Экклезиология С. Н. Булгакова и православное богословие

Актуальность темы

исследования.

Учение о церкви, ее метафизической сущности, феноменальном, историческом проявлении, социальной роли и духовно-нравственном назначении — центральная тема русской религиозной философии XIX—XX вв.еков. Отечественная экклезиологическая традиция берет свое начало в трудах славянофилов и В. Соловьева, составляет центральный дискурс в философских построениях мыслителей «нового религиозного сознания». Особое место в православном философском и богословском наследии занимает творчество профессора-протоиерея С.Булгакова. О. Сергий сумел создать оригинальную концепцию экклесии, которая органично синтезировала достижения отечественного богословия, православную догматическую идеологию и вершины западной метафизики.

Экклезиология С. Булгакова по широте поставленных мировоззренческих проблем выходит за рамки традиционного богословия представляя собой глобальное исследование в области онтологии, гносеологии, антропологии и социальной этики. Мыслитель рассматривает церковь в нескольких аспектах: философском — как взаимодействие абсолютного и относительного онтологических планов бытия, богословском — как организацию таинств, догматическую идеологию, литургическую и каноническую практику, и в антропо-социальном плане — как фактор формирования индивидуальной и общественной духовности, средство преобразования исторической плоти человечества. Аксиоматическим основанием, узловыми моментами теории о. Сергия выступают христианские мифологемы боговоплощения, искупления и парусии. Все это дает основание современным богословам расценивать идейную доктрину философа как одну из самых выдающихся экклезиологических концепций первой половины XX столетия, выработанных в рамках православного сознания.

Современная церковь после периода вынужденного традиционализма и консерватизма остро нуждается в новых философских и богословских доктринах, которые могли бы адекватно новым историческим реалиям выразить «вечную истину» православия, обосновать очевидный динамизм конкретных форм церковности, раскрыть положительное содержание исторического процесса в его эсхатологической перспективе, выявить роль церкви в общественном прогрессе, определить характер отношения экклесии, личности и социума. Все это обусловливает тот факт, что учение о. Сергия активно обсуждается в церковных кругах и наряду с другими идеями выработанными в рамках «нового религиозного сознания» выступает одним из теоретических источников эволюции современного православного богословия.

Изучение идейного наследия протоиерея С. Булгакова актуально не только в узко научно-философском, религоведческом, социологическом планах. В условиях современного духовного противостояния традиционно русской, православной системы ценностей, утверждающей идеал соборности, как принцип взаимодействия единичного и общего в церкви и социуме, примат духовного над материальным, этический нонконформизм, как задачу индивидуального существования, и идеологии западной цивилизации с апологией формально-юридических основ общества, прагматизмом и утилитаризмом в качестве личного мировоззрения, — исследование феноменов «русского духа», в том числе экклезиологии о. Сергия, приобретает ценностное, цивилизационно-культурологическое значение. Церковь, православное сознание, включающее в себя богословские и философские доктрины объективно выступает на современном этапе общественного развития хранителем национальных идейно-нравственных, мировоззренческих традиций, обеспечивает нарушенную духовную преемственность с тысячелетним культурным наследием России.

Степень научной разработанности темы.

Идейное наследие профессора-протоиерея С. Н. Булгакова неоднократно было предметом философского анализа. Софиология о. Сергия подробно разбиралась классиками русской философии XX века: Г. В. Флоровским, В. В. Зеньковским и Н. О. Лосским. В трудах этих мыслителей дана церковная оценка метафизики всеединства, выявлены внутрисистемные противоречия доктрины, показаны основные точки несовпадения с православной догматической идеологией, прослежены следствия пантеистической онтологии для ценностного самосознания и практического отношения к действительности. Фундаментальные исследования названных авторов софиологии могут служить методологическим основанием для дальнейшего изучения богословия С.Булгакова.

Философская концепция мыслителя изложена в труде его ученика Л. А. Зандера — «Бог и мир». Работа носит реферативный характер, в ней отсутствует критический анализ метафизической доктрины о.Сергия.

