Помощь в учёбе, очень быстро...
Работаем вместе до победы

Семантика стихотворной формы: Фигурная графика, строфика, enjambement

Диссертация: Семантика стихотворной формы: Фигурная графика, строфика, enjambement
ДиссертацияПомощь в написанииУзнать стоимостьмоей работы

Лингвистическую интерпретацию стихотворной речи предложила О. Г. Ревзина. По ее мнению, стихотворная речь отличается от прозаической полным объемом означающего, куда входят как смыслоразличительные, так и несмыслоразличительные свойства языкового знака при доминирующей роли последних. Это имеет важные семантические последствия: «редуцированный объем означающего в прозаической форме как бы сам… Читать ещё >

Содержание

  • ГЛАВА 1. СЕМАНТИЧЕСКАЯ ФУНКЦИЯ СТИХОТВОРНОЙ ГРАФИКИ (ФИГУРНЫЕ СТИХИ / CARMINA FIGURATA)
    • 1. Визуальность графики как условие существования стиха
    • 2. Типология фигурных стихов в семиотическом аспекте
    • 3. Фигурные стихи в исторической динамике: эволюция визуальной графики
    • 4. Семантизация фигурной графики в поэзии И. Бродского
  • ГЛАВА 2. СЕМАНТИЧЕСКАЯ ФУНКЦИЯ СТРОФИКИ
    • 1. Строфа как функциональная единица стиховой семантики: структурные предпосылки и эстетические возможности
    • 2. Роль метрики, ритмики, интонации, рифмы в реализации семантического потенциала строфы
    • 3. Семантический ореол национально окрашенных строф
    • 4. Модификация классической строфы как семантическая стратегия стиха И. Бродского
  • ГЛАВА 3. СЕМАНТИЧЕСКАЯ ФУНКЦИЯ СТИХОВОГО ПЕРЕНОСА
    • 1. Enjambement как специфическое средство стиховой семантики и его роль в классической поэзии
    • 2. Расширение семантических функций стихового переноса в неклассической поэзии
    • 3. Семантика стихового переноса в поэзии И. Бродского
    • 4. Enjambement как маркер интертекстуальных связей стиховой идиолект И. Бродского в поэзии конца XX в.)

Семантика стихотворной формы: Фигурная графика, строфика, enjambement (реферат, курсовая, диплом, контрольная)

Среди литературоведческих проблем, которые представляются современной науке вполне решенными, можно назвать и проблему содержательности формы. Впервые заявленная русскими формалистами, поддержанная англо-американской «новой критикой» и многочисленными изводами структурализма, она, казалось бы, давно и успешно решена (все знают, что художественная форма содержательна) и может представлять интерес только в плане истории литературной науки. Однако целый ряд принципиально важных вопросов все-таки остается. До сих пор неясно, что такое «содержательность формы». В чем именно заключается эта «содержательность»? Каковы ее объективные параметры? На эти и ряд других вопросов до сих пор нет убедительных ответов.

Методологическая база для решения данной проблемы была заложена М. М. Бахтиным, который противопоставил художественную форму внешнему упорядочению словесного материала. «В форме, — утверждал ученый, — я нахоэ/су себя, свою продуктивную ценностно оформляющую активность, я живо чувствую свое создающее предмет движение. я должен пережить себя в известной степени творцом формы, чтобы вообще осуществить худоэ/сественно-значимую форму как таковую» [Бахтин 1994, 306]. Такое аксиологическое, или, говоря словами ученого, «архитектоническое», понимание художественной формы, с помощью которой личность в искусстве «занимает ценностную позицию вне содержания», что «делает возможным завершение и вообще осуществление всех эстетических функций формы по отношению к содержанию» [Бахтин 1994, 307], стало открытием эстетической мысли, но в силу его эпистемологической цельности оказалось недостаточно востребованным поэтикой.

Гораздо большую известность (во всяком случае в советском литературоведении) приобрела концепция «содержательности литературных форм» Г. Д. Гачева и В. В. Кожинова. Провозглашенный ими тезис о том, что «любая художественная форма есть. не что иное, как отвердевшее, опредметившееся художественное содержание» [Гачев, Кожипов 1964, 18], был воспринят благодаря эксплицированному историко-генетическому подходу и гегелевской мысли о переходе содержания в форму (и наоборот). «То, что выступает сегодня как всеобщая форма литературы, когда-то было содержанием. Так, многие черты жанров при рождении не выступали как момент формы — они стали собственно формальным явлением, лишь „отстоявшись“ в процессе многократного повторения» [Кожипов 2001, 1147].

Однако построением родовых и жанровых инвариантных структур, что позволило преодолеть декларативность суждения о содержательности литературных форм [см. Тамарченко 2001], решение данной проблемы не ограничивается. Едва ли не большую актуальность этот вопрос приобретает в отношении стихотворного текста, где художественная форма (в отличие от рода или жанра) графически и интонационно закреплена, где она обнаруживает материальную воплощенность, исключающую любую, даже самую незначительную редуцируемость. Форма здесь оказывается существенным моментом фактурности текста, определяя характер его эстетического развертывания.

Если суммировать многообразие точек зрения на природу и строение стихотворной речи, то ее функциональное «устройство» с учетом основных параметров художественной формы примет следующий вид:

1. Стихотворный текст представляет собой систему соотносимых и соизмеримых речевых отрезков, способных к значимому взаимодействию с синтаксическими единицами. Вертикальная организация текста может дополняться его строфической сегментацией.

2. Возможность «внутренней меры» (метрическая организация) способствует вторичному упорядочиванию слов, «предсказывая» следующий сегмент речи.

3. Позиционно закрепленная система звуковых повторов (рифма) создает новые смыслоразличительные связи между словами и стиховыми единицами.

4. Позиционно не закрепленная система звуковых повторов (аллитерации и ассонансы) устанавливает дополнительные художественно мотивированные отношения между лексическими единицами как по горизонтали, так и по вертикали, обеспечивая прогрессивно-регрессивную «память» слов.

Эти характеристики, способствующие созданию в стихотворном тексте семантических преобразований, подтверждают мысль о том, что «стих есть особая языковая форма, особым образом модифицирующая логическое содержание, репрезентированное в языке, придающая ему композиционное ображение, что дает нам повод хотя бы условно признать его эстетической формой языка» [Кенигсберг 1994, 160].

Но как бы мы ни определяли стих, отграничивая его от прозы, — «речь с двойной сегментацией» [Бухштаб 1973, 110]- «двухмерная структура, в которой художественное содержание интегрируется как по горизонтали, так и по вертикали» [Жовтис 1984, 9]- «речь с единообразно (графически) заданными вертикальными метаграмматическими связями.» [Фатеева 1996, 33]- «система сквозных принудительных парадигматических членений, структурирующих четвертое измерение текста» [Шапир 1998, 240], нам все равно не удастся игнорировать вопрос о семантических различиях двух типов поэтической речи. К сожалению, в этом направлении после работ Ю. Н. Тынянова сделано не так уж много.

Мы располагаем, по сути, двумя фундаментальными исследованиями, в которых семантика стиха легла в основу их концепции и рассматривается с близких, но не тождественных позиций. Это «Лекции по структуральной поэтике: Введение. Теория стиха» 10. М. Лотмана (1964), переработанные затем в «Структуру художественного текста» (1970), и монография Е. Г. Эткинда «Материя стиха» (первое издание в 1978 г.). Обе книги издавались в то время, когда у нас господствовало идеологическое литературоведение (труд Эткинда пришел в Россию с большим опозданием), ставившее в центр изучения «содержание», к которому в качестве декоративного довеска прилагалась «форма». Ю. М. Лотман и Е. Г. Эткинд убедительно продемонстрировали, что «в поэзии всё без исключения оказывается содержанием — каждый даже самый ничтожный элемент формы строит смысл, выражает его: размер, расположение и характер рифм, соотношение фразы и строки, соотношение гласных и согласных звуков, длина слов и предложений, и многое другое» [Эткинд 1998, 69].

Однако курс на изучение семантики стихотворной формы вскоре был потерян. И дело даже не в обвинениях в «формализме», которых удостоились эти ученые со стороны догматического литературоведения. Немало способствовало тому и, казалось бы, близкое им по методике исследования стиховедение. Точное и доказательное в самых сложных подсчетах, оно оказывалось вялым и нерешительным в области стиховой семантики, предпочитая эмпирическим наблюдениям заклинательные утверждения о «единстве формы и содержания». Методологический герметизм стиховедения, превращающегося в «эзотерическую дисциплину с методами, словарем и концептуальным аппаратом, которые все более и более закрывают к ней доступ для непосвященных» [Meyer 1968, 331−332], явился закономерным продолжением его некогда прогрессивного сциентизма.

