Социальное конструирование старости в современном обществе

Актуальность исследования. Проблемы, связанные с социальными процессами старения, долгое время не осознавались в качестве социальных и культурных приоритетов развития российского общества. Несмотря на то, что они находили отражение в политических программах, официальных документах трансформационного периода, их практическое разрешение ограничивалось гарантированной минимальной пенсионной поддержкой позднего возраста. Кризис социальной политики в отношении пожилых людей проявился в оценке старости с позиций целесообразности ее исключительно социально-экономического поддержания. Фокус внимания официальной идеологии до сих пор смещен к тому, насколько экономически обоснованной и перспективной является действующая система социального обеспечения в отношении представителей третьего возраста.

Кроме того, построение фрагментов социальной геронтологии в отечественной науке со второй половины XX века осуществлялось преимущественно в рамках биодетерминистской традиции, которая до текущего момента опиралась на понятийный аппарат, концепции и методы психофизиологии, биологии, гериатрии. В рамках естественно-научной ветви исследования старения анализировалось воздействие факторов возраста на образ жизни пожилого человека — деятельность, сферу потребностей, интересы, мотивы, цели, ценностную структуру личности, особенности поведенческих ситуаций, стереотипы. В настоящее время очевидна необходимость поворота к осмыслению социальных аспектов старения в русле социологии, теории и практики социальной работы, социальной демографии, антропологии, философии, культурологии, социолингвистики.

Глобальные демографические изменения инициировали новое осмысление процессов старения во взаимосвязи с индивидуальным развитием на протяжении жизненного пути, отношениями между поколениями, положением пожилых людей, проблемами развития общества в целом. Сама перспектива стареющего общества способствует разработке комплексной социальной политики, которая учитывает и возможности людей, возникающие в разные возрастные периоды жизни, и последствия старения населения. Данная ситуация в возрастном хронотопе социума требует и обновления научного дискурса, разработки и уточнения соответствующей проблематики социологии, конструирования новых ракурсов и преодоления предметоцентризма в процессах переосмысления старости. В результате указанный социальный феномен приобретает статус культурной ценности, равноценного этапа в цепочке структурной организации возрастных этапов жизненного пути и места в социальном пространстве.

Сегодня затребован анализ истоков формирования геронтологиче-ской проблематики, в значительной степени способствующий преодолению противоречий социальной жизни. Среди наиболее ожидаемых аспектов проблематики геронтологических исследований выделяются влияние демографических изменений на жизнь пожилых мужчин и женщин, а также социальная значимость этих изменений. Качественная динамика социально-демографической структуры населения определяет актуальную необходимость переформулирования целей и приоритетов социальной политики, своевременность переосмысления предшествующего опыта репрезентации проблем стареющего общества. В контекст научной и практической актуальности попадает острая потребность переоценки существующего положения вещей в геронтологическом секторе социальной жизни и более рельефного представления социального статуса пожилого населения, привлечения инвайронментального, ресурсного и конструктивистского подходов, вопросов социальной интеграции пожилой когорты посредством институциальных механизмов. Актуальными выступают анализ зарубежного опыта по привлечению образовательного ресурса в политике пожилой когорты, моделирование геронтологической образовательной деятельности. Геронтологические исследования пока еще робко преодолевают меди-кализацию академического дискурса, осуществляются в новых направлениях — исследования пожилых людей как социальной ценности, особой социальной группы, общности. Набирает силу специфический характер описания, обсуждения и структурирования материала в научном анализе конструирования образа старости как особой социальной проблемы.

Степень разработанности проблемы. Психологическая геронтология в поисках оснований периодизации жизненного цикла и осмысления уникальности старости в цепочке жизненного пути обращается к психоана-лшической традиции 3. Фрейда, К. Юнга. Теории Р. Пека и Д. Левинсона развивают модель цикла жизни Э. Эриксона, акцентируя внимание на адаптации пожилых людей как процессе, направленном на сохранение личности и ее изменение в новых социальных условиях. Признание уникальности позднего возраста и разнообразия индивидуальных форм старения обусловливает необходимость разработки специфических методов, отражающих характерную для этого возраста сгруюуру эмоциональных переживаний. Анализ сосредоточен на уровне индивидуальных особенностей старения: J1. Бороздина, М. Ермолаева, Н. Маньковский, О. Молчанова, М. Холодная.

М. Александрова, Г. Андреева, Л. Анцыферова, Г. Крайг, О. Краснова, Т. Марцинсковская рассматривают проблемы пожилого возраста как одну из сторон личностных изменений. Процессы социальной адаптации в малой группе и социализации в позднем возрасте проблематизируют процесс адаптации в специфическом социальном пространстве: В. Болтен-ко, Н. Дементьева, И. Кон, В. Ядов. Основоположниками исследования изменений личности в позднем возрасте являются Б. Ананьев, А. Богомолец, В. Донцов, В. Крутько, И. Мечников, А. Нагорный, И. Павлов, А. Подколзин, А. Сабатье, Н. Стражко. А. Комфорт инициировал исследование ге-ронтогенеза, который в настоящее время исследуется на разных уровнях индивидной организации человека: молекулярном, функциональном, биохимическом, клеточном, тканевом, физиологическом и системном.

Перспективы увеличения продолжительности жизни представлены работами таких отечественных и зарубежных авторов, как М. Александрова, JI. Бине, Ф. Бульер, У. Генри, В. Донцов, В. Лукьянов, А. Подколзин, А. Рубакин, С. Па-ко. К ним примыкают исследования социальной обусловленности процесса старения, социальных факторов, влияющих на здоровье в позднем возрасте: В. Будза, О. Васильева, И. Веселкова, У. Генри, Н. Герасимова, Н. Дементьева, В. Друзь, М, Елютина, Е. Землянова, Т. Зозуля, Э. Карюхин, Е. Кам-минг, Э. Колдуэлл, Б. Ньюгартен, JI. Савинов, Е. Фриз.

Рефлексия особенностей медицинской субкультуры, институциаль-ной трансформации здравоохранения представлена работами Е. Андрияновой, Е. Белоусовой, И. Захарова, Е. Мавриной, Д. Михеля, С. Степухович, Г. Тепер-Шиняевой. Осмысление медицинской модели репрезентации старения как одного из механизмов социального конструирования позднего возраста включает сложный набор взаимоотношений между производством знания, конструированием идентичности и материальными, социальными условиями. В более узком смысле эта модель фокусируется, главным образом, на болезни и лечении пожилого человека. В этой связи проблемная ситуация исследования определяется через отношения власти-соподчинения, где пожилой человек идентифицируется как больной, требующий экспертного медицинского контроля и вмешательства.

В контексте рефлексии медицинской модели репрезентации старения исключительна роль М. Фуко в анализе механизмов власти-соподчинения, являющихся реализацией стратифицирующих стратегий. Власть им рассматривается как взаимоотношения индивидов в процессе производства знаний и информации. Это отношения борьбы за режим производства истинных (научных) дискурсов, где власть не только утилизирует, но и производит знание, вследствие чего пожилые люди объективируются медицинским взглядом и преобразуются в гериатрические объекты. В настоящее время в отечественной и зарубежной науке появляются первые работы, посвященные анализу конструирования медицинского монопольного господства: Р. Брайдотти, Т. Греченкова.

Социально-антропологическая рефлексия, представляя уникальный ресурс для интерпретации влияния социокультурных факторов на возрастные процессы в их корреляции с другими элементами социальной организации (отношениями родства, брачно-семейными, социально-ролевыми, властными отношениями), позволяет интерпретировать возраст как культурный феномен, выявляет проявления возраста на индивидуальном, общественном и культурном уровнях (В. Бочаров, Г. Кунов, К. Леви-Стросс, М. Мид, Б. Малиновский, А. Радклифф-Браун, А. Смолькин, Л. Фробениус, Г. Шурц). Две теоретические перспективы являются следствием спорадического интереса С. Айзенштадта, Т. Парсонса, П. Сорокина к возрасту как принципу социальной организации: стратификационный подход и концепция жизненного пути.

Методологические основания концепций стратификации возраста берут основание в работах М. Вебера, Р. Дарендорфа, Р. Мертона, Т. Парсонса. Стратификация современного российского общества привлекает наш исследовательский интерес к работам Л. Гордона, Т. Заславской, В. Ильина, И. Лошаковой, Р. Рыбкиной, В. Радаева, О. Шкаратана, С. Ярошенко, В. Ярской. Стратификационный подход в изучении возраста тесно связан с антропологическим подходом, который направлен на исследование культурной специфики социальных явлений, принимающей во внимание универсальные категории: детство, юность, зрелость и старость. К проблемам культурного возрастного расписания, представляющего многомерность пространственно-временной и возрастной характеристик, обращаются в своих работах О. Ежов, Н. Гиренко, Я. Голосовкер, К. Леви-Стросс, К. Ка-линовская, И. Кон, В. Попов, И. Следзевский, Э. Эванс-Причард, JI. Яковлев, В. Ярская.

