Неофашизм как политический феномен современности: философско-политические истоки и концептуальный генезис

Актуальность темы

диссертационного исследования. XX век вошел в историю человечества как век самых жестоких и антигуманных политических режимов. Нюрнбергский судебный процесс, казалось бы, дал полный анализ трагедии человечества, пережитой в XX в. На протяжении последних десятилетий политологи детально исследовали истоки и структурные компоненты фашизма как тоталитарной политической системы, поглотившей общество, подчинившей себе индивида1. В 50-е гг. XX в. Карл Фридрих выделил базовые компоненты тоталитаризма, обязательные при характеристике фашизма: единая идеология, монополия партии, террористическая тайная полиция, жесткий контроль информационного пространства, централизация экономики. Рационализация и рефлексия трагедии XX века привели к созданию институциональных условий, препятствующих ее повторению, а достижение высокого уровня экономического развития и образованности населения, казалось бы, выработали социокультурный иммунитет по отношению к феномену фашизма.

Рассмотрение современности с позиции матрицы выделенных предпосылок фашизма и компонентов его политической системы вселяют оптимизм и уверенность в том, что фашизм остался в прошлом и вызывает, скорее, исторический интерес. Формированию подобных взглядов способствует факт аннулирования перспективы политической реализации коммунистической идеологии, спровоцировавшей, по мнению многих действующих в XX в. политиков, легитимацию фашизма.

Однако, ретроспективный взгляд на политическую жизнь европейских стран, переживших фашизм как собственную историю, обнаруживает, что уже во второй половине 60-х гг. XX в. националам., напр., Аренд X. Истоки тоталитаризма. М. ЦентрКом, 1996. Fridriech C.J., Brzezinski Z.K. Totalitarien Diktatorship and Autocracy. — Cambr., Mass., 1956.

2 Fridrich C.J. Totalitare Dictatur. — Stuttgart, 1957. демократическая партия Германии (НДПГ, «Nationaldemokratische Partei Deutschlands»), объединившая в своих рядах представителей правого и всех оттенков левого национал-социалистского направления, сумела в течение нескольких лет получить на выборах в ландтаги в Гессене 7,9%, в Баварии 7,4%, в Рейнланд-Пфальце 6,9%, в Шлезвиг-Гольштейне 5,8%, в Нижней Саксонии 7%, в Бремене 8,8%, в Баден-Вюртемберге даже 9,8% (хотя на выборах в бундестаг в 1969 году НДПГ не сумела перейти 5% барьер). Периодические всплески популярности идей, которые можно отнести к фашистской идеологии, наблюдаются во второй половине XX в. в ряде европейских государств. Известна, например, периодическая популярность во Франции Жан-Мари Ле Пена, который в декабре 1972 года основал и возглавил националистическую партию «Национальный фронт» (Front national, FN). Системные реформы в России конца XX в. также сопровождались возникновением «русского национализма», 3 разыгрыванием национальной карты", которую пытаются использовать различные политические силы, что дает основание публицистам говорить о проявлениях «русского фашизма"4.

Примеры можно продолжать, но достаточно указать, что в Европарламенте некоторое время тому назад образована фракция «Самобытность, традиции, суверенитет», в которую вошли известные своими неофашистскими взглядами политики из французского Национального фронта, голландского «Фламандского интереса», итальянской «Социальной альтернативы» (ее возглавляет внучка Б. Муссолини Алессандра), а также представители новых неофашистских организаций, таких как румынская партия «Великая Румыния», болгарская «Атака"5.

3 См., напр., Янов А. Я. После Ельцина. «Веймарская» Россия. -М.: «КРУК», 1995. Савельев А. Н. Русофобия в России. М., 2011.

4 Дмитриев И. Наци выборы // Наша Версия. 31.01 -06.02.2011. № 04 (279) 2011. С. 11.

5 Власть. № 2 (707), 22.01.2007. С. 43.

Подобные всплески популярности свидетельствуют о «спящем» состоянии того феномена, который можно определить как фашизм, что объясняется близостью фашизма и национализма (хотя их отождествление теоретически и юридически не корректно). Национализм представляет собой идеологию, социально-психологические настроения и установки, а также политическую практику, направленные на консолидацию нации для решения масштабных социально-экономических и политических задач. Он может выступать в облике различных идеологических теорий, включая и фашизм.6 Невозможность установить однозначную границу между национализмом и его переходом в крайние формы — к проповеди национальной исключительности, превосходства или ущемленности нации или этнической общности (малого народа в поликультурном государстве), — в современном обществе вызывает однозначную ассоциацию национализма с фашизмом.

Вместе с тем, именно тот факт, что фашизм был рожден конкретными историческими обстоятельствами и имел конкретно-исторические формы проявления, дает современным политикам, апеллирующим к близким идеям, некоторые основания отмежевываться от фашизма, определять себя в более нейтральных терминах. К подобной мимикрии названных политических субъектов вынуждает юридический запрет на пропаганду национал-социалистических идей, а в целом ситуация способствует тому, что в политических режимах современных демократических обществ партии приобретают иное организационное строение, значительно отличающее их от массовых партий первой половины XX столетия.

Именно поэтому, с точки зрения В. Виппермана, в современной науке и политической публицистике утвердился размытый и весьма спорный термин — «неофашизм». Исследователь считает, что в настоящее.

6 Политология. Энциклопедический словарь. М., 1993. С. 195. время сохраняются факторы, способствовавшие подъему «классического» фашизма, и они «.могут способствовать росту так называемого неофашизма"7. Эта оговорка — «так называемого неофашизма» — говорит, по крайней мере, о том, что наука до сих пор не оценила и не выработала критериев для оценки «меры фашистского» в том или ином современном духовном, общественном или политическом явлениях, которые и поныне время напоминают «по умолчанию» о трагедии XX в. Такого рода вакуум укореняет в реальной политической жизни определенную двойственность: с одной стороны, фашизм в форме политического режима, целостной политической идеологии и политических практик запрещен законом, с другой — происходят события, которые публицистами, политиками и представителями науки четко идентифицируются как неофашистские (т.е. фашистские, но в условиях юридического запрета фашизма). Следует добавить также, что в России, например, в сферу юридического регулирования подпадают проявления не фашизма или неофашизма, а о проявление различной атрибутики нацизма. Если рассматривать нацизм как практическую реализацию фашизма в политическом режиме и политических практиках Третьего Рейха, то становится понятно сужение правового регулирование проявлений фашизма. Этот политический феномен и его современные модусы значительно шире, чем его проявление в политических практиках нацизма.

Повсеместно осужденный и юридически запрещенный фашизм в форме политических институтов (партии, идеологии, движения), остается реальностью публичной жизни, проявляется не в форме политических институтов, а как феномен общественного бытия — умонастроений, идей, разрозненных политических событий и др. При этом общественность не имеет надежных рычагов для привлечения носителей подобных идей к юридической ответственности. В каком-то смысле повторяется ситуация.

7 Випперман В. Европейский фашизм в сравнении 1922;1982. Новосибирск 2000. С. 17.

8 Ф3 «О противодействии экстремистской деятельности» от 25.07.2002 г. № 114-ФЗ. первой половины XX в., когда, по оценке Э. Фромма, первоначальная легитимация фашистских идей и практик произошла при попустительстве немецкого рабочего класса, либеральной и католической буржуазии. Эти слои с момента зарождения фашизма и до 1933 года относились к нему враждебно, но «.не проявили того внутреннего сопротивления, которого можно было бы ожидать, судя по их политическим убеждениям"9. Иными словами, эти слои также не имели необходимых рычагов для предотвращения легитимации фашизма.

В настоящее время в ряде европейских стран неофашизм проявляется как определенные настроения, как аморфные ценностные представления, функционирующие на уровне обыденного сознания достаточно широких социальных слоев. Актуализация сходных настроений подогревается мощными миграционными процессами, способствующими укоренению в европейских странах анклавов традиционной иноязычной культуры и провоцирующими реанимацию расовых идей арийской теории в определенных социальных слоях.

Новый импульс их популярности был задан стремлением идеологов некоторых государств, возникших на постсоветском пространстве, актуализировать национальное самосознание, интерпретируя пособничество фашизму как антисоветское движение в борьбе за независимость против СССР. Это привело к амбивалентным оценкам роли и сущности фашизма, его идеализации и даже к его оправданию, что, безусловно, снижает порог чувствительности общества к феномену неофашизма.