Исследование стиха справедливо считается самой разработанной областью отечественного литературоведения, часто именуемой на Западе «русским методом». Статистический метод позволил подсчитать все стихотворные размеры, составить многочисленные таблицы, дающие объективную картину развития метрических и ритмических форм русского стиха, описать едва ли не всю строфику, подробно изучить звуковой состав рифмы. И хотя время от времени раздаются голоса скептиков, полагающих, что «теории стиха как единой отрасли научного знания до сих пор не существует» [Шапир 1998, 235], они вряд ли (во всяком случае в ближайшее время) способны поколебать прочное и относительно завершенное здание русской стихотворной теории.

Между тем все эти в высшей степени полезные сведения, добытые статистическим путем, остаются эстетически не освоенными. Их тщательная «инвентаризация» не выходит за рамки узкоматериального понимания художественной формы в ее «естественнонаучной — математической или лингвистической — определенности», при котором недооценивается «эмоционально-волевая напряженность формы» [Бахтин 1994, 266]. Вот почему в число насущных задач науки о стихе [см. Гаспаров 1996, 5−17] входит и вопрос о смыслообразующей роли компонентов стихотворной формы. Решение этого вопроса позволило бы, как нам представляется, с одной стороны, использовать накопленные эмпирические данные по теории и истории стиха, преодолев цеховую замкнутость этой области литературной науки, а с другой — сохранить эстетическое измерение текста (пока закрытое для стиховедения), в котором любая, в том числе и стихотворная, форма «есть выражение активного ценностного отношения автора-творца и воспринимающего (со-творящего форму) к содержанию» [Бахтин 1994, 307].

Определенные шаги в этом направлении уже сделаны. В последнее время поэтика, лингвистика, стиховедение проявляют устойчивый интерес к области стиховой семантики. Еще в 1920;е гг. были отмечены важные смыслопорождающие качества стиха. В учебнике «Теория литературы. Поэтика» Б. В. Томашевский, противопоставляя стих прозе, указал на особые условия |его семантического развертывания: «Слова в стихах как бы выпирают, выходят на первый план, в то время как в прозе мы скользим по словам, задерживаясь на центральных словах предложений. То, что речь является не сплошь, а рядами, более или менее изолированными, создает особые ассоциации между словами одного ряда или между симметрично расположенными словами параллельных рядов» [Томашевский 1996, 104]. Развивая эту мысль, М. JI. Гаспаров и Т. В. Скулачева заметили, что если в прозе «каждое слово действует как дополнительный фильтр, постепенно по ходу предложения отсекая все возможные толкования. то в стихе каждое новое слово скорее добавляет возможные толкования, образуя новые ассоциативные связи с другими словами» [Гаспаров, Скулачева 2001, 110].

Лингвистическую интерпретацию стихотворной речи предложила О. Г. Ревзина. По ее мнению, стихотворная речь отличается от прозаической полным объемом означающего, куда входят как смыслоразличительные, так и несмыслоразличительные свойства языкового знака при доминирующей роли последних [Ревзина 1990, 27−28]. Это имеет важные семантические последствия: «редуцированный объем означающего в прозаической форме как бы сам по себе свидетельствует о том, что языковая материализация концепта не является основной, за ней стоит другая, гораздо более весомая материальная форма. В стихотворной форме все признаки означающего представлены как значимые, актуальные, языковая форма означающего явлена целиком, она самодостаточна и не нуждается в какой-либо поддержке со стороны внеязыкового мира» [Ревзина 1990, 30]. Таким образом, различие стихотворной и прозаической форм речи для исследователя лежит не в формальной, а в семантической плоскости: «прозаическая форма указывает на модус внеязыкового существования означаемого, а стихотворная формана модус собственно языкового существования. Это две разные точки зрения: прозаическая форма диктует взгляд на язык сквозь призму внеязыкового мира, стихотворная — взгляд на мир сквозь призму языка» [Ревзина 2002, 425].

Данная теория позволяет объяснить различие референциальной природы (т.е. соотнесения с внеязыковой действительностью) стиха и прозы. Содержание стихотворения может быть лишено конкретного референта, отсюда его большая абстрактность, информационная размытость, обобщенность. Смысл стихотворения отнесен к ситуации и человеку вообще, в то время как в прозе вербализуется конкретная ситуация с ее конкретными участниками. «Загадка и парадокс поэтической референции состоит в том, что, не имея первичной референциальной соотнесенности, стихотворный текст наделен способностью к потенциально неограниченным множественным внеязыковым соотнесениям» [Ревзина 2002,421].

Однако эти важные и ценные наблюдения относятся не к области собственно стиховой семантики, где художественная форма согласно структуралистскому пониманию осуществляет эстетически значимое взаимодействие тождества и различия на «низших» уровнях текста (графика, строфика, метрика, ритмика, интонация, enjambement, рифма, фоника), а к семантике стихотворной речи, для которой приведенные параметры не являются строго обязательными. Чтобы речь воспринималась как стихотворная, ей достаточно обладать принудительной сверхязыковой сегментацией, что при визуальном контакте с текстом материализуется в особой форме записи, а при его звуковой репрезентации в специфическом типе интонации.

Таким образом, актуальность исследования обусловлена тем, что до сих пор нет обобщающих теоретических работ по семантике стихотворной формы. Различные сведения, которые содержатся в многочисленных источниках, в большинстве своем случайны и разрозненнымногие из них либо игнорируют теорию, либо трактуют ее как абстрактно понятую «содержательность формы». В чем однако заключается содержательность стиховых элементов, в каком случае она носит «запрограммированный» характер, а в каком возникает «самопроизвольно» — остается пока не выясненным.

Научная новизна исследования заключается в том, что в нем предпринята попытка, обобщив аналитические наблюдения в области стихотворной формы, рассмотреть смыслообразующую роль ряда ее компонентов: фигурную графику, строфику, enjambement. Основанием для решения этой задачи стала не традиционная стиховедческая теория, а поэтика текста, ориентированная на выявление семантических механизмов создания эстетической реальности. Это позволило, в частности, используя теорию знака Ч. Пирса, построить типологию фигурных стиховкомплексно исследовать участие метра, ритма, интонации, рифмы в семантизации строфырассмотреть реминисцентные возможности стихового переноса.

Цель диссертационной работы состоит в теоретическом осмыслении семантического потенциала элементов стихотворной формы и аналитическом г описании их смыслообразующей роли в поэтической практике. В соответствии с этим определяются конкретные задачи исследования:

• рассмотреть семантику графической формы стихотворного текста на материале фигурных стихов (carmina figurata);

• выявить механизмы, обеспечивающие семантизацию строфы как функциональной единицы стиха;

• • исследовать семантические функции стихового переноса.

На защиту выносятся следующие основные положения:

1. Семантика стихотворного текста задается его визуальностыо, т. е. способностью быть графически маркированным по отношению к другим видам литературно-художественного текста.

2. В основе большинства фигурных стихов лежит контекстуальная полифункциональность графического знака, определяющая иерархию способов репрезентации объекта.

3. Всякая более или менее развитая строфа обладает эмоционально-тематическим наполнением не только благодаря исторической связи с жанром, но и в результате комплексной семантической активности ее структурных единиц (метр, ритм, интонация, рифмовка).

4. Enjambement, реализующий конфликт между языковым членением * текста и его стиховой сегментацией, является важнейшим средством создания стиховой семантики.

5. Если в классической поэзии семантика переноса ограничивается интонационно-выразительной сферой, то неклассическая поэзия активизирует его лингвистические механизмы, превращая данный прием в один из главных ресурсов приращения смглсла.

Методология исследования ориентирована на сциентистский тип построения теоретической концепции, что выражается в стремлении придать аналитическим наблюдениям и обобщениям форму точной науки, исключив из сферы рассмотрения социальные и идеологические проблемы. Здесь мы опирались прежде всего на классические труды Ю. Н. Тынянова, Б. В. Томашевского, В. М. Жирмунского, Р. О. Якобсона, К. Ф. Тарановского, И. Левого, Ю. М. Лотмана, В. П. Руднева, Е. Г. Эткиндастиховедческие исследования М. Л. Гаспарова, К. Д. Вишневского, О. И. Федотова, М. Ю. Лотмана, С. Л. Матяш, М. И. Шапиралингвистические работы О. Г. Ревзиной, Н. А. Фатеевой, Л. В. Зубовойисследования по психологии визуальных искусств Р. Арнхейма, Е. Штейнератеорию знака Ч. Пирса и Ф. де Соссюра. Одновременно мы пытались преодолеть инструментализм структуралистской теории, учитывая роль субъекта-творца, чье активно-ценностное отношение к содержанию является «конститутивным моментом художественной формы» (М. М. Бахтин).

Материалом исследования послужила преимущественно русская поэзия XIX — XX вв. (А. С. Пушкин, М. Ю. Лермонтов, А. А. Фет, О. Э. Мандельштам, А. А. Ахматова, М. И. Цветаева, Б. Л. Пастернак, А. Кушнер, Т. Кибиров, Г. Гецевич, Б. Рыжий, П. Барскова и др.) с привлечением ряда стихотворных текстов из других культурных эпох (античность, европейское барокко). Особое внимание уделяется анализу стиховой формы произведений И. Бродского, чье творчество явилось «поворотным» для русской стихотворной культуры: его поэзия одновременно и завершила один из этапов эволюции русской литературы и предложила новые пути ее развития.