Концепция жизненного пути — социокультурный взгляд на возраст, сформулированный Б. Ньюгартеном, — проблематизировала организацию индивидом своего жизненного пути и интерпретацию своего жизненного опыта через систему норм, предписывающих соответствующие возрасту поведение и экспектации (О. Ежов, Т. Черняева).

В исследованиях пожилых людей как особой социальной группы и общности актуализируются проблемы социальной инклюзии и самореализации пожилых в других социальных группах и общностях, в частности в семье (М. Александрова, П. Аленберг, В. Альперович, Т. Аревен, В. Васильчи-ков, С. Голод, Ю. Данилов, Д. Децнер, И. Елисеева, Е. Здравомыслова, П. Кингстон, Р. Коннел, П. Ласлетт, А. Лидере, Т. Мальтус, Е. Мещеркина, Б. Пан-хейм, Т. Парсонс, Л. Прокофьева, Дж. Роббин, Л. Савинов, А. Синельников, Д. Смит, А. Темкина, Р. Уолл, П. Фести, Д. Филд, В. Шапиро). Интерпретацию традиционных семейных ценностей как фактора формирования в семье позднего возраста новых значимых смыслов: автономии, адаптационного синдрома и усиления статуса интимности, анализ динамики брачно-семейных отношений осуществляют в своих работах М. Александрова, П. Аленберг, С. Голод, П. Кингстон, Р. Коннел, П. Ласлетт, Б. Пан-хейм, Дж. Роббин, Л. Савинов, Д. Смит, Р. Уолл, В. Шапиро.

У. Генри, Е. Камминг, Б. Ньюгартен, Дж. Розен, Р. Хэвайюрст, придерживаясь альтернативной позиции, рассматривают внутрисемейные интеракции сквозь призму теории разобществления, объясняя таким образом изменения мотивации в позднем возрасте, сужение круга интересов, сосредоточение на своем жизненном мире, спад коммуникабельности. Идея разобществления основывается на идеях функционализма (Р. Батлер, К. Грофф, К. Дэвис, Н. Луман, П. Монсон, У. Мур, М. Рили, Л. Торнстам, Е. Якимова), согласно которым считается, что разъединение является естественным, неизбежным и выгодным. Процесс разобществления, с позиций функционализма, страхует общество как систему и обеспечивает его социальную устойчивость. Мы критикуем идею разъединения с обществом, которая представляется как наиболее функциональный способ проживания позднего возраста. Репрезентация эйджизма как маркера разъединения с обществом, социальной интолерантности в отношении пожилых людей осуществляется Р. Батлером, Н. Смелзером.

Социологическую интерпретацию смены поколений осуществляет К. Ман-гейм, вводя понятия поколенного положения, поколенной взаимосвязи, поколенного единства. С. Жукова, К. Тиббитс, Е. Фриз проводят анализ современной семьи с точки зрения взаимоотношений генераций, обращая внимание на разрушение традиций, норм патриархальной семьи, актуализируя тем самым вопрос о наиболее продуктивном использовании свободного времени.

Дискурс социально-гуманитарных наук связывается с продвижением определенной идеологии в публичную политику, практику управления и социального обслуживания. Размышления об этих связях науки и политической практики раскрываются в трех аспектах. Один из них позиционирует старость в качестве социальной проблемы, и потому возникновение данного дискурса связано с реальностью оформления и последующего расширения реестра социальных услуг для пожилых людей, с тем чтобы удовлетворить их потребности в саморазвитии, отдыхе, креативности. Регламентация старости как социальной проблемы ставит ей в соответствие легитимные возрастные практики, определяющие доступ к некоторым категориям благ (к примеру, право на отдых и получение пенсии), но снижающие социальный статус этого возраста. Для исследования социального конструирования образа старости мы привлекаем идеи В. Васильчикова, Е. Холостовой, Т. Шеляг, Н. Щукиной, в работах которых раскрывается положение пожилых людей как объекта социальной политики. Исследование дискурсивных репрезентаций старения, особенностей участия пожилых людей в социальном контракте, элементы конструирования которого формируются и поддерживаются, в том числе, академическим дискурсом, осуществляется С. Биггзом, В. Бочаровым, Р. Брайдотти, О. Ермолаевым, Е. Здравомысловой, А. Комфортом, Г. Крайг, Р. Ленуаром, Т. Марютиной, А. Сабатье, П. Стирнзом, А. Темкиной, К. Филлипсоном, Т. Щепанской. Современными авторами, в числе которых В. Андреев, В. Ачаркян, 3. Бу-ракова, А. Козлов, С. Марковкина, Г. Медведева, М. Поляков, В. Разумный, К. Тиббиттс, В. Триодин, И. Яцемирская, осуществляется функциональный анализ институтов и организаций социального обеспечения и социального обслуживания. Коллективное управление старостью с позиции Р. Ленуара представляет собой яркий пример разнообразных форм инсти-туциализации социальных проблем. Среди отечественных авторов, в числе которых О. Краснова, В. Фокин, И. Фокин, Ю. Фролов, Н. Шайденко, наблюдается постановка вопроса о возникновении специалистов профиля, соответствующего социальному обслуживанию и поддержке старшего поколения. Как равноценный этап в цепочке структурной организации возрастных этапов старость анализируется в качестве объекта морального и институциального контроля, находящегося в тесной взаимосвязи с комплексом социальных институтов.

Репрезентация влияния идеологии в социальном конструировании возрасталегитимности социальных интервенций, затрагивающих старых людейвлияния государства, капитала и трудовых отношений на старение и старый возраст представлена в работах К. Брауна, Т. Герасимовой, А. Гайллемар-да, К. Гибсона, А. Заджицека, Т. Каласанти, М. Кохли, Дж. Майлса, В. Маршалла, Л. Олсона, Н. Райдера, М. Рили, П. Столера, Дж. Эстес). В нашем исследовании получает развитие теоретический подход, согласно которому природа старения, старого возраста, его зависимый статус являются социально сконструированными понятиями (В. Бенгтсон, М. Вебер, Р. Да-рендорф, Т. Каласанти, А. Козлов, Р. Коллинз, Р. Коннеп, Р. Ленуар, М. Рили, Дж. Ритцер, М. Роджерс, А. Фонер, О. Шкаратан, А. Шюц).

Мы подчеркиваем необходимость репрезентации организующих принципов социальной геронтологии и анализа с точки зрения критической геронтологии потенциальных изменений социальной политики в отношении пожилых людей в соответствии с научными исследованиями процессов старения 3. Баумана, С. Биггза, М. Греллера, В. Проспера, К. Филлип-сона. Представление реалий позднего возраста является плодотворным с учетом социокультурного контекста, международных, политических, экономических условий, особенностей социального неравенства, аккумулируемого в позднем возрасте: П. Великий, В. Виноградский, И. Назарова, Дж. Перлофф, Н. Шайденко, Т. Шанин, Л. Шилова. Прочтение социальных перспектив позднего возраста с учетом стратегий номинации старости риторикой и практикой социальной политики осуществляется в процессе анализа возраста старости как характеристики социального порядка М. Александровой, В. Антоновой, Л. Анциферовой, Ш. Бурграф, В. Васильчико-вым, А. Вишневским, А. Кокоревым, В. Лукьяновым, Г. Парахонской, В. Попковым, И. Соколовым, Р. Хольцманом, Р. Хэвайюрстом. Институциальные возможности сегрегации возрастов, их стереотипизацию и распределение соответствующих этим возрастам легитимных практик исследуют Р. Бат-лер, С. Биггз, Б. Винер, О. Воронина, Р. Коннел, Р. Питерсон, С. Свалл-форс, Р. Трампе, К. Филлипсон, М. Формоза. В рамках данного направления изучаются процессы разнонаправленного воздействия социальной макросреды на исследуемую социальную группу и нормы, ценности, экс-пектации в отношении пожилого человека в обществе. Здесь репрезентируются также демографические оценки возрастной цепочки и социальные последствия демографических изменений, связанных с тенденцией старения населения: Г. Ачади, В. Ачаркян, С. Балобанов, А. Боярский, Ж. Буржуа-Пиша, А. Валуа, Я. Гузеватый, П. Дракер, В. Колюцкий, И. Кулагина, М. Рубнер, А. Сови, J1. Симмонс, J1. Туроу, 3. Френкель.