Среди современных исследований по этой проблеме можно отметить работы В. А. Кувакина «Религиозная философия в России начала XX века», Н. С. Семенкина «Философия богоискательства», М. П. Ласковой «Богоискательство и богостроительство прежде и теперь». Названные исследования не потеряли своей научной значимости, хотя имеют ряд недостатков. Прежде всего, это неизбежная идеологическая тенденциозность оценок, связанная с временем издания этих трудов.

Проблематичными представляются утверждения авторов о том, что философия всеединства выступает официальной метафизической доктриной современного православия. Неоднозначными кажутся утверждения о том, что основной причиной неприятия официальной церковью софиологии С. Булгакова было нежелание иерархов «гуманизировать связь между Богом и космосом» .

Митрополит Сергий (Старгородский), главный критик протоиерея Сергия, в работе «Православное учение о спасении» зарекомендовал себя как сторонник обновленного сотериологического учения. Официальная дореволюционная церковь отрицательно отнеслась к его труду именно из-за «преувеличения» человеческой стороны спасения. Думается, вряд ли можно заподозрить С. Старгородского в том, что он не хотел «гуманизировать» православную онтологию. Названные современные исследователи не отметили более глубоких причин неприятия софиологии. Можно предположить, что митрополита Сергия более беспокоили мировоззренческие и догматические последствия «созерцания Бога непосредственно в творении» .

Немногочисленны работы посвященные изучению философской доктрины современного православия и ее взаимодействию с идейным наследием «нового религиозного сознания», в том числе софиологией о.Сергия. Основные исследования на эту тему представлены трудами В. А. Молокова «Философия современного православия», М.П.Новикова

Кризис современного православного богословия", Л. П. Воронковой «Критика философской догматики православия». В этом ряду можно отметить коллективную работу «Православие и современность. Философско-социологический анализ» под редакцией Б. А. Лобовика.

В перечисленных исследованиях основной акцент сделан на критику философского идеализма с точки зрения материалистического мировоззрения. Авторы ограничиваются констатацией влияния доктрины всеединства на современное православие. Однако, характер и основные противоречия этого взаимодействия остаются не раскрытыми.

Наиболее полное освещение этой проблемы можно найти в работах Л. Е. Шапошникова «Православие и философский идеализм», «Русская религиозная философия XIX—XX вв.еков». Исследователь дает философский анализ идей основных представителей метафизики всеединства, прослеживает изменение отношения официальной церкви к духовному наследию русского религиозного ренессанса.

Не потеряла актуальность работа А. Б. Черткова «Православная философия и современность». Автор раскрывает основные пункты несовпадения и точки противоречия софиологии и православной идеологии. В исследовании делается вывод о том, что несмотря на положительное отношение современной церкви ко многим философским идеям христианской мысли начала века, невозможно говорить о концепции всеединства и в частности софиологии о. Сергия, как о вполне утвердившейся в православном сознании метафизической доктрине.

С.Н.Булгаков выдвинул ряд тезисов относительно «исторического бывания» церкви, которые активно обсуждаются в современном православном богословии. Прежде всего это проблемы идейного и организационного динамизма церкви, соотношения устоявшегося учения и индивидуального богословского творчества, социальной позиции экклесии и т. д. Научно-методологическая база для исследования этого аспекта взаимодействия экклезиологии о. Сергия и современного православного богословия создана трудами Н. С. Гордиенко, Л. Е. Шапошникова, Н. П. Красникова, П. К. Курочкина, В. К. Танчера, М. П. Новикова, В. Д. Бондаренко. В работах названных авторов дана картина глобальных процессов эволюции, выявлены основные пункты модернизации православного сознания, названы идейные источники и социально-исторические предпосылки динамизма церковного учения. Разработана периодизация эволюционных процессов православия в XX веке.

