Актуальность темы
исследования. Актуальность поставленной в диссертации проблемы специфики становления и развития теории лингвистической науки обусловлена тем, что методологические исследования содействуют решению сложных практических проблем развития и взаимодействия науки и практики. В особенности это относится к лингвистике, так как задача лингвистической теории в настоящее время заключается в том, чтобы активно участвовать в расширении междисциплинарного подхода, при котором лингвистика оказывается частью более широкого поля наук о человеческой деятельности.
В этой связи показательно, что во второй половине XX века, начиная с «кибернетической революции», развивается динамический подход к языку. Если за первые пятьдесят лет XX века сосредоточение на вопросе «как устроен язык?» было связано с отграничением лингвистики от других наук, то во второй половине XX века произошло новое сближение лингвистики с другими науками (биологией, психологией, логикой, социологией) на более высокой основе Развиваемый ныне структурно ориентированный этимологический метод в сочетании с утвердившейся концепцией типологии как инструмента для изучения устройств языков и для изучения общей картины конкретных связей между типами системно-языковых функций и типами средств выражения этих функций — все вместе открывает широкие возможности для изучения диахронических изменений структуры «языка» в широком смысле. Таково в принципе наиболее перспективное направление для будущего развития науки о языке, как истинно гуманитарной дисциплины.
Наконец, актуальность обращения к методологическим проблемам лингвистики усиливается тем, что до сих пор проявляется недостаточный философский интерес к лингвистике вообше, в то время как эта специфическая область научного познания содержит в себе интересный и важный материал, требующий философского осмысления.
Научная разработанность проблемы. Степень научной разработанности проблемы определяется степенью философско-методологического интереса к лингвистической науке, который хотя и является достаточно зримым, слоишком разнороден, а это затрудняет его адекватную оценку. Так, лингвистика является наукой в болыцей мере эмпирической, в то время как объектом изучения методологии должна, согласно концепции Т. С. Куна, выступать наиболее зрелая наука (скажем, физика). Представление об эмпирическом характере лингвистической науки является, видимо, главным предубеждением, препятствующим интенсификации философско-языковой рефлексии, например, в области проблем происхождения языка, связи языка и мышления, национальных картин мира1. С другой стороны, традиционная эпистемологическая проблематика л отношения между описанием и объяснением, специфики психолингвистичекого «образа мира"3, значения4 также оказывается востребованной, о чем свидетельствует анализ методологической ситуации в лингвистике, проделанный В. А. Звегинцевым и А. А. Ветровым, справедливо считавшими плодотворными исторический и логико-методологический подходы, результаты которых были использованы в диссертации.
В трудах, принадлежащих историческому направлению, большую помощь в решении поставленных задач оказали работы отечественных лингвистов.
Алпатов В. Н. Предварительные итоги лингвистики XX века. .Вестник Моск. Ун-та. Сер.9 Филология. -М., 1995. № 5, с.84−92.
2 Кибрик А. Е. Современная Лингвистика: откуда и куда?.Вестник Моск. Ун-та. Сер.9 Филология. — М., 1995. № 5, с.93−103.
3Методологические основы новых направлений в мировом языкознании. Отв. ред. Мельничук А. С., — Киев, Наукова Думка, 1992, с. 109.
4Линник Т. Г. Семиотика: сферы приложения, предмет, методология. .Методологические основы новых направлений в мировом языкознании. Отв. ред. Мельничук А. С. — Киев, Наукова Думка, 1992, с.150−170.
Результаты их исследований, в частности, способствовали уяснению становления и направленности эволюции основных проблем лингвистики и явились предпосылкой для их эпистемологического анализа.
Хотя большинство публикаций, относящизся к логико-методологическому исследованию лингвистической науки, все еще тяготеет к выяснению структуры, принципов организации и функционирования лингвитического знания не настоящего, а прошедшего периода, в последние годы появляются работы, в которых проводится анализ современного знания с точки зрения развития лингвистики завтрашнего дня. Так, в сборнике с примечательным названием «Языкознание: взгляд в будущее» в разделе, посвященном проблеме методологии гуманитарных наук, отмечается, что «вместо традиционно наследуемых и охраняемых условных границ между научными дисциплинами наступит время исследований по проблемам, а не по условному размежеванию, и от весьма консервативной классификации знаний уже скоро останутся одни воспоминания» 5.
В XXI веке языкознание вступит в область, пограничную не только с психологией и философской прагматикой, но и с современной физикой, где на первый план выдвигается наблюдатель и, соответственно, вырастает роль субъективного начала. Лингвистика, согласно В. В. Иванову, должна строго разделять синхронный срез и диахронию. Для прогнозирования будущего особую значимость приобретает выявление в синхронном состоянии языка архаических черт, унаследованных от прошлого, в том числе и весьма отдаленного6.
А.А.Гаруцкий пишет о расширении связей лингвистики с другими науками — такими, как молекулярная биология, биофизика, кибернентика, математика, теоретическая физика и т. д. Создание общей теории языка.
Языкознание: взгляд в будущее. Калининград. 2002, с. 6. бИванов В. В. Лингвистика третьего тысячилетия: вопросы к будущему. .В сб. Языкознание: взгляд в будущее. Калининград, 2002, с.6−86. связано с поиском непртиворечивой основы мироздания и созданием на ее базе общей теории науки, теории «связи всего со всем"7.
Согласно В. Лефельдту, в языке законы действуют точно так же, как и в остальной действительности. Эти законы обусловлены и имеют общую основу, то есть язык функционирует как динамическая система. Язык ведет себя как биологическая система со своими специфическими условиями. Q.
Методология естественных наук во многом применима в анализе языка .
Аналогично, в зарубежной литературе (Х.Б.Розен) отмечается, что лингвистическая теория в европейской традиции идет от внутренней необходимости признания главным ее объектом человека и человеческого общества, стоящих за языком: ее цель — «человек и мир"9.
Среди работ, посвященных анализу состояния современной лингвистики, находятся исследования Н. Д. Арутюновой, А. Г. Баранова, Е. Г. Вышкина, О. Д. Вишняковой, А. А. Гаруцкого, А. И. Геляевой, С. П. Димитрова, Т. В. Жеребило, Л. Г. Зубковой, В. В. Иванова, С. Д. Кацнельсона, А. Т. Кравченко, В. Лефельдта, Г. П. Мельникова, К. А. Соломоника, Н. Л. Сухачева, О. Г. Постоваловой, В. И. Герасимова, А. Ю. Дегутиса, К. К. Жоль. Однако, ряд важных аспектов, имеющих отношение к развитию лингвистического знания, остается пока мало разработанным. В связи со сказанным, объектом диссертационного исследования является теоретическое знание в лингвистике, а предметом — эпистемологическая специфика его становления и развития, поскольку главная задача современной философии заключается в постановке и решении основных теоретических и методологических проблем науки. И более того, поскольку языкознание традиционно относится к общественным наукам, то методологическое.
II.I III ¦ МП."^¦ I —" И11Ч I I.