Анализ геронтологической проблематики в эволюционной перспективе, ретроспективные исследования старения в историко-демографических и этнографических науках представлены, в частности, исследованиями А. Берна, Г. Вайнерта, В. Валаораса, А. Валуа, Э. Гидден-са, Дж. Дьюрацда, Э. Дювийяра, В. Кущ Я. Кшивицкош, Т. Мальтуса, У. Макдо-нелла, Я. Немешкери, К. Пирсона, Р. Пресса, Г. Регелу-Мерли, Э. Россета, Б. Урланиса, Д. Ферембаха, Й. Хейзинги. Прогнозирование дальнейшего демографического развитая с позиции социальных наук представлено М. Александровой, Б. Ананьевым, А. Блюмом, А Боярским, А. Вишневским, А. Волковым, О. Ермолаевым, С. Захаровым, В. Колющим, А. Коулом, Г. Крайг, И. Кулагиной, А Марковой, Т. Марктшой, А. Неклесса, А. Панариным, А. Сови, 3. Френкелем. Среди работ, посвященных актуальным проблемам социально-демографической политики, следует выделить публикации отечественных и зарубежных авторов, представляющих социально-демографическую экспертизу в качестве инструмента расчета и легитимации пенсионных государственных выплат (В. Кеннет, М. Миттерауэр, А. Пере-нодс, П. Ласлетт, К. Доналд, X. Кэрол).

В репрезентации профессиональных и социальных структур, которые лежат в основе неравенства и конструируют его, приоритет в разработке проблемы конструирования социального неравесгва принадлежит Е. Здра-вомысловой, М. Греллеру, И. Козиной, Р. Коннелу, Н. Ловцовой, Р. Рид, Л. Розмари, А. Темкиной, Е. Ярской-Смирновой. Контрастом объяснения хронологической и биологической обусловленности старения становится разнообразие пожилого населения, поливариантность социальных и психологических факторов старения, разнообразие влияний культуры и окружающей среды, плюрализм жизненных стилей в позднем возрасте. Таким образом, современный этап исследований социальных процессов старения характеризуется, с одной стороны, определенными достижениями в раскрытии условий и механизмов воспроизводства дискриминации позднего возраста (эйджизма), с другой — попытками репрезентации социальной инклюзии пожилых людей, что позволяет проблематизировать изменения социальных институтов, социальной структуры.

При этом сохраняется интерес к изучению пожилого возраста в аспекте взаимодействия социальной структурации и идентичности, выявлению расхождения между самоидентификацией и социальной идентификацией по мере старения: 3. Бауман, П Бергер, С. Бигтз, М. Елютина, Дж. Кларк, Т. Лук-ман, П. Таунсенд, А. Уолкер, К Филлипсон. С позиции М. Греллера, И. Назаровой социальная инклюзия представителей третьего возраста реализуется в рекреационной сфере, профессиональных, общественных, политических движениях, организациях, в контексте института взаимопомощи (Н. Щукина). М. Бедный, И. Калинюк, С. Каплун, Ю. Корчак-Чепурковский, И. Куркин, В. Никитенко, С. Новосельский, В. Паевский, Э. Россет, Н. Сачук, Б. Ур-ланис в рамках данной ветви осуществляют разработки, посвященные со-циопрофессиональной реализации пожилых, их профессиональной активности, психофизиологическим особенностям социально-профессиональных групп, социальным факторам здоровья, демографо-статистическим проблемам.

Социальная ситуация развития в старости связана с отходом от активного участия в производительной жизни общества — выходом на пенсию. Этот момент выбора определяет стратегию последующей адаптации к старости, профессиональной мобильности в позднем возрасте (3. Григорьев, Т. Смирнова). Идеи активизации ресурсов, трудоспособности пожилых развивают Г. Абрамова, Н. Косинская, П. Маккавейский, 3. Френкель, Е. Фрииз, М. Хвиливицкая. Эти исследования заложили основу для изучения системообразующего фактора адаптации к возрасту — социальной деятельности человека, в том числе самореализации пожилых в профессиональной сфере, возможностей оптимального применения накопленного профессионального опыта, ресурсов: БАВойцеховский, В. С. Коган, Г. Миль, П. Миль-холь, М. Сонин, Е. Стеженская, С. Форсман. Репрезентация социального пространства (П. Бурдье) позволяет нам дополнить анализ понятиями соответствующих капиталов: политического, экономического, социального, культурного и символического, их реконверсии, которые являются определенными резервами в ситуации выхода на пенсию, дальнейшего определения жизненной траектории, актуализируют возможности активизации ресурсов (И. Григорьева, В. Ярская). Мы акцентируем особую значимость развития человеческих ресурсов, человеческого капитала в науке, образовании, культуре, следуя логике Э. Андреева. Мы привлекаем методологически важные идеи П. Бурдье, согласно которым в современном обществе несправедливое отношение к старикам является мощной дискриминационной силой и проявляет себя как комплексное, но латентное явление в историческом, социальном, психологическом и идеологическом измерении, которое конструирует не только дискриминационный статус пожилых людей, но и в целом воспитывает дискриминационную установку по отношению к слабому.

Для нас представляют интерес идеи теории интегрированной старости, в контексте которой понятия социальной инклюзии, активизации жизненных ресурсов в позднем возрасте актуализируют обращение к возможностям непрерывного образования: Д. Баттерсби, Ф. Гленденнинг, Т. Кала-санти, П. Олман, М. Рили, Э. Смит, П. Таунсенд, М. Формоза, П. Фрейре, К. Эстес. Анализ рамок репрезентаций старения, вариативного спектра барьеров и возможных траекторий реализации жизненных планов в позднем возрасте осуществляют Г. Алдер, В. Болтенко, В. Гусаченко, JI. Ио-нин, Г. Карсаевская, Е. Кузьмина, В. Мирек, В. Фролькис, А. Шаталов.

Анализ состояния целенаправленной государственной политики в области геронтологического образования позволяет фиксировать недооценку образования пожилых как предмета особой социальной заботы, отсутствие образовательной инфраструктуры для обучения пожилых и возможностей трансляции накопленного опыта молодому поколению (Е. Здравомы-слова, Э. Гусинский, Ж.-Ф. Лиотар, К. Манхейм, В. Нечаев, И. Солоднико-ва, Ю. Турчанинова). Постановка вопроса об ограничении доступности образования для представителей третьего возраста попадает в контекст ин-ституциализации и развития сферы образования для пожилых людей: Р. Лену-ар, Л. Пэнто, Е. Фотеева.

В настоящее время инновационным является анализ динамики сферы образования, ее переоформления в сферу социальных услуг, отражающей интересы пожилых потребителей. Построение модели образовательной деятельности с учетом особенностей пожилого возраста, целостной картины социального и индивидуального опыта пожилых людей, первоначального осмысления и репрезентации исходных целей, их динамики, задач, специфики ресурсных возможностей в продолжении образования осуществляется нами в соответствии с идеями О. Ахмановой, Ф. Березина, К. Булановой, А. Гаккеля, А. Даринского, Н. Зининой, С. Змеева, Л. Киселевой, Г. Крайг, Е. Кубрякова, X. Леве, К. Линча, Ж.-Ф. Лиотара, В. Михайловой-Лукашевой, С. Никитиной, А. Орлова, Ф. Пеггелера, Л. Пэнто, Е. Рыбалко, Б. Самоловчева, Э. Сепира, Э. Смита, Т. Тен Хаве, Л. Туроса, М. Формоса, Э. Харке, У. Чейфа, Н. Шанского, В. Шевчука.

Несмотря на обилие и разноплановость проблемного и исследовательского поля проблемы, сравнительный анализ работ отечественных и зарубежных авторов свидетельствует, что для анализа социальных процессов старения до сих пор не существует обоснованного нового мультипара-дигмального взгляда на проблемы позднего жизненного периода. Существующие исследования, по нашему мнению, составляют добротный фундамент для нового старта, инициируя предстоящие масштабные разработки данной проблемы. При этом наш выбор находится на безусловном пике данного проблемного поля.