Перечисленные исследования дают общую картину динамики отношения православия и философско-богословских доктрин, выработанных в рамках «нового религиозного сознания». Проблема взаимодействия экклезиологии профессора-протоиерея С. Н. Булгакова и современного православного богословия, как частный случай, составляющая общего процесса рецепции духовного наследия русского религиозного ренессанса начала XX века церковным сознанием — представляется мало изученной. Кроме того, значительность и актуальность идейного наследия о. Сергия такова, что на современном этапе его экклезиологическая доктрина, наряду с концепциями В. Соловьева и П. Флоренского, выступает существенным фактором эволюции православного учения о церкви. Все это дает основания для специального обращения к названной проблеме.

Цель диссертационного исследования.

Цель данного исследования состоит:

• во-первых, в анализе экклезиологической концепции С. Н. Булгакова в философском, богословском и социо-культурном аспектах, в выявлении специфики идейной позиции мыслителя по сравнению с ортодоксальной богословской доктриной.

• во-вторых, в оценке общего вклада протоиерея о. Сергия в православную экклезиологию. в-третьих, в исследовании этапов и характера взаимодействия идейного наследия С. Н. Булгакова и православного богословия. Диссертант ставит задачу проследить эволюцию оценок творчества философа со стороны церковных идеологов, раскрыть конкретно-исторические, догматические и общемировоззренческие причины критического отношения православного богословия к софиологии мыслителя в первой половине XX века, а также выявить основные пункты рецепции экклезиологической доктрины о. Сергия современным православным богословием.

Теоретическая и методологическая основа исследования.

Методологической основой исследования являются принципы материалистического понимания истории, объективности, историзма, учета динамизма и взаимодействия феноменов общественного сознания.

Теоретическое основание исследования в части касающейся общефилософских предпосылок экклезиологии С. Булгакова составляют труды классиков русской религиозной философии В. В. Зеньковского, Г. В. Флоровского и Н. О. Лосского. В истолковании ряда вопросов относительно взаимодействия идейного наследия о. Сергия и современного православного богословия автор опирался на концепции общепризнанных отечественных исследователей православия — Н. С. Гордиенко, Н. П. Красникова, Л. Е. Шапошникова, П. К. Курочкина, выявивших основные этапы, характер, идейные источники, социально-исторические предпосылки и движущие силы эволюции православной церкви, ее богословской доктрины.

Источниковую базу работы составили основные труды С. Н. Булгакова, так или иначе связанные с учением о церкви. Для изучения отношения церковного сознания к экклезиологии о. Сергия автор использовал работы видных православных богословов и иерархов, посвященных софиологии и метафизике всеединства.

Источниковым основанием для исследования современного этапа взаимодействия доктрины философа и православия служат публикации видных богословов в «Журнале московской патриархии», «Богословских трудах», диссертационные исследования религиозных деятелей.

Новизна диссертационного исследования.

В процессе исследования диссертант обосновал следующие выводы, отличающиеся новизной:

•Проведенный в исследовании анализ источников позволяет сделать вывод о существенной эволюции оценок идейного наследия о. Сергия со стороны православного богословия. Неприятие софиологии мыслителя православными иерархами и богословами в 30е годы было связано не только с отходом от традиционных трактовок экклезиологии, но и с конкретноисторической ситуацией того времени и объективными аксиологическими следствиями софиологии.

• В современном православном богословии начался активный процесс рецепции основных идей мыслителя в области церковной феноменологии. Это связано прежде всего с тем, что доктрина богослова позволяет адекватно новым историческим условиям выразить «вечную истину» православия, обосновать очевидный динамизм конкретных форм церковности, раскрыть положительное содержание исторического процесса в его эсхатологической перспективе, выявить роль церкви в общественном прогрессе, осмыслить соборные методы формирования церковного сознания. Исследование трудов современных богословов позволяет заключить, что основные идеи церковной феноменологии мыслителя, такие как доктрина социальной диаконии, динамизм конкретно-исторических форм церковности, соборные источники формирования церковного учения, значение индивидуального богословского творчества — стали достоянием православного сознания.

