться» из закрытой страны. Оккупация явилась тем случаем, который позволил разомкнуть закрытые большевиками границы.

* Второй эмиграции при помощи и содействии представителей первой эмиграции удалось создать идеологическую платформу для свержения советского режима.

В начале войны вскрылось всё болезненное в структуре советского государства. Жестокость сталинского режима по отношению к людям, проживавшим на охваченных немцами территориях СССР, повлекла за собой многочисленный переход людей на сторону врага. Это было величайшей трагедией в истории войн, трагедией большого государства. Люди боялись жестоких репрессий, и негуманного отношения к их судьбам. Жажда мести, стремление к освобождению от сталинского режима вынудило некоторых солдат и офицеров Красной армии к участию военных действий в составе германской армии.

Вторая волна эмиграции была обусловлена событиями, связанными со Второй мировой войной. В основном ее составили лица, перемещенные за границы СССР в ходе войны («остарбайтеры», военнопленные, беженцы) и уклонившиеся от репатриации. По официальным данным, количество не вернувшихся на родину перемещенных лиц составило 130 тысяч человек, по оценкам некоторых экспертов — 500−700 тысяч человек.

Категории граждан, покинувших СССР в годы Второй Мировой войны:

— военнопленные, захваченные германскими войсками за годы войны с СССР. Из их числа к маю 1945 г. остались в живых 1,15 млн. человек.

— беженцы. Многие из тех, кто раньше имел нелады с властями или боялся вновь оказаться в руках НКВД, воспользовались немецкой оккупацией для бегства из СССР.

— те, кто решил сражаться против Красной армии или помогать немцам в борьбе с ней. Помочь оккупантам своей родины вызвались от 800 тысяч до миллиона человек. Интересно отметить, что Советский Союз стал единственной европейской страной, почти миллион граждан которой, записались во вражескую армию.

Мигранты этих категорий были объявлены советским правительством «изменниками», заслуживающими «сурового наказания». По его настоянию им 11 февраля 1945 г. в Ялте в ходе Крымской конференции руководителей трех союзных держав — СССР, США и Великобритании — были заключены идентичные, хотя и сепаратные соглашения с правительствами Соединенного королевства и Соединенных Штатов Америки о выдаче представителям Советского Союза всех советских граждан, как военнопленных, так и гражданских лиц, «освобожденных» англо-американскими армиями. Советских граждан насильно грузили в поезда для отправки в советскую зону оккупации, а оттуда перевозили в СССР, и те, кого не расстреляли сразу по прибытии, пополнили население ГУЛАГа. Многие будущие перемещенные лица попадали в немецкие лагеря из лагерей советских. Например, из литераторов — Сергей Максимов3, Николай Ульянов4, Борис Филиппов5 А поэт Владимир Марков6 и художник Владимир Одиноков7 «вкусили» жизнь и в страшных немецких лагерях для русских военнопленных.

Судьбоносной стала недоброй памяти ялтинская встреча троих — Рузвельта, Сталина и Черчилля, состоявшаяся в феврале 1945 года. На этой встрече среди важных проблем того времени, лишь малая часть насыщенной программы ялтинской конференции была посвящена репатриации. Вопрос этот, конечно, был очень важен как для Сталина, так и для очутившихся за рубежом русских. Правда, многие тогда не верили, что Рузвельт и Черчилль согласятся на требование Сталина вернуть — конечно же, на расправу, — всех, живших в Советском Союзе до 1939 года. Вернуть, независимо от их воли. Однако общего согласия на такую акцию «ялтинская тройка» достигла. «Ялтинское соглашение» узаконило насильственную репатриацию всех советских граждан, находящихся в западных странах. В мае 1945 года документ о репатриации повторно подписали в саксонском городе Галле (место рождения знаменитого немецкого композитора Георга Генделя). Генерал де Голль не участвовал в ялтинской конференции, но будучи в Москве еще в 1944 году, подписал там аналогичное согласие на обязательную репатриацию всех советских граждан По итогам второй волны эмиграции был основан Союз борьбы за освобождение народов России (СБОНР) — политическая организация, вступившая на путь открытого противостояния сталинской системе. Ею была создана Русская библиотека в Мюнхене, ставшая очагом русской культуры в Германии конца 40-х гг. Ее представители организовали церковные приходы, оказывая столь необходимую в то время духовную помощь всеми преследуемым людям. Они создали крупнейшее из когда-либо существовавших в эмиграции научное и издательское учреждение — Институт по изучению истории и культуры СССР в Мюнхене, просуществовавший до 1972 г. Музей русской культуры в Сан-Франциско, Музей общества «Родина» в Лейквуде — это также заслуга «второй» эмиграции.