Целью диссертационного исследования является анализ социального конструирования старости с позиций структуралистско-конструктивист-ского подхода, его сущности и специфики. Реализация заявленной цели предполагает решение следующих теоретических и эмпирических задач:

— моделирование сценария социально-демографического развития с привлечением диапазона социальных и природных факторов, рассмотрение его в перспективной проекции;

— рассмотрение основных тенденций социально-демографического прочтения старости в дисплее социальной структуры общества;

— выявление способов оформления дискурсивных рамок репрезентаций старения, особенностей формирования барьеров и возможных траекторий реализации жизненных планов в аспекте образовательной интеграции в позднем возрасте;

— анализ социального возраста старости в дискурсе социального порядка;

— прочтение социальных перспектив позднего возраста с учетом образовательной интеграции, стратегий конструирования номинации старости риторикой и практикой социальной политики;

— типологизация социально-экономических моделей в рамках контекстуального направления теорий социальной геронтологии, способных смягчить социально-экономические последствия старения населения;

— экспликация дисбаланса между репрезентациями возраста в системе социального неравенства и сложившимся теоретическим осмыслением старения, обоснование способов построения интегративного объяснения конструирования социального старения;

— репрезентация организующих принципов социальной геронтологии с позиции контекстуального подхода и анализ с точки зрения критической геронтологии потенциальных изменений социальной политики в отношении пожилых людей;

— анализ динамики преобразований социальной политики в области социальной поддержки представителей третьего возраста, исследование реально действующих практик социальной защиты пожилых, реализации возможности права на выбор в рамках существующих практик, потенциала образовательной интеграции в развитии ресурсов третьего возраста;

— позиционирование старого возраста в аспекте взаимодействия социальной структурации и идентичности, выявление расхождения между самоидентификацией и социальной идентификацией по мере старения;

— исследование различного влияния социально-демографических изменений на жизнь пожилых мужчин и женщин, а также социальной значимости этих изменений;

— определение специфики изменений традиционных семейных ценностей как фактора формирования в семье позднего возраста новых значимых смыслованализ динамики брачно-семейных отношений в позднем возрасте;

— анализ состояния целенаправленной государственной политики в области образовательной интеграции, выявление особенностей ограничений доступности образования для представителей третьего возраста в связи с проблемами институциализации и развития сферы образования для пожилых людей;

— обоснование принципов геронтологического образования с позиции критической социальной теории.

Объектом диссертационного исследования выступают процессы социального конструирования старости на современном этапе развития общества. Предмет исследования — социальное старение как результат социально организованных отношений власти и неравенства в контексте социокультурной динамики общества. Эмпирическую базу работы составляют данные исследований отечественных и зарубежных социологов, данные об опыте работы учреждений Центров социального обслуживания населения Саратовской области и различных российских регионов, результаты авторского социологического исследования, проведенного в 2003 г. методом анкетирования представителей третьего возраста Саратовской области. Выборка целевая, совокупное число опрошенных 1658 человек, ошибка выборки составляет не более пяти процентных пунктов. Эмпирические данные проанализированы при помощи описательных статистик с применением пакета программ SPSS. Анализ состояния сферы социальной защиты пожилых людей обогащается и углубляется анализом нормативно-правовой основы, документов Министерства здравоохранения и социального развития Российской Федерации, мнений экспертов, наблюдением в домах для престарелых и инвалидов Саратовской области, интервью с пожилыми людьми (64 респондента), положенных в основу проектов по изучению проблем пожилых людей, проживающих в сельской местности в Поволжском регионе, осуществленных в рамках программы «Старшее поколение» 2002;2003 гг. при поддержке Министерства труда и социального развития Российской Федерации и 2003;2004 гг. при поддержке Министерства труда и социального развития Саратовской области.

Методологические основания диссертации обеспечивают интеграцию существующих фундаментальных и прикладных исследований в методологию системного подхода. Исследование построено на теоретических принципах, содержащихся в работах классиков и современных социологов. Методология подхода связана с классическим фундаментом структурного функционализма, созданным Э. Дюркгеймом, Т. Парсонсом, Р. Мертоном, теорией разъединения (отчуждения, высвобождения от дел), которая позволяет исследовать тенденцию постепенного отчуждения пожилых людей от некоторых существенных для общества функций и ролей для того, чтобы общество могло нормально функционировать. Мы развиваем теорию деятельности (активности, интегрированной старости), которая исходит из необходимости сохранения активной роли пожилых людей, их инклюзии в общество: Э. Камминг, У. Генри, П. Монсон, М. Рили, JL Торн-стам, К. Грофф. Принципиально важными для разработки теоретических оснований и методологии исследования являются возможности теории конфликта, которые содержатся в работах Р. Дарендорфа, Р. Коллинза, Г. Зим-меля, JL Козера, отражающих экономические аспекты эксклюзии, идеи теории структурной зависимости, согласно которой бедность и зависимость пожилых людей определяются ограниченным доступом к материальным и социальным ресурсам общества (П. Тонсенд, А. Уолкер, К. Фил-липсон).

Научная традиция символического интеракционизма, в фокусе анализа которой находится организация социальной жизни как результат взаимодействия членов общества (Дж.Г. Мид, Г. Блюмер), развивается нами в русле теорий наименований — выявления (определения) девиантности и теории социальной дезинтеграции общества. Мы заимствуем из феноменологии и этнометодологии целостный подход к сущности человека, рассматривая его в единстве и многообразии проявлений в нем социального: Ч. Миллз, Э. Гуссерль, А. Шютц, JI. Торнстам, П. Бергер, Т. Лукман, Г. Гарфинкель. Мы обращаемся к понятиям активизации ресурсов пожилого человека, а также институциальных процессов в области геронтологического образования. Привлекая теории возрастной стратификации, мы развиваем критику теории наименования. Все предложенные взгляды представляют обоснованную систематизацию определенных дискурсов, в то же время мы акцентируем внимание на социогеронтологической теории старости как механизма трансмиссии культуры, что позволяет представить данный феномен в качестве основного звена механизма преемственности общественных отношений, культуры, морали, опыта, в том числе образовательного и профессионального. Концептуальная и эмпирическая операционализация основных понятий и процедура сбора данных разрабатываются в соответствии с принципами социологического исследования, содержащимися в работах В. Виноградского, И. Девятко, А. Маршака, П. Романова, О. Шка-ратана, В. Ядова, В. Ярской.

Научная новизна диссертационного исследования заключается в постановке, обосновании и решении задач социологического анализа процессов социального конструирования старости в современном обществе. Новизна работы представлена в следующих позициях:

— представлен оригинальный анализ сценария социально-демографического развития с привлечением диапазона социальных и природных факторов, внутри и вокруг которых последовательно сгруппирована обширная информация, организация контекстуальной композиции демографического развития, осуществлено рассмотрение его в перспективной проекции;

— по-новому рассмотрены основные тенденции социально-демографического прочтения старости в дисплее социальной структуры общества, осуществлена репрезентация вариативного спектра статусных позиций пожилых людей в социальной структуре обществапредставлен новый анализ способов оформления дискурсивных рамок репрезентаций старения, особенностей формирования вариативного спектра барьеров и возможных траекторий реализации жизненных планов в позднем возрасте;

— осуществлен авторский анализ социального возраста старости как характеристики социального порядка, прочтение социальных перспектив позднего возраста с учетом стратегий номинации старости риторикой и практикой социальной политикив рамках контекстуального направления теорий социальной геронтологии разработана типология социально-экономических моделей, способных демпфировать социально-экономические последствия старения населения;

— предложено самостоятельное аналитическое описание дисбаланса между репрезентациями возраста в системе социального неравенства и сложившимся теоретическим осмыслением старения, способов построения интегративной объяснительной теоретической модели социологии старения;

— по-новому идентифицированы организующие принципы социальной геронтологии, с точки зрения критической геронтологии осуществлен анализ потенциальных изменений социальной политики в отношении пожилых людей;

— аргументирован и раскрыт смысл динамики преобразований социальной политики в области социальной поддержки представителей третьего возраста, представлено исследование реально действующих практик социальной защиты пожилых, реализации возможности права на выбор в рамках существующих практик;

— выявлены особенности взаимодействия социальной структурации и идентичности, расхождения между самоидентификацией и социальной идентификацией по мере старения;

— по-новому проанализированы и обобщены тенденции влияния социально-демографических изменений на жизнь пожилых мужчин и женщин, а также социальная значимость этих изменений;

— обоснована специфика изменений традиционных семейных ценностей как фактора формирования в семье позднего возраста новых значимых смысловэксплицирован анализ динамики брачно-семейных отношений в позднем возрасте;

— осуществлен новый анализ состояния целенаправленной государственной политики в области геронтологического образования, определены особенности ограничений доступности образования для представителей третьего возраста в связи с проблемами институциализации и развития сферы образования для пожилых людей;

— осуществлена социологическая рефлексия и систематизация демографических, биологических, психофизиологических и социальных подходов к исследованию ресурсных возможностей в получении образования в позднем возрасте, эксплицированы принципы геронтологического образования с позиции критической герогогики;

— впервые обоснована возможность смягчения социальных стереотипов в отношении отечественной геронтологической группы институциаль-ными средствами образования;

— эксплицирована нивелирующая роль социально-демографической тенденции старения населения на ортодоксальные рамки социального института образования;

— разработана авторская программа и проведено эмпирическое исследование, по результатам которого в рамках программы «Старшее поколение» разработаны рекомендации для Министерства здравоохранения и социального развития по вопросам активизации ресурсов в позднем возрасте.