На основании сказанного можно утверждать, что экклезиология о. Сергия является одним из основных теоретических источников эволюции православного богословия в области церковного феноменологии.

В современном православном богословии начался активный процесс рецепции основных идей мыслителя в области церковной феноменологии. Однако, бытующее в научной литературе мнение о том, что метафизика всеединства является официальной онтологической концепцией православной экклезиологии необоснованно. Вследствие множества догматических и мировоззренческих затруднений, возникающих в случае софиологической интерпретации экклесии, православное богословие скорее будет развиваться в русле паламитской онтологии. Исихастская доктрина, с одной стороны, сохраняет традиционные для православия догматические трактовки, остается на позициях онтологической инаковости творца и творения, избегая мировоззренческие последствия пантеизма, с другой — обосновывает энергийное присутствие Бога в мире и связанный с этим динамизм церковно-исторических форм бытия, утверждает принцип человеческой активности.

Теоретическая и практическая значимость работы:

Материалы и выводы исследования могут быть использованы для дальнейшего изучения взаимодействия идеологии «нового религиозного сознания», русской религиозной философии первой половины XX века и современного православного богословия. Полученные выводы позволяют судить о причинах неоднозначного отношения церкви к метафизике всеединства, прогнозировать дальнейшую тенденцию эволюции православного богословия в области экклезиологии. Материалы диссертации могут использоваться при подготовке курса по русской религиозной философии, спецкурса по истории православного богословия, в лекционной практике, работе методологических семинаров по религоведению.

Апробация работы.

Основные положения исследования представлены в публикациях автора, апробировались в выступлениях на II всероссийской научной конференции «Возрождение России: проблема ценности в диалоге культур» (1995) и на международной научной конференции «Культура и мир: Восток-Запад» (1995). Результаты научной работы использовались автором при чтении лекций и проведении семинарских занятий.

Заключение

.

Подводя итоги исследования, можно сформулировать основные положения выносимые на защиту:

1. Проведенное исследование позволяет предположить, что экклезиология профессора-протоиерея С. Н. Булгакова представляет собой философское учение существенно отличающееся от традиционной для православия богословской концепции. Мировая философская мысль, решая проблему взаимодействия абсолютного и относительного уровней бытия сформулировала два основных подхода, две противоположные онтологические концепции. Первая рассматривает относительное бытие как продолжение абсолютного, деградировавшего к бытийной периферии в результате эманации. В этом случае, божественное, в «ослабленном», «размытом» состоянии выступает имманентной сущностью мира, составляя с ним онтологическое тождество. Европейская традиция имманентизма берет свое начало в античном космизме, развивается в мировоззрении неоплатонизма и стоицизма. «Эманативный пантеизм» Плотина получает дальнейшее развитие в христианской метафизике.

Здесь интуиция всеединства дополняется эволюционным моментом. Эволюционные концепции Н. Кузанского, Беме, Шеллинга, Гартмана обосновывают не только процесс эманации абсолютного начала, в результате которого происходит «свертывание» актуальной божественности и превращение ее в потенцию, энтелехию тварного бытия, но и обратное движение, как «развертывание» предзаложенных духовных потенций, вплоть до восстановления полного онтологического тождества с Абсолютом. В современной религиозной философии традицию всеединства продолжают эволюционные доктрины Теяра Де Шардена, Барта, Тиллиха. На русской почве доктрина имманентизма развивалась «онтологической школой» в богословии, представленной трудами Ф. Голубинского и В. Кудрявцева-Платонова и «метафизикой всеединства» .

Второй тип онтологии исходит из того, что уровни бытия связаны между собой не сущностно, а энергийно, то есть они соединяются своими энергиями, волениями, действиями. Бог и мир выступают здесь иноприродными онтологическими реальностями, когда абсолютное присутствует в относительном, открывается ему как энергия, действие. В этом случае постулируется связь между творцом и творением не по сущности, а по «благодати». Такой вид отношения Бога и человека можно обнаружить в корнях многих учений, например св. Франциска, св. Бонавентуры, св. Бернарда Клервоского, Эразма Роттердамского. Метафизические доктрины этого типа определяют богообщение формулой «не сущностей, но воль сопряжение». В целом ряде современных философских учений онтология носит в той или иной мере энергийный характер.

