Поэтика поздней прозы Н.С. Лескова

В последние два десятилетия среди российских исследователей заметно возрос интерес к творчеству Н. С. Лескова. Освоение и осмысление его прозы сегодня связано с активной разработкой в современном литературоведении проблемы поэтики индивидуального стиля писателя. Н. Д. Тамарченко подчеркивает, что художественный мир писателя должен исследоваться как «единая система» [221:182], а при изучении поэтики индивидуального стиля необходимо рассматривать «систему структурных особенностей <. .> явления и совокупность закрепленных за ними смыслов, т. е. — такие особенности <.> творчества писателя <.>, которые принято считать предметом изучения поэтики как науки» [221:182] (здесь и далее, помимо специально оговоренных случаев, выделение наше — А.Ф.).

Одной из актуальных проблем современного лескововедения является поиск стилевых доминант поздней прозы писателя. Сама по себе последовательная характеристика отдельных аспектов поэтики зачастую оказывается малоэффективной, понимание сущности определенного эстетического явления предполагает выявление некоего стержня, структурирующего вокруг себя все основные свойства этого явления. Нашей научной гипотезой является утверждение, что исследование прозы Лескова 1880-х — 1890-х гг. с точки зрения интертекстуальности дает возможность перейти к системному анализу поэтики его позднего творчества.

Необходимость комплексного анализа поздней прозы Лескова с точки зрения интертекстуальности вытекает из сущностных характеристик художественного мира автора. Лесков — писатель, одним из самых значимых аспектов творчества которого является стремление к диалогу, установка на диалогичность. Закономерными в этой связи оказываются настойчиво повторяющиеся в переписке Лескова жалобы на отсутствие серьезных критических отзывов на собственные произведения: «Чего мне недостает? -Вы отгадали: именно критики. Я очень чуток, и правдивое замечание меня восполняет и родит во мне много мыслей» (письмо к А. С. Суворину от 15.

04. 1888 [38:378]), «Это первая статья, которую я прочел о себе, чувствуя в критике настоящую честность, искренность и ясное понимание» (письмо к С. Н. Шубинскому от 02.05.1890 [38:457]).

В прозе писателя реализуется особая писательская оптика, связанная с его ориентацией на диалог. По степени «отзывчивости», вниманию к «чужому» Лесков среди русских классиков может сравниться, пожалуй, только с А. С. Пушкиным. И в этой «отзывчивости» писателя — важнейший источник его самобытности и неповторимости. «Чужой» текст у Лесковаоснова для собственного художественного самовыражения.

Актуальность работы связана с особым интересом современного литературоведения к наследию писателей — классиков, чье творчество рассматривается в новых ракурсах, в этом контексте обращение к творчеству Лескова с точки зрения интертекстуальности особенно показательно, так как дает возможность выявить основополагающие принципы его творчества.

Актуальность диссертации определена тем, что в ней:

• разрабатываются новые методологические подходы к изучению классической литературы;

• предлагается интерпретация поздней прозы писателя как самобытной художественной системы;

• реализуется комплексный анализ поэтики Лескова в интертекстуальном аспекте, который позволяет выявить особенности осуществлявшегося в русской литературе рубежа XIX — XX веков перехода от классической к неклассической парадигме художественности.

Материалом исследования послужили произведения Лескова, принадлежащие к различным дискурсивным типам: публицистическому (очерки «Святительские тени» (1881), «Край погибели» (1881), «Церковные интриганы» (1882)) и художественному («византийские» легенды «Прекрасная Аза» (1888), «Легенда о совестном Даниле» (1888), «Гора» (1890), повести «Полунощники» (1891) и «Зимний день» (1894)).

Выбор для анализа с точки зрения интертекстуальности поздней прозы писателя мотивирован несколькими причинами. Во-первых, произведения конца 1880-х — 1890-х гг. стали итогом того длительного эксперимента в прозе, который Лесков вел на протяжении всей своей жизни. К этому времени индивидуальный стиль писателя уже сложился, что предполагает особую важность изучения поэтики написанных в этот период произведений Лескова. Во-вторых, этот период творчества Лескова остается недостаточно изученным современными исследователями.

Рассмотрение поздней прозы Лескова в интертекстуальном аспекте предполагает необходимость изучения своеобразия реализации в творчестве писателя основных типов интертекстуальности. В связи с этим для анализа нами были привлечены тексты очерков и «византийских» легенд Лескова, в которых писателем применяются различные способы создания пересказа и стилизации, и тексты повестей, являющиеся примерами произведений, в которых Лесков использует разные модели работы с цитатами и аллюзиями.

Вопрос о связующих основах поэтики Лескова привлекал внимание многих ученых и приводил литературоведов к различным результатам. Обратимся к рассмотрению вопроса о степени разработанности проблемы поиска стилевых доминант прозы писателя.

Ряд важных характеристик поэтики Н. С. Лескова был выделен еще в прижизненной ему литературной критике. Так, современники писателя обратили внимание на своеобразие повествовательной организации и специфику стилистического аспекта его произведений. Например, А. В. Амфитеатров [65] и А. Л. Волынский [95] указали на своеобразие авторской позиции Лескова, отметив ее двойственность, отсутствие однозначной оценки описываемых писателем событий. Комментируя произведение Лескова «Легендарные характеры», А. В. Амфитеатров показывал, «как злобно компрометировать умел Лесков под видом глубочайшего уважения» [65:92].