Достоверность и обоснованность результатов исследования определяются непротиворечивыми теоретическими положениями, комплексным использованием теоретических и эмпирических методов социологии, корректным применением положений о социальной структуре, социальных институтах и процессах. Результаты анализа проведенного эмпирического исследования соотнесены с известными экспериментальными данными отечественных и зарубежных ученых.

Основная гипотеза исследования заключается в том, что старость является социально сконструированным феноменом, наделяемым особым социальным и дискриминационным смыслом в соответствии с принципами включения возрастных стереотипов в социальные институты.

Результаты диссертационного исследования автор формулирует как положения, выносимые на защиту:

1. Нарастающее демографическое давление становится прецедентом снижения статуса представителей геронтологической группы. Представление старости с позиции социальной демографии определяет амплитуду колебаний статуса пожилого возраста между двумя дискурсивными полюсами: истории — политики. Эволюция возрастной структуры общества про-блематизирует процессы старения и сложившиеся культурно-исторические условия, которые свидетельствуют о том, что государственные обязательства, семейная ответственность и степень внимания к представителям старшего возраста, их проблемам, интересам и потребностям являются не только следствием социально-демографических изменений. Их значительная часть фокусируется на социальной и политической «цене» различных путей поддержания пожилых.

2. Элементы конструирования статуса пожилого человека формируются академическим дискурсом, институтами культуры, риторикой и практикой социальной политики. Символическая сторона социального контраста раскрывается во взаимозависимости возрастных и социальных изменений. Социальное взаимодействие — источник социальных изменений, связанный с мобилизацией ресурсов пожилых людей. Социальный контраст представляет собой композицию объективных институциальных условий и субъективных практик атрибуции социального возраста старости.

3. Анализ представления старости и старения в публичных дискурсах позволяет фиксировать процессы эксклюзии позднего возраста в контексте отношений власти-соподчинения. Эксклюзия проявляет себя в ограничениях и насилии, являющихся частью комплекса, включающего социальные институты и способы их организационного построения. Система власти-соподчинения выражает возрастное соотношение сил и неравенство ресурсных активов. Проявления власти здесь латентны и зависят от идеологической направленности. Властные отношения представляют паттерн регуляции свойственных возрасту практик. Эти практики регулируют статус экспертов, обладающих властью. Анализ старости как социальной проблемы позволяет распознать в ней социальную структуру, что свидетельствует о сконструированной природе данного феномена. Возраст становится объектом предписания и продуктом представления и конструирования, в соответствии с которым строится дальнейшая жизненная программа, исключающая возможности широкой образовательной и профессиональной самореализации. В заданном дисплее старость предстает не как объективно существующее состояние или процесс, но как социальный конструкт. Таким образом, старость, старение представляются в большей степени продуктом репрезентаций и материальных практик, чем биологической эволюции особого рода.

4. Возрастные отношения являются социально и культурно воспроизводимыми в конкретных социальных ситуациях. В нормативных и нормализующих суждениях социальной политики возрастные отношения рассматриваются как система неравенства и дифференциации, обусловленная позициями возрастных групп в экономике, политике и частной жизни. Концептуализация старости в контексте риторики и практики социальной политики с применением объединительной структуралистско-конструктивистской методологии позволяет поставить проблему взаимообусловленности структурных условий и социальных действий. Предметом анализа становятся индивидуальные и групповые стратегии, ограниченные институциальными условиями и изменяющие их. Для построения новой парадигмы старения принципиальным является понимание стратегических моделей развития стареющего общества.

5. Старение как социально сконструированная проблема включает программы, организации, бюрократию, группы интересов, торговые ассоциации, провайдеров, промышленность и профессионалов, которые осуществляют обслуживание пожилых людей. Интересы агентов института старения реализуются через конструирование зависимости пожилых людей от предоставляемых услуг. В ситуации зависимости пожилые люди выступают предметами потребления. Старение как социально сконструированная проблема, и способы ее решения проявляются на политическом уровне и касаются, во-первых, возможности стратегически расставить приоритеты политических интересов, внедрить соответствующую позицию в общественное сознание, легитимировать ее, а затем — инкорпорировать в объективные факты ситуации, повседневные практики. Как результатстарение и старый возраст не позиционируются в качестве центральных вопросов для определения статуса человека в социальной структуре. Социальное положение является ключевой структурной детерминантой, определяющей жизненные ситуации пожилых людей.

6. Для обобщения методологических оснований старения наиболее продуктивным подходом является структуралистско-конструктивистский анализ, актуализация потенциала которого в ходе обсуждения дискурсивной динамики в отношении старения с фокусом на междисциплинарные связи и радикальные политические инновации определила интеграцию критического и феноменологического подходов к старости с позиций теорий стратификации, обмена, социального конструктивизма и тендерной социологии. Репрезентация организующих принципов социальной геронтологии с позиции контекстуального подхода и анализ с точки зрения критической геронтологии потенциальных изменений социальной политики в отношении пожилых людей позиционируют расширение легитимного полномочия государственного вмешательства в социальные представления о старости и мерах ее поддержки, которое осуществляется одновременно на моральном, политическом уровнях. Агенты институциального контроля выстраивают собственные представления о реальности, которая соответствует их интересам.

7. Старение сквозь призму реформ системы социального обеспечения добавляет неопределенность к экономической неустойчивости для представителей пожилого возраста в ситуации рыночных отношений. Современная жизнь ограничивает конструирование жизнеспособной идентичности пожилого возраста. Системы социального обеспечения, отражающие структуру власти, идеологию и социальное отношение к третьему возрасту, в сложившейся ситуации представляют собой механизм исключения, посредством которого осуществляются производство и воспроизводство социального неравенства.

8. С позиций структуралистско-конструктивистского подхода конструкция пола усваивается в детстве и уточняется на протяжении всей жизни. Социализация, стереотипные представления и повседневные социальные взаимодействия непрерывно воздействуют на сознание индивида. Комбинированное влияние возрастных и тендерных отношений является одним из механизмов, которые конструируют двойной дисбаланс в ракурсе субъективного мировосприятия и жизненных опытов пожилых. Разделение, а впоследствии — неравная интеграция в социальные отношения в контексте исторического процесса являются базисом существующего половозрастного порядка. Реконфигурация идентичности в пожилом возрасте происходит под влиянием культурных и дискурсивных процессов, стимулирующих социальные перемены.

9. Автономия пожилой супружеской семьи выступает регулятивным механизмом, разрушающим рутинную повседневность — гипертрофию ро-дительства или поиска жизненных смыслов вне семьи. Принцип автономии сопровождается тем, что динамика брачно-семейных отношений соотносится с падением эффективности сферы первичного контроля со стороны семьи. Результатом становится процесс поиска личностно-ориентированных смыслов. Изменение структуры и функций семьи характеризует ее полифункциональность.

10. Старение населения является одним из факторов, стимулирующих становление геронтологического сектора в образовании. Особенностью отечественной практики в сфере активизации ресурсов пожилых людей является как отсутствие целенаправленной государственной политики в области геронтологического образования, недооценка образования пожилых как предмета особой социальной заботы, так и отсутствие образовательной инфраструктуры для обучения пожилых. Стереотипное восприятие психофизиологических возможностей пожилых, ожидание низкой отдачи взамен затраченных ресурсов и усилий сужает жизненный выбор представителей позднего возраста в образовательном пространстве, препятствуя возможностям обмена опытом между поколениями.

11. Императив предстоящих лет сферы образовательных услуг России — институциализация геронтологического образования, способного повлиять на стереотипное восприятие образа старости, действуя как катализатор для справедливых и равных отношений, и в дальнейшем демократии и свободы. Специфика геронтологической составляющей образования заключается в возможности обеспечения участия представителей третьего возраста не только в потреблении образовательных услуг, но и в их производстве. Образовательная интервенция в геронтологическое пространство способствует наполнению современной жизни новым культурным содержанием, разнообразию жизненных траекторий. Большая гибкость жизненного курса предполагает, в том числе, что периоды обучения и образования становятся более длительными и не являются прерогативой детского и юношеского возрастов. Практики геронтологического образования не только наполняют новым смыслом жизнь пожилого человека, способствуя удовлетворению жизненно важных личных потребностей пожилых людей, но и ориентированы на удовлетворение ряда социальных потребностей: изменение социальных стереотипов в отношении пожилых, динамику их статуса в обществе, формирование активной социальной позиции.