Описанная ситуация обусловливает практическую актуальность исследований явлений, в которых предстает неофашизм в современных социально-экономических и социокультурных условиях, а также форм и трансформаций идей фашизма — неофашизма. Требуют внимания и.

9 Фромм Э. Бегство от свободы. Минск, 1998. С. 176. анализа попытки неофашизма найти новые аргументы, способные стать привлекательными и убедить общество с достаточно высоким уровнем образования, в своем праве на существование равно как и в своей привлекательности.

Наряду с четко выраженной практической значимостью темы не менее важно подчеркнуть теоретическую актуальность ее исследования. Следует указать, что феномен неофашизма представлен на двух уровнях: обыденных несистематизированных, фрагментарных оценок и умонастроений, которые имеют коллективный характер, разделяются представителями различных социальных слоев и выступают основой для субкультурных группировоки теоретических идей, которые черпаются из целого веера философских течений первой половины XX в. При рассмотрении этих философских конструкций обнаруживается их родство с определенными эзотерическими концепциями, которые бытовали в этот же период и остаются востребованными в настоящее время. Этим диктуется необходимость обращения при изучении неофашизма именно к философско-политологической рефлексии, позволяющей вскрыть мировоззренческие и смыслообразующие аспекты политики, которые находят выражение в неофашизмедать их интерпретацию в контексте философско-антропологических концепций, укорененных в фашизмепоказать родство и сходство психологических и культурных характеристик социальных типов фашиста и неофашиста. Этот круг проблем находится в центре данного диссертационного исследования.

Степень разработанности проблемы. В последние два десятилетия к исследованию феномена неофашизма все чаще обращаются ученые многих стран. Ведущей тенденцией в интерпретации данного феномена является стремление исследователей связать неофашизм с фашизмом, а также показать неофашизм как питательную среду для современного терроризма. Подобную позицию разделяют многие зарубежные авторы, в частности Р. Хилл, А. Белл, М. Риманелли. По предложенным ими оценкам, фашизм (неофашизм) по большей части остается современным западноевропейским явлением, проповедующим социальную деструкцию и нестабильность, чем и объясняется его непосредственная связь с терроризмом.

Большим шагом в деле комплексного исследования неофашизма и фашизма стало издание сборника статей под редакцией А. Феннера, Э. Д. Вайтца «Фашизм и неофашизм"10. В сборнике представлены статьи как узко исторического, так и концептуального характера (J1. Кепеника, Э. Хьюита, К. Фогу, Д. Херцоги, Д. Проуа) — показана взаимосвязь современных экстремистских выступлений с классическим фашизмом, исследованы различные аспекты антропологии, культуры фашизма, а также его бытия на современной почве. Неофашизм позиционируется исследователями как непосредственное продолжение практики и идеологии классического фашизма, тем самым акцентируется внимание на стремлении неофашизма встроиться в современную политическую культуру. Данную аналитическую оценку разделяет большинство авторов пятитомной антологии «Фашизм», изданной под редакцией известного британского ученого Р. Гриффина (2004 г.) и ставшей событием современной научной жизни11. Публикация в рамках одного научного проекта различных по мировоззренческой направленности и междисциплинарных по содержанию работ позволяет рассматривать данную антологию как современный срез научных подходов к феномену фашизма и неофашизма.

Подход к анализу современной проблематики в контексте истории фашизма характерен для многих современных исследований.

10 Fenner A., Weitz E.D., eds. Fascism and Neofascism: Critical Writings on the Radical Right in Europe. New York, 2004.

Griffin R., Feldman M., eds. Fascism. Volume I: The Nature of Fascism. London, 2004; GriffinR., Feldman M., eds. Fascism. Volume II: The Social Dynamics of Fascism. London, 2004; GriffinR., Feldman M., eds. Fascism. Volume III: Fascism and Culture. London, 2004; GriffinR., Feldman M., eds. Fascism. Volume IV: The «Fascist Epoch». London, 2004; GriffinR., Feldman M., eds. Fascism. Volume V: Post-War Fascisms. London, 2004.

Значительный вклад в углубление понимания неофашизма внесла.

12 монография А. Бауэркемпера «Фашизм в Европе 1918;1945 гг.», посвященная анализу классического фашизма. Автор не сосредоточивается только на идеологии фашизма или на фашизме как политическом режиме. Его интересует сама суть явления, что, несомненно, дает возможность более глубоко понять его как в классическом, так и в современном варианте. Еще одно значимое современное исследование классического фашизма принадлежит Ш. Бройеру. В своей монографии «Национализм и фашизм"13 автор развивает мысль о национализме как об основной причине возникновения фашизма. К исследованиям этого направления следует отнести также работу В. Виппермана «Европейский фашизм в сравнении"14, в которой фашизм рассматривается и как политический режим, и как политическое движение, имеющее национально-специфическую форму и идеологические флуктуации.

Большой вклад в разработку проблематики неофашизма как политического явления внесла также работа П. Игнацци «Тихая контрреволюция."15. В развитии неофашизма автор видит едва ли не процесс развития некоей контрреволюции, то есть той идеи, которая диалектически противостоит демократии, что вызвано нарастающими и усиливающимися пороками современного западного общества.

Различным аспектам социальной интерпретации проблемы неофашизма посвящены работы П. Болдуина, Й. Пакульски16. В них рассматриваются не только социальные интерпретации теоретического характера, как например, адаптация фашизма к той или иной национально-этнической почве, но и социально-классовый состав неофашистских.

12 Bauerkamper A. Der Faschismus in Europa 1918;1945. Stuttgart, 2006.

13 Breuer St. Nationalismus und Faschismus: Frankreich, Italien und Deutschland im Vergleich. Darmstadt, 2005.

14 Випперман В. Европейский фашизм в сравнении. 1922;1981. Новосибирск. 2000.

15 Ignazi, P. The silent counter-revolution: Hypotheses on the emergence of extreme right-wing parties in Europe // Europ. j. of polit, research.- Dordrecht etc., 1992. Vol. 22, N 1, — P. 3−34. l6Baldwin, P. Social interpretations of Nazism: renewing a tradition // J. of contemporary history.- L. etc., 1990. Vol. 25, N 1. P. 5−37- Pakulski, J. Mass social movements and social class // Intern, sociology.- L., 1993.-Vol. 8, N2.-P. 131−158. группировок. К этому направлению примыкают работы, исследующие популярность идей неофашизма в среде неформальных организаций, которые, казалось бы, имеют опосредованное отношение к неофашизму,.

17 например, в среде футбольных фанатов (Дж. Хагсон, Т. Смит и др) .

Значительно слабее разработано направление исследования неофашизма, связывающее его не столько с анализом специфики экстремистских практик, сколько с фундаментальными началами, лежащими в основе европейской культуры, которые и определяют формы политического проявления. Следует отметить, что этот подход ведет свое начало с фундаментальной работы известного американского мыслителя К. Поппера «Открытое общество и его враги"18, который показал теоретические источники формирования концепции «закрытого общества» (фашизм рассматривается им как один из видов «закрытого общества»). Они уходят корнями в европейскую классическую философию, в которой обосновывалась и модель «закрытого общества» (тоталитаризма). При этом фашизм приравнивается К. Поппером к коммунизму, и обе разновидности тоталитаризма рассматриваются как современные воплощения исторической «линии Спарты» в противовес «линии Афин», которая реализовалась в европейских демократиях. Теоретические истоки фашистского политического режима К. Поппер усматривает в концепции государства Г. Гегеля.

В ином ракурсе, по сравнению с К. Поппером, возвращается к идее выявления культурных истоков неофашизма и фашизма уже упомянутый британский ученый Р. Гриффин, которого интересуют не столько теоретические истоки этого феномена, сколько его укорененность в европейской культуре. Р. Гриффин трактует фашизм (и неофашизм) как.

17 Hughson, J. Football, folk dancing and fascism: Diversity and difference in multicultural Australia // ANZJS: Austral, a. New Zealand j. of sociology.- St. Lucia, 1997; Vol. 33, N 2 — P. 167−186. Smith, T. 'Bataille's boys': Postmodernity, fascists ans football fans // Brit. j. of sociologyL., 2000. Vol. 51, N 3 — P. 443−460.