Православие представляет собой наиболее выраженный образец энергийной онтологии, где энергийный характер богообщения закреплен догматом.

Проведенное исследование позволяет предположить, что экклезиология профессора-протоиерея С. Н. Булгакова, понятая как софиология, скорее относиться к числу онтологических доктрин, постулирующих сущностную связь абсолютного и относительного уровней бытия, продолжает линию имманентизма. Экклесия, «тварная София», включающая в себя «мировое все», выступает в концепции мыслителя продолжением божественного естества, которое утратило в процессе эманации свою актуальную абсолютность. В церковно-историческом процессе происходит восстановление утраченного онтологического тождества с Абсолютом, путем развертывания предзаложенных в мировой душе потенций.

Утверждение сущностной, а не энергийной связи Бога и мира приводит к тому, что ряд христианских догматов получает нетрадиционную для православия богословскую трактовку. Так, например, если православие настаивает на творении мира из «ничто», подчеркивая онтологическую иноприродность творца и творения, то софиология подменяет акт творения эманацией относительного из абсолютного, а «ничто» трактуется как состояния потенциальности, невыявленности, т. е. как божественное «нечто» .

Отсюда, сам процесс теозиса, обожения мира получает неправославную трактовку. Теозис здесь мыслится как органический, природный, тотальный процесс. Божественность мира заранее присутствует в мировой душе как невыявленная, нераскрытая потенция. Теозис состоит в актуализации этих богодуховных, имманентных природе твари начал. В церковно-историческом процессе они получают все более полное раскрытие и проявление. В софиологии теозису присущ накопительный, поступательный, тотальный, «прогрессивный и необратимый» характер.

Эволюция мировой души к онтологическому тождеству с Абсолютом, процесс тотального теозиса осуществляется через активность индивидов, которую абсолютный дух использует как средство самодвижения. Причем, исторический деятель зачастую остается «при иллюзии» свободы, не зная, что движим своей изначально богодуховной природой — тварной Софией.

Концепция теозиса выработанная на основе православного энергетизма, утверждает, что «тварь» восходит к богу не в силу имманентного влечения и своей природной богодуховности, а в следствии свободной духовной концентрации, в результате которой становится способной воспринимать божественные энергии, осуществляя синергизм, сонаправленность усилий в деле своего спасения. Традиционная для православия доктрина теозиса отличается от выдвинутого в экклезиологии С. Н. Булгакова тезиса следующим:

• во-первых, обожение мыслится не как природный, а как сверхприродный процесс, вызванный не принудительным имманентным влечением богодуховного естества, а волевым ценностным самоопределением индивида, происходящим скорее вопреки, а не благодаря его природным влечениям.

• во-вторых, теозис в православии предполагает индивидуальную работу духа, но не мыслится как тотальный процесс на основе самодвижения всеобщей метафизической основы, чем и обосновывается индивидуальная ответственность человека за свое духовное самоопределение.

• в-третьих, если софиология о. Сергия полагает необратимость поступательного нарастания богодуховности «твари», мыслимая как прогрессивная эволюция, осуществляемая с «непреложностью физического закона», то паламитская, православная традиция настаивает на том, что процесс богообщения носит менее обязательный, более проблематичный для человека, уязвимый характер. Богообщение требует здесь постоянных духовно-волевых усилий, находясь под постоянной угрозой разрыва мистической связи, за счет регрессии индивида в антисинергийные состояния.

В силу названных принципиальных расхождений, думается, можно согласиться с мнением В. Н. Лосского, который заметил, что с точки зрения православия «порочная черта» софиологии С. Н. Булгакова состоит в «поглощении личности софийно-природным процессом, уничтожающим свободу», когда нравственно-волевое самоопределение индивида «подменяется природно-софийным детерминизмом» .