Результаты исследования свидетельствуют, что значительная часть пожилых людей воспроизводит стереотипную позицию близких, знакомых в вопросе, который касается их дальнейшей самореализации, образования. Вектор исследования обозначил отсутствие ситуации образовательного выбора, то есть потенциальных условий реализации возможностей, ориентации, спектра возможностей выбора и структурных ограничений. Ограничение возможностей реализации своей активности в позднем возрасте респонденты связывают с недостатком числа организаторов в рекреационном и образовательном пространствах. Пожилые региона видят в числе исполнителей-координаторов такой деятельности ряд министерств, ведомств, государственных органов власти, частных лиц, общественные организации. Акцент в их ответах сделан на возможностях поддержки пожилых людей другими инициативными лицами, преимущественно более молодого возраста.

Наполнение современной жизни дополняется новыми «культурными содержаниями», которые сопровождают распад объективно значимых стратифицирующих систем, что приводит к размыванию традиций, устоявшихся, легитимно фиксированных жизненных траекторий. Жизненные горизонты должны быть представлены взамен исчезающих — разнородными стилями существования, многоплановостью свободного выбора жизненных форм.

Тенденция постарения населения «сверху» и «снизу» является одним из факторов, стимулирующих становление геронтологического сектора в образовании. Результатом демографического постарения населения стали многочисленные попытки научного осмысления нового феномена, который характеризует сейчас демографическую ситуацию во всем мире. Междисциплинарные исследования, преимущественно в зарубежной научной литературе, оказали определенное влияние на поворот социальной политики в глобальном масштабе к возможностям и потребностям представителей старшей возрастной генерации.

Специфика геронтологической составляющей образования заключается в возможности обеспечения участия представителей третьего возраста не только в потреблении образовательных услуг, но и в их производстве. Представленные альтернативные модели научения людей разного возраста предлагаются современной когитологией, лингвистикой, кибернетикой, андрагогикой, герогогикой, психофизиологией, науками химико-биологического цикла. Междисциплинарная дискуссия представляет ряд принципов для практики критической геронтологии. Критическая образовательная геронтология позволяет открыть границы нондискриминацион-ному образованию, которое впоследствии должно быть перестроено и изменено в соответствии с реальными ситуациями. Критическая образовательная геронтология и критическая герогогика не могут решить всех проблем эмансипации пожилых людей. Чтобы эмансипация достигла своего максимума, критическая образовательная геронтология должна быть поддержана эмансипационными действиями других институтов.

Образование пожилых людей не может трансформировать все практики, связанные со старением в обществе. До сих пор не ясно, как критическая образовательная герогогика может эффективно противодействовать стереотипному восприятию пожилых людей в семье или представлению их в средствах массовой информации. Однако это не означает нивелирования ее эмансипационной критической роли. Критическая образовательная герогогика включает теорию действия, в которой обучаемые получают возможность воздействовать и изменять подавляющие социальные структуры. Критическая образовательная герогогика, действительно, имеет потенциал для обеспечения старших взрослых людей возможностью формировать типы организаций, с помощью которых они могут обрести эмпау-эрмент и повлиять на стереотипное восприятие образа старости, действуя как катализатор для справедливых и равных отношений и, в дальнейшем, демократии, аутентичности и свободы.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

В настоящее время можно уверенно говорить о наличии междисциплинарной теоретической базы для исследований истоков формирования герон-тологической проблематики, возможностей преодоления противоречий социальной жизни. Подобные исследования в перспективе оказываются ключевыми в разработке концепций и мер социальной политики, направленных на реализацию принципа социальной справедливости. Полноценный анализ особенностей старости как равноценного возрастного этапа в цепочке жизненного пути, осуществляемый на основе трудов классиков социологии, социальной антропологии, этнографии, демографии, истории, философии, расширяя междисциплинарные рамки исследования, дополняется, в то же время самостоятельной методологией, находящейся в стадии становления социальной геронтологии. Исследование возрастного дискурса с этой точки зрения основывается на богатой традиции теорий социализации, концептуального объяснения возраста как социального института, способствующего социализации и интеграции новых поколений в общество.

Ретроспективные исследования старения в историко-демографических и этнографических науках свидетельствуют, что на ранних стадиях социогене-за биологические свойства человека определяют его социальный статус. Наблюдается жесткая корреляция между биологическим развитием человека и предписанными его уровню развития социальными функциями. Ретроспективные исследования определяют возраст, с одной стороны, как универсальное социальное явление, с другой — как культурное событие, сопровождаемое возрастной символикой и ритуальными практиками. Анализ геронтологиче-ской проблематики в эволюционной перспективе представляет возраст и как социальное явление, которое интегрирует взаимосвязи с другими элементами социальной организации: межпоколенными отношениями, отношениями родства, власти-соподчинения, брачно-семейными, социально-ролевыми.

В предметном поле социальной геронтологии вопросы демографического анализа возрастного состава населения создают основания для номинирования мер, направленных на человекосбережение, а также на формирование готовности к изменениям возрастной структуры населения. Тем самым вводится рамка теоретического анализа жизнесберегающих технологий, легитимации возраста старости.

Историко-этнографическая теоретическая перспектива показывает, что возрастные процессы являются производной функцией биологического и исторического времени, в рамках которых определение возраста старости и фиксация особенностей процесса старения определяется суммацией феноменов общесоматического, полового, нервно-психического старения, конвергируемых с многоликими явлениями социокультурного, экономического, и социально-психологического развития человека в условиях определенной исторической ситуации, эпохи.

К числу регулятивных социально-демографических механизмов механизмов древнего времени относится как совокупность социальных, так и природных факторов, способствовавших изменениям культурного дисбаланса общества: уменьшение численности молодых, здоровых мужчин и женщин на охоте, войне (мужчины) и непосильно тяжелая работа (у женщин), отсутствие практик ухода и лечения во время родов, ограниченность питательных ресурсов, насильственная смерть. В качестве культурной регулятивной нормы выступает физическое уничтожение беспомощных родителей. Другим механизмом является боязнь вызвать кровную вражду. Практики отмщения за нанесение некоей порчи становятся в этом случае еще одной латентной технологией регулирования численности народонаселения.

Образ жизни в средневековый период определяется социальными проблемами предшествующего периода, когда феодальная аристократия физически вырождалась вследствие аморализма (Греция III—I вв.ек до н.э., Римская империя I—III вв.ека н.э.), присущего господствующему классу, что сразу же отрицательно отразилось на воспроизводстве народонаселения.

Причиной ранней смерти в период Средневековья стали как экономические и санитарные условия, так и практики религиозных и политических репрессий, военные действия. Неоднородная продолжительности жизни того периода определяется в значительной мере нравственными, бытовыми, эпидемиологическими проблемами.

В числе мероприятий по снижению смертности — борьба с вредными обычаями, открытие большего числа аптек, издания специальной медицинской литературы. К числу социальных факторов смертности в XVIII веке относят законы, права, род занятий, обычаи, а так же климат и питание. Таким образом, к концу XVIII — началу XIX века в Европе и других регионах мира были созданы качественные предпосылки для прогрессивного понижения смертности (как младенческой, так и общей). К числу факторов, спровоцировавших ситуацию демографического взрыва, также относится несостоятельность социального и культурного контроля роста населения периода с середины XIX века до 1910 года XX столетия, который регулировался традиционными нормами, вырабатывавшимися тысячелетиями, поскольку они были запрограммированы на поддержание высокой рождаемости.

Рост численности народонаселения, обусловленный уменьшением смертности в пожилом возрасте, определен также изобретением новых жиз-несберегающих технологий: способами хозяйствования, государственным управлением, воинским искусством, религиозными доктринами, средствами коммуникаций, торговлей, медициной. Если дисбаланс нарушается в другом направлении, происходит включение популяционных и социальных защитных механизмов: активизируются внутренние ресурсы каждого, актуализируются процессы взаимопомощи, снимаются барьеры, ограничивающие рождаемость.

В связи с этим исследования геронтологических сюжетов в контексте социально-демографической структуры оказываются определяющими в разработке концепций и мер социальной политики, направленных на реализацию принципа социальной справедливости. Оформление возрастного дискурса коррелирует с традицией теории социализации, концептуальным объяснением возраста как социального института, способствующего социализации и интеграции поколений.