Мюнхене находились многочисленные организации русских эмигрантов: Национально-трудовой Союз (НТС), Центральное объединение политических эмигрантов из СССР (ЦОПЭ), радиостанции, вещавшие на Россию. В Мюнхене же активно функционировал Институт по изучению истории и культуры СССР, печатавший работы многих русских эмигрантов. Здесь начал выходить в 1946 году «журнал литературы, искусства и общественной мысли» «Грани». В 1951;1954 в Мюнхене выходил журнал литературной критики (альманах) «Литературный современник». В 1958 году в издательстве ЦОПЭ вышел сборник-антология «Литературное зарубежье» с произведениями И. Елагина, С. Максимова, Д. Кленовского, Л. Ржевского и др.

Что касается Америки, то наряду с продолжавшим выходить «Новым журналом», охотно печатавшим писателей второй волны эмиграции, здесь существовало несколько крупных издательств русской книги; в том числе издательство имени Чехова, опубликовавшее в 1953 г. антологию «На Западе» (сост. Ю. Иваск), куда вошли стихи О. Анстей, И. Елагина, О. Ильинского, Д. Кленовского, В. Маркова, Н. Моршена, Б. Нарциссова, Б. Филиппова, И. Чиннова.

Трудно точно установить число людей, добровольно или принудительно вернувшихся домой. В статье «О дипийском прошлом» Людмила Оболенская-Флам дает общую цифру 5 218 000, взятую ею из книги Татьяны Ульянкиной «Дикая историческая полоса"11. Но тут же уточняет, что Николай Толстой12 в книге «Жертвы Ялты» увеличивает эту цифру на 300 тысяч человек.

3.Третья волна эмиграции. (1948;1989/1990)

Третья волна российской эмиграции пришлась на эпоху «Холодной войны». Диссидентское движение и холодная война стали причиной того, что многие люди добровольно покидали страну, хотя всё довольно сильно ограничивалось властями. В это время Аксёнов, Довлатов, Бродский и многие другие известные литераторы, художники и учёные были среди тех, кому пришлось покинуть родину. До 1990 года более 1 миллиона человек уехали за границу.

В декабре 1966 года, находясь в Париже, советский премьер Алексей Косыгин заявил: «Если есть семьи, разобщенные войной, которые хотели бы встретить своих родственников вне СССР или даже оставить СССР, мы сделаем все, чтобы помочь им решить эту проблему». Это событие считается началом легальной эмиграции из СССР.

Выезд в основном осуществлялся по программам воссоединения семей. По крайней мере в официальных опубликованных документах, регламентирующих въезд — выезд советских граждан из СССР, нет ни слова о том, что правом на эмиграцию обладают те или иные этнические (или другие) группы. Особо следует выделить подписание СССР Хельсинкского акта в 1975 г. Именно с этого момента у граждан Советского Союза появились правовые основания покинуть страну, обосновывая это не семейными или этническими мотивами. Надо сказать, что людей, способных бросить вызов государству, оказалось не так много. В целом же следует констатировать полный правовой вакуум в Советском Союзе по вопросу эмиграции, а следовательно, и фактическое непризнание права на эмиграцию своих граждан.