Лефельдт В. Перспективы развития квантитативной лингвистики в XXI столетии. .В сб. Языкознвние: взгляд в будущее. Калининград, 2002, с.94−199.
8Гаруцкий А.А. О ведущих тенденциях в языкознании XXI века. .В сб. Языкознание: взгляд в будущее. Калининград, 2002, с.87−93.
9Rosen Н.В. Haifa century of European Linguistics. — The Search for Structures and Functions.. XYI-th Inter-1 Congress oflinguistics.Paris. July 20−25, 1997: p. 1−14 обоснование его теоретических построений приобретает особую значимость. Как точно отметил А. С. Мельничук, «рассмотрение новых направлений исследования языка, нередко представлявшихся особыми научными дисциплинами, промежуточными между языком и другими науками, показывает, что в большинстве случаев здесь происходит лишь процесс развития самого языкознания в его недостаточно разработанных или пограничных областях"10.
Цель исследования состоит в метаэпистемологическом осмыслении процесса становления и развития теоретического знания в лингвистике. Недостаточная изученность этого процесса предопределила круг задач, которые необходимо решить для достижения поставленной цели.
В работе решаются следующие задачи:
1.Определить способ построения истории и философии лингвистики как метаэпистемологии, создающей не собственно теорию познания, а имеющей дело с изучением представлений о знании языка, то есть с общими или организующими идеями.
2.Показать, что, хотя лингвистическая теория может основываться только на обобщениях, формулируемых на основе эмпирических данных языка и данных речи, следует различать эмпирические и неэмпирические обобщения, а также формальные и объяснительные компоненты теории.
3. Применить выявленную и уточненную эпистемологическую функцию предметной деятельности при анализе изначальных форм становления лингвистического знания.
4.Уточнить и конкретизировать историко-методологические схемы исследования, относящиеся к разным этапам становления первых теорий языка на основе принципа практической деятельности.
0Мельничук А. С. Методологические поиски в современных подходах к исследованию языка.. Методологические основы новых направлений в мировом языкознании. Киев, 1992, с. 14.
5.Эксплицировать концептуальные предпосылки формирования языковой картины мира в лингвистической науке.
6.Путем разграничения эмпирического, эмпирико-теоретического и теоретического уровней познания выявить особенности и тенденции развития современного лингвистического знания.
Методология диссертационного исследования. Методологической основой решения поставленных задач является сочетание традиционного эпистемологического анализа с анализом метаэпистемологическим, так как невозможно дать объективно-научный анализ той или иной лингвистической концепции, если игнорировать ее историчность. В этом отношении плодотворное влияние на методологию диссертации оказали результаты исследований по проблемам методологии науки, полученные отечественными учеными Э. Г. Юдиным, В. А. Лекторским, В. С. Степиным, B.C. Швыревым.
Важную роль в исследовании сыграли развитые В. С. Степиным представления о структуре научной теории, ее частных и фундаментальных теоретических схемах, о роли научной картины мира и норм построения научного знания.
При уяснении процесса формирования знания мы обращались к результатам работ таких выдающихся философов как Аристотель, Платон, Р. Декарт, Ф. Бэкон, Дж. Локк, Дж. Беркли, Т. Гоббс, Г. Лейбниц, И. Кант, Г. Гегель, Л. Витгенштейн.
В качестве направляющей основы анализа явились труды отечественных и зарубежных ученых, представляющих различные отрасли знания. Среди них особо отметим О. С. Ахманову, С. Д. Кацнельсона, Г. П. Мельникова, В. Э. Панфилова, Я. Ф. Аскина, С. Ф. Мартыновича, а также Ф. де Соссюра, Э. Сэпира, В. Гумбольдта, Л. Блумфильда, К. Пайка, Л. Ельмслева, Н. Хомского, Т. С. Куна, И. Лакатоса, М.Планка.
Научная новизна работы В диссертации выявлены основные стадии становления и развития лингвистической теории: эмпирическая, эмпирикотеоретическая, теоретическая. При рассмотрении указанных стадий получены следующие результаты:
1.Выявлена специфика взаимосвязи практики и познания языковых явлений, заключающаяся в особой роли словарного знания, в котором зафиксированы достижения практики и которое стало основанием для первых теоретических схем.
2.Исследовано соотношение эмпирического и теоретического уровней знания на выделенных нами стадиях развития лингвистики и обнаружен период зарождения теоретических схем.
3.Дано обоснование существования в лингвистике классической картины языковой реальности и исследована ее регулятивная функция.
Проанализирован вопрос о взаимоотношении содержательного, формального и динамического моментов современного лингвистического знания и рассмотрена возможность создания новой картины лингвистической реальности.
Положения, выносимые на защиту. На защиту в данной работе выносятся следующие положения:
1 .Метаэпистемологичесий подход к лингвистике позволяет дать анализ отношения между философией и научной истиной, с одной стороны, и их историческим пониманием — с другой.
2. Историческое и концептуальное рассмотрение специфики эмпирических знаний в лингвистике показывает, что эмпирическая природа лингвистики как науки лежит не в фактах, ею открываемых, а в процессе, посредством которого они обнаруживаются.
3. Исследование генезиса теоретико — лингвистических схем показывает, что может быть нерелевантна схема, а не теория.
4. Для начальной ступени развития лингвистического знания характерно, что начала формироваться диада «язык — речь», при помощи которой объясняли весь изменчивый мир языковых явлений.
5. Традиционная картина лингвистической реальности (концептуальная лингвистика А. Арно и К. Лансло, Г. Лейбница и В. Гумбольдта) углубила разрыв между наукой, ориентированной на факты, и наукой, ориентированной на теорию, и требовала создания новой лингвистической онтологии.
6. Тенденция к конструированию целостного образа лингвистической реальности на основе сопряжения лингвистики с другими областями знания очерчивает путь создания современной картины лингвистической реальности. При этом, лингвистику можно назвать многопарадигмальной наукой, в которой между старыми и новыми парадигмами зачастую складывается своеобразное коэволюционное «разделение труда».
Теоретическая и практическая значимость проведенного диссертационного исследования заключается в том, что эпистемологический анализ становления и развития лингвистической теории позволил не только увидеть ее специфику в сравнении с другими видами знания, но и выявить ее сущностные характеристики, их связь с практикой. Эти результаты особенно важны для ученых, работающих в области лингвистических исследований, для преподавателей философских дисциплин. Полученные результаты используются автором в учебном процессе при раскрытии проблем эпистемологии лингвистики и на методологических семинарах Поволжской академии государственной службы.
Апробация работы. Основные положения работы нашли свое отражение в публикациях общим объемом 2.0 п.л. и докладывались на региональных конференциях в Саратове (2001,2004, 2005).
вывод.
Экспланандум Е.
Как в других науках, в современной лингвистике центральное место также принадлежит данному типу объяснений. Следует отметить необходимость строго разграничивать психологические (психолингвистические) и соответственно — лингвистические (методологические) объяснения. Последние включают ступень объяснений феноменов отдельного языка и ступень объяснения грамматики отдельных языков. При обсуждении ряда положений, имеющих принципиальное значение для лингвистики, — вопроса о недопустимости отождествления теории языка и теории грамматики, теории языка и теории усвоения языка и прочее, -следует подчеркнуть, что лингвистика является эмпирической дисциплиной в том смысле, что и что модельные объяснения покоятся на эмпирической основе. Глобальная схема объяснения, релевантная для лингвистики — это:
Методологическая интерПсихологическая претация интерпретация.