Теоретическая ценность работы состоит в разработке нового подхода к изучению семантики стихотворной формы на примере фигурной графики, строфики, стихового переноса.

Практическая значимость исследования заключается в том, что полученные результаты могут использоваться при разработке теоретических и историко-литературных курсов, а также служить базой для дальнейшего изучения семантики стихотворной формы.

Апробация работы была представлена в виде научных докладов на конференциях во Владимире (1999), Твери (2000;2003), Череповце (20 012 003), Ижевске (2001), Екатеринбурге (2002), Пушкинских Горах (2003), Москве (2003). Основные положения диссертации отражены в публикациях.

Структура работы определяется поставленными задачами и исследуемым материалом. Текст диссертации состоит из введения, трех глав, заключения и списка использованной литературы.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Проведенное в работе исследование семантики стихотворной формы позволяет утверждать, что стихотворная форма способна генерировать такие художественные смыслы, которые недоступны другим типам словесного искусства.

Как было показано, семантика стихотворного текста задается прежде всего его визуальностью, т. е. возможностью быть графически отмеченным по отношению к другим видам литературно-художественного текста. Наиболее очевидно это представлено в тех случаях, когда стихотворная графика включается в языковое сообщение и приобретает знаковый характер. Примером могут служить фигурные стихи, представляющие разновидность визуальной поэзии, в которой графическое построение текста — часть языкового знака, непосредственно связанная с его означаемым.

Мы предложили типологию фигурных стихов, основанную на характере семантической связи между фигурой как знаком и тем, о чем говориться в тексте как репрезентируемом объекте. Как показала художественная практика, фигурные тексты тяготеют либо к иконическим знакам, либо к индексальным, либо к знакам-символам. В первом случае мы имеем дело с текстом, расположение строк которого воспроизводит форму описываемого предметаво втором — графическая форма отсылает к объекту на основе реально существующей между ними в природе связив третьем — между фигурой и объектом устанавливается конвенциональная связь, выработанная культурным сообществом.

Представленные в диссертации примеры убеждают в том, что между классами знаков нет непроходимых границ и одни и те же графические явления могут функционировать и как икона, и как индекс, и как символ. Таким образом, в основе большинства фигурных стихов лежит контекстуальная полифункциональность знака, определяющая иерархию способов репрезентации объекта.

В ходе последовательного рассмотрения различных форм фигурного текстопостроения, образцы которого можно встретить в поэзии античности, Средневековья, барокко, модернизма (футуризм, дада), современного визуального искусства, мы пришли к выводу о том, что вектор эволюции визуальной графики направлен от фигурных стихов с их относительно четкой семиотической структурой к визуальным текстам «ассоциативно синтезирующего типа», которые можно назвать «знаковой системой с нечетко интерпретируемым полем значений» (Е. Штейнер).

Другим теоретическим положением, получившим аргументацию в работе, стала мысль о том, что всякая более или менее развитая строфа обладает эмоционально-тематическим наполнением. Конкретизируя это суждение, мы предложили говорить о семантическом ореоле, свойственном не только размерам, но и моделям строф. В них аккумулируется совокупный эстетический опыт «всего человечества», формируя хотя и абстрактную, но вполне устойчивую семантику. Эта семантика возникает не только благодаря исторической связи строфы с жанром, но и в результате комплексной семантической активности ее структурных единиц (метр, ритм, интонация, рифмовка).

На разнообразных примерах было показано, как взаимодействие этих стиховых элементов придает конкретной строфической модели запоминающуюся ритмико-мелодическую окраску, соотносимую с тем или иным жанрово-тематическим единством. Например, четверостишие шестистопного цезурованного ямба с перекрестными мужскими и женскими рифмами (Я6 аБаБ) избирается Бродским для поэтических подношений (дедикаций) собратьям-стихотворцам. Эту строфическую форму можно рассматривать как вариант одного инварианта: послание к поэту, с котором нельзя быть рядом по причине временной (А. Ахматова) или экзистенциальной (А. Кушнер) несовместимости.

Характерными семантическими коннотациями обладают национальные строфы (сапфическая, сонет, октава, терцина, «восточные» строфы и др.), составившие общепоэтический фонд, к которому обращаются поэты различных эстетических ориентаций. Экспрессивно-тематический ореол этих строф мотивирован особенностями самой формы (в октаве это — тройное концевое созвучие с двумя заключительными стихами на новую рифму, пуантирующими строфу) или, напротив, форма служит манифестацией той или иной идеи (в терцинах — это идея триединства, воплощающая цифровую символику христианства).

Еще одним элементом стихотворной формы, демонстрирующим ее семантические возможности, является enjambement. Была предпринята попытка систематизировать функции стихового переноса. Enjambement способен открывать простор для смены интонацийактивизировать событийную динамикумиметически передавать кинетику того или иного действиясталкивать две контрастные темырепрезентировать то, чему автор не дает лексической номинации.

Если в классической поэзии семантика переноса ограничивалась в основном интонационно-выразительной сферой, то неклассическая поэзия XX в. активизировала его лингвистические механизмы. Слово, оказавшись в позиции enjambement’a, полнее проявляет свои грамматические и семантические свойства. Так, при слоговом переносе оно подлежит «квантованию»: его части могут осознаваться по отдельности и вместе со словом, которое в результате наслоения различных фонетических и морфемных планов как бы заново этимологизируется. Заслуживает внимания перенос, выступающий в функции структурной цитаты, что обусловлено интертекстуальным характером современной культуры.

Таким образом, как следует из логики диссертационного исследования, элементы стихотворной формы обладают потенциальной содержательностью, которая может актуализироваться как внутри отдельного текста, так и между различными текстами. При этом необходимо помнить, что не существует семантически обязательных элементов и бессодержательных, но все они образуют динамическую систему, в которой смыслообразующая инициатива переходит от одних к другим в конкретном тексте.

Мы предлагаем различать «врожденную» семантику элементов формы и «приобретенную», когда тот или иной элемент обрастает смысловыми коннотациями в ходе истории его употребления. В последнем случае элемент стихотворной формы может выступать в реминисцентной или цитатной функциях, в которых материализуется отношение одного текста к другому. В меньшей степени это характерно для фигурной графики, которая при всей своей культурной ангажированности ориентирована более не на знак, а на референт. В большей степени интертекстуальность стиховых элементов явлена в строфике и переносе, способных играть роль эксплицированной или имплицированной отсылки к предшествующим текстам.

Все вышесказанное дает право рассматривать элементы стихотворной формы, которой «я пою, рассказываю, изображаю. выражаю свою любовь, свое утверждение, приятие» не только как композиционные формы упорядочения словесного материала, но и как архитектонические формы «ценностно-определенной творческой активности эстетически деятельного субъекта» [Бахтин 1994, 305−306].