Очевидно, что решения о выезде принимались властями достаточно волюнтаристски и определялись конъюнктурными политическими соображениями. Скорее всего они были связаны с определенным торгом с правительствами западных стран или с давлением западных стран, в первую очередь США (например та же поправка Джексона-Вэника), на советское правительство. В то же время нельзя не заметить, что в ряде случаев западная дипломатия не была достаточно эффективной, как это приято полагать, поскольку второй период относительно активной эмиграции сменился третьим, во время которого наблюдалась лишь ограниченная эмиграция, что связывалось с усилением внутреннего политического контроля. И только когда советское правительство уже во времена перестройки сняло ограничения на выезд, поток эмигрантов снова значительно увеличился.

Москва начала разрешать советским евреям, немцам и понтийским грекам выезд с целью воссоединения семей. С 1970;го по 1990 год возможностью воспользовались 576 тысяч человек, причем половина пришлась на два последних года. По другим данным, за этот период времени Советский Союз потерял 1 136 300 своих граждан. Выехало 592 300 евреев, 414 400 немцев, 84 100 армян, 24 300 понтийских греков, 18 400 евангелистов и пятидесятников и 2 800 человек других национальностей Порой люди уезжали по вызову дальних родственников, оставляя в СССР родителей, но все понимали правила игры.

В отличие от эмигрантов первой и второй волн, представители третьей выезжали на законных основаниях, не являлись преступниками в глазах советского государства и могли переписываться и перезваниваться с родными и друзьями. Однако неукоснительно соблюдался принцип: человек, добровольно покинувший СССР, впоследствии не мог приехать даже на похороны матери.

Впервые существенную роль в эмиграции играли экономические мотивы. Излюбленный упрек в адрес отъезжающих состоял в том, что они отправились «за колбасой» .

Глава КГБ Юрий Андропов и некоторые другие члены руководства добивались полного прекращения эмиграции, поскольку сам факт, что такое количество людей «голосует ногами» за «загнивающий капитализм», по их мнению, подрывал «морально-политическое единство советского общества». Кроме того, в третью волну эмиграции вошли видные диссиденты того времени, прежде всего, Александр Солженицын. Из трех составляющих этой волны эмиграции: «невозвращенцев», нового потока эмиграции деятелей науки и культуры в поисках свободы творчества и лучших условий для него, а также вынужденной эмиграции советских диссидентов, последние две часто сливались. Мотивы выезда видных деятелей советской культуры были сложными по составу: в них присутствовали и политические, и творческие, и экономические причины. Реже люди уезжали по собственному желанию, чаще — по требованию «оставить страну», исходившему от «компетентных органов». Что касается «чисто политических» диссидентов, по социальному составу они были чаще всего представителями технических специальностей, реже — студентами, людьми со средним образованием, еще реже — специалистами в области гуманитарных наук.

Третья волна российской эмиграции (1966;1985) была самой многочисленной после 1917 года. Среди эмигрантов этой волны значительную часть составляла интеллигенция. Так, лишь в начале 70-х гг. за рубеж из СССР выехало более 50 тыс. представителей интеллигенции. В этот период появляются в самом социокультурном явлении эмиграции совершенно новые процессы — насильственное лишение гражданства и диссидентство.

«Уезжали и уезжают не от России — от нее вообще невозможно уехать. Бегут от государства, грузная туша которого закрывает небеса; бегут от власти, у которой нет ничего святого; бегут от домоуправления, райкома, обкома, радиовещания, от сексотов, очередей, лагерей, от бесстыдной лжи и холодной жестокости, от чудовищного бескультурья и победоносного хамства — бегут, чтобы спасти от монстра свои смертные тела и бессмертные души, бегут, проклиная и плача»