18 Поппер К. Открытое общество и его враги. — Киев, 2005. палингенетическую форму популистского ультранационализма"19, пытающуюся утвердить пересмотр традиционных ценностей человечества. К исследованиям данного направления можно отнести также и.

9П небольшую по объему работу У. Эко «Вечный фашизм», в которой обосновывается постоянное присутствие фашизма в культуре, что объясняет и феномен неофашизма. Этот подход развивается также и в.

21 работах Дж. Грегора, который также рассматривает перманентную природу фашизма, его трансформацию в неофашизм. Данный подход.

22 развивается в работах турецкого исследователя Г. Яхья, который ведущим признаком фашизма и неофашизма считает его органическую связь с социальным дарвинизмом, что имеет различные формы проявления на протяжении всей истории человечества. Г. Яхья исследует европейские корни фашизма, показывает его связь с языческой культурой и его альтернативность христианству. Ослабление христианства коррелирует с утверждением фашизма, несущего в себе язычество и эзотерику.

Исследование проблематики неофашизма в отечественной науке обусловливается иной традицией. Долгое время в советской науке эта проблематика рассматривалась не как универсальная, а как актуальная только для капиталистических стран. Неофашизм связывался с такими явлениями как «кризис современного западного общества», «кризис капитализма», «духовный кризис западного общества» и т. д., и представлялся одним из ярких проявлений кризиса капиталистической системы. Такой подход объяснялся преемственностью в рассмотрении неофашизма и фашизма, поскольку основным фактором его установления как политического режима в европейских странах середины первой трети.

19 Griffin R. The Nature of Fascism. London, 1991.

20 Эко У. Вечный фашизм// Пять эссе на темы этики. СПб., 2000.

21 Gregor A.J. The Search for Neofascism: The Use and Abuse of Social Science. Cambridge, 2006. Gregor A.J. Contemporary Radical Ideologies: Totalitarian Thought in the Twentieth Century. New York, 1968; Gregor A.J. The Ideology of Fascism: The Rationale for Totalitarianism. New York, 1969; Gregor A.J. The Fascist Persuasion in Radical Politics. Princeton, 1974; Gregor A.J. Phoenix: Fascism in Our Time. Brunswick, 1999; Gregor A.J. The Faces of Janus: Fascism and Marxism in the Twentieth Century. New Haven, 2000.

22 Yahya H. Fascism. The bloody ideology of Darwinism. Istanbul, 2002.

XX в. усматривался острый кризис капитализма. В работах Галкина A.A., Бланка A.C., Розанова Г. Л., Буханова В. А., Галактионова Ю. В., Дашичева В. И., Проэктора Д. М., Семиряги М. И., Сидорова А. Н. и многих других дается развернутый анализ политико-экономической ситуации в странах Европы, в основном — в Германии. Такой подход в отечественной науке сохранялся до конца 80-х гг. XX в. и применительно к анализу неофашизма. В работах таких исследователей, как Семенов С. Н., Рябов А. И., Шарахова Е. А., Барыгин И. Н., Ширшов В. П., Филатов М. Н. и др. неофашизм рассматривается как явление, постепенно вырастающее из осколков как фашистской идеологии и доктрины, так и фашистского j о движения. При этом, неофашизм выступает частью радикальной буржуазной идеологии, наиболее агрессивным ее сегментом.

Однако динамика политической жизни в России в конце XX в., возникновение право-радикальных течений с видоизмененной, но узнаваемой символикой заставили иначе посмотреть на эту проблему. Новейшие работы отечественных авторов о фашизме и неофашизме уже лишены эффекта фиксированного мнения, появилось ощутимое стремление основательно выработать концепцию исследуемых явлений, показать их органическую взаимосвязь, проследить генезис фашистской идеи, причины ее устойчивого существования в современной культуре человечества (Барыгин И.Н., Вирич М. А, Денчев Е., Громов Д. В., Замогильный С. И., Лукьянов В. Ю. Стецковский Ю.И. и др.)24.

23 Семенов С. Н. Реакционная классовая сущность и специфические черты идеологии фашизма и неофашизма // Актуальные проблемы современной идеологической борьбы. — М., 1982. — вып. 2. — с. 108 112- Рябов А. И. Антикоммунизм и идейный арсенал итальянского неофашизма // Вопр. философии.- М., 1983. — N 2. — с. 132−138- Неофашизм и массовое сознание // Вопр. философии. — М., 1986. N 8, — С. 121 128- Шарахова Е. А. Некоторые аспекты критики идеологии современного испанского неофашизма // Критика современной буржуазной философии — М., 1982. — с. 48−55- Барыгин И. Н. К вопросу о применении категорий «контрреволюционный кризис» и «контрреволюционная ситуация» при анализе фашизма и неофашизма//Социально-философские исследования и разработки. — Л., 1984.-Ч. 1.-е. 112 115- Ширшов В. П. Идеология подавления личности: (Критика некоторых концепций неофашизма в ФРГ).Автореф.дис. канд. филос. наук / Моск. гос. пед. ин-т им. В. И. Ленина. Специализир. совет К 113.08.14.-М., 1986. 16 с.

24 Люкс Л. Фашизм в прошлом и настоящем, на Западе и на Востоке // Вопросы философии. 2007. № 2. С. 189−190. Стецовский Ю. И. Фашизм в современной Европе // Адвокат. 2008. № 1. С. 91−100. Барыгин И. Н. Крайне правые тенденции политической жизни в политологическом дискурсе // ПОЛИТЭКС =.

В работах А. Умланда, В. Х. Сахибгоряева ставится проблема теоретического анализа концепций и источников о фашизме и неофашизме, а также последовательно прослеживается его взаимосвязь с явлениями более глубокого характера. В частности ставится вопрос о современном фашизме (неофашизме и различных его проявлениях) не как о пережитке «старого», классического фашизма первой половины XX столетия, а как о живом и устойчивом явлении современной культуры. В исследованиях В. Х. Сахибгоряева раскрывается связь фашизма с видоизменением массовой психологии, с традиционализмом, концепции которого заметно актуализировались в первой четверти XX века в связи с развернувшейся «консервативной революцией», равно как и с конкретными условиями исторического развития.

В последнее десятилетие XX в. наметилась тенденция преодоления диаметрально противоположных идеологических оценок в оценке феномена фашизма и неофашизма со стороны мирового научного сообщества. Об этом свидетельствует двухтомное фундаментальное исследование международного коллектива «Современная Европа после фашизма. 1943;1980гг.»" «(Россию представляли И. Н. Ьарыгин и А.И. Колпакиди). В данной работе фашизм исследуется в различных его исторических проявлениях и делается выход на проблему неофашизма («постфашизма»), которая рассматривается в контексте «преодоления.

POLITEX: Политическая экспертиза. 2008. Т. 4. № 1. С. 137−158. Урсул В. И. Неонацизм в глобальных процессах современности // Вестник Военного университета. 2007. № 3. С. 20−29. Денчев К. «Ультраправая волна» в Европе: 90-е годы XXначало XXI века // Новая и новейшая история. 2008. № 5. С. 68−83. Громов Д. В. Люберецкие уличные молодежные компании 1980;х годов: субкультура на перепутье истории // Этнографическое обозрение. 2006. № 4. С. 23−38. Лукьянов В. Ю. К теме «идеология германского фашизма» (основные характеристики и тенденции развития) // Научно-технический вестник Санкт-Петербургского государственного университета информационных технологий, механики и оптики. 2006. № 33. С. 232−240. Замогильный С. И., Вирич М. А. Социальные корни фашизма и основы его символических программ // Вестник Московского университета. Серия 18: Социология и политология. 2005. № 2. С. 20−36. Черных И. А. Судьба фашизма как политического режима // Актуальные проблемы современной науки. 2006. № 3. С. 200−201.