Неправославное звучание в результате софиологической интерпретации получает акт боговоплощения, христология. Если церковная точка зрения настаивает на том, что возможность обожения человека появилась в результате искупительной жертвы Христа, то экклезиология С. Н. Булгакова исходит из того, что боговоплощение совершилось при акте эманации мировой души, в результате наделения богодуховными потенциями тварного естества. С позиций софиологии, явление Христа есть следствие идущих с момента творения процессов развертывания богодуховности мира. В экклезиологии о. Сергия человек уже изначально является «Богом по естеству». В силу этого миссия Христа теряет свое метафизическое значение. Православие настаивает на трансцендентности процесса боговоплощения. Обожение человека мыслиться «по благодати», и связано с явлением богочеловека. Концепция мыслителя исходит из имманентной, естественной божественности мира, и как замечают многие богословы, может вообще обойтись без миссии Христа и церкви как организации таинств.

Существенно расходятся позиции софиологии и православия относительно эсхатологических перспектив мирового процесса. Церковная точка зрения исходит из катастрофического завершения истории, предвидит разрушение мира «лежащего во зле». В концепции С. Н. Булгакова апокалипсис принципиально невозможен. Нарастание богодуховности мировой души, актуализация божественных потенций неизбежно приводит мир к состоянию онтологического тождества с Абсолютом «в конце времен». Органический процесс обожения мира, прогрессивное развитие его в «царство небесное» исключает катастрофическое преложение универсума в новое состояние. Парусия, по мысли о. Сергия, вызревает в истории и является ее новым качеством, возникающим в результате количественного нарастания естественных богодуховных потенций в тварной Софии. Из сказанного видно, что основные христианские положения, интерпретированные о. Сергием в духе софиологического имманентизма получают отличное от принятого в православии звучание, приобретают иную богословскую трактовку.

2. Отношение православного богословия к метафизике церковности С. Н. Булгакова претерпело значительную эволюцию. Софиология мыслителя была осуждена в указах Московской Патриархии и Архиерейского собора в Карловцах. Основные претензии православного богословия к софиологии о. Сергия заключались в указании на проблематичность онтологического статуса Софии, который ставит под сомнение догмат о троичности, невозможность при постулировании естественной божественности мира определить источник мирового зла (необходимо предположить его божественное происхождение), невозможность обосновать свободу воли индивида в «стяжании царства грядущего». Вызывала возражения пантеистическая трактовка экклезиологии и боговоплощения. Кроме узко богословской подоплеки осуждение доктрины мыслителя имело общемировоззренческие и конкретно-исторические причины. Во-первых, абсолютизация теургии, когда все повороты и стадии мирового процесса заранее предсуществуют в тварной Софии и развертываются с «принудительностью физического закона», приводит к некритическому приятию творимой в истории новизны. Неслучайно С. Булгаков повторяет за Гегелем «все действительное разумно», что объективно выступает метафизической индульгенцией сомнительному социальному новаторству.

Во-вторых, личность выступает здесь не целью мироздания, а средством для тотального прогресса мировой души, которая актуализирует свои потенции через активность исторического деятеля. Призывы С. Н. Булгакова ощутить себя «подставкой» для божественной воли, заключенной в органическом ритме истории, неизбежно таит в себе искушение полагать, что личностью можно «унавозить будущую гармонию» (Ф.М.Достоевский).

Эти мировоззренческие следствия метафизики всеединства отчетливо понимались православными богословами. Наиболее четко они выведены в работах Г. В. Флоровского «Евразийский соблазн» и «Метафизические предпосылки утопизма». В условиях полемики с обновленцами и евразийцами, использовавшими доктрину всеединства как метафизическое обоснование политической практики большевистского режима, софиология о. Сергия, как наиболее значительное учение этого направления, неизбежно стало объектом критики со стороны богословов.