Третья волна эмиграции отличалась высокой плодотворностью в области художественной литературы и публицистики. Среди наиболее ярких ее представителей — И. Бродский, В Аксенов, Н. Коржавин, А. Синявский, Б. Парамонов, Ф. Горенштейн, В. Максимов, А. Зиновьев, В. Некрасов, С. Давлатов. Деятели третьей волны много сил и времени уделяли тому, чтобы через издательства, альманахи, журналы, которыми они руководили, выражать различные, не имевшие права на выражение в СССР, точки зрения на прошлое, настоящее и будущее России. Главными печатными органами третьей волны российской эмиграции являлись альманахи «Аполлон-77», «Часть речи», «Новоселье», «Альманах-80 Клуба русских писателей», «Ардис», «Новый журнал». Значительное число публикаций было осуществлено издательствами им. А. П. Чехова, «Ардис» и ИМКА-Пресс.

Третью волну принимали на Западе лучше всех, бывшим советским гражданам как политическим беженцам сразу же назначались многочисленные социальные пособия, которых были лишены предыдущие поколения эмигрантов. Интеллектуальный уровень этой волны был очень высок. В основном выезжали люди с высшим образованием. Люди рабочих профессий среди диссидентов были редким явлением. Во времена третьей волны выехало до 2 млн. чел. В этот период уехали я, Иосиф Бродский, С. Довлатов, М. Барышников, С. Крамаров и другие третья волна стала одной из причин кризиса советской цивилизации. Образ заграницы как райского уголка, всеобщее одобрение пословицы «увидеть Париж и умереть» привели к тому, что советские граждане повально мечтали о чудесной жизни на Западе и отказывались быть строителями социалистического будущего. В 1980;е гг. все чаще стали уезжать люди, которые не были диссидентами, а скорее желающие уехать в связи с модой на заграницу. Так уехали знаменитый актер О. Видов и режиссер А. Кончаловский Третья волна связана с таким явлением как «невозвращенцы», под которым понимались советские граждане, выехавшие за границу по работе или на отдых, а затем отказавшиеся вернуться на родину. Именно так бежали: выдающийся солист балета М. Барышников, и хоккеист А. Могильный.

Третья эмиграция является самой длительной из всех исходов. Этот достаточно продолжительный промежуток времени С. Хайтман разбивает на четыре этапа: 1948;1970 гг.; 1971;1980 гг.; 1981;1986 гг. и 1987;1989 гг.(Heitman 1991: 4, 8). Первый период характеризуется относительно нерегулярным выездом «избранных» евреев, немцев и армян в Израиль, Германию и Францию вследствие прямого воздействия правительств этих пользу эмиграции. Второй период охватывает уже значительную и регулярную эмиграцию как результат ослабления внутреннего политического контроля внутри Советского Союза и улучшения отношений между странами запада и СССР. Третий этап отмечается ослаблением эмиграционного потока вследствие усиления внутреннего контроля за эмиграцией и нового обострения отношений между Советским Союзом и западными странами.

В качестве основных отличительных признаков, характеризующих третью эмиграцию, можно выделить следующие:

* Преобладание экономического характера эмиграции (за исключением представителей диссидентского движения).

* Легитимный характер миграции. Советский режим «отпускал» эмигрантов добровольно, хотя эмиграция велась по советским «правилам игры» и под контролем советского режима. Это не было бегством или отступлением и не было связано с риском для жизни.

* Отсутствие правовой базы для эмиграции. Выборочность эмигрантов и групп эмигрантов.

* Третья волна не представляла в своей массе убежденных политических противников режима, а лишь недовольных режимом. Подавляющее большинство третьей эмиграции признавали легитимность советского режима и не желали с ним активно бороться (за исключением диссидентского движения).

* Отсутствие собственных политических движений и партий.

* Уход во «внутреннюю» эмиграцию. К фактической эмиграции представители третьей волны готовили себя заранее, и многие годы жили ожиданием выезда и подготовкой к выезду. Другими словами, эмиграция не происходила «вдруг», вследствие внешних обстоятельств (поражение в Гражданской войне, немецкая оккупация), а была спланирована.