5 Умланд А. Западные публикации по фашизму и неофашизму 2004;2006 годов // Новая и новейшая история. 2008. № 4- Умланд А. Старый вопрос, поставленный заново: Что такое «фашизм»? (Теория фашизма Роджера Гриффина) // Полис (Политические исследования). 1996. № 1- Сахибгоряев В. Х. Современный мир и фашизм // Гуманитарные и социально-экономические науки. 2007. № 2. 26 Modern Europe after Fascism. 1943;1980s. Ed. By St. U. Larsen with the assistance of Hagtvet. N.Y., 1998. Vol. 1. Pp. 1−986. Vol. 2. Pp. 987−1932. фашизма", «перехода от фашизма к демократии», «очищения от фашизма» и т. д.

При всех этих продвижениях в анализе столь многогранной проблемы отметим, что эмпирическое исследование феномена неофашизма в настоящее время существенно затруднено. В частности, в России действует конституционный запрет на любые формы проявления фашизма (неофашизма). С одной стороны, он реализует сдерживающую функцию, с другой — затрудняет четкое определение индикаторов проявления неофашизма в условиях его юридического исключения. Применительно к анализу российской реальности в отечественной науке понятия «фашизм» и «неофашизм» практически не используются. Об этом свидетельствует, например, даже рубрикация теоретических источников в библиотеках, и в частности, в библиотеке ИНИОН — крупнейшем книгохранилище России. Исследования по неофашизму относят в рубрику экстремизма и национализма. В этом ключе — не выявляя специфику форм проявления неофашизма — проблема его угрозы обсуждается на различных научно-практических форумах — в Ярославле и Хабаровске, Санкт-Петербурге и Невинномысске (Ставропольский край), что само по себе.

27 указывают на степень практической актуальности проблемы. В этом же ракурсе обсуждается эта проблема в исследованиях Аминова Д. И.,.

Верховенского A.M., Воронова И. В., Красикова В. И., Оганяна Р. Э.,.

Павлинова О.П., Савицкой Т. Е. и др.

27 Проблемы формирования толерантности, преодоления ксенофобии и этнического экстремизма в российском обществе: Материалы заседания «круглого стола», состоявшегося в г. Ярославле, 27 янв. 2005 г. Ярославль, 2005; Гречкина, E.H. Молодежный политический экстремизм в современной России в контекст глобализации // Россия в условиях глобализации: философские, социокультурные и политические проблемы. — Невинномысск, 2004; Толерантность, экстремизм, культура // Актуальные аспекты проблемы толерантности в современном мире. — СПб., 2004; Ткачева, Д. Э. Экстремистское молодежное движение: грани проблемы // Сборник статей молодых ученых. — Хабаровск, 2005; Молодежь России перед лицом глобальных вызовов на рубеже веков: (Как противостоять агрессивному экстремизму, ксенофобии и насилию среди молодежи): Материалы Междунар. конф., 18−19 ноября 2000 г., Москва, Россия / Междунар. ин-т «Молодежь за культуру мира и демократии», Моск.гуманит.-социал. акад.- Под науч. и общ. ред. Ильинского И. М. — M.: Социум, 2001.

28 Аминов, Д.И.- Оганян, Р. Э. Молодежный экстремизм / Под науч. ред. Адельханяна P.A. — М.: ТРИАДА ЛТД, 2005; Отвергая фашизм: Молодежь России и проблемы ксенофобии, экстремизма, фашизма: Информ.-библиогр. материалы / Рос. гос. юношеская б-ка. Отд. по молодеж. политикеСост.: Турина.

Достаточно широкое толкование неофашизма характерно для представителей как отечественной, так и зарубежной науки. Один из известных и авторитетных исследователей фашизма У. Лакер в книге.

Фашизм: прошлое, настоящее, будущее" относит к фашистскому все проявления ксенофобии, ультранационализма, религиозного фундаментализма, расизма и т. д. Такая предельно широкая трактовка неофашизма также является наследием традиции исследования фашизма. Этот феномен трактуется то, как часть более общего явлениятоталитаризма (Арендт, Брахер, Желев, Мангейм, Феличе) — то представляется исключительно самостоятельной, но перманентной, формой социального абсурда (Яхья) — то самостоятельным социальным конструктом, получившим специфическое интеллектуальное обоснование (Эко, Випперман) — то психологическим явлением (Фромм, Юнг) — то концепцией философии культуры (Сахибгоряев). Такой предельно широкий подход не дает возможности четко определить содержание самого феномена.

Между тем для противостояния и преодоления проявлений неофашизма нужно четко определиться с характеристиками данного феномена, с его порождающими источниками, и со способами обоснования его идей. Постановка данных задач вновь возвращает исследователя к вопросам изучения природы фашизма, поскольку именно политический опыт фашизма позволяет выявить его базовые идеи и.

T.M. и др.- Ред.: Макарова А. А, Уголева И. Г. — М., 2006;Верховский, A.M. Государство против радикального национализма: Что делать и чего не делать?. — М.: Панорама, 2002; Дробижева, Л.М.- Паин, Э. А. Политическиий экстремизм и терроризм: социальные корни прблемы // Этнодиалоги. — М., 2003. — N 2- Рашковский, Е. Судьбы Европы и недоученные уроки Холокоста // Мировая экономика и междунар. отношения. — М., 2007. — N 7- Федорова, Т. Н. Русское национальное самосознание как объект экстремизма // Вестн. С. -Петерб. ун-та. Сер. 6, Философия, политология, социология, психология, право, междунар. отношения. — СПб., 2000. — Вып. 2- Воронов, И.В. К вопросу о психологических основах социально-политического экстремизма в молодежной субкультуре // Актуальные проблемы современности глазами молодежи.- М., 2002. — Вып. 3- Савицкая, Т. Е. Этнический шок: поиск культурных оснований современного этнического экстремизма // Глобальное сообщество: Картография постсовр. мира. — М., 2002. — Вып.2. 29 Laqueur W. Fascism: Past, Present, Future. N. Y., 1996. факторы их популярности и привлекательности в настоящее время. Обозначенный круг проблем рассмотрен в данном исследовании.

Гипотеза исследования. Несмотря на конституционные запреты, в современных европейских демократиях воспроизводится фашистская система идей, которая находит достаточно широкий слой сторонников (особенно в молодежной среде), и активно заявляют о себе неофашистские организационные структуры. Как политический феномен современности фашизм и неофашизм проявляются в диалектическом единстве. Можно полагать, что причины его живучести коренятся в духовных исканиях и стремлениях достаточно широких слоев общества, которые провоцируются постоянным фоном социальной напряженности и риска, вызванными современными глобальными процессами. В этих условиях вновь актуализируются стремления к традиционализму, поиску устойчивых оснований бытия, эзотерико-мифологическим способам объяснения действительности, которые сплавлены в фашизме. В этом контексте фашизм-неофашизм как политический феномен, то есть совокупность политических проявлений, укоренен в имеющей гораздо более широкие границы реальности фашизма как системы консервативной контркультуры, альтернативной по отношению к европейской нормативной рациональной персоноцентричной культуре.

Объектом исследования является неофашизм как системное проявление контркультурных тенденций в политической эволюции современного общества.

Предметом исследования — концептуально-теоретические истоки и специфика конфигурации основных политических идеологем и ценностей фашизма и неофашизма как политического проявления контркультуры и формы их проявления в социальной реальности современных европейских демократий.

Цель исследования — исследовать концептуальные системно-контркультурные истоки неофашизма как философско-политического образования, в котором проявляется бытие фашизма в политических условиях современного демократического общества.

Задачи исследования:

1) охарактеризовать основные подходы к анализу феномена неофашизма, которые сформировались в социальных науках, в особенности, в политологии;

2) определить соотношение понятий «фашизм» и «неофашизм» в современных политических концепциях;

3) исследовать характер взаимосвязи неофашизма и фашизма как объектов политической философии;

4) провести сравнительный анализ системных предпосылок формирования фашизма в первой трети XX в. и неофашизма в условиях современности;

5) концептуализировать эволюцию форм политической организации фашистского и неофашистского политических течений;

6) обосновать роль традиционализма как философской концепции истории и культуры в конструировании консервативной социальной утопии фашизма-неофашизма;

7) проследить влияние антропологической концепции философского иррационализма конца XIX — начала XX вв. на политическую философию фашизма-неофашизма;

8) выявить теоретические истоки политической праксиологии фашизма-неофашизма;

9) обосновать праксиологическую роль евгенизма в философии политики фашизма-неофашизма;

10) выделить основные философские компоненты политического концепта фашизма-неофашизма и раскрыть их взаимосвязь;

11) теоретически осмыслить формы проявления и роль фашизма-неофашизма в современной жизни европейских демократий.