Показать весь текст

Список литературы

  1. А. Н. Полное собрание стихотворений / Сост., подгот. текста и примеч. Р. А. Шацевой. Л., 1991. — 444 с.
  2. А. Сочинения: В 2 т. 2-е изд., испр. и доп. М., 1990. — Т. 1: Стихотворения и поэмы / Сост., подгот. текста, коммент. В. А. Черных- Вступ. ст. М. Дудина. — 526 с.
  3. П. Эвридей и Орфика: Стихотворения. СПб., 2000. — 72 с.
  4. Бек Т., Чупринин С. Здесь Родос здесь и прыгай: Беседа. // Арион. — 1998.-№ 3.-С. 46−56.
  5. М. Избранное: Стихотворения. / Вступ. ст. Е. Калмановского. — Л., 1985.-320 с.
  6. И. Большая книга интервью / Сост. В. Полухина. 2-е изд., испр. и доп. М., 2000. — 703 е.: ил.
  7. И. Сочинения Иосифа Бродского: В 7 т. / Под общ. ред. Я. А. Гордина. СПб., 2001.
  8. Я. А. Собрание сочинений: В 9 т. / Под общ. ред. А. С. Мясникова и др.- Вступ. ст. А. Т. Твардовского. М., 1965−1967. — Т. 1: Стихотворения. 1886−1917 / Примеч. О. Н. Михайлова, А. К. Бабореко. — 1965.-595 с.
  9. Т. Граненый воздух: Стихотворения. / [Пер. с лит. В. Гандельсмана]. М., 2002. — 88 с.
  10. С. Диалоги с Иосифом Бродским. М., 1998. — 328 е.: ил.
  11. М. Стихотворения и поэмы / Вступ. ст. А. В. Лаврова- Примеч. В. П. Купченко. СПб., 1995. — 702 с.
  12. Г. Стихи. М., 1995. — 16 с.
  13. Гораций Квинт Флакк. Оды / Пер. с латин. размерами-подлинниками I I. И. Шатерников. М., 1935. — 197 с.
  14. М. Человекаэроплан. Мишень первая. Горлов-книга. Партитура чтения: Кн. визуал. поэзии. Нальчик, 1993. — 125, [2] с.
  15. Г. Футбол — 1985. Свидание со спидом. JL, 1990. — 32 с.
  16. Дебют-2000. Плотность ожиданий: Поэзия. М., 2001. — 288 с.
  17. С. Стихотворения и поэмы / Вступ. ст. И. С. Эвентова- Примеч. И. В. Алексахиной. JL, 1986. — 461 с.
  18. Иванов Вяч. Стихотворения и поэмы / Сост., подгот. текста и примеч. Р. Е. Помирчего- Вступ. ст. С. С. Аверинцева. JL, 1978. — 559 с.
  19. Иванов Вяч. Стихотворения. Поэмы. Трагедия / Вступ. ст. А. Е. Барзаха- Сост., подгот. текста и примеч. Р. Е. Помирчего. СПб., 1995. — Кн. 1. — 477 с.
  20. В. Хакер: Оды и стихи. Челябинск, 2001. — 96 с.
  21. В. Танго с коровами- Железобетонные поэмы / Рис. В. и Д. Бурлюков. Факс. изд. — М., 1991. — 36. е.: цв. ил. — Прил.: Ю. Молок Типографские опыты поэта-футуриста- А. Шемшурин Железобетонная поэма (Стрелец. Сб. 1. Пг., 1915).
  22. Т. Сантименты: Восемь книг. Белгород, 1994. — 384 с.
  23. Кибиров Т. Amour, exil.: Книга стихотворений. СПб., 2000. — 64 с.
  24. М. Избранные произведения / Сост., подгот. текста, вступ. ст. и коммент. А. Лаврова, Р. Тименчика. Л., 1990. — 573 с.
  25. А. Здесь, на земле. // Иосиф Бродский: труды и дни. М., 1999.-С. 154−206.
  26. А. Кустарник: Книга новых стихов. СПб., 2002. — 88 с.
  27. КругМ. «.Чтобы навсегда меня запомнили.»: Стихи и песни / Сост., предисл. Е. Беренштейна. Тверь, 2002. — 160 е.: 19 фот.
  28. Л. Аня в Стране чудес = Alice’s Adventures in Wonderland / Пер. В. Набокова. М., 1999. — 315 с. — Текст парад, на англ. и рус. яз.
  29. М. Ю. Сочинения: В 6 т. / Ред. Н. Ф. Бельчиков и др. -М.- Л., 1954−1957. Т. 4: Поэмы. 1835−1841 / [Ред. Б. В. Томашевский]. -1955.-428 с.
  30. JJ. Собранное. Екатеринбург, 2000. — 624 с.
  31. О. Полное собрание стихотворений / Сост., подгот. текста и примеч. А. Г. Меца. СПб., 1995. — 720 с.
  32. . Стихотворения и поэмы: В 2 т. / Сост., подгот. текста и примеч. В. С. Баевского, Е. Б. Пастернака- Вступ. ст. В. Н. Альфонсова. -Л., 1990.-Т. 1.-501 с.
  33. Полоцкий Симеон. Избранные сочинения / Подгот. текста, ст. и коммент. И. П. Еремина. М.- Л., 1953. — 282 с.3 В. Пушкин А. С. Полное собрание сочинений: В 10 т. 4-е изд. Л., 1977— 1979.
  34. . На холодном ветру: Стихотворения. СПб., 2001. — 80 с.
  35. В. Глаголы несовершенного времени: Избранные стихотворения 1981−1992 годов. -М., 1994.-416 с.
  36. А. П. Избранные произведения / Вступ. ст., подгот. текста и примеч. П. Н. Беркова. Л., 1957. — 607 с.
  37. Точка зрения. Визуальная поэзия: 90-е годы / Сост. и общ. ред. Д. Булатова. Калининград, 1998. — 592 с.
  38. Феокрит. Мосх. Бион. Идиллии и эпиграммы / Пер. и коммент. М. Е. Грабарь-Пассек. М., 1958. — 326 с.
  39. М. Сочинения: В 2 т. / Сост., подгот. текста и коммент. А. Саакянц. М., 1980. — Т. 1: Стихотворения. Поэмы. Драматические произведения. — 575 с.
  40. А. Дивно молвить: Собр. стихотворений. СПб., 2001. — 280 с.
  41. Bucoliques grecs / Texte etabli et trad, par Ph.-E. Legrand. Rdimpr. photomec. Paris, 1967−1972. — (Coll. des univ. de France. Ser. grecque). -T. 2: Pseudo-Theocrite. Moschos. Bion. Divers. 3. tirage. — 1967. -XIII, 283 p.
  42. Carroll L. The Penguin Complete Lewis Carroll with an Introduction by A. Woollcott and the Illustrations by J. Tenniel. Harmondsworth etc., 1983. -XIV, 1165 p.
  43. Cummings E. E. Complete Poems. 1913−1962. New York, 1972. -XXVI, 866 p.
  44. Concrete Poetiy: A World View. London, 1970. — 311 p.
  45. DiYanniR. Literature: Reading Fiction, Poetry, Drama, and the Essay. 2nd ed. -New York etc., 1990.-XXVIII, 1746 p.
  46. Frost R. The Poetry of Robert Frost: The Collected Poems, Complete and Unabr. / Ed. by E. C. Lathem. New York, 1979. — XX, 607 p.
  47. Hardy T. Collected Poems of Thomas Hardy. London, 1932. -XXXII, 917 p.
  48. Hollander J. Tales Told of the Fathers: Poems. New York, 1975. -VIII, 100 p.
  49. Hollander J., Kermode F. The Literature of Renaissance England. New York, 1973. — XXI, 1092 p. — (The Oxford Anthology of Engl. Lit).
  50. Swenson M. Iconographs: Poems. New York, 1970. — 88 p.
  51. Theocritus. Poems. / Ed. with a transl. a. comment, by A. S. F. Gow. — Cambridge, 1950. Vol. 1: Introd., text a. transl. — LXXXIV, 257 p.
  52. Thomas D. Collected Poems, 1934−1953 / Ed. by W. Davies a. R. Mand. -London, 1988.-X, 268 p.
  53. H. А. Пространственная симметрия стиха // Текст как объект изучения и обучения: Сб. науч. ст. Псков, 1999. — С. 5−10.
  54. АдлерДж. Непрерывность традиций визуальной поэзии: Типология и систематика фигурных стихов // Точка зрения. Визуальная поэзия: 90-е годы. Калининград, 1998.-С. 16−23.
  55. А. Н. Эволюция тонического стиха в поэзии Иосифа Бродского: Дис.. канд. филол. наук / МГУ им. М. В. Ломоносова. М., 2003. -222 с.
  56. Р. Язык, образ и конкретная поэзия // Арнхейм Р. Новые очерки по психологии искусства. М., 1994. — С. 105−118.
  57. Н. Наша рифма // Асеев Н. Дневник поэта. Л., 1929. — С 69−132.
  58. А. Ф. Поэтическая графика как категория текста: Постановка проблемы // Художественный текст: структура, семантика, прагматика. — Екатеринбург, 1997.-С. 13−27.
  59. В. С. Синтаксический перенос (enjambement): квантитативный анализ // Риторика Лингвистика: Сб. ст. — Смоленск, 2001. — Вып. 3. — С. 52−57.
  60. В. С. Строфа и рифма в «Евгении Онегине» // Пушкинские чтения: Сб. ст. Таллинн, 1990. — С. 44−57.вв. Баевский В. С. Типы строфической организации стихотворений Некрасова // Некрасовский сборник. Калининград, 1972. — С. 106−109.
  61. Л. Г. Структура стихотворной строки и способ реализации синтаксических связей в конце ее // Синтагматика, парадигматика и их взаимоотношения на уровне синтаксиса: Материалы науч. конф. — Рига, 1970.-С. 8−10.