* Этнический характер эмиграции, т. е. возможность выезда только для определенных этнических (или религиозных) групп.

* Третья эмиграция была советской не только с юридической, но и с культурной точки зрения. Выезжали носители советской культуры, отличной от той культуры, в которой была воспитана первая и, отчасти, вторая эмиграции.

4.Четвертая «волна» эмиграции

политический послереволюционный волна эмиграция

Последний, четвертый этап связывается с продолжением перестроечного периода в СССР и вступлением в 1986 г. в силу новых правил выезда, существенно упрощающих процедуру эмиграции (Постановление Совмина СССР от 28.08.1986 № 1064), а также принятием закона «О порядке выезда из СССР и въезда в СССР граждан СССР», вступившего в силу 1 января 1993 г. В отличие от всех трех предыдущих эмиграций четвертая не имела (и не имеет) никаких внутренних ограничений со стороны советского, а впоследствии — российского правительства. Масштабы выезда регулировались уже только миграционными квотами принимающих стран, и это принципиально меняло ситуацию.

Четвертый исход, как и третий, имел опять-таки этнический характер и стал во многом возможен лишь благодаря политике правительств отдельных стран, которые предоставляли (и предоставляют) гарантии представителям определенных этнических групп. Речь в первую очередь идет о Германии которая принимает на поселение этнических немцев и еврейских переселенцев из бывшего СССР. Следует отметить Израиль, имеющий специальную программу по репатриации евреев, и Грецию, в которой также существуют правовые основания для приема греков рассеяния. Однако в настоящий момент львиная доля эмиграции из России и из стран бывшего СССР падает на Германию. Так, «за все время с момента всплеска эмиграции, начавшегося в 1987 году, более половины уехавших отправились в Германию, свыше? — в Израиль, немногим более 10% в США, около 2% — в Грецию». За период с 1990 по 2000 г. только из России выехало примерно 1,1 млн человек (Зайончковская 2005: 546, 548).

В качестве наиболее показательного примера, с точки зрения количества прибывших мигрантов, можно рассмотреть Германию. Здесь мы увидим, как минимум, три основные группы эмигрантов-выходцев с пространства бывшего СССР. Во-первых, это немецкие переселенцы. По официальной статистике германского федерального административного ведомства (Bundes verwal tungsamt) с 1991 по 30 июня 2004 г. в Германию прибыло свыше двух миллионов «поздних переселенцев» (Spataus siedler), причем подавляющее большинство из них (92,3%) приехали с территории бывшего Советского Союза. Из прибывших в период между 1992 и 2002 г. более половины (53%) составили переселенцы из Казахстана; более одной трети (37%) — из России. Оставшиеся 10% приходятся на остальные страны бывшего Советского Союза (Dietz 2005: 266).

Вторая группа эмигрантов — это еврейские контингентные беженцы (Kontingent fluchtlinge), для которых, как и для этнических немцев, предусмотрены особые интеграционные программы. В отличие от немецких переселенцев их количество намного меньше. С 1991 г. было подано 215 тыс. заявок на иммиграцию в Германию. Фактически же с территории бывшего СССР приехало на постоянное место жительства 190 тыс. еврейских переселенцев (Dietz 2005: 265).

Третью группу образуют лица, имеющие российское гражданство и не попадающие под действие двух вышеупомянутых переселенческих программ. Эту разнородную во всех отношениях (включая и этнический состав) группу можно обозначить как «россияне». Понятно, что в данную категорию можно записать кого угодно, в том числе тех же немцев или евреев, которые по каким-либо причинам не хотят воспользоваться своим «кровным правом» на эмиграцию и едут по общим правилам. Поэтому для «россиян» в общей массе четвертой эмиграции трудно выделить какой-либо четкий объединяющий критерий, кроме, пожалуй, отсутствия такового.