Первичные данные из языка L1.
Лингвистические теории Врожденное знание языка включая грамматику Gj) (включая компетенцию).
Суждения о структурных свойствах предложений на языке L1.
С абстрактной точки зрения можно было бы ожидать одно — однозначного соотношения между некоторой грамматикой и связанным с ним множеством данных. Однако корпусы данных, необходимые для создания лингвистических теорий, характеризуются двумя особенностями: во-первых, они в принципе являются незамкнутыми, что объясняется самой природой языка, и, во-вторых, имеющиеся данные являются слишком неопределенными, чтобы допускать только одну грамматику. Поэтому современная лингвистика признает необходимость интегрированной в теорию процедуры, которая путем оценки возможных объяснений корпуса данных решает как проблему селекции, так и проблему проекции (прогноза).
Из очевидного различии между истинностью и значимостью (сигнифика-тивностью) лингвистических обобщений можно сделать вывод, что проблема селекции заключается в обосновании выбора только между сигнификативными обобщениями. Что касается проблемы проекции, то следует раздельно рассматривать парадигматические и синтагматические проекции, на что до сих пор пока не обращалось должного внимания. Парадигматическая проекция отражает прогноз на низшей ступени обоснований (антецедентные данные грамматики: лингвистические факты) и синтагматическая проекция — прогноз на более высокой ступени объяснительной цепочки (антецедентные данные — универсальная грамматика: Г1. .Го). Важно также учитывать, что парадигматические проекции расширяют корпус данных только в количественном отношении, в то время как синтагматические проекции изменяют и качество.
Важнейшим эпистемологическим вопросом теоретической лингвистики является природа языкового знания — лексикон это или энциклопедия -?
Для рассмотрения этого вопроса можно исходить из предпосылки, что в процессе понимания текста используется определенный объем семантического знания, и надо попытаться установить, возможно ли использовать в процессе понимания только чисто лингвистическое (интенсиональное) знание или же для понимания необходимо привлечение и экстралингвистического (экстенсионального) знания. Для этого уместно рассмотреть две распространенные модели семантической памяти: модель Дж. Катца и Дж. Фодора133 и модель М. Квиллиана.134 Несмотря на различную семантическую интерпретацию, обе модели являются экспериментально сопоставимыми, так как предусматривают аналогичные приемы разрешения семантической неоднозначности. В обеих моделях значение частей предложений выводится из значений отдельных слов, что осуществляется на базе семантической памяти, а разрешение многозначно-сти-на основе общих (как для контекста, так и для отдельных значений) семантических признаков, Существенным различием рассматриваемых семантических теорий является различный объем семантической памяти. В соответствии с теорией Катца — Фодора, семантическая память включает в себя только чисто лингвистическое (интенсиональное) знание, то есть совокупность значений отдельных слов. Семантическая память по Квиллиану помимо интенсионального включает в себя и определенный объем экстенсионального знания. Критерием адекватности рассматриваемых концепций является, по нашему мнению, предсказуемость в отношении разрешения неоднозначности.
Данное положение проверяется с помощью следующего теста. Испытуемым предлагались два слова, одно из которых являлось многозначным. Необходимо было построить предложенияс данными словами. На основе анализа образованных испытуемыми предложений можно установить, в каком из различных значений (способов прочтения) употреблено полисемантическое слово. Предъявленные испытуемому пары слов отбирались в результате предварительных тестов: а) определение значения ряда многозначных слов (омографов) 1.
KatzJ FodorJ A The structure of semantic theory — Language Baltimore 1963. p. 170−210.
134QuillianM R Semantic memory — Springfild 1955. p.10. вне контекста, б) подбор возможных контекстных слов к различным полисе-мантиеским словам на основе свободных ассоциаций, в) установление сходства между потенциальными контекстными словами и отдельными значениями полисемантического слова с использованием приемов классификации и ассоциации. Тест проводился с целью установления степени зависимости частотности реализации определенных значений многозначного слова и скорости реакции испытуемого в зависимости от сходства одного из значений (способов прочтения) многозначного слова и заданного однозначного контекстного слова.
В соответствии с гипотезой Г. Хорсткотте неоднозначность многозначного слова разрешается на основе определенных отношений между словами и способами прочтения многозначного слова. Эти отношения существуют в лексиконе. Однако в некоторых случаях выбор способа прочтения осуществляется в зависимости от того, какое отношение берется за основу: отношение в интенсиональном или экстенсиональном представлении значения. Это утверждение иллюстрируется на примере анализа синонимичных отношений междлу словами и отношений идентичности соответствующих объектов. Так, понятия немецкого Geige «скрипка» и «Violine» скрипка идентичны как в интенсиональном, так и в экстенсиональном планах, определяются с помощью одних и тех же семантических признаков, относящихся к одному классу объектов., понятия gleichseitiges Drejeck, «равносторонний треугольник» и gleichwinkliches Dreieck «равноугольный треугольник» в экстенсиональном значении идентичны: относятся к одному подклассу треугольников, но в плане интенсионального знчения различны, так как именуют различные свойства треугольников.
Обе рассматриваемые модели семантической памяти предусматривают аналогичные приемы разрешения лексической неоднозначности, но различную структуру лежащей в основе этого процесса семантической памяти. Это различие касается как типов знания (содержательное различие), так и формы представления значения. Модель семантической памяти, по Катцу и Фодору, можно рассматривать как одну из составных частей модели Квиллиана.
Следует отметить отсутствие в обеих моделях способов «измерения» семантической памяти, то есть оценки семантических «расстояний» в структуре семантической сети. Эти «расстояния» определяется посредством экспериментально выделяемых семантических сходств. Сами сходства выявляются с помощью следующих приемов: рейтинга, ассоциации, классификации и субституции. По мнению Хорсткотте, расстояния в семантической памяти, по Катцу и Фодору, определяются при помощи приемов классификации, а в модели Квиллианав соответствии с ассоциативными данными. Использование раз-личныъх способов измерения семантических «расстояний» само по себе не определяет структуры семантической памяти, однако имеет решающее значение при разрешении семантической неоднозначности. Результаты эксперимента, проведенного Хорсткотте, показали, что метод ассоциаций, определяемый как неограниченный поиск в рамках имплицитного знания, то есть как относительно прямая манифестация когнитивной структуры, решает данную проблему точнее, чем метод классификации, рассматриваемый как своего рода выборка-из имплицитного знания на основе тех или иных критерниев. Таким образом, в процессе разрешения лексической неоднозначности и, следовательно, в процессе понимания языковых высказываний участвуют как интенсиональные, так и экстенсиональные знания. Это означает, что форма представления значения должна быть достаточно гибкой, что означает принципиальную неприемлемость строго ассоциативных идей Дж. Катца, 135 системы признаков Катца и.