Представление старости с позиции социальной демографии в социальной структуре общества воспроизводит амплитуду колебаний статуса пожилого возраста между дискурсивными полюсами: истории — политики. Эволюция социально-демографической структуры возраста проблематизирует процессы демографического старения населения, его геронтологический сюжет и сложившиеся культурно-исторические условия, которые свидетельствуют о том, что государственные обязательства, семейная ответственность и степень внимания к представителям старшего возраста, их проблемам, интересам и потребностям, в частности, в сфере образования, являются не только следствием социально-демографических изменений. Их значительная часть фокусируется на дилемме о социальной и политической «цене» различных путей поддержания пожилых. Возникшее дискуссионное поле затрагивает не просто экономические и моральные вопросы, которые трансформируются в условиях исторической перспективы, но и элементы политической конъюнктуры, наиболее востребованные в периоды предвыборных кампаний.

Особенности социально-демографических бифуркационных ситуаций, к числу которых относят не только демографические волны, но и имманентный монопольной идеологии тендерный порядок, деформированный гуманитарный стандарт, стали препозицией катастрофических социально-демографических событий, связанных с падением уровня рождаемости, высоким показателем младенческой смерти, низким уровнем смертности, которые развиваются и усиливаются в настоящее время. Нарастающее демографическое давление становится прецедентом снижения статуса представителей геронтологической группы. Переход от взглядов, центрированных на молодежной политике — к вниманию к закату жизни влияет на реконструкцию стереотипных образцов и обогащает моделирование оптимистичных сценариев высокообразованного стареющего общества.

Легитимация статуса пожилых людей позиционирует социальный контраст, элементы конструирования которого формируются академическим дискурсом, институтами культуры, риторикой и практикой социальной политики.

Анализ старости и старения с позиции академического дискурса позволяет фиксировать процессы эксклюзии позднего возраста с позиции отношений власти-соподчинения. Эксклюзия проявляет себя в ограничениях и насилии, являющихся частью комплекса, включающего в себя социальные институты и способы их организационного построения. Система власти-соподчинения выражает возрастное соотношение сил и неравенство ресурсных активов. Проявления власти здесь латентны и зависят от идеологической направленности. Властные отношения представляют в этой ситуации паттерн регуляции свойственных возрасту практик. Эти практики регулируют и статус экспертов, обладающих властью. Анализ старости как социальной проблемы позволяет распознать в ней социальную структуру, что свидетельствует о сконструированной природе данного феномена. Возраст становится объектом предписания и продуктом представления и конструирования, в соответствии с которым строится дальнейшая жизненная программа, исключающая возможности широкой образовательной и профессиональной самореализации. В заданном дисплее старость предстает не как объективно существующее состояние или процесс, но как социальный конструкт. Таким образом, старость, старение представляются в большей степени продуктом конвергенции дискурсов, репрезентаций и материальных практик, чем биологической эволюции особого рода.

Символический ключ к пониманию сущности социального контраста лежит во взаимозависимости возрастных и социальных изменений. Социальное взаимодействие — важный источник социальных изменений, на которые влияет усиление эмпауэрмента пожилых людей. Потенциал эмпауэрмента в позднем возрасте основан на непрерывно увеличивающейся продолжительности жизни и благосостояния пожилых людей. Социальный контраст представляет собой композицию объективных институциальных условий и субъективных практик атрибуции социального возраста старости.

Ключевой позицией в дискурсивном механизме конструирования возраста старости выступает политика репрезентации — пропаганда, реклама, идеология. Так возраст как одна из переменных, определяющих систему социального неравенства, становится идеологическим продуктом и оказывается включенным в систему идеологического контроля и институциальной поддержки.

Рефлексия первоначальных позиций позволила осуществить анализ социального возраста старости как характеристики социального порядка, выявить стратегии номинации старости риторикой и практикой социальной политики. Конструктивистский подход смещает акценты социальной теории на уровень анализа социального контекста, в который вынуждены вписывать свой индивидуальный опыт представители третьего возраста. В рамках данного подхода возрастные отношения являются социально и культурно воспроизводимыми в конкретных социальных ситуациях. На уровне риторики социальной политики, в нормативных и нормализующих суждениях, возрастные отношения рассматриваются как система неравенства и дифференциации, обусловленная позициями возрастных групп в экономике, политике и частной жизни.

Дальнейшая концептуализация старости в контексте риторики и практики социальной политики связана с применением объединительной струк-туралистско-конструктивистской методологии, что позволяет поставить проблему взаимообусловленности структурных условий и социальных действий. Предметом анализа становятся индивидуальные и групповые стратегии, ограниченные институциальными условиями и изменяющие их.

Понимание представленных стратегических моделей является принципиальным для построения новой парадигмы старения. Проектирование и внедрение пенсионных реформ включает решение вопросов, которые касаются проектов пенсионных систем, пространственно-темпоральных условий реализации, рейтинга и востребования обществом. Идеология пенсионных реформ определяется социальным контекстом страны, где ее планируется ввести. Сравнительный анализ социальных контекстов стран в дисплее введения пенсионной реформы показывает, что доминантным при выборе соответствующего направления развития становится анализ значения национальных институтов.

Особенности разных стран будут определять индивидуальные планы в области старения, адаптированные к конкретным социокультурным, экономическим реалиям. По мере продвижения к новым перспективам общество должно создать более эффективную сеть социальной поддержки. Пенсионная реформа может иметь многовариантный спектр реализаций. С возникновением новых перспектив возникают возможности использования ценностей регионов и цивилизаций мира. Социальная и политическая реальность свидетельствует, что для изменения социальных норм, традиций, ценностей нужен длительный временной интервал. Опасность долгосрочных стратегий в том, что ухудшение демографической и экономической ситуации могут привести в действие цикловую динамику, при которой ситуация станет ухудшаться даже быстрее, чем предполагалось согласно официальным данным.

С одной стороны, прогностические модели будут способствовать формированию перспективных направлений потенциальной практики и риторики социальной политики, осуществлять постановку вопроса о современном прочтении социальных проблем старения. В то же время существует вероятность того, что когда эти стратегии будут реализовываться, реальностью станут новые социальные противоречия, что актуализирует необходимость принятия дальнейших решений и разработок.

Центральными проблемными узлами в этой ситуации представляются противоречия между новыми возможностями самоосуществления в позднем возрасте и существующей риторикой и практикой социальной политики, что воспроизводится в процессах идентификации.

На социальное неравенство влияют несколько доминирующих структур. Одна из них основывается на производственных отношениях, где власть дана тем, кто контролирует экономические ресурсы. Другая — основывается на политике, где власть поддерживается теми, кто контролирует политические ресурсы. Взаимоотношение этих двух источников власти определяет старость фактически и юридически, конструирует социальное неравенство в более поздний период жизни.

Социальные отношения создаются через процессы, в которых уже присутствуют связи. Понимание класса, расы, возраста, пола в структуре отношений усиливает внимание к структурным формам власти, организации, направлениям, и правилам, которые существуют в современных обществах и через которые правящие группы поддерживают и репродуцируют свои доминирующие позиции. Эти структурные формы власти устанавливаются и репродуцируются через повседневный опыт в результате реального исторического процесса взаимодействия и формирования социальных групп.

Концептуализация возрастных отношений в этом аспекте актуализирует перенос внимания с вопросов, которые находятся в авангарде геронтоло-гических исследований и теорий — на вопросы доминирования на основе возраста, авторитета и власти.

Представленный анализ позволяет утверждать, что теоретическая перспектива критической геронтологии извлекает свой критицизм в меньшей степени из проблем недостаточной согласованности социальной геронтологии, а в большей — из творческой напряженности, возникающей от взаимодействия множества дискурсивных фрагментов. Критическая геронтология выступает новым перспективным жанром, творчески связывающим теоретическое направление с профессиональной практикой. Этот дискурс оспаривает основные инструментальные подходы геронтологии в вопросе о старении человека, эксплицируя своеобразное предприятие старения: конгломерат экспертов, институтов и профессий, которые возникли для того, чтобы заботиться об индивидуальных нуждах пожилого человека, игнорируя их исторические и структурные источники. Анализ социальной политики в отношении пожилых людей с позиции критической геронтологии позволяет номинировать организующие принципы социальной геронтологии с позиции контекстуального подхода, что дает основание предполагать, что демографические изменения под воздействием старения населения должны трансформировать все социальные институты: от семьи до государства. Решение этих вопросов требует инновационных теоретических ресурсов, которые являются ресурсом конструирования новых форм критической экспертизы существующих практик социальной поддержки пожилых людей.

Для обобщения методологических оснований старения наиболее продуктивным подходом является структуралистско-конструктивистский анализ. Актуализация его потенциала для обсуждения дискурсивной динамики в отношении старения с фокусом на междисциплинарные связи, гибкость методологии и радикальные политические инновации, определила объединение критической перспективы в анализе моделей стратификации, теории обмена, конструктивистских методов и феминизма.