Теоретико-методологическая основа исследования. Общей методологической канвой диссертации послужила диалектическая методология, определившая исследовательскую установку на выявление единства, взаимосвязи и взаимоперехода сущностного и феноменального аспектов фашизма, где политические проявления составляют феноменальный аспект, а консервативный контркультурный проект выступает сущностным аспектом. Во взаимодействии сущностного и феноменального аспектов просвечивается диалектика содержания и формы. Последовательная реализация этого принципа при исследовании традиционалистских и эзотерических источников фашизма и их трансформации в политические практики нацистского политического режима позволяет выявить контркультурное содержание антропологической концепции фашизма, которое порождается кризисом современного общества.

В диалектике взаимодействия содержания и формы всегда доминирующая позиция принадлежит содержанию, т. е. за контркультурной альтернативой, сила которая увеличивается по мере снижения степени жесткости культурных норм регуляции поведения. Все обозначенное объясняет релевантность диалектической методологии политическому феномену фашизма, проявляющемуся в условиях современных демократий.

В то же время специфика предмета исследования и дисциплинарная принадлежность работы определили использование историко-политологического подхода как второй основной методологии, включающей в себя элементы политологической компаративистики, историко-философской реконструкции, системного анализа, исторического метода.

Метод политологической компаративистики играет важную роль в данном исследовании, позволяя соотносить и анализировать сходства и различия теоретических концептуализаций представителей фашизма и теорий традиционализма, расизма, немецкой философской неоклассики. Метод исторического анализа направлен на исследование теоретических построений интеллектуалов, представляющих фашизм, в процессе его становления в качестве политического бытия. Исторический метод дает также возможность прояснить, как трансформировалась во времени система взглядов фашизма-неофашизма и адаптировалась к новым реалиям политического бытия. Системный анализ позволяет выделить конфигурацию базисных теоретических компонентов фашизма-неофашизма, определить способ их взаимосвязи и функцию каждого. в конструировании ценностной системы.

В теоретико-методологическую базу исследования вошли концептуальные методологические идеи К. Маркса и К. Мангейма, которые позволяют рассмотреть идеологию, в данном случае идеологию фашизма и ее современное проявление — неофашизм, как формы мышления, мотивированные социальным интересом, которые могут приобретать форму «ложного сознания», и которые способствуют легитимации господствующей системы власти. Использование методологического подхода К. Мангейма, в котором формы ложного сознания дифференцируются на идеологию и утопию, позволяет применить к анализу фашизма-неофашизма концепт социальной утопии и вскрыть его утопическое контркультурное содержаниеидеи Р. Гриффина, Дж. Грегора, У. Эко о перманентной природе фашизма и его трансформации в неофашизм, и укорененности этого политического феномена в европейской культуреа также идея Г. Яхья, связывающего фашизм с иррационализмом и концептом социального дарвинизма.

В работе также широко использована совокупность общенаучных методов, таких как восхождение от конкретного к абстрактному, анализ и синтез, дедукция и индукция.

Источники исследования. Диссертационное исследование осуществлено на основе нескольких видов и групп источников.

К первой группе отнесены первоисточники — работы политических лидеров и идеологов фашизма-неофашизма: А. Гитлера, А. Розенберга, О. Штрассера, Й. Геббельса, Б. Муссолини, Э. Крика, В. Дайца и др.30 В них представлены основные ценности этой идеологической системы (даже, если они характеризуются со знаком минус или приставкой «анти-»), устремленность политических лидеров, их видение «идеального устройства» государства. Некоторые из этих работ имеют также характер мемуарной литературы. В комплексе эти работы позволяют эксплицировать основные этапы становления философско-политической системы идей фашизма-неофашизма.

Вторую группу источников представляют оригинальные классические работы, оказавшие влияние на формирование идей и концептов фашизма. К ним можно отнести работы теоретиков традиционализма Р. Генона, Ю. Эволы, связывающих традиционализм с расовой и этнической формами организации жизни человекаа также работы К. Хаусхофера, синтезировавшего идеи традиции, миф об имперском возрождении Германии и ее перспективными геополитическими стратегиями31.

Третью группу источников составили работы, в которых обосновывается теория расизма, социальная история человечества рассматривается сквозь призму борьбы рас, определяющей и основные.

30 Гитлер А. Моя борьба. — М., 1992: Розенберг А. Миф XX века. Оценка духовно-интеллектуальной борьбы фигур нашего времени. — Таллин, 1998: Штрассер О. Гитлер и я. — Ростов н/Д, 1999: Геббельс И. Дневники 1945 года. Последние записи. — Смоленск. — 1998: Муссолини Б. Доктрина фашизма. — М., 1999: Крик Э. Преодоление идеализма. Основы расовой педагогики. — М., 2004.

31 Генон Р. Очерки о традиции и метафизике. М., 2003. Его же. Символы священной науки. М., 2004; Юлиус Эвола. Мистерия Грааля. М. 2007; Хаусхофер Карл. О геополитике: работы разных лет. М. 2007. антропологические идеи. К этой группе источников относятся работы Л. Вольтмана, Ж. А. Гобино, Г. Гюнтера32.

Четвертую группу источников составили издания политической публицистики, где отражены различные оценочные представления, непроверенные факты, разрозненные теоретические суждения, а так же презентация массовой реакции на те или иные события, связанные или связываемые публицистами с фашизмом и неофашизмом. Источники данной группы предназначены для массового читателя, однако позволяют судить об актуальных идеях фашизма-неофашизма, представленных в современном массовом сознании.

Научная новизна диссертации заключается в том, что в ней впервые в отечественной политической науке осуществлен комплексный анализ фашизма-неофашизма как политической философии, репрезентирующей его как системный консервативный контркультурный проект, альтернативный европейскому рационализму и персоноцентризму.

В содержательном плане научная новизна работы заключается в следующем: показаны идеологическая обусловленность западноевропейского и российского теоретических подходов к выявлению и характеристике неофашизма, которая отодвигает на задний план его мировоззренческие основания, акцентируя внимание на проявлении деструктивных политических практиксистематизированы современные исследования неофашизма и показана их методологическая размытость, что затрудняет выявление сущности этого политического феномена и адекватную оценку его роли в современной политической жизни;

32 Вольтман Л. Политическая антропология. — М., 2000; Гобино Ж. А. Опыт о неравенстве человеческих рас. — М., 2001; Гюнтер Г. Краткая расология Европы // Гюнтер Г. Избранные работы по расологии. — М., 2002. обоснована необходимость введения понятия «фашизм-неофашизм», в котором выражена тождественность сущностного содержания этих феноменов политической жизни Европы, возникших в различные исторические эпохи (отличающиеся разными социально-политическими и экономическими условиями), позволяющая утверждать их единство при акцентировании вариативности форм политического проявления данного феноменаобоснована схожесть доминирующих в современности процессов в сфере политического бытия и социальной жизни с аналогичными процессами, вызвавшими в первой трети XX в. становление фашистских партий как субъектов политических действийпоказана мимикрия политической организации фашизма-неофашизма в процессе его эволюции в XX в., от разветвленной и иерархической массовой партии тоталитарного типа к группускулярности — мобильным группам сетевого характера, которые, тем не менее, воспроизводят важнейшие характеристики тоталитарной партиивнутреннюю иерархичность, закрытость и сакральностьвыделены главные идеи и определена роль культурно-исторической теории традиционализма в качестве концептуальной базы фашистской консервативной утопиипоказана роль антропологической концепции немецкой иррационалистической неоклассической философии конца XIX в. в обосновании контркультурного идеала фашизма-неофашизмаутверждении «сверхчеловека», способного создать новую элитарную этику и преодолеть состояние «ресентимента" — определена роль расистской парадигмы объяснения социально-исторической динамики в концептуализации политической праксиологии фашизма-неофашизма, направленной на достижение социального идеаладоказана мобилизующая роль евгенизма, направленная на воплощение и реализацию в массовом масштабе контркультурного идеала «сверхчеловека» в повседневной практике фашистского государстваобоснована сущностная роль философских компонентоврасово-антропологической и натуралистически-биополитической теорий в ресакрализации власти, чем обосновывается право государства (концепт «идеального государства») видоизменять сущность человека, определять и конструировать его мировоззрениевыявлена способность неофашизма культивировать и манифестировать базисные ценности фашизма в политкорректной форме, а также — реинтерпретировать тенденции изменения современного мира сквозь призму этих ценностей, что позволяет интерпретировать фашизм-неофашизм как «спящую» систему контркультуры, альтернативной по отношению к европейской рациональной персоноцентричной соционормативной культуре.