При обращении к анализу языка писателя современники в целом разделяли оценку, данную работам Лескова Ф. М. Достоевским, как известно, утверждавшим, что Лесков «говорит эссенциями» [117:203]. Так, А. И. Богданович отмечал, что «у Лескова <.> не слова в простоте, а все с ужимкой» [83:9−10]. Л. Н. Толстой также подчеркивал, что в прозе писателя «много лишнего, несоразмерного» [228:519−520].

Отмеченные литературными критиками и писателями особенности поэтики Лескова стали подвергаться собственно научного анализу в 1920;е гг. Так, Б. М. Эйхенбаум рассматривал творчество Лескова в контексте разрабатываемого формалистами понятия сказа. Исследователь обращал значительное внимание на стилистический аспект прозы писателя и выделял в его произведениях «два языка — «народность и славянщину («язык старорусской письменности»)» [252:339]. Кроме того, Эйхенбаум одним из первых ставил вопрос о жанровом своеобразии поэтики писателя, отмечая, что наиболее характерными для творческой индивидуальности Лескова являются жанры анекдота и хроники.

Комплексный подход к изучению прозы Лескова стремился реализовать А. И. Измайлов в монографии «Лесков и его время», работа над которой велась в 1919 — 1921 гг. и которая была опубликована только в 2011 году. Исследователь стремился к рассмотрению художественного мира писателя в единстве его идеологических и эстетических принципов. Так, Измайлов видел своеобразие поэтики Лескова в особой «идилличности» [134:31] творчества и анализировал произведения писателя с точки зрения воплощения в них признаваемых Лесковым моральных и художественных ценностей.

Значимый вклад в изучение поэтики Лескова в 1940;е гг. внесли работы В. А. Гебель [100] и Л. П. Гроссмана [105]. Исследователи уже употребляли термин «поэтика» по отношению к произведениям писателя, однако смысл этого термина в названных работах не совпадал с его современным пониманием в литературоведении. Понятие «поэтика» в исследованиях В. А.

Гебель и Л. П. Гроссмана употреблялось как синоним «художественного мастерства». Так, в работе Л. П. Гроссмана глава «Поэтика Лескова» посвящена таким вопросам, как своеобразие сюжета в произведениях писателя, мастерство автора в выборе заглавий, эпиграфов, фамилий героев и т. д.

В исследованиях В. А. Гебель и Л. П. Гроссмана продолжалось и исследование языка писателя. Если В. А. Гебель вслед за Б. М. Эйхенбаумом рассматривала особенности стилизации Лесковым устной речи, то Л. П. Гроссман выделял два повествовательных стиля в произведениях писателя: «чрезмерный», свойственный, например, «Запечатленному ангелу» и «Левше», и «упрощенный», который используется Лесковым в таких произведениях, как «Обойденные», «Мелочи архиерейской жизни», «Рассказы кстати» и т. д. [105:288−289]. Этим важным замечанием Л. П. Гроссман подчеркивал, что сказовая манера повествования не является тем определяющим принципом поэтики писателя, который свойствен всем его произведениям.

В работах исследователей 1950;х — 1980;х гг., обращавшихся к проблемам поэтики Лескова, можно проследить ряд тенденций. Произведения писателя продолжали исследоваться в стилистическом аспекте (Н. С. Антошин «Народный юмор и народная этимология в произведениях Н. С. Лескова» [67], Ф. А. Краснов «Приемы создания комического средствами разговорно-просторечной и фольклорной фразеологии в творчестве Н. С. Лескова» [146] и т. д.).

Фольклорные основы поэтики Лескова рассматривались в работах Э. С. Литвина «Фольклорные источники „Сказа о тульском косом Левше и о стальной блохе“» Н. С. Лескова" [164], Н. Г. Михайловой «Творчество Н. С. Лескова в связи с некоторыми особенностями народного эпоса» [181] и других ученых. Фундаментальным исследованием, обобщающим результаты предыдущих работ, стала монография А. А. Горелова «Лесков и народная культура» (1988) [103]. В ней ученый детально проанализировал проблему фольклоризма в творчестве писателя, рассматривал формальные и содержательные аспекты влияния устного народного творчества на прозу Лескова, решал вопросы о своеобразии изображения русского национального характера в его произведениях.

Значительное внимание исследователей привлекала поэтика повествования прозы Лескова. Так, в работе Д. С. Лихачева [165] вновь поднимался вопрос о двусмысленности, двойственности произведений писателя. Ученый настаивал на «кажущейся» [165:18] «недосказанности» [165:18] работ Лескова, «недоговоренность» интерпретировалась им как своеобразная авторская стратегия писателя. Сказ в качестве доминанты поэтики писателя выделяли также В. С. Гусев [109], Л. Озеров [194] и другие исследователи.

Сказ Лескова стал основой для анализа поэтики писателя как целостной системы в фундаментальной монографии В. Ю. Троицкого «Лесков — художник» [232]. Троицкий обращался к исследованию творческого метода и стиля писателя, «органического сочетания в нем яркой стилизации, сказа, острого сюжета, построенного на использовании анекдота, своеобразных форм повествования от имени героя-рассказчика, оригинальную манеру авторского ведения рассказа со свойственной ей имитацией речи» [232:4].