Количество выходцев с территории всего бывшего СССР, проживающих в Германии с паспортами новых государственных образований, равно 513 530 человек. Но здесь надо учитывать и тот факт, что в данную категорию входят также те еврейские переселенцы, которые проживают в Германии как граждане стран — наследниц бывшего Советского Союза и, соответственно, имеют их паспорта и учитываются как иностранцы. Поэтому фактический удельный вес «россиян» в общей массе четвертой эмиграции относительно невысок.

Как и все предыдущие исходы, четвертая эмиграция имеет свои, только для нее характерные особенности.

Первой и едва ли не самой важной особенностью четвертой эмиграции является то, что ее участники, относясь уже к различным странам исхода, в культурном смысле являются выходцами одной и той же уже несуществующей страны, с характерной для нее культурной средой.

В этом отношении бывший СССР выполняет интегративную функцию, способствуя образованию «русскоязычного транснационального пространства».

Второй особенностью четвертого исхода является проблема выбора идентичности, которая относится, в основном, к группам немецких и еврейских переселенцев. Особенно остро она стоит перед русскими немцами. Подавляющее большинство из них жили в России или странах бывшего СССР «как немцы среди русских» и приезжают в Германию, чтобы жить «как немцы среди немцев», часто изменяя имена и фамилии на немецкий лад. Но реакция принимающего населения заставляет их жить «как русских среди немцев», навязывая «не ту» этничность, что абсолютно не укладывается в первоначальные ожидания, порождая значительный стресс (ср. также: Bade 1992; Dietz 1995). Столкнувшись с такими обстоятельствами, часть эмигрантов отказываются (или не могут) интегрироваться в немецкое общество. В этом случае предпочтение отдается русской (советской) культуре, русскому языку и в некоторых случаях даже православию, которое, несмотря на атеистическое воспитание большинства эмигрантов, начинает рассматриваться как важная часть идентичности.

У еврейских переселенцев проблема идентичности стоит менее остро. По крайней мере большинство евреев не претендовали на то, чтобы быть принятыми «как немцы». Некоторой неожиданностью оказалось лишь, что они, так же как и немецкие переселенцы, вынуждены жить в Германии «как русские среди немцев», поскольку употребление русского языка для каждодневного общения, как и то, что они приехали из России или бывшего СССР, заставляет коренное население воспринимать их как русских. В целом это не вызывает значительного стресса или противодействия. Более того, евреи, как, впрочем, и немецкие переселенцы открывают магазины, газеты, клубы, школы и т. д., презентуя их коренному населению как «русские». Именно на эти две группы, в основном, в силу их численности, и ложится бремя представления и трансляции той культуры («советской русскоязычной культуры»), которая в Германии воспринимается как русская, а ее носители — как русские эмигранты.

Третьей особенностью четвертого исхода в Германии является то, что большинство эмигрантов попадают под действие одних и тех же репатриационных и интеграционных программ в стране поселения. Это мощные программы социальной поддержки, о чем не знала ни третья, ни тем более вторая или первая эмиграции. Они, правда, касаются только групп немецких и еврейских переселенцев, но именно эти группы и образуют подавляющую часть четвертой эмиграции в Германии. Данные программы способствуют повышению уровня гомогенности внутри каждой из групп, что существенно отличает их от третьей, относительно небольшой группы «россиян».

Четвертой особенностью последней эмиграции является отсутствие каких-либо заметных попыток с ее стороны к политической деятельности в отношении страны исхода. Так, по сравнению с тремя предыдущими волнами четвертая эмиграция оригинальна уже тем, что не просто не пытается как-то повлиять на политическую жизнь России или других стран бывшего Советского Союза, но и не проявляет никакой заметной активности в формировании собственных политических движений и образований. По сути, это первая политически «пассивная эмиграция», которая не только не стремится к изменению политического режима в стране исхода, но и не хочет возвращения. Совсем наоборот. Значительная часть еврейской и немецкой групп, особенно первое время, пытаются следовать стратегии ассимиляции, чтобы поскорее почувствовать себя «настоящими европейцами». В результате уже у второго поколения эмигрантов четвертой волны начинает наблюдаться тенденция к забыванию русского языка и выпадению из русскоязычного транснационального пространства, которое, несмотря на значительные размеры, в будущем (если, конечно, не возникнет острой эмиграционной критической ситуации в самой России) будет постепенно сжиматься.