На защиту выносятся следующие основные положения:

1. На протяжении второй половины XX в. на анализ источников и факторов возникновения неофашизма искажающее воздействие оказывало противостояние социальных наук двух социальных систем, в основе формирования которых лежала трагедия Второй мировой войны, инициированная фашистским политическим режимом Германии. Западноевропейская (и американская) политическая наука рассматривала фашизм и коммунизм как разновидности идеологии тоталитаризма, укорененного в европейскую философско-политическую традицию. Неофашизм в данном контексте трактуется как мировоззрение, направленное на пропаганду социальной исключительности и социальной деструкции, а также — на пропаганду терроризма как политической практики. Иной образ неофашизма выражен в российской науке, поскольку неофашизм здесь выводится из политической практики фашизма как крайне правой формы политического режима эпохи кризиса и агрессии капитализма. Неофашизм выступает прямым преемником фашизма как политического движения, и выступает наиболее радикальным правым сегментом в спектре политических идеологий западного общества. В постсоветский период, в условиях деидеологизации исследований неофашизма, тем не менее, пока не удалось выработать общетеоретическую концепцию, вскрывающую европейские культурные и философско-идеологические корни неофашизма, и объясняющую его воспроизводство в новых культурно-исторических и социально-политических условиях.

2. Различным современным концепциям неофашизма свойственно отсутствие единого методологического основания исследования данного феномена, а так же многообразие идеологических и политических интерпретаций. Вместе с тем, продуктивным направлениям поиска адекватной дефиниции неофашизма характерно: а) отстаивание родовой самостоятельности фашизмаб) производности от фашизма неофашизма как его модифицированной современной формыв) выделение консервативного революционаризма как общей платформы фашизма и неофашизма. Однако в латентной форме современные исследователи солидарны в том, что неофашизм, заимствуя политическую символику, риторику, мифы, и террористические практики фашизма, не совпадает с ним по организационным формам, политическому потенциалу и социальной представленности в политической системе. Подобное сужение неофашизма до внешних проявлений размывает его содержательную сущность и позволяет включать в неофашизм явления принципиально от него отличные (напр., религиозные фундаменталисты, революционеры-антиглобалисты, национал-большевики и др.).

3. Возникновение неофашизма в принципиально иных экономических, политических и социокультурных условиях в сравнении с условиями формирования «классического» фашизма, обретение им в этой связи иных политических форм и отличающихся политических практик, создают возможность для интерпретации неофашизма как политической метафоры, в которой выражены только внешние формы фашизма: они снижают адекватность восприятия его потенциальной угрозы, затушевывают расширение географии его распространения. Адекватная интерпретация неофашизма невозможна в его отрыве от доктринальных философско-политических и антропологических основ фашизма, которые показывают тождественность этих феноменов. Неофашизм представляет собой образ классического и радикального фашизма в единстве его философско-политического учения, антропологии, форм политической организации и политических практик, адаптированных к условиям либерально-демократического политического режима.

4. Сравнительный анализ системных предпосылок возникновения европейского фашизма в первой трети XX в. и социально-политических условий современности показывает реальность актуализации неофашистского потенциала в современной Европе, что объясняется общностью политического резонанса совокупности схожих социальных процессов. В частности:

— в сфере политического бытия распад в первой трети XX в. империй, в состав которых входила часть европейских народов, и разочарование в конце XX в. в регулирующих и защитных функциях такого наднационального образования как Евросоюз вызвал эффект актуализации национально-государственных ценностей в политическом сознании населения европейских стран;

— экономические кризисы первой трети XX в. и кануна XXI в. вызвали в сфере социальной жизни размывание среднего класса, пополнение за его счет массовых бедных слоев, что актуализировало готовность этих маргинализированных слоев к силовым политическим практикам;

— в сфере политической психологии индивидуализация жизни индивида, как тренд конца XX в., вызвала также как массовизация общества в первой трети XX в., разрушение институтов социальной поддержки, обеспечивавших прогнозируемость социального порядка, что способствовало распространению ощущений нестабильности и риска, социальных страхов, которые обусловили обращение к этничности как к «аварийной группе поддержки» и актуализацию этнической идентичности.

5. Достигнутый на протяжении XX в. прогресс в уровне образованности населения европейских стран обусловил значительные изменения в психологических установках личности относительно приемлемых форм участия в политической жизни. Для индивида массового общества начала XX в. оптимальной выступила партия тоталитарного типа, одним из вариантов которой стали фашистские партии в Германии и Италии, которые, благодаря своей иерархической организованности, закрытости и сакрализации, обеспечивали индивиду защиту и высокую социально-статусную позицию. Индивидуализация социальной жизни обусловила вытеснение из сферы политики коллективных форм солидарных действий. Поэтому функционирование массовых партий тоталитарного типа стало невозможным уже вследствие неприемлемости формы их организации для индивида. Политическая активность, особенно в молодежной среде, приобрела вид сетевой организации. Одним из ее вариантов, принятых неофашистами, стала группускулярность, которая сохранила важные характеристики тоталитарной партии — иерархичность, закрытость, сакральность применительно к малым мобильным группам.

6. В политической философии фашизма-неофашизма интерпретация направленности социально-исторической динамики, которая задавала идеальный тип общества, исходила из культурно-исторической концепции традиционализма конца XIX — первой трети XX вв. Ведущие идеи традиционализма — неустранимость традиции из культурно-исторического опыта человечествадеструктивность разрыва современного общества с «исконными» этническими традициями, порождающая кризис идентичностинеобходимость преодоления культурного и идентификационного кризиса посредством реставрации традициисакральность и иррациональность исторической эпохи рождения традиции, — определили формирование философии политики фашизма-неофашизма в качестве консервативной социальной утопии.

7. Совокупность ведущих идей философской антропологии немецкой иррациональной неоклассической философии конца XIX в., оказавших значительное влияние на формирование политической философии фашизма-неофашизма, образовали ряд определенных концептов: а) концепт «ресентимента» — депрессивного состояния широких социальных масс, когда ненависть и затаенная обида не находят выхода в активном действии, а обнаруживаются в переоценке жизненных смыслов, поиске нового Богаб) концепт «воли к действию» описывающий доминирующие экспектации общества, переживающего ресентимент, — создание новой морали, отрицающей ведущие принципы христианской морали (ориентированной на справедливость и взаимопомощь, и стирающей различия социальных и социально-биологических характеристик личности), морали, утверждающей право сильной личности на установление собственного господствав) концепт «сверхчеловека» — учения об идеальном типе личности, утверждающей свою социально-биологическую волю к жизни, активности и власти, и преодолевшего коллективистскую христианскую мораль во имя самостоятельного жизненного творчества и воли к персональному успеху.

В совокупности эти идеи легли в основу антропологии фашизма-неофашизма и задали конструирование утопического идеала — общества, представленного нормативным типом «нового человека», «сверхчеловека».

8. В основу политической праксиологии фашизма-неофашизма была положена расовая парадигма интерпретации исторической динамики (Ж. А. Гобино, JI. Вольтман, Г. Гюнтер), которая выделяла в качестве основных субъектов истории расы — биосоциальное сообщество, выделенное на основе краниометрии и цвета кожного покроваобладание различным потенциалом социального творчества обуславливает иерархию рас и борьбу за утверждение господства, что и выступает стержнем социально-исторической динамикибезусловным преимуществом в этой борьбе обладает белая раса и ее доминирующая ветвь — ариирасовое смешение оказывает деструктивное влияние именно на белую расу, приводя ее к деградацииключевое значение для воспроизводства и поддержание творческого потенциала расы играет ее элита. С конца XIX в. эти идеи выступили в роли мобилизующего фактора, который консолидировал раздробленные немецкие государственные образования, стали основой идеологемы пангерманизма и определили разработку направлений конкретных действий в условиях фашистского политического режима.