Репрезентация организующих принципов социальной геронтологии с позиции контекстуального подхода и анализ с точки зрения критической геронтологии потенциальных изменений социальной политики в отношении пожилых людей позиционирует реалии позднего возраста с учетом социокультурного контекста, международных, политических, экономических условий, особенностей социального неравенства, аккумулируемого в позднем возрасте, осуществляя социальную экспертизу и формулируя политику старения.

Анализ преобразований социальной политики в области социальной поддержки представителей третьего возраста, исследование реально действующих практик социальной защиты пожилых, реализации возможности права на выбор в рамках существующих практик показал, что в основе деятельности служб, осуществляющих социальную поддержку представителей третьего возраста, как и в конце прошлого века, лежит ограниченность ресурсов: финансовых, профессиональных, методологических, символических. Расширение легитимного полномочия государственного вмешательства в социальные представления о старости и мерах ее поддержки осуществляется одновременно на моральном, политическом и экономическом уровнях. В связи с этим условия жизни пожилых людей связаны с принятием и функционированием систем пенсионного обеспечения, основанных на перераспределении дохода. Способ представления старости в терминах морали одновременно находит обоснование в экономике отношений между поколениями, где экономические отношения в явном виде чаще всего отрицаются. Агенты ин-ституциального контроля выстраивают собственные представления о реальности, которая наиболее соответствует их интересам. Залогом позитивных изменений в практиках социальной поддержки могут стать технологии социального партнерства и возможности активизации эмпауэрмента пожилых людей, практики самои взаимопомощи. Зафиксирован лишь период перехода к становлению реального процесса межсекторного взаимодействия: от подготовительного к этапу формирования реального социального партнерства.

Споры о благосостоянии и пенсионном обеспечении предписывают наличие структуры, внутри которой пожилые люди могут найти свое место, либо принимая, либо нарушая предписания структуры. Концепт социальной структуры в данном контексте определяет ограничения, отражающие способ социальной организации. Эта новая ситуация создает спектр зон отсутствия идентификации наряду с теми, которые связаны с отсутствием соответствующего здравоохранения и социального ухода для пожилых. Постмодернистское старение сквозь призму реформ системы социального обеспечения добавляет неопределенность к экономической неустойчивости для представителей пожилого возраста в ситуации рыночных отношений. Это утверждение не дублирует аргумент о том, что основная проблема, с которой сталкиваются старые люди, заключается в том, что у них нет ваются старые люди, заключается в том, что у них нет значимой роли, которая связывала бы их с обществом (перспектива, популярная в социологической мысли 50-х и 60-х годов). Здесь присутствует более сильный довод: современная жизнь ограничивает конструирование жизнеспособной идентичности пожилого возраста. Системы социального обеспечения, отражающие структуру власти, идеологию и социальное отношение к третьму возрасту, в сложившейся ситуации представляют собой механизм власти, посредством которого осуществляется производство и воспроизводство социального неравенства.

С позиций структуралистско-конструктивистского подхода конструкция пола усваивается в детстве и уточняется на протяжении всей жизни. Социализация, стереотипные представления и повседневные социальные взаимодействия — «гендерный дисплей» непрерывно воздействует на сознание индивида. Комбинированное влияние возрастных и тендерных отношений является одним из механизмов, которые конструируют двойной дисбаланс в ракурсе субъективного мировосприятия и жизненных опытов пожилых женщин.

Структуралистско-конструктивистский подход в анализе тендерных отношений в позднем возрасте дает представление об институциальных, психологических и эмоциональных проблемах пожилого возраста. Разделение, а впоследствии — неравная интеграция в социальные отношения в контексте исторического процесса, являются базисом существующего половозрастного порядка.

Последние исследования в области тендерных отношений внесли серьезные изменения в понимание мира тендерного порядка в стареющем обществе. Результатом этих процессов становится реконфигурация тендерной идентичности в пожилом возрасте. Динамика тендерной идентичности в позднем возрасте происходит под влиянием культурных и дискурсивных процессов, стимулирующих социальные перемены. Нивелирование социального контекста советской эпохи актуализирует создание поля альтернативных идентичностей.

В современном обществе структурный состав семьи, в которую включены пожилые, изменился. Научный дискурс 90−2000;х годов, обсуждая проблемы брака в этом возрасте, воспроизводит медикалистские взгляды, выводит вопросы ухода за престарелым человеком в центр внимания. Такой подход объясняется тем, что, имеет тенденцию к развитию бракоразводная составляющая, имеет место более высокая мужская смертность. Третья причина связана с ограниченным вниманием государства к пожилому человеку, к интересам пожилой пары, с восприятием старости как социальной проблемы, политикой эксклюзии, вниманием, проявляемым по остаточному принципу. Политика эксклюзии определяется выходом из репродуктивного возраста и снижением трудоспособности в позднем возрасте. Традиции культуры постмодерна предписывают стареющему человеку проблемный, девиант-ный статус, обусловленный истощением его потребительских ресурсов.

Исполнительские функции по ведению домашнего хозяйства часто становятся доминирующими для старшего поколения семьи, что сказывается в дальнейшем на эмоциональной составляющей семейного климата, не оставляющими места для духовных контактов. Многие пожилые люди стремятся к автономному проживанию — в социальном, экономическом, территориальном плане, находя в собственной семье общие интересы, общие социальные и психологические основания, ценности. Репрезентируя образ современной пожилой супружеской пары в рамках представленной типологии, мы видим в нем супружескую семью. Стратегические отношения в рассматриваемой модели являются проявлением свойств’а. В ней присутствуют сущностные характеристики постмодернистской семьи. Налицо движение от публичности к приватности, для которой характерны кооперативные свойства, обусловливающие богато окрашенные тендерные и межгенерационные отношения, что способствует формированию широких возможностей для саморефлексии, самореализации. Дешифровка традиционных семейных ценностей способствует формированию в семье позднего возраста новых значимых смыслов: автономии, адаптационного синдрома и усиления статуса интимности. Их целостность, композиционность организуют единую иерархическую структуру, номинируя специфические очертания супружеской семьи позднего возраста в новом ассиметричном, но в то же время гармоничном дисплее.

Автономия пожилой супружеской семьи выступает регулятивным механизмом, разрушающим рутинную повседневность — гипертрофию роди-тельства или поиска жизненных смыслов вне семьи. Автономия проявляется и в горизонтальном срезе: в возможности реализации интересов и потребностей, раскрывающих индивидуальное своеобразие супругов. Адаптационный синдром и интимность, как механизм устойчивости дополняет механизм развития (автономии).

Принцип автономии в его вертикальном и горизонтальном срезах, смысловых пластах сопровождается тем, что динамика брачно-семейных отношений соотносится с падением эффективности сферы первичного контроля со стороны семьи. Результатом становится процесс дистанцирования пожилых семей от социальных групп, институтов, традиционных общностей наряду с поиском личностно ориентированных смыслов. Изменение структуры и функций семьи характеризуют ее полифункциональность. Контекст сокращения спектра семейных социальных ролей характеризует феномен, эксплицирующий усиление и переоценку внутренних связей с самим собой, повышающий значимость отношения к себе. Императив «заботы о себе» пронизывает различные стили жизни, оформляется в спектр многочисленных процедур, практик, предписаний, сценариев семейной жизни.

Частная жизнь становится центром референций поведения и позиционируется в качестве оценки поведения в обществе. Подобное толкование ценности индивидуализма пожилой семьи не предполагает резкой акцентуации восприятия собственной ценности и дисквалификации ценностей частной жизни. В России семья пожилых людей в большей мере ориентирована на ценности индивидуализма. Ее повседневная жизнь удаляется от ценностей публичного", что объясняется нивелированием локальных, ранее жестких семейных, экономических, клиентских, дружеских зависимостей. Развитие социетальной социальной политики вызвало переход от обществ, где правами и обязанностями наделялись родственные группы, к ситуациям, в которых каждый индивид лично ответствен перед законом. Эта точка зрения придала новую окраску работам по усилению государственного вмешательства в жизнь людей и нарастающей тенденции фиксации четких возрастных границ старости.

Анализ социального законодательства позволяет утверждать, что в социальных программах пожилой человек представлен объектом социальной заботы, поддержки, опеки специалистов социальных ведомств, здра-вохранения. В реальности пожилые люди склонны осознавать себя в первую очередь субъектами социальной политики. Достаточно четко прослеживается тенденция самоосознания себя в качестве активных субъектов социальной политики государства. К легитимным практикам, связанным с возрастными ограничениями можно отнести профессиональную и образовательную виды деятельности. Специфика геронтологической составляющей образования заключается в возможности обеспечения участия представителей третьего возраста не только в потреблении образовательных услуг, но и в их производстве.