П/Г 1Ч7.
Фодора, системы семантических постулатов Р. Карнапа, или Дж. Лакоффа. Для адекватного представления энциклопедического знания необходимо, как считает Хорсткотте, привлечение данных системы пропозициональных форм, разработанной Е. Зандваллом и Д. Пальме, а также элементы падежной гракмма-тики Ч.Филлмора.
135 Katz G R Steps towards a model of word seltction — In Machine intelligence Edinburgh 1956. p.28.
136CarnapR Meaning and necessity — Chicago 1956. p.210.
137LakoffG Linguistics and natural logic — Synthese Dodrecht 1970. p. 155.
138 Horstkotte g Sprachliches Wissen — Lexicon oder Enzyklopaedie — Bern 1982. s. 15.
Важным моментом осмысления природы лингвистической теории является факт, что проблема противопоставления объяснения и понимания затрагивает и эпистемологию, и онтологию лингвистики. Термин «объяснение» исторически связан с концепцией тех, кто полагает, что науки о природе и науки о человеке образуют эпистемически одно целое. Термин «понимание» выдвигается теми, кто отстаивает своеобразие и методологическую несводимость наук о человеке. Так, П. Рикер полагает, что следует отказаться от проведения жестких границ между областями объясняемого и понимаемого, и демонстрирует взаимозависимость объяснения и понимания на примере трех различных сфер знания, в котором возможно применение обеих этих эпистемологических установок: теория текста, теория действия и теория истории.
Но понимание вынуждено обращаться к объяснению в той мере, в какой диалог отсутствует. В ситуации диалога верификация осуществляется посредством вопросов и ответов, Объяснение в этом случае представляет собой развитие понимания. Письменно зафиксированный дискурс обладает, однако, семантической автономностью, которую признавал также и Дильтей. Эта автономность составляет одно из главных условий его объективации. Разрыв во времени между восприятием дискурса и его фиксацией делает невозможным простое его слушание. Понимание осуществляется в этом случае посредством спе.
139 цифических кодов, подобных грамматическим.
Эта мысль Рикера подтверждается тем, что в современной лингвистике для представления коммуникативного процесса порождения значений используется прием построения динамической модели, учитывающей психологические аспекты переработки выражений естественного языка в ходе общения людей, явление понимания, а также особенности процессов обработки лингвистической информации на ЭВМ. На первый план при этом выходит интерпретация лингвистических знаков, выявление их лингвистического содержания, экс.
139 Ricoeur Р Expliquer et comprendre Sur quelques connexions remarquable entre la theorie du texte la theorie de 1-action et la theorie de 1-historie — Rev philos du Louvain — 1977. p. l 37. тралингвистических коррелятов их логического и психологического «исполнения». Все это приводит к тому, что получает название «процедурной семантики». Такая семантика, следует сделать вывод, становится зародышем науки, исследующей когнитивно-семиотические процессы, их предпосылки, функции и результатынауки, которая все чаще называется «когнитивной наукой». Эта наука должна объединить эмпирически-экспериментальные исследования, ведущиеся в рамках когнитивной психологии, разработки систем искусственного интеллекта, в которых испоьзуется переработка информации на естественном языке и несколько задержавшиеся в развитии новые подходы, связанные с изучением языкового поведения и феномена понимания.}40.
Дискуссии по проблеме создания адекватной теории значения141 показали, что теория значения призвана разработать рациональную модель пошаговой процедуры, посредством которой слушаюший С определяет высказывание В на языке Я, адресованного слушающему говорящим Г в контексте К. Вся концепция, таким образом, ориентирована на слушающего: мы исходим из приоритета «грамматики слушающего» перед «грамматикой говорящего» и полагаем, что вторая должна в идеале базироваться на первой.
Исходя из этого, можно считать, что высказывание, -это «этическая» категория, характеризуемая референцией и десигнатом, значение высказыванияэто его денотат. Высказывание противостоит предложению как абстрактной «эмической"категории: значением предложения является смысл. Высказывание дислоцируется в пространстве и времени и рассматривается (вызывается к жизни) в результате произнесения говорящим предложения П с приосодией и в контексте К с целью сообщить нечто слушающему. Значение высказывания складывается из значений его составляющих по правилам, подлежащим изучению.
Имеется ряд теорий значения — остенсивная, теория значения как употребления, теория функций истинности, стимул-реактивная, концептуальная.
140 Dynamik von der BedeutungsKonstruction — Hamburg 1985. s.200.
141 К критике теории значения. Варна, 1988. С. 80. идеативная), платонистская (значения как абстрактные объекты) — все они не выдерживают критики. Уместно в этой связи обратиться к обсуждению восходящей к античности «натуралистической гипотезы», согласно которой форма языкового выражения связана с его денотатом неслучайным образом: она как-то отражает его существенные характеристики. Признавая необоснованность данной гипотезы, следует, однако, предположить неслучайность отношений, имеющих место между смыслами и денотатами. Утверждается, что смысл языкового выражен В0(то есть выражение языка-объекта) является абстрактной сущностью, которую лингвисты репрезентируют посредством языкового выражения Вм (выражения метаязыка), описывающего характеристики прототи-пического денотата. Языковые выражения Во и Вм соответствуют некоторому концепту в сознании носителя языка: смысл Ео соответствует некоторому концепту, но он не является таковым концептом, ибо смысл есть объект абстрактной, а концепт имеет психолоогическую природу. Между смыслом и денотатом устанавливается естественная связь: денотация-это использование смысла некоторого языкового выражения с целью пометить явление, чьи выделенные характеристики в данном контексте приближаются к характеристикам прототи-пического денотата этого выражения. В качестве правомерности такого взгляд-можно сослаться на семантику прототипов и теорию размытых множеств, на результаты психосоциолингвистических экспериментов У. Лабова, на работы по семантике цветообозначений и по именным классам, а также на исследования Алана по собирательным и неисчисляемым именамв английском языке.142.
Существенным для адкватной концепции понимания является принцип, разработанный нидерландским лингвистом X. Посом, 143 в соответствии с которым субъективно-языковое осознание предшествует объективному знанию. Уровень субъективного осознания приравнивается к уровню языкового употребления. Говорение и слушание суть действия интенциональные, транзитив-ныеи, как правило, успешные. Вопрос об успешности языковой коммуникации.
142 Allan К Linguistic meaning L — NY 1986. p.20.
143 Pos J Phenomenologie et linguistique — Rev intern de philosophie Bruxelles 1959. p. l80. представляется центральным для современной лингвистики. Говорение не является простым отправлением закодированных сообщений, безотносительных к получателю, -говорящий исходит из знания того, что он может оправдать ожидание своего партнера по общению, что тот на основе языковой информации и экстрлингвистических знаний поймет, что ему хотят сказать.
Понимание есть процесс вывода знаний, и это ставит перед семантикой проблему различения информации, непосредственно вытекающей из сказанного, с одной стороны, и информации как конечного результата интерпретации, с другой.