В этот период активно исследовались особенности образной системы произведений Лескова, которые связывались прежде всего с разработкой писателем понятия «праведник». Глубокий анализ проблемы праведничества у Лескова проводится в монографии И. В Столяровой «В поисках идеала: творчество Н. С. Лескова» [218]. Исследовательница провела комплексный анализ произведений писателя, относящихся к различным периодам его творчества, выявила причины обращения Лескова к теме праведничества, определила взаимосвязь между созданными писателями образами и традициями древнерусской литературы.

Одним из первых исследований, в котором системно проводился мотивный анализ произведений писателя, является работа Б. С. Дыхановой «„Очарованный странник“ и „Запечатленный ангел“ Н. С. Лескова» [121]. Мотивный анализ позволил исследовательнице сформулировать важные выводы, касающиеся особенностей поэтики интересующих ее произведений: «Невмешательство автора, отпущенность героя на свою волю — мнимые, это иллюзия, намеренно создаваемая большим мастером. Лесковский мир на каждом шагу являет скрывающуюся за внешней простотой сложность <.> Мысль художника прочитывается <.> в сложной ассоциативности, лейтмотивности повествования. Простые, бесхитростные рассказы обнаруживают неожиданную глубину, многоплановость и ведут читателя к открытиям, до которых способно подниматься только подлинное искусство» [121:114].

В поисках оснований для осознания целостности художественного мира Лескова ученые в эти годы в основном обращались к анализу таких произведений, как «Очарованный странник», «Запечатленный ангел», «Соборяне», «Левша», к циклу рассказов о праведниках, в то время как за многими другими художественными и публицистическими работами писателя, особенно написанными после 1880-х гг., по идеологическим причинам закрепилась репутация «далеко не лучших» [134:417] произведений в литературном наследстве Лескова.

Так, долгое время при анализе творчества писателя 1880-х — 1890-х гг. ставился вопрос о степени оригинальности поздних его произведений. Первое место в ряду писателей, оказавших влияние на позднего Лескова, традиционно отводилось Л. Н. Толстому. Начиная с критических работ современников Н. С. Лескова (А. Л. Волынского [95], П. Е. Сергеенко [216], А. И. Фаресова [236]) творчество писателя 1880-х — 1890-х гг. рассматривалось с точки зрения влияния на него философско-этического учения Толстого. Преимущественно негативные оценки этого влияния привели к закреплению за поздней прозой Н. С. Лескова репутации неоригинального, «вторичного» явления: «искусство Лескова (в 1880-е гг.) постепенно расплывалось, теряло свою <.> природную неподдельную оригинальность <.> и приобретало узко-моралистическое направление» [95:120]. Противоречивые оценки характера творческого диалога Толстого и Лескова сохранялись и в позднейших работах Н. И. Азаровой [63], И. П. Видуэцкой [91], В. А. Гебель [100], К. Н. Ломунова [166], А. А. Новиковой [193], В. А. Туниманова [233], Н. Ю. Филимоновой [239]. Внимание исследователей в названных работах сосредотачивалось не на поэтике поздней прозы Лескова, но на идеологических и мировоззренческих контактах писателей.

Другой аспект исследования прозы Н. С. Лескова 1880-х — 1890-х гг. был связан с распространенной в советском литературоведении точкой зрения о сатирическом характере поздних произведений писателя. Исследователи опирались на высказывание самого Лескова о том, что писатель идентифицировал себя в эти годы с «выметалыциком сора» и сосредоточились на выяснении вопросов об идейной направленности повестей, а также об особенностях сатиры Лескова. К подобного рода исследованиям относятся работы М. С. Горячкиной «Сатира Лескова» [104], А. Г. Цейтлина «Расцвет сатиры в творчестве Н. С. Лескова в 80-е гг.» [243], Л. Г. Чудновой «Сатира Н. С. Лескова 1890-х гг.: „Полунощники“» [245].

Современный этап лескововедения (1990;е — 2010;е гг.) характеризуется плодотворным взаимодействием традиционных и новых подходов к изучению поэтики Лескова. Так, сегодня продолжает разрабатываться проблема сказа в творчестве писателя (Г. Ю. Завгородняя [132], Г. В. Мосалева [185], Д. В. Неустроев [189], С. Ю. Николаева [191]). Сказ, интерпретируемый как художественная доминанта поэтики Лескова, в данных работах рассматривается во взаимодействии с другими элементами поэтики писателя: образной системой, сюжетно-композиционной структурой, лирической тональностью, особенностями языка.

В последнее десятилетие в работах Н. В. Ангеловой [66], Н. В. Лукьянчиковой [168], И. Н. Михеевой [182], И. С. Снегиревой [218], Е. А. Терновской [225] продолжается исследование образной системы Лескова, анализируются различные аспекты понятия «праведник» в прозе писателя.

Начинается специальное исследование жанрового своеобразия прозы Лескова (работы Н. Г. Авдеевой [60], И. В. Долининой [115], Ж.-К. Маркадэ [171], Л. В. Савеловой [212]). Значительное внимание ученых привлекает, прежде всего, жанр святочного рассказа, в котором активно работал писатель (исследования С. И. Зенкевич [133], О. Н. Калениченко [140], О. Г. Третьяковой [231]).