В качестве «сухого остатка» можно вычленить следующие основные характеристики четвертого исхода:

* Наличие правовой базы для эмиграции. Отсутствие препятствий для выезда и наличие препятствий для въезда.

* Преобладание экономической мотивации выезда.

* Этнический характер эмиграции. Наличие специальных интеграционных программ только для определенных этнических групп в ряде принимающих стран, например, для немцев и евреев в Германии.

* Выраженные элементы «советской» (атеистической) культуры. Отсутствие явных религиозных предпочтений в четвертой эмиграции.

* Возможность постановки вопроса о выборе (сохранении/отказе) идентичности. Участие в русскоязычном транснациональном пространстве, которое включает в себя и коммуникационное поле бывших союзных республик.

* Отсутствие политических причин эмиграции. Признание легитимности как советского, так впоследствии и демократического режима в России и лояльность к ним.

* Отсутствие политических движений и образований, направленных на изменение режима в стране исхода.

* Отсутствие ориентации на возвращение.

Итоги российской эмиграции и значение четвертой «волны» эмиграции. Даже при поверхностном взгляде видно, что мы имеем дело с разными эмиграционными исходами, иногда даже не пересекающимися. По крайней мере между первой и четвертой или второй и четвертой эмиграциями гораздо больше различий, нежели сходств. Причем перелом, по-видимому, начал происходить как раз во время третьего исхода, когда между представителями второй волны и вновь прибывшими эмигрантами стали выявляться значительные расхождения во взглядах на русскую культуру, православие, на основные события новой и новейшей истории и в конечном итоге на будущее России.

Четвертый исход только укрепил уже обозначившийся разрыв. Причина этого лежит в постепенном изменении культуры страны исхода, во внедрении или разрушении идеологий и изменении особенностей социализации индивидов. В результате в четвертой эмиграции мы имеем дело с чисто советским исходом, которому в своей массе хотелось просто уехать из не стабильной во всех отношениях страны, причем политический режим, как советский, так и демократический, им был просто безразличен, а идея возвращения на родину и вовсе отсутствовала.

Список литературы

1.Журнал социологии и социальной антропологии. 2007. Том X. № 3

2.Попков В. Д. Эмиграция из Российской империи и Советского Союза в Европу

3.Вишневский А., Зайончковская Ж. Волны миграции: Новая ситуация // Свободная мысль.1992. № 12. С. 4−16.

4.Деникин А. И. Очерки русской смуты. В 3 кн. Кн. 1. Т. 1. Крушение власти и армии (февраль-сентябрь 1917). М., 2005.

5.Земсков В. Н. Рождение «второй эмиграции» (1944;1951) // Социологические исследования. 1991. № 4. С. 3−24.

6.Казанцев А. Третья сила: История одной попытки. Франкфурт-на-Майне, 1952.

7.Назаров М. Миссия русской эмиграции. Т. 1. М., 1994.

8.Полян П. Жертвы двух диктатур: Остарбайтеры и военнопленные в третьем Рейхе и их репатриация. М., 1996.

9.Полян П. Эмиграция: кто и когда в XX веке покидал Россию // Россия и ее регионы в XX веке: территория — расселение — миграции / Под ред. О. Глезер, П. Поляна. М., 2005. С. 493−519.

10.Стеенберг С. Власов: Русский дом в Мельбурне. Австралия, 1974.

11.Фрёлих С. Генерал Власов: Русские и немцы между Гитлером и Сталиным: Пер. с нем. Koln, 1990.