Не менее, если не более важным, чем анализ единиц высказывания, для объяснения эффективности языковой коммуникации является обращение к процессуальнгому аспекту языка. Семантический аспект языка отчасти поддается структурированию. Вследствие этого целесообразно, в частности, различать по меньшей мере пять семантических типов слов: 1) апеллятивы, 2) дейк-тические слова, 3) имена собственные, 4) союзы и предлоги, 5) междометия, восклицания и звукоподражания.144 Их «смешивание» нарушает логику законов предметного опыта (законы «противоречия», «исключенного третьего», «достаточного основания»).
Хотя, как было подчеркнуто в начале этого параграфа, в результате появления семиотики Ч. С. Пирса в науке о знаках вообще и в лингвистике произошел большой качественный сдвиг, все более укрепляется взгляд, 145 согласно которому соссюровская знаковая теория не хронологически, а эпистемологи-чески предшествует семиотике Ч. Пирса. В исследованиях Пирса осуществляется определенный эпистемологический отрыв от идеологии «чистого» структурализма и от картезианской философии языка, приверженцами которой являются Ф. деСоссюр и все его последователинеопозитивисты146Однако для последователей де Соссюра, и в частности Э. Бенвениста, чью аргументацию.
144 Ibid. s.17.
145 Au-dela de la semiolinguistique La semiotique de С S Peirce — Paris 1980. p. 12.
146 Ibid. p. 126. уместно привести, главным препятствием для восприятия идей Пирса является невероятно широкие рамки функционирования знака. Знак у Пирса, как указывает Э. Бенвенист, «функционирует как принцип дефиниции любого изолированного элемента действительности как экспликативный принцип целого. Человек есть знак, его мысль есть знак, его эмоции тоже знак. Но в конце концов, эти знаки, являясь знаками знаков, знаками чего они могут быть, что само бы не являлось знаком. Найдем ли мы неподвижную точку, к которой можно привязать первичное знаковое отношение?».147.
Следует подчеркнуть, что хотя Э. Бенвенист правильно подмечает, что у Пирса нет функционального различия между знаком и означаемым, но он невидит того, что понятие «непрерывность» заменяет у Пирса соссюрианское «различие"(составляющих знака). «Бинарная оппозиция, где знакозначаемое является ясно различимой формой, включается в триадическую цепь, уже нет «условия означивания», застывшего в «системе знаков, поскольку смысл знака, по Пирсу, производится внутри этой триадической цепи дискурсивных и концептуальных полей».148.
С методологической точки зрения, научная дисциплина должна соответствовать трем основным требованиям: иметь единый объект исследования, иметь набор определенных категорий и быть способной служить инструментом изменения существующего положения вещей. Семиотика, как отмечает У. Эко, представляет собой не отдельную научную дисциплину, а особый метод, который применим при изучении знака в самых различных науках.
Связующим звеном аспектов теоретического знания в современной лингвистике, на наш взгляд, является прагматическая парадигма. Следующие постулаты позволяют осуществить прагматическую интерпретацию высказывания в рамках дискурса дедуктивным образом: 1. постулат проявления-каждое выражение языковой деятельности, взятой в контексте, проявляет то или иное содержание, 2. отношение выражения и содержания представляет собой некото.
147 Benveniste Е Semiologie de la langue — Semiotica La Hague 1961. p. l26.
148 Benveniste E Semiologie de la langue — Semiotica La Hague 1961. p. 126−127. рую деривацию, 3. выражение содержания представляет собой одновременно и проявление истинности (соответствия реальному положению дел в мире) этого содержания, 4. любой отрывок речи обладает своим отправителем и своим адресатом, 5. любой отрывок речи служит созданию однородности в рамках рамках определенной группы людей, 6. в то же время происходит и установление однородности во взаимоотношении людей, координирующих свои действия, 7. когда усматривается конкретная цель в общении, то стремятся к наиболее эффективному достижению этой цели, 8. конечной же целью является установление истины и передаваемость ее, 9. схема связей между знаниями, мнениями, желаниями и миром обладает общим характером, основанном на едимной внутренней структуре связей между собеседниками. Получение смысла в рамках живого общения всегда опирается на указанные постулаты.149.
Прагматика как унифицирующая дисциплина, стремится к максимальному охвату фактов языковой деятельности. Таким образом, приемлемая теория языка должна давать как философскую, так и собственно лингвистичскую характеристику языка как продукта когнитивного функционирования человека, и как инструмента коммуникативного общения индивидов, обменивающихся информацией.
Двумя осноными свойствами языка являются его бесконечность и его постоянная новизна. Способность языка к бес конечному продуцированию новых и смыслопередающих образований доказывается в рамках практически всех современных языковых концепций. Эта способность языка существует благодаря его онтологическим свойствам, таким как наличие структуры, существование аппарата порождения форм и набора правил, упорядочивающих рече-творчество. Основным свойством речевых высказываний, в которых реализуются языковые образования, является подвижность границ семантического потенциала. Всякое высказывание имеет не один смысл, а несколько: а) смысл, который кодирует создающий высказывание отправитель, б) смысл, который.
149 Parret Н Prolegomenes a la theorie de 1-enounciation de Husserl a la pragmatique — Berne 1987. p. 118. извлекает получатель, в) смысл, который вычленяет для себя сторон-ник (слушатель) и некоторые другие. Выявление смысла высказывания и его описание в качестве лингвистического объекта может осуществляться двумя путями: с использованием так называемой «теории идей» (история которой проходит через все содержание данной диссертации) и с использованием эмпирической теории. При использовании теории идей выявление общего для отправителя и получателя объема передаваемой информации осуществляется через соотнесение единиц высказывания (слов, словосочетаний) с теми идеями, которые возникают в сознании сначала отправителя, а затем и получателя при реализации этих единиц. Однако даже самое общее определение понятия «идея» не дает возможности объяснить, почему возникает именно данная идея, а не другая.
Объяснить этот процесс можно только через явление компетнции, поскольку здесь важно знать не то, какая идея рождается, а то, как используется ее возникноение. Эмпирическая теория, в свою очередь, оперирует не идеями, а впечатлениями. Пошиаше смысла возникает из-за сходства впечатлений, которые производят на разных людей одни и те же слова в одних и тех же ситуациях. Однако впечатления, образы, ассоциации могут и не быть непосредственно связаны с истинным значением слова. Таким образом, компетенция возникает не из-за того, что в сознании имеются идеи или эмпирически получаемые представления о смысле слов, а от того, что индивиды знают, как правильно их использовать. Уже само пользование идеей указывает на наличие компетенции, ибо осуществляется осознанный отбор: используется именно данная единица языка, а не другая.
В качестве другого источника понимания людьми друг друга при коммуникативном использовании языка называется, помимо общности компетенции, общность врожденной языковой способности. Если способность к языку передается генетически, то неясно, почему так легко усваивается неродной язык в соответствующем окружении и так трудно родной язык в иноязычной среде.