Все большее внимание ученые уделяют мотивному анализу текстов Лескова. Мотивная структура произведений писателя изучается в работе О. В. Васильевой «Мотивный комплекс раннего творчества Н. С. Лескова» [89]. Исследовательница предпринимает попытку типологии мотивов, характерных для раннего творчества писателя, выделяет архетипические и «современные» мотивы. По мнению Васильевой, «семантическая сочетаемость архетипических и „современных“ мотивов» в ранних произведениях писателя позволяет понять особенности «мировосприятии, мирочувствовании и миропонимании Лескова в данный период его творческой деятельности» [89:7]. Роль мотива в организации сказового повествования исследуется в работе И. В. Рудометкина «Художественная эволюция сказовых форм в творчестве Н. С. Лескова (стилевые аналоги „Заячьего ремиза“ и „Очарованного странника“)» [211].

В последние годы все больший интерес ученые начинают проявлять к изучению поздней прозы Лескова. В 2000;е гг. выходят монографии Т. Б. Ильинской «Феномен „разноверия“ в творчестве Н.С. Лескова» [137], уделяющей значительное внимание поздним и малоизученным произведениям писателя, и А. А. Новиковой «Религиозно-нравственные искания в творчестве Н. С. Лескова 1880-х — 1890-х годов» [192]. Исследовательницы обращаются к рассмотрению замалчиваемых в советском литературоведении сторон идеологической, общественной и нравственной позиции писателя.

Отличительной особенностью современного этапа осмысления позднего творчества Лескова является стремление ученых интерпретировать позднюю прозу писателя не только как идеологически целостное явление, но и как единую художественную систему. В связи с этим исследователи начинают рассматривать прозу писателя 1880-х — 1890-х гг. с точки зрения ее поэтики, прежде всего с точки зрения поэтики жанра. Так, Б. Э. Леонова [160] обращается к прозе Лескова 1880-х гг. для выяснения особенностей функционирования жанра мемуарного очерка в творчестве писателя. Исследовательница анализирует очерки «Обнищеванцы», «Товарищеские воспоминания о П. И. Якушкине», «Русские демономаны», «О художном муже Никите и совоспитанных ему» и доказывает, что «концепция образа в литературных портретах Лескова объединяет публицистическое, документальное и собственно художественное начало, что определяет специфику поэтики этих произведений» [160:21].

Через взаимодействие художественного и документального начал пытается определить своеобразие поэтики «малых жанров» Н. С. Лескова 1880-х — 1890-х гг. и Ю. В. Шмелева [248]. Шмелева обращается к анализу очерков «Товарищеские воспоминания о П. И. Якушкине», «Загробный свидетель за женщин», рассказов «Кадетский монастырь», «Белый орел», а также циклов «Святочные рассказы», «Рассказы кстати», «Византийские» легенды, «„Новые“ сказания» Лескова. Исследовательница оспаривает концепцию Б. Э. Леоновой и проводит идею о том, что «именно Лесков — тот писатель, у которого установка на художественный документализм с недоверием к вымыслу проступает чрезвычайно четко» [248:20].

Сосредотачивает свое внимание на исследованиях «циклов» в прозе Лескова 1880-х — 1890-х гг. П. Г. Жирунов в работе «Жанр рассказа в творчестве Н. С. Лескова 80 — 90-х годов XIX века: Проблемы поэтики» [129]. Исследователь проводит анализ таких циклов как «Рассказы кстати»,.

Святочные рассказы", «Рассказы о праведниках», «Византийские» легенды, «Заметки неизвестного, «Печерские антики» и «Мелочи архиерейской жизни». В качестве главного циклообразующего признака в поздней прозе Лескова Жирунов выделяет признак тематический, реализующийся как «введение в цикл связующих мотивов» [129:4].

Особое место в исследовании жанрового своеобразия позднего Лескова занимает разработка проблемы о связи поэтики писателя с народной культурой, легендой и мифом. Литературоведы (A.B. Пигин [200], А. В. Ранчин [208], С. М. Телегин [222]) обращаются к изучению вопроса о специфике жанра литературной легенды, выделяют ряд ее модификаций в творчестве Лескова (современная, бытовая, книжная, проложная и т. д.).

Существующий разброс оценок творчества Н. С. Лескова 1880-х -1890-х гг. представляется фактом знаменательным и свидетельствует прежде всего о том, что тема не исчерпана, что поздняя проза Н. С. Лескова не исключает нового к ней обращения в стремлении лучше понять противоречивый феномен творчества писателя. Неоднозначность оценок поздней прозы Н. С. Лескова придает особую актуальность поискам связующих основ художественного творчества писателя.

С 1980;х гг. увеличивается интерес исследователей к проблеме межтекстовых связей в прозе Лескова. Первоначально ученые подходили к анализу межтекстовых связей в парадигме «традиционное-новаторское», рассматривая те разновидности межтекстовых связей, которые возникают независимо от воли автора и не увеличивают экспрессивность текста. Так, в работах Э. Л. Афанасьева [69] и Е. А. Лебедева [157] рассматривалась взаимосвязь творчества Лескова и литературы 18 века, в исследовании Е. М. Пульхритудовой [207] — особенности актуализации в творчестве писателя традиций массовой беллетристике 19 в. Кроме того, обзорный характер данных работ, отсутствие анализа конкретных текстов приводили исследователей к выводам, носящим общий характер: в исследованиях, главным образом, были обозначены основные направления обращения Лескова к традиции.

В современном литературоведении исследование проблемы межтекстовых связей в прозе Лескова проводится с учетом теории интертекстуальности. Так, «взаимодействие своего и чужого» [125:7] стилистической доминантой прозы писателя считает О. В. Евдокимова. При этом исследовательница подчеркивает, что «чужое» слово у Лескова — это не только имитация устного слова, стилизация слова далекого от автора рассказчика, но и введение в собственный текст большого числа «чужих» текстов, что выражается в повышенной цитатности произведений писателя.