  62. М. М. Проблема содержания, материала и формы в словесном художественном творчестве // Бахтин М. М. Работы 1920-х годов. Киев, 1994.-С. 257−318.
  63. Л. Л. Из истории русского пятистопного хорея: (О ритмике и семантике хореических пятистопников С. Есенина) // Studia Slavica Academiae Scientarum Hungaricae. 1980. — Т. 26, fasc. 3−4. — S. 401−416.
  64. Л. Л. Стих поэмы А. С. Пушкина «Домик в Коломне» // Болдинские чтения. Горький, 1985. — С. 65−76.
  65. С. Эстетические предпосылки теории декламации // Поэтика: Сб. ст. Л., 1927. — Вып. 3. — С. 254.
  66. БетеяД. Изгнание как уход в кокон: Образ бабочки у Набокова и Бродского//Рус. лит. 1991.-№ 3.-С. 167−175.
  67. С. Е. Зевгма: Русская поэзия от маньеризма до постмодернизма: Пособие для учащихся. М., 1994. — 287 с.
  68. В. Среди стихов: 1894−1924: Манифесты, статьи, рецензии. М., 1990.-720 с.
  69. В. Я. Что такое стих // Вопр. языкознания. 1968. — № 6. — С. 127.
  70. . Я. Об основах и типах русского стиха // Intern. J. of Slavic Linguistics a. Poetics. 1973. -Vol. 16.-P. 96−118.
  71. В. К. Русская поэзия первой половины XVII века: Проблемы развития: Автореф. дис.. канд. филол. наук / Ин-т мировой лит. им. А. М. Горького. М., 1985. — 16 с.
  72. И. Е. Русский поэтический авангард XX века. Екатеринбург, 1999.-320 с.
  73. Т. О стихотворении Иосифа Бродского «Литовский ноктюрн: Томасу Венцлова» // Новое лит. обозрение. 1998. -№ 33. — С. 205−222.
  74. Г. Слово и стих в «Евгении Онегине» // Пушкин: Сб. ст. М., 1941.-С. 155−213.
  75. Г. Слово и стих в «Евгении Онегине» // Винокур Г. О. Филологические исследования: Лингвистика и поэтика. М., 1990. — С. 146−195.
  76. К. Д. Архитектоника русского стиха XVIII-первой половины XIX века // Исследования по теории стиха. JI., 1978. — С. 48−66.
  77. К. Д. Введение в строфику // Проблемы теории стиха. Л., 1984.-С. 37−57.
  78. К. Д. Закон ритмического соответствия в разностопных строфах // Проблемы стиховедения: Сб. ст. Ереван, 1976. — С. 41−50.
  79. К. Д. По-новому об известном // Рус. лит. 1973. — № 4. — С. 215−219.
  80. К. Д. Строфика Лермонтова // Творчество М. Ю. Лермонтова: Сб. ст., посвящ. 150-летию со дня рожд. М. Ю. Лермонтова. — Пенза, 1965. С. 3−131. — (Учен. зап. Пенз. гос. пед. ин-та. Сер. филол.- Вып. 14).
  81. К. Д. Структура неравностопных строф // Русский стих: Метрика. Ритмика. Рифма. Строфика: В честь 60-летия М. Л. Гаспарова. — М., 1996.-С. 81−92.
  82. Ю. В. Некоторые особенности строфики в английской поэзии XVIII и XIX веков: Автореф. дис.. канд. филол. наук / Моск. гос. пед. ин-т иностр. яз. им. М. Тореза. М., 1968. — 16 с.
  83. Т. Н. К вопросу о материальной фактуре поэтического текста. Графика // Текст как объект многоаспектного исследования. Науч.-метод. семинар «TEXTUS»: Сб. ст. СПб.- Ставрополь, 1998. — Вып. 3, ч. 2. — С. 49−60.
  84. Гаспаров М. J1. «Евгений Онегин» и «Домик в Коломне»: Пародия и самопародия у Пушкина // Тыняновский сборник: Вторые Тыняновские чтения. Рига, 1986. — С. 254−264.
  85. М. Л. Лингвистика стиха // Славянский стих: Стиховедение, лингвистика и поэтика: Материалы междунар. конф. 19−23 июня 1995 г. — М., 1996.-С. 5−17.
  86. М. Л. Метр и смысл: Об одном из механизмов культурной памяти. М., 1999. — 298 с.
  87. М. Л. Очерк истории европейского стиха. М., 1989. — 302 с.
  88. М. Л. Псрвочтение и перечтение: К тыняновскому понятию сукцессивности стихотворной речи // Тыняновский сборник: Третьи Тыняновские чтения. Рига, 1988. — С. 15−23.
  89. М. Л. Ритм и синтаксис: Происхождение «лесенки» Маяковского // Проблемы структурной лингвистики 1979. М., 1981. -С.151−152.
  90. М. Л. Рифма Бродского // Избранные статьи. М., 1995. — С. 8392.
  91. М. Л. Русский стих начала XX века в комментариях. 2-е изд., доп. — М., 2001.-288 с.
  92. М. Л. Строфическая традиция и эксперимент // Избранные труды. М., 1997. — Т. 3: О стихе. — С. 366−398.
  93. М. Л., Скулачева Т. В. Ритм и синтаксис в свободном стихе // Очерки истории языка русской поэзии XX века: Граммат. категории. Синтаксис текста. М., 1993. — С. 20−43.
  94. М. Л., Скулачева Т. В. Стих и проза: семантические различия // Человек и общество: Материалы междунар. науч.-практ. конф. Оренбург, 2001. — Ч. 3. — С. 109−111.
  95. А. Н. Джон Донн и английская поэзия XVI—XVII вв.еков. М., 1993.- 188 с.
  96. Т. В. Об экспериментальной графике в немецкоязычной поэзии XX века // Слово в динамике: Сб. науч. тр. Тверь, 2003. — Вып. 3. — С. 19−46.
  97. Л. П. Онегинская строфа // Пушкин: Сб. — М., 1924. — С. 117— 161.
  98. Л. Поэтика русского сонета // Гроссман JI. Борьба за стиль: Опыты по критике и поэтике. М., 1927. — С. 122−144.
  99. JI. Поэтика сонета // Проблемы поэтики: Сб. ст. М.- JI., 1925.-С. 115−140.
  100. Г. А. Пушкин и проблемы реалистического стиля. М., 1957.-414 с.
  101. О. Байтов зимой, или Описание дороги // Новое лит. обозрение. — 1995. -№ 16.-С. 321−328.
  102. Н. А. Изображение и слово. М., 1962. — 314 е.: ил.
  103. ДозорецЖ.А. Соотношение стихотворной строки с речевым звеном и предложением: (На материале стихотворений А. С. Пушкина): Автореф. дис.. канд. филол. наук / Моск. гос. пед. ин-т им. В. И. Ленина. М., 1972.-25 с.
  104. . М. Цепная строфика русских народных песен // Русский фольклор: Материалы и исслед. М.- Л., 1966. — Т. 10: Специфика фольклорных жанров. — С. 237−247.
  105. ДрееваД.М. Стиховой перенос и синтаксический параллелизм как средства создания связности текста в немецкой эпической поэзии: (На материале поэм Г. Гейне): Автореф. дис.. канд. филол. наук / МГУ им. М. В. Ломоносова. М., 1990. — 26 с.
  106. ДрэйджЧ.Л. К вопросу о древнегреческих и латинских размерах в русской поэзии: Эволюция сапфической строфы // Славянский стих: Стиховедение, лингвистика и поэтика: Материалы междунар. конф. 19−23 июня 1995 г.-М., 1996.-С. 140−147.
  107. ДюбоЖ.-Б. Критические размышления о Поэзии и Живописи: Пер. с фр.-М., 1976.-767 с.
  108. ЕлииаЕ.А. Вербальные интерпретации произведений изобразительного искусства: (Номинативно-коммуникативный аспект): Автореф. дис.. д-ра филол. наук / Волгоград, гос. пед. ун-т. -Волгоград, 2003.-48 с.
  109. Жаккар Ж.-Ф. Между «до» и «после». Эротический элемент в поэме Пушкина «Руслан и Людмила» // Russ. Studies: Ежеквартальник рус. филол. и культуры.- 1994.-Т. 1,№. 1.-С. 156−181.
  110. В. М. Теория стиха. Л., 1975. — 664 с.
  111. А. Л. Стих как двухмерная речь // Ритм, пространство, время в художественном произведении. Алма-Ата, 1984. — С. 3−9.
  112. А. К. Блуждающие сны и другие работы. М., 1994. — 428 с.
  113. Л. В. Изучение звучащего стиха и художественной прозы инструментальными методами // Контекст. 1976. М., 1977. — С. 61−80.
  114. С. 71 «Единство и теснота стихового ряда» и поэтический синтаксис // Тыняновский сборник: Четвертые Тыняновские чтения. — Рига, 1990.-С. 100−111.
  115. Л. В. Поэзия Марины Цветаевой: Лингвистический аспект. Л., 1989а.-262 с.
  116. JJ. В. Современная русская поэзия в контексте истории языка. -М., 2000.-432 с.
  117. Л. В. Языковой сдвиг в позиции поэтического переноса: (На материале произведений М. Цветаевой) // Проблемы структурной лингвистики 1985−1987.-М., 19 896.-С. 229−246.