Возможно, что врожденный язык следует понимать как своего рода ментальный язык, который является изначальной репрезентацией в нашем сознании освоенного позднее реального языка. Эта мысль подтверждается тем, что процесс понимания языка тождественен процессу проверки и «отметания» неправильных структур, протекающему параллельно процессу формирования гипотезы относительно структуры языка на основе врожденного представления о структуре глубинного ментального языка.
Следует подчеркнуть, что каждый носитель языка для того, чтобы выразить языковыми средствами свои ощущения, должен назвать его с помощью языковой единицы. Возможность такой номинации проверяется с помощью применения существующих языковых правил .
Большинство лингвистических концепций стремится приписать упорядоченность языка функционированию системы языковых правил. Для философии языка речетворчество и коммуникация являются упорядоченным поведением, а упорядоченность может достигаться использованием правил.
Теория значения должна стремиться объяснить значение каждого типа, скажем, русского предложения за счет выявления взаимосвязи между двумя реальными данностями окружающего мира (отдельными людьми и коллективами людей) и системой лингвистических образований, то есть системой, базирующейся на основанных на договоренностях связях между лингвистическими единицами. Эта система включает связи между самими лингвистическими единицами и: 1. коллективами или индивидами, 2. оценками истинности и 3. другими лингвистическими единицами. Основным способом оценки языка становится не оценка значения, а выявление референции и истинности.
Приведенный анализ современного состояния вопроса о статусе теоретического знания в лингвистике показывает, что история лингвистики определяется не столько открытием новых языков, сколько изменением принципов рассмотрения языка. Ведь если достижения сравнительно-исторического языкознания 19 века явились существенным вкладом лингвистики в научное достояние человечества, то языкознание 20 века развивалось менее успешно прежде всего по причине отрыва языка как объекта изучения от культуры. Существенной характеристикой лингвистики стало то обстоятельство, что наука о языке сконцентрировалась на вербальных высказываниях, а объект ее изучения-язык превратился в абстрактную сущность, оторванную от физиологической и психологической деятельности говорящего и слушающего. Идейным основанием структурализма было положение Гердера и Гумбольдта, получившее развитие в теории Соссюра. Язык как система, по Соссюру, представляет собой тройную абстракцию: он мыслится вне исторических сил, вызвавших его развитие, вне социальных условий своего функционирования и вне психологического процесса усвоения языка и речевого поведения. Н. Хомский продолжил и развил структурное понимание языка. Соссюровская диада «язык-речь» сменилась хомскианской оппозицией «компетенция-использование». Но нельзя считать научно обоснованным тезис о том, что язык и мышление неделимы, а значения слова не зависят от их экстралингвистической соотнесенности. Отношения между словами отражают структуру человеческого восприятия и мышления, а не наоборот. Вызывает возражение понимания языка как системы и это возражение можно аргументировать следующими доводами филогенеза и онтогенеза: трудно понять, как язык возник у людей, если с самого начала он представлял собой систему, во-вторых, и дети усваиваеют язык не как строгую систему. Отсюда следует, что язык не является системой, а лингвистика не представляет собой изолированной дисциплиньг. Ташм образом представляется невозможным рассматривать структуру в отличие от функции, если следовать общепринятому пониманию соотношения понятий элемент, структура, система, функция.
Например, экспериментальная проверка положения Хомского о том, что говорящий рассматривает предложение как раскладывающееся на две группыименную и глагольную, показала следующее. Так раскладываются только очень простые предложения, при произнесении и восприятии длинных предложений с большим числом прилагательных и наречий человек раскладывает их на гораздо большее число составляющих. Ряд экспериментов предположительно подтверждают предлагаемую Хомским дихотомию «ядерные-неядерные» предложения или «глубинная-поверхностная структуры». Так, понимание и запоминание отрицательных предложений требует больше времени, чем те же операции с утвердительными предложениями. Однако при интерпретации подобных экспериментов обычно не учитывают семантический ролей или функций, полагая, что между утвердительными и соответствуюшими отрицательным отрицательным предложением имеется только структурная разница. В то же время другие эксперименты показывают, что при произнесении и восприятии речи семантическая информация гораздо важнее синтаксической. С эпистемологической точки зрения некорректно рассматривать любую грамматическую теорию, в том числе теорию Хомского, как модель употребления языка.
В контексте сказанного грамматика функций и референции может рассматриваться как общелингвистическая теория со своими представлениями о предмете исследования, и как методика грамматического описания. Как общая теория грамматика функций и референции представляет компромисс между «формалисткими» и «функциональными» подходами к языку. Язык определяется как система социальных коммуникативных действий, поэтому анализ коммуникативных функций грамматической структуры играет главную роль. Но при этом в отличие от «радикального функционализма», например, от концепции «эмерджентной грамматики», в которой предполагается, что грамматики как таковой нет, что она возникает только при необходимости из дискурса, в грамматике функций и референции язык и грамматика берутся как система, которую можно понять только в опоре на семантические и коммуникативные функции: нет автономии синтаксиса. В функциональной грамматике языка постулируется только один синтаксический уровень, полностью соответствующий реальной форме высказывания и связанный напрямую в результате соответствующего алгоритма увязки или привязывания с семантическим представлением.
Историко-концептуальный анализ возникновения и развития научной теории теории языка показывает, что самым важным моментом создания теории является конструирование идеального объекта как модели изучаемых теорией взаимосвязей.
Для решения этого вопроса представляется уместным ввести понятие «представление», под которым понимаются и конкретный индивидуальный акт, относящийся к логико-психологической сфере, и абстрактная форма, тот пучок признаков, который является общим для актов определенного типа. Можно разграничить два вида представлений: понятие как единая система признаков и комплекс, состоящий из признаков, не имеющих между собой необходимой связи. Представление соотносится с реальным миром, либо с сознательно или бессознательно построенным конструктом. Каждое представление или акт отображает совершенно определенный сегмент действительности положение дел). Отображение обеспечивается формой представления, которой оно отличается от других представлений. Форма понятия полностью совпадает с формой отображаемого в акте положения дел. Форма комплекса, напротив, только в какой-то своей части совпадает с формой положения дел. В принципе могут быть образованы несколько разных представлений с разным интенсионалом, но с одинаковым экстенсионалом.
Следует постулировать существование общего представления о языке и выдвинуть следующие тезисы: 1) у каждого носителя языка имеется общее представление о языке, обладающее относительно прочным ядром, одинаковым у носителей разных языков, 2) ввиду его проности это представление является одной из главных, если не главной, категорией языка, 3) прочное ядро этого представления опирается на интуиции носителей языка-интуитивное понятие «язык», 4) понятие «язык» является языковой универсалией, 5) общее представI ление о предложении и интуитивное понятие «предложение» не совпадают изза влияния факторов вторичного характера, расхождения, однако, невелики, 6) представление лингвистов о языке по своей сущности почти не отличается от общего представления. Следовательно, теоретическая лингвистика должна быть лингвистической метатеорией, методологией и философией лингвистики. Метанаучный статус лингвистики можно понимать как учение о языковой интуиции носителя языка, а парадигматическим случаем такой лингвистики можно считать трансформационную или генеративную грамматику. Хотя новую теоретическую лингвистику, опирающуюся на эксперимент и математический аппарат, иногда противопоставляют старой, занимавшейся описанием и классификацией, теоретическая лингвистика не сводится к математическим схемам и моделям .и нуждается в синтезе формальных и содержательных методов.