Значительная роль «чужого» слова у Лескова становится одним из важных аргументов для выдвижения исследовательницей гипотезы о мнемонических основаниях поэтики писателя. Евдокимова обосновывает идею о том, что в основе построения образа, оформления высказывания и жанра у Лескова лежит «тождественность „жизни“, памяти и „художества“ (момент „припоминания“)» [125:149], которое и определяет «отношения „я“ и „другого“ в творческой практике Лескова как отношения, подчиненные желанию самосознающей личности обрести себя» [125:149].

В последние годы появляются работы, посвященные анализу конкретных произведений Лескова с точки зрения интертекстуальности. В них интерес исследователей сосредотачивается на анализе отдельных произведений писателя, основанном на сравнении сюжетов и мотивной организации текстов и претекстов. Так, Е. В. Яхненко [255], находит истоки таких мотивов «Соборян» и «Очарованного странника», как странничество, видение, образ Небесного Ерусалима в «Пути паломника» Дж. Беньяна. А. А. Коробкова [144], сравнивая тексты В. Шекспира «Макбет» и Н. Лескова «Леди Макбет Мценского уезда», выделяет общие мотивы крови, ночи, холода, толпы. Ф. Вигзелл [90] истолковывает «Очарованного странника» Лескова через сопоставление повести с притчей о блудном сыне.

Первое приближение к анализу интертекстуальных аспектов поэтики Лескова дается в работе О. М. Гасниковой «„Пушкинский текст“ в романах Н. С. Лескова „Обойденные“ и „Островитяне“» [96]. Исследовательница подчеркивает, что «проекция на пушкинские произведения создает семантическую множественность и актуализирует скрытые оппозиции» [96:23] в анализируемых ею романах писателя. «Пушкинский текст», по мнению Гасниковой, «представляет собой совокупность взаимосвязанных элементов, играющих важную роль в сюжетной организации и определяющих своеобразие поэтики» [96:23] этих двух лесковских произведений.

Значение данных работ заключается прежде всего в выявлении ряда закономерностей относительно функционирования элементов «чужого» текста в отдельных произведениях писателя. Между тем, сознательное ограничение учеными предмета своего исследования не дает им возможности поставить более общие вопросы о месте и роли интертекстуальности в поэтике писателя. Несмотря на значительное число работ, содержащих отдельные интересные наблюдения и оценки функционирования элементов «чужого» текста в произведениях Лескова, исследований, посвященных рассмотрению интертекстуальности как одной из стилевых доминант поэтики Лескова, на данный момент нет.

Рассмотрение степени разработанности проблемы единства художественного стиля прозы Лескова в целом и его поздних работ в частности показывает, что решение вопроса о своеобразии поэтики писателя еще далеко от завершения. Если поэтика ряда произведений Лескова, ставших хрестоматийными («Соборяне», «Запечатленный ангел», «Очарованный странник»), рассмотрена в деталях, то поэтика многочисленных поздних художественных и публицистических работ писателя на данный момент остается еще фактически не изученной.

Отдельные особенности поэтики Лескова также изучены неравномерно. Если такие вопросы, как своеобразие используемых писателем форм повествования, в частности сказовой формы, особенности языка Лескова, влияние на его поэтику традиций фольклора проанализированы достаточно основательно, то проблемы жанрового новаторства лесковской прозы, ее мотивной и интертекстуальной структуры еще только поставлены.

Понятие интертекстуальности, как известно, является одним из дискуссионных для современного литературоведения. Интертекстуальный анализ, активно разрабатываемый в филологии последних лет (Г. В. Денисова [113], Н. А. Кузьмина [154], В. П. Москвин [186], Н. А. Фатеева [237], В. Е. Чернявская [244] и др.) был востребован давно. Активное (хотя и не всегда убедительно аргументированное) использование в современной литературоведческой практике интертекстуального анализа обусловлено в значительной мере тем, что интертекстуальность стала модным словом. Однако не подлежит сомнению тот факт, что последние теоретические и практически ориентированные исследования интертекстуальности позволяет говорить о плодотворности интертекстуального подхода к анализу многих, в том числе и классических, художественных текстов, о его перспективности по отношению к литературному процессу XIX — XX веков (К. Кроо [149], В. П. Крючков [150], И. П. Смирнов [217]).

С нашей точки зрения, продуктивность использования интертекстуального подхода при анализе поэтики классических произведений связана с представлением об интертекстуальности как об особом принципе текстопорождения, определяющем поэтику произведения. Опираясь на исследования таких ученых, как И. В. Арнольд [69], Н. С. Болотнова [84], В. П. Москвин [186], Н. Пьеге-Гро [206], В. Е. Чернявская [244] в диссертации мы будем квалифицировать интертекстуальность как принцип создания повествовательных структур, основанный на текстовой интеракции. Согласимся с тем, что в основе интертекстуальности как текстопорождающей и смыслообразующей категории лежит принцип диалогического взаимодействия текстов в плане и содержания, и выражения, осуществляемого как на уровне текстового целого, так и отдельных смысловых и формальных элементов.