  118. О. В. Сонетная форма в поэзии И.Бродского: Жанровый статус и эволюционная динамика // Поэтика Иосифа Бродского: Сб. науч. тр. Тверь, 2003а. — С. 230−241.
  119. О. В. Эволюция жанрового сознания русской лирики: Феноменологический аспект. Екатеринбург: Изд-во Урал, ун-та, 20 036.- 548 е. — Из содерж.: Жанровая динамика сонетной формы.— С. 212−285.
  120. Иванова-Разумник Г. Н. Когнитивный характер ритмики стихов М. Цветаевой // Язык как творчество: Сб. ст. к 70-летию
  121. B. П. Григорьева.-М., 1996.-С. 164−170.
  122. Е. А. Краткий словарь метафизической поэзии. — Южно-Сахалинск, 2000. 95 с.
  123. Е. А., Маняшев А. Е. «Фигурные» стихи как разновидность поэтической «метафизики» И Филол. журнал: Межвуз. сб. науч. ст. — Южно-Сахалинск, 1999. Вып. 8. — С. 82−86.
  124. А. А. К истории Онегинской строфы // Замысел, труд, воплощение.-М., 1977.-С. 92−100.
  125. А. А. Стих «Божественной Комедии» // Дантовские чтения. 1971.-М., 1971.-С. 145−173.
  126. Ю. В. Поэтическое состояние языка (попытка осмысления). -Екатеринбург, 2002. 448 с. — Из содерж.: Поэтическая графика. Функциональные типы визуальных поэтических текстов. — С. 119−150.
  127. М. М. Из стихологических этюдов. 1. Анализ понятия «стих» // Philologica. 1994. — Т. 1,№ ½.-С. 149−189.
  128. X. Э. Словарь символов. М., 1994. — 608 с.
  129. И. Э. Несколько замечаний о графических средствах оформления текстов // Язык и речь как объекты комплексного филологического исследования: Межвуз. темат. сб. Калинин, 1981. — С. 82−98.
  130. И. Э. Структура и функционирование параграфических элементов текста: Автореф. дис. канд. филол. наук / Саратов, гос. ун-т. -Саратов, 1983.- 16 с.
  131. Е. А. Смысл о образующая функция цитаты в поэтическом тексте. — Тверь, 1999. 140 с.
  132. Е. А. Цитата в структуре поэтического текста: Автореф. дис. канд. филол. наук / Твер. гос. ун-т. Тверь, 1998. — 24 с.
  133. С. И. Маргинальные системы русского стихосложения. М., 1995.- 160 с.
  134. С. И. Строфика как элемент стихотворной формы // Филология: Сб. студ. и аспиран. науч. работ. М., 1974. — Вып. 3. — С. 101−118.
  135. КосиковГ.К. Два пути французского постромантизма: Символисты и Лотреамон // Поэзия французского символизма. Лотреамон. Песни Мальдорора. М., 1993. — С. 5−62.
  136. А. Г. Содержательные функции поэтической графики: Автореф. дис. канд. филол. наук / Киев. гос. ун-т им. Т. Г. Шевченко. -Киев, 1975.-24 с.
  137. М. О поэзии Иосифа Бродского. Ann Arbor, 1984. — 278 с.
  138. А. Б. «В начале жизни школу помню я.»: Проблемы интерпретации одного стихотворения А. С. Пушкина // Вести. Моск. унта. Сер. 9, Филология. 1999. — № 2. — С. 19−29.
  139. КручикИ. Какие особенности поэтики Иосифа Бродского чаще всего используют его подражатели // http://www.litera.ru/slova/kruchik/brodsky.html
  140. Д. План работ по исследованию внутрисловного переноса // Новое лит. обозрение. 2003. — № 59. — С. 392−409.
  141. Р. Стиховая строка и сверхрематичность // Славянский стих: Лингвистическая и прикладная поэтика: Материалы междунар. конф. 2327 июня 1998 г.-М., 2001.-С. 197−200.
  142. ЛайонзДж. Введение в теоретическую лингвистику: Пер. с англ. / Ред. и предисл. В. А. Звегинцева. М., 1978. — 543 с.
  143. Ю. И. Семантический ореол метра с семиотической точки зрения // Избранные труды: Поэтика. Семиотика. М., 1998. — С. 578−580.
  144. Г. А. Три разговора: о любви, поэзии и (анти)государственной службе (I. Наблюдения над «Снежной границей"-1. От всего человека вам остается часть / речи (Три заметки о Бродском).
  145. I. Попытка политического дискурса (о диссидентстве семидесятых годов).) // Россия / Russia. Вып. 19.: Семидесятые как предмет истории русской культуры. М.- Венеция, 1998. — С. 213−288. — Из содерж.: [О семантике переносов у Бродского]. — С. 256−284.
  146. И. Значения формы и формы значений // Семиотика и искусствометрия. Соврем, зарубеж. исслед.: Сб. пер. М., 1972. — С. 88 107.
  147. Г. Э. Лаокоон, или О границах живописи и поэзии / Общ. ред., вступ. ст. и примеч. Г. М. Фридлендера. М., 1957. — 519 с.
  148. И. Динамика русского стиха. М., 1997. — 128 с.
  149. А. Ф. Логика символа // Лосев А. Ф. Философия. Мифология. Культура. М., 1991. — С. 247−274.
  150. А. Ниоткуда с любовыо.: Заметки о стихах Иосифа Бродского // Континент. 1977. — № 14. — С. 307−331.
  151. Л. Значение переноса у Цветаевой // Марина Цветаева: Тр. 1-го междуиар. симп. (Лозанна, 30.VI.-3.VII. 1982). Bern etc., 1991. — P. 272 283. — (Slavica Helvetica- Vol. 26).
  152. Л. «На столетие Анны Ахматовой» (1989) // Как работает стихотворение Бродского. Из исслед. славистов на Западе. М., 2002. — С. 202−222.
  153. Л. Перпендикуляр: (Еще к вопросу о поэтике переноса у Цветаевой) // Марина Цветаева 1892−1992. Нортфилд (Вермонт), 1992. — С. 100−109. — (Норвич. симп. по рус. лит. и культуре- Т. 2).
  154. М. 10. Гиперстрофика Бродского // Russ. Lit. 1995. — Vol. 37, No. 2/3.-P. 303−332.
  155. M. Ю. К семантической типологии русского стихосложения // Славянское и балканское языкознание: Просодия: Сб. ст. М., 1989. — С. 76−98.
  156. М. Ю. Печальный хвост: Соотношение метрического и графического членения и проблема разграничения явлений стиха и прозы // Studia metrica et poetica: Сб. статей памяти П. А. Руднева. СПб., 1999.-С. 20−51.
  157. М. Русский стих: Семантика стихотворного метра в русской поэзии второй половины XIX века (А. А. Фет и Н. А. Некрасов) // Slowianska metryka porownawcza. 3: Semantyka form wierszowych. -Wroclaw etc., 1988.-S. 105−143.
  158. Ю. М. Анализ поэтического текста // Лотман Ю. М. О поэтах и поэзии. СПб., 1999.-С. 18−252.
  159. Ю. М. Своеобразие художественного построения «Евгения Онегина» // Лотман Ю. М. В школе поэтического слова: Пушкин. Лермонтов. Гоголь: Книга для учителя. М., 1988. — С. 30−107.
  160. Л. Г. Лингвистическая природа стихового переноса и его стилистические функции: (На материале английской поэзии XIX века): Автореф. дис.. канд. филол. наук / Моск. гос. пед. ин-т иностр. яз. им. М. Тореза. М., 1972. — 25 с.
  161. Н. Семантизация служебных единиц в стихотворных текстах второй половины XX века // Studia Slavica: Сб. науч. тр. молод, филол. Таллинн, 1999. — С. 111−114.
  162. С. А. «Визитные» переносы (enjambements) в поэмах Пушкина // Вестн. Оренбург, гос. ун-та. 1999а. — № 2. — С. 4−7.
  163. МатяшС.А. Стихотворный перенос: К проблеме взаимодействия ритма и синтаксиса // Русский стих: Метрика. Ритмика. Рифма. Строфика: В честь 60-летия М. JI. Гаспарова. М., 1996. — С. 189−202.
  164. С. А. Структура и функция переносов (enjambement) в поэме А. С. Пушкина «Бахчисарайский фонтан» // Онтология стиха: Памяти Владислава Евгеньевича Холшевникова. СПб., 2000. — С. 133−146.
  165. Н. Е. Русская октава и октава Лермонтова // Учен. зап. Горьк. ун-та. Сер.: Гуманит. науки. Горький, 1969. — Вып. 105. — С. 14−26.
  166. А. В. Поэтика барокко: завершение исторической эпохи // Михайлов А. В. Языки культуры: Учеб. пособие по культурологии. М., 1997.-С. 142−175.
  167. МоичеваЛ.Н. О графической семантике стихотворений Симеона Полоцкого // Тр. Отд. древнерус. лит. Л., 1989. — Т. 42. — С. 363−368.