9. Исходными предпосылками евгенизма как естественно-научного направления, нацеленного на разработку биомедицинских технологий усовершенствования вида «homo sapiens», являются признание вырождения человеческого рода и необходимости государственного вмешательства в корректировку социального здоровья общества. Установление фашистского политического режима позволило использовать евгенизм как теоретическое обоснование практической деятельности, направленной на массовую реализацию контркультурного по своей сути антропологического идеала «сверхчеловека» как нормативного типа личности Третьего рейха. Евгенизм стал теоретическим основанием для политической праксиологии фашизма, а именно: законодательного признания права на жизнь «генетической элиты расы», а также разработки социальной политики в трех направлениях: 1) депортация за пределы государства «расово неполноценных» граждан- 2) просветительская работа, нацеленная на применение к традиционному браку расово-гигиенических принципов- 3) реализация конкретных евгенических программ.

10. В отличие от либеральных или социалистических (коммунистических) политических движений, возникших на основе теоретически разработанных социально-философских концепций, фашизм первоначально возникает как умонастроение и политическое движение и только по мере популяризации «достраивает» теоретический фундамент, что объясняет отсутствие системности философского обоснования и мозаичный набор философских компонентов. Важнейшими из них являются: расово-антропологическая доктрина, исходящая из признания неравенства рас в сфере культуротворчества, и доминирования в этом процессе арийцеви необходимости антисемитизма как борьбы с расойносителем буржуазных ценностей и экономических практикнатуралистически-биополитическая теория, которая выделила четыре основных закона расовой жизни, обосновала единство природы и души, разработала антропологическую концепцию «нового человека», с акцентом на его телесность и расовую чистотуконцепция идеального государства, составными частями которой выступили: обоснование харизматическо-иерархического типа всех государственных институтовутверждение «фюрер-принципа» в качестве механизма организации тотальной государственной властисоциальная политика, направленная на поддержание чистоты расы, стирание социально-классовых границ, усреднение личности и ее подчинения национал-социалистической идеологии.

11. В современной повседневной жизни европейских демократий фашизм сохраняется в форме контркультуры как разновидности субкультуры, в частности: на знаковом уровне, где хранятся и транслируются культурные коды, в которых выражены базовые ценности и нормы неофашизмана уровне социальных практик, в которых позиционируются и реализуются эти ценностина уровне сообществносителей данной субкультурной формы. При этом содержание практик межгрупповых взаимодействий, в которых позиционируются эти группы и манифестируются ценности неофашизма, имеют не политический, а террористический характер, направленный, как правило, против конкретных групп меньшинств (этнорасовых, сексуальных, молодежно-субкультурных), воспринимаемых в образе врага. Вместе с тем, сохранение разветвленной ценностной системы, ее популярность и способность задавать жизненные ориентиры, позволяет рассматривать фашизм-неофашизм в качестве потенциальной контркультуры, альтернативной по отношению к европейской рациональной соционормативной системе в целом.

Научно-практическая значимость исследования. Проведенный в диссертационном исследовании комплексный анализ теоретических источников и основных идей фашизма-неофашизма может быть востребован при разработке концепции мониторинга образовательного пространства и учебной литературы на предмет содержания популярных идей, пропагандирующих аскриптивную природу ценностей, регулирующих взаимодействие индивида и государствапри концептуализации лингвистической экспертизы публичных текстов на предмет содержания в них неофашистских мотивов. Не меньшее значение имеет проведенное исследование для организации практической работы с молодежью, и в этом контексте оно адресно направлено административным структурам, занятым работой с молодежью.

Теоретико-методологические и практические результаты определяются актуальностью проблемы формирования толерантности и гражданской идентичности российского общества, и современной российской молодежи, в частности. Решение поставленной проблемы непосредственно определяет эффективность государственных программ, направленных на становление правового государства в России.

Теоретико-методологический результат диссертации выражен и во включении в научный оборот идей зарубежных авторов, мало представленных в отечественном научном дискурсе и редко связываемых с идеологией фашизма-неофашизма (Г. Генон, Ю. Эвола, К. Хаусхофер).

Результаты диссертации используются автором при чтении спецкурса «Антропология фашизма» в магистратуре Педагогического института Южного федерального университета, и могут быть полезны при разработке лекционных курсов «Политология», «Сравнительная политология», «Философско-политические концепции XX в.» при подготовке бакалавров и магистров по направлению «Политология».

Апробация работы. Результаты диссертационного исследования докладывались и обсуждались на международных, всероссийских и региональных научных конференциях: «Современное общество: проблемы и направления развития» (Ростов-на-Дону, 2007) — «Строительство 2007» (Ростов-на-Дону, 2007) — «Актуальные проблемы философии социально-гуманитарных наук» (Ростов-на-Дону, 2008) — «Развитие личности в образовательных системах Юга России, Центральной Азии и Казахстана» (Ростов-на-Дону, 2009) — «Роль конфликтологии в обеспечении сотрудничества государства, бизнеса и гражданского общества» (Казань, 2010).

Материалы исследования отражены в 30 публикациях общим объемом 51.4 п.л., в том числе в изданиях перечня ВАК 16 статей, объемом 7.1 п.л. Диссертация обсуждалась на кафедре социальных коммуникаций и технологий Педагогического института Южного федерального университета и на кафедре политологии и этнополитики СевероКавказской академии государственной службы.

Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, пяти глав, включающих одиннадцать параграфов, заключения. Библиография содержит 387 наименований.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Возрождение во второй половине XX в. фашизма в тех странах, где, по общему убеждению, ему нет и не может быть места, представляется одним из самых странных парадоксов современности. Множество сект и групп, а иногда и оформившихся партий, которые в той или иной форме используют идеи фашизма, существуют теперь в различных странах мира, в том числе в тех, которые пережили фашизм как свою собственную историю, имеют собственный опыт преодоления этой трагедии. Все чаще о таких группировках упоминается в СМИ, все меньше они скрывают свою принадлежность к движению. Словом, фашизм вновь становится частью обыденности.

Эта ситуация влияет на смещение предметности в изучении феномена фашизма. Он стал приковывать к себе внимание исследователей начиная с 20-х гг. XX в. Но до конца 50-х гг. акцент в исследованиях делался на антигуманности, кровожадности, массовом абсурде, с которым столкнулись народы Европы при утверждении фашизма как политического режима.

С 60-х гг. XX в. начинается новый этап в анализе фашизма. Он стал предметом острого идеологического спора аналитиков двух системзападной и советской социальной науки. Единодушно признавая деструктивность и социальную опасность фашизма, эти две стороны разошлись в интерпретации причин и социальных факторов, которые позволили реализоваться и утвердиться фашизму в европейских странах. Исследователи советской стороны видели в фашизме органическое продолжение империализма, называли фашизм «высшей и последней стадией развития монополистического капитализма». Их оппоненты, ученые Запада, рассматривали возникновение фашизма как защитную реакцию Европы на социалистическую революцию в России и утверждение советского политического режима. Такая идеологическая борьба, безусловно, не способствовала выработке единой концепции фашизма, но создавала конкурентную среду, во многом позволявшую развивать инструментарий и методологию всесторонних исследований.

Падение «железного занавеса», политика перестройки в СССР, а затем и распад биполярной мировой системы способствовали снижению идеологического накала в осмыслении политического феномена фашизма. В еще большей степени на переосмысление его истоков, генезиса и факторов, содействующих утверждению в политическом бытии, оказывает влияние воспроизводство основных идей фашизма и фашистских группировок в современной жизни демократических государств Европынеофашизм.

С 90-х гг. XX в. можно датировать начало нового этапа в осмыслении фашизма. Теперь ученые рассматривают это явление сквозь призму неофашизма: известно, что более поздняя форма дает ключ к выявлению устойчивых компонентов в более ранней форме. Воспроизводство базовых идей фашизма в неофашизме позволяет объединить эти два феномена в один, — его можно определить как «фашизм-неофашизм», а также обусловливает поиск его корней не только в социально-экономических и политических причинах. Здесь уместно вновь вспомнить мыслителей, подвергших критике монопольное торжество европейского рационалистического проекта, заговоривших о «Закате Европе», «кризисе цивилизации», «конце Истории», «сумерках Просвещения». Важнейший сюжет критики — секулярный гуманизм и рационализм этого проекта, который утверждал безусловное господство разума.