Цель работы состоит в исследовании поздней прозы Лескова с точки зрения интертекстуальности и установлении конструктивных принципов, объединяющих основные уровни и элементы созданного писателем художественного мира. Цель диссертации обусловила постановку следующих задач:

1. определить значение интертекстуальности в формировании художественной системы произведений Лескова 1880-х — 1890-х гг.;

2. исследовать специфику реализации различных типов интертекстуальности в поздней прозе писателя;

3. выявить основные способы использования Лесковым «чужого» текста и важнейшие функции интертекстуальности в позднем творчестве писателя;

4. охарактеризовать особенности формирования диалогического пространства произведений Лескова с учетом межтекстовых связей;

5. на основе анализа интертекстуальных аспектов поздней прозы писателя выделить доминанты его индивидуального стиля.

Поэтика поздней прозы Лескова, рассмотренная с точки зрения интертекстуальности как принципа текстопорождения, является объектом данного исследования.

Предметом исследования в диссертации при таком подходе становятся авторские стратегии работы с «чужими» текстами и способы реализации «чужого» слова в произведениях Лескова.

Теоретико-методологическую основу настоящей работы составили: 1. исследования отечественных и зарубежных филологов, рассматривающих интертекстуальность как особый принцип текстопорождения, определяющий поэтику художественного произведения (И. В. Арнольд, Г. К. Косиков, В. П. Москвин, Н. Пьеге-Гро, Н. А. Фатеева, В. Е. Чернявская и др.).

2. труды ученых, в которых сформулированы основные положении концепции открытого диалогичного текста (М. М. Бахтин, М. М. Гиршман, Т. В. Плеханова, Н. Д. Тамарченко и др.).

3. труды исследователей, разработавших теорию индивидуального стиля писателя в русле академической традиции отечественной филологической науки (В. В. Виноградов, Г. О. Винокур, А. Ф. Лосев, Ю. И. Минералов и др.).

4. работы исследователей творчества Н. С. Лескова, посвященные изучению поэтики писателя (А. А. Горелов, Б. С. Дыханова, О. В. Евдокимова, В. Ю. Троицкий и др.).

Методы исследования. Избранный аспект исследования и поставленные задачи предполагают обращение к интертекстуальному и филологическому анализу текста, использование историко-литературного и сравнительно-типологического методов. В работе осуществляется системный подход к изучению творчества Лескова, что дает возможность провести комплексный анализ поздней прозы писателя.

Таким образом, научная новизна данного исследования состоит в том, что в нем впервые:

• в результате анализа интертекстуальности как определяющего принципа создания художественных текстов Лескова определяются константы индивидуального стиля писателя в историко-литературном контексте последней трети XIX века;

• вследствие выявления до сих пор не обнаруженных и не изученных межтекстовых связей предлагаются новые варианты интерпретации текстов Лескова 1880-х — 1890-х гг., дающие возможность раскрыть смысловое и стилистическое своеобразие поздней прозы писателя;

• анализируется ряд не введенных в научный оборот и не опубликованных (существуют лишь прижизненные журнальные публикации) публицистических произведений Лескова, что позволяет провести комплексный анализ поэтики позднего творчества писателя.

Теоретическая значимость работы заключается в том, что в ней:

• описаны особенности поздней прозы Лескова, расширяющие представления о художественном тексте как об открытой системе;

• проведено исследование специфики функционирования «чужого» текста в творчестве писателя 1880-х — 1890-х гг., обеспечивающее адекватное авторскому замыслу восприятие произведений писателя с учетом историко-литературного контекста;

• научно обоснована необходимость и продуктивность применения категории интертекстуальности при рассмотрении классической литературы.

Практическая ценность исследования определяется тем, что результаты диссертационной работы внедрены в учебный процесс факультета русской филологии и культуры ФГБОУ ВПО «Ярославский государственный педагогический университет им. К. Д. Ушинского», они используются в разработанном автором курсе «Филологический анализ текста» для студентов 2 года обучения. Материалы диссертации могут найти применение в практике вузовского преподавания таких дисциплин, как «История русской литературы последней трети XIX века», «Введение в литературоведение», «Теория литературы», «Филологический анализ текста», а также при подготовке спецкурсов и спецсеминаров, посвященных творчеству Лескова. Настоящая работа может стимулировать дальнейшее изучение поэтики Лескова с точки зрения интертекстуальности, кроме того материалы диссертации могут быть востребованы при написании научных исследований, посвященных проблеме обращения к интертекстуальности других писателей. Материалы диссертации могут быть использованы и в практике школьного преподавания литературы.

В результате исследования были сформулированы следующие положения, выносимые на защиту:

1. Интертекстуальность как принцип текстопорождения обуславливает поэтику поздней прозы Лескова. Интертекстуальность в произведениях писателя полифункциональна: ее роль может быть смыслообразующей, стилеобразующей (формирует полистилистический уровень текста), характеризующей (выступает как средство характеристики персонажей), оценочной (становится средством выражения авторской оценки).

2. Интертекстуальность в произведениях Лескова способствует формированию открытого текста. Такие приемы использования «чужого» текста, как его модификация («Святительские тени», «Полунощники») — полемическое переосмысление («византийские» легенды, «Зимний день») — контаминация оригинального текста и собственных развернутых высказываний («Край погибели»), сохраняют индивидуальность «чужого» слова в акте его репрезентации, что позволяет говорить о полифонизме анализируемых произведений. Смысл в текстах Лескова рождается, обновляется и обогащается только в диалоге, при учете привлекаемых автором контекстов.