  168. Н. П. О герменевтике enjambement в английской поэзии. — Хабаровск, 1993. 17 с. — Деп. в ИНИОН 14.02.1994, № 48 929.
  169. Е. Звук и смысл. СПб., 1998. — 256 с. — (Лит. альм.- Вып. 17).
  170. НикишовЮ.М. Онегинская строфа: источник и поэтика // Филол. науки.- 1992.-№ 1.-С. 11−19.
  171. В. А. Строфика // Изучение стихосложения в школе: Сб. ст. -М., 1960.-С. 96−149.
  172. А. М. О строфической композиции традиционных лирических песен // Русский фольклор: Материалы и исслед. — Л., 1971. Т. 12: Из истории русской народной поэзии. — С. 47−54.
  173. JI. П. Строфическая композиция стихотворений Тютчева // Язык и стиль: Типология и поэтика жанра. Волгоград, 1976. — С. 142— 147.
  174. Ю. Визуальный компонент в современной русской поэзии // Новое лит. обозрение.- 1995.-№ 16.-С. 181−192.
  175. М. А. Строфика Бродского: Поэтика конфликта // Вестн. молодых ученых. Сер.: Филол. науки. СПб., 2000. — № 8. — С. 54−64.
  176. М. В. Логаэдический стих // Рус. словесность. 1998. — № 4. — С. 86−90.
  177. С. И. К проблеме стихотворного переноса // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 9, Филология. 1986. — № 4. — С. 56−59.
  178. ПанченкоА.М. Русская стихотворная культура XVII в. — Л., 1973. — 280 с.
  179. М. А. Двустишные формы в поэзии Некрасова // Филол. науки. 1971. — № 6. — С. 13−27.
  180. М. А. Онегинская строфа в поэмах Лермонтова // Филол. науки. 1969. — № 1. — С. 25−38.
  181. Ч. С. Логические основания теории знаков / Пер. с англ. В. В. Кирющенко и М. В. Колопотина. СПб., 2000. — 352 с.
  182. В. Бродский глазами современников: Сб. интервью / Под ред. В. Кулле. СПб., 1997.-336 с.
  183. К. Ю. История русской онегинской строфы: (На материале XIX начала XX в.): Автореф. дис. канд. филол. наук / МГУ им. М. В. Ломоносова. — М., 1992. — 22 с.
  184. О. Г. Загадки поэтического текста // Коммуникативно-смысловые параметры грамматики и текста. М., 2002. — С. 418−433.
  185. О. Г. Стихотворная речь // Очерки истории языка русской поэзии XX века. Поэтич. язык и идиостиль: Общ. вопросы. Звуковая орг. текста. М., 1990. — С. 27−33.
  186. Риа К. Дада визуально. Дикая типографика, оптофонетическая поэзия, визуальные стихи и т. д. // Точка зрения. Визуальная поэзия: 90-е годы. — Калининград, 1998. С. 24−29.
  187. Руднев 77. А. Введение в науку о русском стихе: Учеб. пособие. — Тарту, 1989.-Вып. 1.-120 с.
  188. П. А. О принципах описания и семантического анализа стихотворного текста на метрическом уровне // Вопросы историзма и художественного мастерства: Межвуз. респуб. темат. науч. сб. — Л., 1976.-Вып. 1.-С. 170−190.
  189. П. А., Руднев В. П. Типология строфических композиций в русском стихе. В сопоставлении с типологией композиций метрических // Стилистика художественной речи: Межвуз. темат. сб. — Калинин, 1982. — С. 137−154.
  190. Сазонова 77. И. Поэзия русского барокко (вторая половина XVII-начало XVIII в.). М., 1991.-263 с.
  191. М. Дада в Париже: Пер. с фр. М., 1999. — 638 с.
  192. В. Б. Заджаль и романские строфы XII—XIII вв.. // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 9, Филология. 2003. -№ 3. — С. 14−29.
  193. А. О Бродском // Знамя. 1997. -№ 4. — С. 139−158.
  194. С. Краткая история визуальной поэзии в России // Экспериментальная поэзия: Избр. статьи. Кенигсберг- Мальборк, 1996.-С. 60−67.
  195. В. И. К вопросу о содержательности строфической композиции лирического стихотворения // Русское стихосложение: Традиции и проблемы развития. — М., 1985. С. 83−94.
  196. И. П. Б. Пастернак «Метель» // Поэтический строй русской лирики. Л., 1973. — С. 236−253.
  197. СорокаМ. Зорова поез1я в сучаснш украшськш лггератур! // Слово i час. 1994. — № 4/5. — С. 71−76.
  198. Ф. де. Заметки об общей лингвистике: Пер. с фр.- Общ. ред., вступ. ст. и коммент. Н. А. Слюсаревой. -М., 1990. 280 с.
  199. В. В. Был ли кн. Шаликов изобретателем онегинской строфы? // Philologica. 1996. -Т. 3, № 5/7. — С. 125−132.
  200. М. В. Судьба «Черной шали»: Три лекции по истории русской культуры. Тверь, 2003. — 94 е.: ил., 15 л. нот.
  201. СуховейД. Круги компьютерного рая: (Семантика графических приемов в текстах поэтического поколения 1990−2000-х годов) // Новое лит. обозрение. 2003. -№ 62. — С. 212−241.
  202. К. Из истории русского стиха XVIII в. Одическая строфа в поэзии Ломоносова // Тарановский К. О поэзии и поэтике. М., 2000. -С. 291−299.
  203. К. Некоторые проблемы анжамбмана в славянском и западноевропейском стихе // Там же. С. 364−371.
  204. О. В. Эволюция графического почерка французских поэтов XIX XX вв.: (От романтизма к сюрреализму) // Вопр. филологии. — 1999.-№ 1.-С. 67−72.
  205. Р. Д. Автометаописание у Ахматовой // Russ. Lit. — 1975. -No. 10/11.-P. 213−226.
  206. JI. «Медный всадник»: (Из наблюдений над стихом поэмы) // Пушкин: Сб. ст. М., 1941. — С. 214−242.
  207. С. Д. Сонет в поэзии серебряного века: Художественный канон и проблема стилевого развития. Кемерово, 1998. — 106 с.
  208. . Работа Пушкина над стихом // Лит. учеба. — 1930. — № 4.-С. 30−45.
  209. . В. Строфика Пушкина // Томашевский Б. В. Стих и язык: Филол. очерки. М.- Л., — 1959. — С. 202−324.
  210. Ю. Проблема стихотворного языка. Л., 1924. — 138 с.
  211. Ю.Н. Пушкин // Тынянов Ю. Н. Пушкин и его современники.-М., 1969.-С. 122−165.
  212. Ю. Н. Пушкин и Тютчев // Там же. — С. 166−191.
  213. Н. А. Динамизация формы: поиски в области смысла или эксперимент? // Язык и искусство: Динамический авангард наших дней. -М., 2002. С. 5−43.
  214. Н. А. Стих и проза как две формы существования поэтического идиостиля: Автореф. дис. д-ра филол. наук / Ин-т рус. яз. им. В. В. Виноградова РАН. М., 1996. — 44 с.
  215. О. И. Двустишие в поэтической системе О. Мандельштама // «Отдай меня, Воронеж.»: Третьи междунар. Мандельштамовские чтения. Воронеж, 1995.-С. 241−250.
  216. О. И. Катрены охватной рифмовки в стихотворениях О.Мандельштама 1908−1909 гг. // Славянский стих: Лингвистическая и прикладная поэтика: Материалы междунар. конф. 23−27 июня 1998 г. — М., 2001.-С. 286−300.
  217. О. И. Онегинская строфа после «Онегина»: творческий диалог в письмах М. Волошина и М. Сабашниковой // Текст как объект многоаспектного исследования: Науч.-метод. семинар «TEXTUS»: Сб. ст.-СПб.- Ставрополь, 1998.-Вып. 3, ч. 1.-С. 149−155.
  218. О. И. Основы русского стихосложения: Метрика и ритмика. — М., 1997. 336 с. — Из содерж.: Переносы (Enjambement's). — С. 237−261.
  219. О. И. Основы русского стихосложения. Теория и история русского стиха: В 2 кн. М., 2002. — Кн. 2: Строфика. — 488 с.
  220. О. И. Понятие строфы и ее типология // Онтология стиха: Памяти Владислава Евгеньевича Холшевникова. СПб., 2000. — С. 63−78.
  221. М. Ю., Пейкова А. К. Особенности поэтики Иосифа Бродского // Вести. Чуваш, гос. пед. ун-та им. И. Я. Яковлева.
  222. Языкознание. Лингводидактика. — Чебоксары, 1999. № 1(6), ч. 2. — С. 169−177.
  223. И. В. Семантика «пустого места» // Анализ одного стихотворения: «О чем ты воешь, ветр ночной?.» Ф. И. Тютчева: Сб. науч. тр. Тверь, 2001. — С. 42−48.
  224. С. А. Октавы «Домика в Коломне» Пушкина: (строфа и сюжет) // Проблемы теории стиха. — Л., 1984. — С. 125−131.