В лингвистике проявляются общие закономерности связи теории и опыта в процессе становления теоретического познания.
В целом, современный теоретический подход в лингвистике можно охарактеризовать следующей парадигмой: абстрактная система обнаруживатся посредством методологической модели, чтобы объяснить конкретные явления. Напрмер, применительно к отношению между фонетикой и фонологией эта схема выглядит следующим образом: абстрактная фонологическая система обнаруживается посредством классификации и категоризации фонологических единиц, чтобы объяснить конкретную дистрибуцию звуков.
Изучение логических оснований лингвистического анализа, будучи «ненормальным» с точки зрения задач лингвистики, как таковой, оправдано и необходимо в связи с недостаточной разработанностью проблемы критериев научности лингвистической аргументации.
Первым типом лингвистического аргумента следует считать «аргумент субстантивной формы» типа: гласные обычно неназальны. Нет языков, имеющих только назальные гласные, хотя языки, имеющие только неназальные гласные, вполне обычны. В более общей форме этот аргумент можно сформулировать следующим образом: если языки обычно имеют определенный сегмент, а языков, имеющих только коррелят этого сегмента не установлено, то первый сегмент является более «естественным» или «нормальным» чем второй.
Уже на этом примере видно, что в процессе аргументирования происходит оценка объяснения, которая включает несколько этапов. Так, желательно установить: 1. проверяемо ли объяснение, 2. не образует ли оно логический круг, 3. релевантно ли оно по отношению к обсуждаемой проблеме, 4. истинны ли следствия, вытекающие из объяснения, 5. не противоречит ли объяснение очевидным фактам, следствиям общепризнанных теорий и т. д.
Другим типом аргументации является обращение к понятиям типа: объяснительная сила, простота, обобщенность и т. п. В болынинстьве случаев анализ аргументации в линвистической теории сводится к указанным двум типам. Однако целями метаанализа лингвистической аргументации должна быть: 1. оценка субстанциальных аргументов, основанных на поверхностной структуре или внешней лингвистической форме, 2. оценка философских аргументов, использующих понятия «объяснительная сила» и т. п. Так, следует подчернуть, что традиционные методы рассмотрения языка, бихевиоризм, «наблюдение» и «интроспекция» репрезентируют также позиции эмпирического и рационали-стическтго теоретизирования. Обе позиции отличаются друг от друга не в отношении конституции фактических данных, а в отношении обоснования конституции их теоретического предмета. Язык как практическое сознание не может быть сведен ни к теоретическому знанию о языковых формах, ни к манифестации чистого языка его поведения. 3. реконструкция логической основы лингвистической теории, 4. объяснение выбора аргументации как данного типа исследования, 5. объяснение эпистемологического статуса теоретических принципов, 6. пересмотр существующих методологических принципов исследования, 7. доказательство или опровержение лингвистических гипотез.
С философской точки зрения можно констатировать существование двух полярных подходов к формированию лингвистических теорий, основывающихся на различных представлениях о природе языка. Для априорного подхода лингвистическая, скажем, грамматическая теория представляет собой логически упорядоченный набор правил, формулирование которых предшествут рече-творчеству. Для возникающей грамматики правила есть лишь частично определенные переменные, характеристика которых постоянно совершенствуется в ходе речетворческого обмена. Первый подход характерен для современных структуралистских концепций, второй-для теории герменевтики. В первом случае модель грамматики признается во многом статичной в устойчивом виде существующей в сознании пользователей структурой, для которой ирреле-вантны предшествующие тексты. При втором же подходе формирование грамматики воспринимается как реальный динамический процесс, стимулируемый творческой активностью, и объектом изучения признается не сама система грамматических правил, а общая стратегия формирования грамматики при построении связных текстов.
Таким образом, история языкознания (как и других наук) парадоксальна в том отношении, что даже «пройденные» достижения прошлого не утрачивают значимости для настоящего. Чтение трудов даже отдаленного прошлого может стать источником вдохновения для современного лингвиста. Поэтому история языкознания неотделима от языкознания современного.
Однако смена исторических концепций теоретического была обусловлена сменой определяющего отношения «теоретическое-практическое"(Аристотель), «чувственное-рациональное"(в форме эмпиризма и рационализма), «теоретиче-ское-эмпирическое"(Кант, Гегель). При определении специфики структурных элементов теоретического на его современном уровне отношение «теоретическое-эмпирическое» оказывается исторически ограниченным. В ряде случаев традиционное противопоставление эмпирического и теоретического утрачиает свою жесткость и обязательность, а рассмотренные в генетическом плане границы между ними утрачивают однозначность. В современных представлениях о природе теоретического, ка это видно из содержания этого параграфа, на первый план выдвигается его системность, связанная прежде всего с наиболее зрелой формой теоретического знания — теорией. Достижение системности воспринимается как свидетельство завершения процесса построения теории.
Историко-философское исследование свидетельствует, что специфика теоретического может быть адекватно отражена только определенной совокупностью характеристик, потому что атрибутивнй подход к раскрытию природы теоретического ограничен, поскольку он дает характеристику внешней специфики теоретического, проявляющейся при противопоставлении практическим чувственным, эмпирическим, характеристикам, но он не дает возможности предвидеть дальнейшее развитие теоретического. Этот подход представляет теоретическое как итог развития знания. Но теоретическое, будучи этапом развития знания, является исходным пунктом для развития знания в качественно новом состоянии.
Для развития теоретической науки необходимо точное осознание ее целей и задач, но в теоретической лингвистике этого пока нет. Она дробится на отдельные субдисциплины, между которыми наблюдается мало точек соприкос-новения (достаточно сравнить, например, лингвистику текста и теорию речевых актов, дискурсивный анализ и психолингвистическое изучение стратегии речи и т. д.), а это непродуктивно. Важно поэтому выработать некий интегральный подход к явлениям языка, который бы способствовал бы объединению вполне совместимых друг с другом направлений. Таким подходом вполне может быть когнитивный, хотя, конечно, и само определение когнитивной науки нуждается в уточнении. Когнитивным считается такой взгляд на язык, при котором полагают, что легко наблюдаемое языковое поведение обеспечивается существованием определенной инфраструктуры-ее можно назвать «знанием языка». В задачи лингвистического исследования входит тогда: 1) описание когнитивной системы взрослого говорящего, прямо ответственной за его языковое поведение, 2) описание усвоения и развития этой когнитивной системыу ребенка (в онтогенезе), 3). описание возникновения языковой способностив ходе эволюции человека (в филогенезе).
Когниция, то есть познавательная способность человека определяется как человеческий разум, охватывающий процессы восприятия, мышления и речи. В этом плане велики заслуги философии языка, особенно психологии.