Один из современных мыслителей, И. Кристол, объясняет экзистенциально-духовный кризис американской молодежи 60-х гг. XX в., который вызвал их уход в бурную сексуальность и наркотики (т.е. антисоциальные ниши), отчаянными усилиями изобрести другое, не рационалистическое измерение жизни. По этому поводу он замечает: «Мы в нашем секулярном, рационалистическом мире являемся совершенно неприготовленными для таких экзистенциально-духовных судорог и спазмов. С одной стороны, мы не изучаем сколь-нибудь всерьез историю религий даже для объяснений религиозных феноменов. Вместо этого мы ищем социологические объяснения или экономические объяснения, или даже политические объяснения, и занимаемся этим постольку, поскольку мы практически просто неспособны истолковывать духовные стремления и духовные страсти как независимые, первичные силы в человеческой истории"225.

Видимо, и с анализом феномена фашизма происходит подобное же. Его утверждение в качестве политического режима требовало своих рациональных объяснений — поиска причин прежде всего в сфере политической и экономической жизни. Хотя программные заявления, которые делали фашистские лидеры, а также их склонность к эзотерико-мифологическим и мистическим объяснениям однозначно указывали на иррациональные силы, которые были использованы для политического утверждения фашизма. Думается, что только воспроизводство исканий фашизма-неофашизма в новой, непригодной для его функционирования, демократической среде позволило увидеть в этом феномене еще и реальную попытку противостояния рационализму. Здесь возникает выход за пределы идеологического спора ученых Запада и СССР: фашизм — это политический режим, направленный не против советского режима и не против демократии, а против рациональной модели культуры, против утверждения гуманизма как воплощения разума, прорыв к природным силам человека. Хотя эта утопия в реальности обернулась катастрофой.

Проведенный анализ позволил показать фашизм-неофашизм как достаточно целостный комплекс философско-политического учения, антропологии, форм политической организации и политических практик,.

225 Кристол И. Указ. соч. адаптированных к условиям либерально-демократического политического режима. Его сохранение и воспроизводство в современных политических условиях объясняется развитием тех схожих по социальной направленности процессов, которые вызвали его утверждение в качестве политического режима. В частности: в сфере политического бытиякризис национального государства, что вызывает актуализацию национально-государственных ценностей у значительной части населения Европыв сфере социальной жизни — размывание средних социальных слоев, что определяет готовность к силовым практикамоба этих процесса вызвали распространение ощущения нестабильности и риска, социальных страхов, которые обусловили обращение к этничности как к «аварийной группе поддержки» и актуализацию этнической (а в ряде стран — расовой) идентичности.

Одним из доминирующих трендов современности, вызванных нарастанием социальных рисков, явилось стремление к традиционализму и мистики. Проведенный в диссертации анализ показал, что ведущие идеи традиционализма: неустранимость традиции из культурно-исторического опыта человечествадеструктивность разрыва современного общества с «исконными» этническими традициями, порождающая кризис идентичностинеобходимость преодоления культурного и идентификационного кризиса посредством реставрации традициисакральность и иррациональность исторической эпохи рождения традиции, — определили формирование философии политики фашизма-неофашизма в качестве консервативной социальной утопии. Нынешние социальные условия сохраняют актуальность обращения к этим идеям.

Однако исследование генезиса феномена фашизма-неофашизма показало и другое: развернутое и полное утверждение этих идей оказывается возможным только при утверждении его как политического режима. В другой ситуации фашизм-неофашизм находится в «спящем» состоянии. Именно поэтому активное противостояние неофашизму предполагает не только конституционные запреты и полицейские мероприятия, но и активную работу с общественным сознанием, направленную на утверждение и закрепление принципов гуманизма как обязательной культурной нормы.

Трудности в определении фашистского в современных политических движениях и тенденциях оказывают серьезное влияние на деятельность правоохранительных органов и правовой системы вообще. Размытость понятия и явления, как было уже отмечено на страницах данной диссертации, не способствует белее эффективной борьбе с неофашизмом. Фигурирование в отечественном законодательстве терминов «нацизм» и «неонацизм» отчасти решают проблему, но фашизм есть более широкое понятие.

В современной политической культуре часто складываются ситуации, которые остро переживаются общественностью и имеют большой манипулятивный потенциал. Так обвинения в неонацизме могут напрямую способствовать привлечению к уголовной или административной ответственности, поскольку мгновенно инициируют активность правоохранительных органов. Обвинения же в неофашизме носят обобщенный, зачастую абстрактный характер. Так было с нашумевшим изданием «Гламурный фашизм», со «списком М. Гельмана», с декларациями Б. Немцова, который обвинял В. Путина в насаждении фашистского режима и т. д. Примерно так было и с инициативой подписи, так называемого, «антифашистского пакта» ведущими политическими партиями России в середине 2000 годов. При действующем законодательстве в России любые обвинения в неофашизме могут иметь правовой эффект лишь в том случае, если они хоть отчасти будут соответствовать обвинениям в неонацизме, который преследуется законом. Для более эффективной борьбы с проявлениями неофашизма необходимо придать существующим законам более широкую трактовку, выявить и предложить контрастные маркеры неофашизма. Это требует не только анализа внешней атрибутики, но и более глубокого знания философско-политической концепции фашизма-неофашизма, что позволит действовать не на уровне «внешних сличений» на соответствие, а на уровне анализа конкретных политических программ, взглядов, идеологий и лозунгов.

В связи с этим совершенно необходимым представляется развитие дальнейших исследований фашизма-неофашизма. Одним из направлений может стать изучение политической культуры в аспекте манипуляций темой фашизма и ее интерпретаций в зависимости от господствующих идеологий и конкретных политических целей. Не менее важным направлением является исследование процессов глобализации, безусловно влияющих на прогресс идей национализма и национальной автаркии. Глобализация, с ее намерением «смыть» явные и мнимые границы, демонстрирует объективное стремление избавить человечество от препятствий и предрассудков развития. Однако процессы глобализации активизируют националистов и расистов всех мастей, равно как и неофашистов.

Наконец, атомизация неофашизма, как процесс, зафиксированный в данной работе, требует более системного изучения критериев (общих и частных) формирования всевозможных национальных «арийских» доктрин, проявлений расизма, теоретической концептуализации ксенофобии. Собственно, социальная практика говорит о том, что «фашизмов» стало больше, и это требует анализа общих принципов развития явления и многочисленных частных проявлений.

Новый импульс в развитии приобрела идея арийства. Национальные неофашизмы, стимулируемые маргинальными интеллектуалами, формируют свои доморощенные теории «национального арийства». Только в России, благодаря усилиям некоторых теоретиков, таких теорий существует уже не менее десятка. И все эти идеи «русского арийства», «украинского арийства», «эстонского арийства», «португальского арийства» и т. д. и т. п. свободно распространяются и находят новых и новых сторонников. Следовательно, существует необходимость в специальном исследовании проблемы арийства, как до сих пор не побежденной интеллектуальной эпидемии, а также проблемы альтернативной истории. Доктрины альтернативной истории, как жанр научной фантастики, устремленной в прошлое, создают искаженное представление об истине и часто напрямую питают современные концепты неофашизма. Это опасное псевдознание должно иметь взвешенную и объективную критику.

Нельзя сбрасывать со счетов и то, что фашизм стал увлечением молодых людей. Это требует дополнительного анализа проблемы молодежных субкультур, в частности — маргинального направления. Свойство фашизма «захватывать» молодежь особенно опасно именно в настоящее время, когда общее падение уровня образования, а недооценка проблемы трактовок исторических событий в школьных и университетских учебниках, а иногда и прямая фальсификация событий приводят к искаженному пониманию «проблемных» периодов истории. Безусловно, к таким «проблемным» периодам относится и фашизм, как в своем историческом проявлении, так и его существование в наши дни. По-видимому, именно это стало причиной создания комиссии при президенте Российской федерации, которая занимается вопросами фальсификации истории.