В современном православном богословии появилась тенденция выдвигать метафизику всеединства в целом и экклезиологию о. Сергия в частности как официальное церковное учение. Это связано с настойчивым поиском метафизической концепции, способной обосновать очевидный динамизм церковно-исторических форм, творческое участие человека в мировом процессе, «оправдать мир в его бывании». Анализ источников, проведенный в исследовании позволяет предположить, что вывод многих современных авторов, изучающих тенденции православного богословия, о том, что метафизика всеединства полностью утвердилась как церковное учение и общепризнанная онтологическая доктрина — необоснован. Многие богословы высказываются в том смысле, что метафизика всеединства как разновидность неоплатонической онтологии несовместима с православным догматическим наследием.

Сейчас можно говорить только об активном обсуждении софиологии в православном богословии, но ни как не об официальном ее признании в качестве церковного учения. Более того, в следствие названных выше узко богословских и общемировоззренческих причин, дальнейшее утверждение метафизики всеединства как официальной доктрины православия проблематично. Развитие экклезиологии скорее пойдет по пути рецепции исихастского, паламитсткого наследия, в силу того, что исихазм, с одной стороны, избегает неприемлемые для православия следствия пантеистической онтологии, с другой — обосновывает динамизм исторического процесса, присутствие Бога в мире и активность индивида. Примером экклезиологической доктрины, разработанной на основе идейного наследия Г. Палламы можно считать богословские системы В. Н. Лосского и В. В. Зеньковского. На позиции «энергийного символизма» перешли в последний период своего творчества П. Флоренский и А. Ф. Лосев. Среди современных православных философов, исходящих из паламитской идеи синергизма можно отметить И.Экономцева. Эти тенденции дают основание предположить возможность дальнейшего процесса рецепции исихастской доктрины православным богословием.

3. С. Н. Булгаков развил ряд принципиально новых для православного богословия идей в области церковной феноменологии, т. е. в сфере «исторического бывания» экклесии, как организации таинств, иерархии, догматической идеологии и культовой практики. Тезис мыслителя о том, что в динамике относительных, конкретно-исторических форм бытия экклесии, в смене определенных уровней развития соборного церковного самосознания, культовой практики и организации, частично выявляется абсолютная метафизическая составляющая богочеловеческого процесса, символически отображается имманентное богожитие церкви — выступает принципиально новым методологическим моментом в православной экклезиологии. Исходя из идеи постепенного выявления в истории абсолютной истины, содержащейся в онтологических основах церкви, мыслитель обосновывает принципы динамизма, конкретно-исторической относительности уровней церковного сознания и организационно-культовой жизни, настаивает на возможности полагать существование как церковной археологии, отживших, неактуальных форм церковного бытия, так и возможность дальнейшего развития религиозного комплекса, догматического творчества.

О.Сергий развил идею А. Хомякова о соборной сущности церковного сознания, выявил механизмы выработки соборного решения, обосновал связь соборного сознания с онтологической кафоличностью, определил роль личного богословского гнозиса в этом процессе. Философ отстаивал мысль о невозможности для православия замыкаться на проблеме только личного спасения. Выдвигая тезис социального служения церкви, С. Н. Булгаков полагал, что экклесия является основным фактором формирования не только индивидуальной духовности, но и общенациональных мировоззренческих приоритетов в политике, экономике, культуре.

4. Перечисленный комплекс идей в «диффузном» виде содержался в православном сознании и до появления церковной феноменологии о.Сергия. Однако, в его экклезиологии эти уже существующие элементы церковного сознания выявились наиболее отчетливо, были выстроены в единую систему и логически завершены. Проведенный в исследовании анализ источников позволяет заключить, что экклезиология о. Сергия, в части церковной феноменологии, выступает одним из основных теоретических источников эволюции православного богословия. Если в 50е-60е годы шла скрытая рецепция его идей в основном в области социальной диаконии, то с середины 70х можно говорить об интенсивном, открытом утверждении системы богослова в православном сознании.