3. Интертекстуальность позволяет писателю значительно расширить смысловое поле текстов, создать семантически многослойные и емкие произведения. Использование Лесковым полигенетической цитаты («Полунощники») — организация интертекстуальной системы, в которую входят несколько исходных текстов одновременно («Зимний день», «византийские» легенды и др.), увеличивает число и интенсивность ассоциативных связей внутри произведения, тем самым утверждая его целостность. Наличие в тексте скрытых смысловых уровней предполагает активизацию адресата текста, недосказанный в произведении художественный смысл восполняет читатель, а писатель становится организатором коммуникативного события.

4. Интертекстуальность дает Лескову возможность создавать произведения, поэтика которых характеризуется повышенной степенью условности, литературности, наличием в них «игрового» начала. Установка Лескова на «игру» с читателем реализуется благодаря введению писателем в произведение мистифицированных цитат (очерки — «извлечения») — созданию полистилистического текста, основанного на контрасте собственного стиля писателя с эмоциональным и стилевым строем исходных текстов («Святительские тени», «Полунощники» и др.) — появлению в произведениях авторской иронии в результате несовпадения интенций оригинальных произведений и текстов Лескова («византийские» легенды).

5. Интертекстуальность создает иллюзию самоустранения автора, ограничения его творческой активности ролью «переписчика» «чужого» текста, регистратора «чужих» голосов. Эта тенденция отражала фундаментальные сдвиги в литературном процессе 1880-х — 1890-х гг., свидетельствующие о переходе от классической формы русского реализма, назначение которого состояло в том, чтобы рассказать о мире, к текстам нового типа, когда на первый план выступало повествование.

6. Стилевые доминанты поздней прозы Лескова, определяющиеся интертекстуальностью (диалогический характер текстопорождения, полифонизм, условность и литературность, вовлечение читателя в процесс формирования смыслового пространства произведения), позволяют говорить о предвосхищении в творчестве писателя принципов поэтики модернистской литературы.

Апробация работы. Результаты исследования представлялись в докладах на международных, межвузовских и региональных научных конференциях: «Ярославский край. Наше общество в третьем десятилетии: XVIII областная научно-практическая конференция студентов, аспирантов и молодых ученых вузов» (Ярославль, 2008), «Чтения Ушинского» (Ярославль, 2007, 2008, 2009, 2010, 2011), «Взаимодействие вуза и школы в преподавании отечественной литературы: художественный текст как предмет изучения в школе и вузе» (Ярославль, 2010, 2011), IX — XI фестивали «Учитель русской словесности» (Москва, 2009, 2010, 2011), интернет-конференция «Актуальные процессы в социальной и массовой коммуникации» (Ярославль, 2010), II — III международные интернет-конференции «Лесковиана. Творчество Н. С. Лескова» (Орел, 2009, 2010), VI, VIII, X международные научно-практические конференции «Человек. Русский язык. Информационное пространство» (Ярославль, 2007, 2009, 2011), VIII научно-методическая конференция «Гуманитарные науки и православная культура» (VIII Пасхальные чтения) (Москва, 2010), всероссийская интернет-конференция с международным участием «Святоотеческие традиции в русской литературе» (Омск, 2010), III Международная научно-практическая конференция, посвященная 80-летию члена-корреспондента РАН Н. Н. Скатова «Духовно-нравственные основы русской литературы» (Кострома, 2011), «Лесковиана. Документальное наследие Н. С. Лескова: текстология и поэтика» (Москва, 2011), на аспирантских семинарах кафедры русской литературы ЯГПУ им. К. Д. Ушинского. Исследование «Этическое учение Л. Н. Толстого и его художественное воплощение в повести Н. С. Лескова „Полунощники“» заняло 1 место в конкурсе научных работ среди молодежи и студентов «Наследие Л. Н. Толстого в изменяющемся мире», посвященном 180-летию со дня рождения писателя (Москва, 2008). Основные положения диссертации отражены в 21 публикации (в том числе 4 статьи изданы в журналах, включенных в «Перечень ведущих рецензируемых журналов и изданий»).

Объем и структура диссертации. Работа состоит из введения, четырех глав, заключения и списка литературы, включающего 255 наименований. Общий объем диссертации составляет 209 страниц.

Заключение

.

Последняя треть XIX века в России является одним из самых драматических и значительных периодов в развитии русской литературы. В это время совершался переход от эпохи классической русской литературы к новому литературному времени рубежа веков, что было связано с обновлением традиционных литературных форм. В 90-х годах XIX века в русской литературе все очевиднее становился кризис крупных прозаических форм, в частности жанра романа, ставший стимулом к сознательным поискам новых подходов к прозе. Ф. М. Достоевский, размышляя о литературе, отмечал в письме 1871 года к Н. Н. Страхову: «А знаете — ведь это все помещичья литература. Она сказала все, что имела сказать <.> Но это в высшей степени помещичье слово было последним» [118:226]. Л. Н. Толстой в дневниковой записи 1897 года выразил общее настроение русских литераторов конца века: «Литература была белый лист, а теперь он весь исписан. Надо перевернуть или достать другой» [229:9].

Экспериментальный характер прозы Лескова 1880-х — 1890-х гг. проявился двояко. С одной стороны, «обновление» литературы у писателя проходило через возвращение к истокам национальной литературной традиции, ярким примером чему являются стилизационные опыты Лескова. С другой стороны, писатель активно переосмыслял традиции русской реалистической прозы в том виде, в каком они сложились к концу XIX века.