  225. М. Г. Народно-русская музыкальная система и проблема происхождения музыки // Ранние формы искусства: Сб. ст. М., 1972. — С. 221−273.
  226. ХачатуровС. Идеи М. М. Бахтина о «чужой речи» и метаморфозы индивидуального высказывания в истории визуальной культуры // «Своё-чужое» в контексте культуры нового времени: Сб. ст. (К 100-летию со дня рожд. М. М. Бахтина). М., 1996. — С. 2−11.
  227. Е. В. «Русские сонеты» Пушкина: (К проблеме пушкинской строфики) // Пушкин и его современники: Сб. науч. тр. — СПб., 2002. Вып. 3. — С. 9−29.
  228. Е. В. Слово vers, пародия // Имя — сюжет — миф: Межвуз. сб.-СПб., 1996.-С. 195−212.
  229. В. Е. Перебои ритма как средство выразительности // Холшевников В. Е. Стиховедение и поэзия. JI., 1991. — С. 209−224.
  230. Н. В. Вопросы эстетики русской художественной речи. -Киев, 1981. 240 с. — Из содерж.: Первичный ритм и стихотворные переносы. — С. 63−67.
  231. А. В. «Культурные фобии» XX века и стихотворение М. Цветаевой «Читатели газет» // Век и вечность: Марина Цветаева и поэты XX века: Сб. науч. работ. Череповец, 2002. — Вып. 1. — С. 44−53.
  232. Ю. Н. Из размышлений о жанре, стилистике и строфике «Евгения Онегина» // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 9, Филология. 1999а. — № 1.-С. 13−18.
  233. Ю. Н. Принцип «перводеления» в лирических композициях Тютчева // Studia metrica et poetica: Сб. ст. памяти П. А. Руднева. СПб., 19 996.-С. 118−130.
  234. А. Я. Позиционный анализ поэтической строфы // Проблемы общей и прикладной лингвистики. Лингвистика. 10. Тарту, 1978. — С. 96−113. — (Учен. зап. Тарт. ун-та- Вып. 453).
  235. М. И. «Семантический ореол метра»: термин и понятие: (Историко-стиховедческая ретроспекция) // Лит. обозрение. 1991. — № 12.-С. 36−40.
  236. М. И. Три реформы русского стихотворного синтаксиса (Ломоносов — Пушкин Иосиф Бродский) // Вопр. языкознания. — 2003. — № 3.-С. 58−66.
  237. М. И. «Versus» vs «prosa»: Пространство-время поэтического текста // Шапир М. И. Universum versus: Язык — стих — смысл в русской поэзии XVIII—XX вв.еков. М., 2000. — Ки. 1. — С. 36−75.
  238. . Строфика Бродского: Новый взгляд // Как работает стихотворение. Из исслед. славистов на Западе. М., 2002. — С. 269−299.
  239. К. Э. Графика поэтического текста // Вести. Ставропол. гос. пед. ун-та. Соц.-гуманит. науки. 1995. — Вып. 1. — С. 135−145.
  240. Е. Картины из письменных знаков: (Заметки об авангардной визуальной поэзии) // Сознание в социокультурном измерении. — М., 1990.-С. 41−56.
  241. Е. Материя стиха = La matiere du vers. — Репр. изд. — СПб., 1998. 506 с. — (Bibl. Russe de Inst, d’etudes slaves- T. 48).
  242. E. Сонеты Вячеслава Иванова // Эткинд Е. Г. Там, внутри: О русской поэзии XX века: Очерки. СПб., 1996. — С. 149−167.
  243. Е. Г. Строфика Цветаевой: Логаэдическая метрика и строфы // Там же.-С. 371−391.
  244. Р. К вопросу о зрительных и слуховых знаках // Семиотика и искусствометрия: Соврем, зарубеж. исследования: Сб. пер. — М., 1972. — С. 82−87.
  245. Р. Письма с Запада. Дада // Якобсон Р. Работы по поэтике. — М., 1987.-С. 430−439.
  246. ЯнечекДж. «Стихи на смерть Т.С.Элиота» (1965) // Как работает стихотворение Бродского. Из исслед. славистов на Западе. М., 2002. — С. 33−42.
  247. Baetens J. Sur la figuration cachee // Litterature. 1989. — № 73. — P. 8396.
  248. Berry E. Visual Poetry // The New Princeton Encyclopedia of Poetry and Poetics. Princeton, 1993.-P. 1364−1366.
  249. CavaionD. L’enjambement nella poesia russa moderna // Museum Patavinum: Rivista semestrale della Facolta di Lettere e Filosofia. 1983. -A. 1, n. l.-P. 163−184.-(Univ. degli Studi di Padova).
  250. Clark M. Enjambment and binding in Homeric hexameter // Phoenix. -1994. Vol. 48, No. 2. — P. 95−114.
  251. Daiches D. A Critical History of English Literature: In 4 vol. 2nd ed. -London, 1969.-Vol. 2.-P. 368−371.
  252. Davie D. The Saturated Line // Times Literary Supplement. 1988. — 2528 Dec.-P. 1415.
  253. M. О strofie preliminaria: (Na materiale polskim) // Teorie verse I: Sb. Brnenske versologicke konf. 13−16 kvetna 1964. — Brno, 1966. — S. 63−79.
  254. Drage C. L. Russian Word-Play Poetry from Simeon Polotskii to Derzhavin: Its Classical and Baroque Context. London, 1993. — 109 p.
  255. Ernst U. Carmen figuratum: Geschichte des Figurengedichts von den antiken Ursprungen bis zum Ausgang des Mittelalters. Koln- Weimar- Wien, 1991.-XVII, 928 S.
  256. Ferrari M. C. Hrabanica. Hrabans «De laudibus sanctae crucis» in Spiegel der neueren Forschung // Kloster Fulda in der Welt der Karolinger und der Ottonen. Frankfurt a. M, 1996. — S. 493−526.
  257. Filonov Gove A. Parallelism in the Poetry of Marina Cvetaeva // Slavic Poetics: Essays in honor of Kiril Taranovsky. The Hague- Paris, 1973. -P. 171−192.
  258. Friedrich R. Homeric enjambement and orality I I Hermes. 2000. -Bd. 128, H. l.-S. 1−19.
  259. Janecek G. The Look of Russian Literature: Avant-Garde Visual Experiments, 1900−1930.-Princeton (N. J.), 1984.-XVIII, 314 p.
  260. Higgins D. George Herbert’s Pattern Poems: In their Tradition. West Glover (Vermont), 1977 — 79 p.
  261. Hollander J. Vision and Resonance: Two Senses of Poetic Form. 2nd ed. -New Haven- London, 1985. XIII, 322 p.
  262. Martinon Ph. Les strophes. Etude historique et critique sur les formes de la poesie lyrique en France depuis la Renaissance. Avec une bibliographic chronologique et un repertoire general. Paris, 1912. — XX, 615 p.
  263. H. «Быть может, в Лете не потонет / Строфа, слагаемая мной»: Onegins 'Strophe' als Lesezeichen // Die Welt der Slaven. 1998. -Jg. 43 (l).-S. 33−60.
  264. Meyer H. On the Spirit of Verse // The Disciplines of Criticism: Essays in Lit. Theory, Interpretation, a. History. New Haven- London, 1968. -X, 616 p.
  265. Moneh W. Das Sonett. Gestalt und Geschichte. Heidelberg, 1955. — 341 S.
  266. Nabokov V. The «Eugene Onegin» Stanza // Eugene Onegin: a novel in verse by Alexander Pushkin transl. from the Russian, with a comment., by V. Nabokov: In 2 vol. Princeton (N.J.), 1990. — Vol. 1. — P. 9−14.
  267. ReskeH.-F. Figu (en)gedicht // Metzler Literatur Lexikon: Begriffe und Definitionen. 2. uberarb. Aufl. Stuttgart, 1990. — S. 156−157.
  268. Seherr B. P. Beginning at the End: Rhyme and Enjambment in Brodsky’s Poetry // Brodsky’s Poetics and Aesthetics. London etc., 1990. — P. 176−193.
  269. Sonet in sonetni venec: Mednar. simp, v Ljubljani od 28. do 30. jun. 1995 / Ured. B. Paternu in F. Jakopin. Ljubljana, 1997. — 448 s. — (Obdobja- 16).
  270. Spiller M. R. G. The Development of the Sonnet: An Introduction. — London, 1992.-X, 241 p.
  271. Summers J. George Herbert: His Religion and Art. — London, 1954. — 247 p.
  272. Taranovsky K. Some Problems of Enjambement in Slavic and Western European Verse // Intern. J. of Slavic Linguistics a. Poetics. — 1963. Vol. 7. -P. 80−87.
  273. Thomson R. D. B. Towards a Theory of Enjambement: With Special Reference to the Lyric Poetry of Marina Cvetaeva // Russ. Lit. 1990. -Vol. 27.-P. 503−532.
  274. Verweyen T. Konkrete Poesie und barocke Bildgedichte Probleme einer historischen Parallelisierung // Buchstablich Niirnberger wortliche Tage:
Заполнить форму текущей работой

Пора сдавать?