Таким образом, когнитивная лингвистика-это раздел когнитологии, занимающийся описанием и объяснением ментальных языковых структур и процессов. В когнитивной лингвистике различают два направления-модулярное и холистическое. Изучение когнитивных систем должно обеспечить языковое поведение человека. Анализ интеллекта и разума, а он невозможен без изучения языкав каком-то смысле ключ к пониманию науки как особой деятельности человека, и далеек созданию более совершенного общества. Именно поэтому, вопреки сложившемуся убеждению, мы считаем, что науки о разуме и познании (когнитивные науки)-и это третья предпосылка исследования^, играют более важную роль в науке в целом, нежели физические науки.
Важно подчеркнуть, что когнитивизм в лингвистике-это скорее не столько сложившаяся теория, сколько ориентация лингвистического исследования на познание когнитивных структур, структур знания, которые лежат в основе языкового поведения человека.
В качестве заключения этого параграфа следует констатировать, что в 20 веке традиционное понимание смысла лингвистических теорий через их практические приложения уступило место абстрактному структурному подходу. Так, на основе фреге-расселовской реконструкции математического аппарата логики был развит логико-алгебраический подход в анализе структуры тео-рии (теоретической лингвистики), представляющий лингвистическую теорию как конструкцию (Л.Ельмслев). В самое последнее время логико-алгебраический подход перерос в логико-операциональный, реконструирующий логико-алгебраическое ядро теории на базе специфических приложений теории. Общая его идея такова: «."логика» исследуемой языковой области некоторым образом содержится в эмпирических фактах, относящихся к этой области: теория реконструируется из ядра и из экспериментальных результате тов".
Операционализм, как отмечает видный методолог науки Хукер, 151 популярен и сегодня, поскольку он отвечает иовседневной практике ученых и открывает важные истины. При этом оказывается, что структура науки с операциональной точки зрения не отличается от той которую эксплицирует гипотетический философский реализм (в любом случае современная теория нацелена на поиск истины).
150 Языкознание в теории и эксперименте. Сб. науч. Тр. — М., 2003. С.129−132. ф 151 Physical theory as logico-operational structure. Ed. by Hoocker G.A. — Dodrecht, 1979. p.X.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
.
Проведенный в диссертации анализ становления и развития теоретического знания в лингвистике показывает, что на первый взгляд лингвистические проблемы выглядят неразрешимыми, и эта видимость в свою очередь ведет к выводу о невозможности прогресса в лингвистике. Однако, на наш взгляд, неверно измерять прогресс в лингвистике, «успешность» мышления, исходя из числа решенных или разрешимых проблем. Такая точка зрения есть упрощение реальной ситуации лингвистики и, следовательно, перспектив философского осмысления отношения между теоретическими построениями и эмпирическими исследованиями в этой развивающейся науке.
В общеметодологическом контексте представляются более правильными и перспективными следующие выводы. Во-первых, в лингвистике возможен (и есть) прогресс, он реализуется в развитии мысли одного и того же лингвиста-теоретика, школы, ориентации. Прогресс заключается в том, что выявляются, так или иначе, тупиковые пути и в том, что становится ясно, какие предпосылки необходимо принять, чтобы найти решение. Знание того, каковы должны быть человеческие начальные языковые интуиции, чтобы решение было найдено, является прогрессом потому, что такова лингвистика: ее проблемы разрешимы только в относитенльном, очерченном границами некоторой теории, смысле. Но в этом лингвистика не одинока, В любой дисциплине из тех, в которых возможен прогресс, будь то естествознание, математика или философия, решения обусловлены теорией, точно так же, как и «прогресс» — рамками методологической ориентации, парадигмы или общепринятой совокупности убеждений.
Во-вторых, проверка на истории становления и развития теоретического знания в лингвистике модели Куна относительно познавательного прогресса показывает, что в лингвистике парадигмы можно трактовать как «общирные теории», а под лингвистической теорией понимать некоторое число лингвистических предложений вместе с выводами, следующими из них в силу логической дедукции или интуитивных соображений После этого в лингвистике не обнаруживаются ни аномалии, ни несоизмеримые парадигмы, и ее развитие оказывается кумулятивным.
Втретьих, можно предположить действие в лингвистике следующих форм эпистемологического прогресса, требующих, однако, отдельного самостоятельного исследования: 1) прогресс на основе внутридисциплинарных факторов: а) разрешение проблем внутри теории (причем прогрессом можно признать и доказательство неразрешимости), б) индуцирование новой теории, (если теория Т1 содержит важные в каком-то смысле предложения П1. Пк, не являющиеся полным набором ее аксиом, и если Т1 несовместима с предложением П, также представляющим интерес, то индуцированной называется теория Т2, содержащая П1. Пк и предложение П), в) трансформация проблемы (если Р1-проблема в Т1, а Р2-проблема в Т2, и если Р1 не удается решить в Т1, то Р1 переводится в Т2 как Р2, решается там, и это решение объявляется решением для Р1). Примером служит исследование разрешимости проблемы синонимии на языке синтаксических структур. 2) прогресс на основе внешних факторов, так как все внешние факторы являются индикаторами внутритеоретического изменения и могут быть реконструированы как внутренние. Исследование этих форм можно считать исследовательской программой на будущее.
В-четвертых, к вопросу о парадигмах в истории лингвистики можно подойти и по-другому. В лингвистической парадигме можно выделить: а) онтологические представления о лингвистических объектах и их отношениях, то есть содержание лингвистических теорий, б) более или менее точно определенные способы доказательства и определенные орудия коммуникации, то есть форму. Изменение парадигмы означает изменение онтологии или изменение понятия доказательства или формы. Причем форму можно считать самой способной к изменению частью парадигмы.
В-пятых, в отношении прогнозов новых лингвистических теорий можно утверждать, что такие прогнозы возможны. Другое дело, что лингвистика развивается как лшогопарадигматическая дисциплина, что вообще характерно для гуманитарных дисциплин. В истории лингвистики отчетливо выделяются конфигурации, которые можно описать как «парадигмы» или «исследовательские программы». С ними связаны некоторым образом ограниченные «научные сообщества». Но, вопреки модели Куна, в лингвистике сначала утверждается новая парадигма, но при этом старая не теряет силы. В этом отношении лингвистику можно квалифицировать как многопарадигмальную дисциплину. Между старыми и новыми парадигмами зачастую складывается своеобразное «разделение труда».
В-шестых, анализ становления и развития теоретического знания в лингвистике показывает, что цель лингвистики состоит в том, чтобы давать правильные объяснения. А это невозможно, если объясняющие утверждения не будут истинными. В то же время нельзя не согласиться с тем, что наука никогда не дает объяснения своим самым фундаментальным принципам. Но дело в том, что противоречие между объяснением и описанием иллюзорно, так как в науке принято объяснять одни вещи, описывая другие, и в этом отношении лингвистика не представляет исключения.
В-седьмых, всякая теоретическая модель упрощает реальную картину, и никакая проблема не может быть исчерпана до конца. Особенно это относится к лингвистике, имеющей дело с внутренне сложными явлениями. Большинство из них представляют собой саморегулирующиеся системы, для которых выбор плана эксперимента и решение о включении тех или иных переменных следуют из принятия исходной теоретической модели.