В диссертации исследован один из наиболее значимых факторов, позволивших сформироваться поэтике поздней прозы Лескова, интертекстуальность как принцип порождения художественных текстов. Интертекстуальный анализ произведений писателя 1880-х — 1890-х гг. способствует более глубокому пониманию философских, эстетических и этических основ творчества Лескова, позволяет уяснить художественное и идейное своеобразие его текстов.

Интертекстуальность как принцип текстопорождения ставит перед автором особую задачу превращения «чужого» в «чужое — свое» (М.М.

Бахтин). Основой для художественного самовыражения в произведениях Лескова становится «чужой» текст, и в этом заключается одна из значимых граней его самобытного таланта.

При создании пересказов и стилизаций Лесков не скрывает, а намеренно подчеркивает присутствие в своих произведениях «чужого» текста. Между тем, взятая на себя писателем роль «переписчика», имитирующего «чужие» произведения, оказывается литературной маской. Интертекстуальность в прозе Лескова является средством присвоения «чужого», использования оригинальных произведений для выражения собственных авторских интенций, что выявилось в ходе анализа очерков «Святительские тени», «Край погибели», «Церковные интриганы», а также «византийских» легенд.

Использование цитат и аллюзий позволяет писателю сформировать скрытые смысловые уровни текста. «Чужой» текст у Лескова в этом случаев становится предметом эстетической игры, что повышает условность создаваемых автором художественных произведений. Интертекстуальный анализ позволяет исследовать существенную черту поэтики Лескова, остающуюся до сих пор в достаточной мере не оцененной в отечественном лескововедении, — игровое начало его творчества.

Интертекстуальность дает возможность Лескову акцентировать присутствие в повестях определенных мотивов, которые иначе были бы незаметны из-за недостаточной степени их структурирования, что обнаружилось в результате исследования повестей «Полунощники» и «Зимний день». «Центр тяжести» смещается в этом случае с события на слово, на ассоциативное сцепление возникающих смыслов. В этом случае интертекстуальные включения выполняют функции своего рода «аккомпанемента», подкрепляющего и развивающего значимую для писателя тему, образ или символ произведения, рождают в сознании читателя ассоциативные смысловые цепочки и создают в совокупности с другими средствами объемный образный ряд повествования.

Использование Лесковым мотивов, образов, отдельных художественных деталей из нескольких прецедентных текстов одновременно («византийские» легенды, «Зимний день») придает произведениям писателя известную экономность, скомпрессированность и при этом повышает их смысловую емкость, расширяет семантическое поле, поскольку каждое из интертекстуальных включений (прецедентное имя, ситуация, отдельный художественный образ, тот или иной повторяющийся мотив) привносит свои смыслы, свой шлейф значений, уже существующих в читательской памяти.

Авторская интенция преобразует вовлеченное в творческое интертекстуальное переосмысление слово в более значимое, оценочное, семантически емкое. Умение эксплицировать скрытые и активизировать явные смыслы слова, используя разного рода цитаты и аллюзии, является характерной чертой поэтики индивидуального стиля Лескова.

При использовании в художественном тексте интертекстуальных включений Лесков применяет разнообразные маркеры «чужого» (прямое указание на источник, повтор мотивов, графические выделения курсивом и кавычками, языковая гетерогенность текста и т. д.), что позволяет сделать вывод о том, что интертекстуальность в произведениях писателя выступает как результат проявления сознательной авторской стратегии соотнесения собственного текста с другими текстами и текстовыми системами.

Этическая программа Лескова ориентирована на нравственные ценности классической русской литературы XIX века. В то же время его эстетические подходы предопределяют опыты писателей-модернистов века XX. Выделенные в ходе анализа особенности поэтики Лескова, связанные с обращением писателя к интертекстуальности как принципу текстопорождения, позволяют говорить о предвосхищении в творчестве Лескова принципов модернистской литературы.

В контексте интересующих современное литературоведение проблем индивидуального стиля писателя, диалогичности и «открытости» художественного текста исследование поэтики прозы Лескова с точки зрения интертекстуальности представляется весьма перспективным. Прежде всего пристального внимания и изучения в интертекстуальном аспекте заслуживает не только художественная проза, но и произведения писателя других дискурсивных типов. Насыщенность «чужим» словом эпистолярных и публицистических текстов писателя предполагает важность комплексного изучения наследия Лескова с точки зрения интертекстуальности.

Кроме того, необходимым является интертекстуальный анализ произведений писателя 1860-х — 1870-х гг., который позволит расширить представления о поэтике Лескова как о целостной системе. Углубленный интертекстуальный анализ произведений Лескова, относящихся к различным этапам его художественной деятельности, позволит не только выявить границы интерпретации произведений, в которых система интертекстуальных включений кодифицирует их глубинный смысл, но и прояснит представления о творческой эволюции писателя.

Перспективы изучения поэтики Лескова в интертекстуальном аспекте, с нашей точки зрения, связаны и с детальным исследованием проблемы актуализации в творчестве писателя принципов поэтики модернистской литературы. Проведенный в диссертации анализ текстов Лескова показал, что предвосхищение писателем творческих исканий модернистов не ограничивается его активным обращением к сказовой форме повествования, получившей большую популярность в первой половине XX века. Доминанты индивидуального стиля Лескова демонстрируют общую ориентацию писателя на принципы неклассической художественности, что обуславливает особую важность изучения поэтики Лескова в контексте творчества его преемников, мастеров орнаментальной прозы — А. М. Ремизова, Е. И. Замятина, Б. А. Пильняка.