Роман — «расследование» в послевоенной немецкой литературе: Поэтика жанра

Предметом данной работы является жанровая форма, которую можно обозначить термином роман-«расследование», поскольку сюжетообразующим событием в ней является знакомство главного героя — он же рассказчик — с обстоятельствами некоего события, имевшего место в прошлом. Эта повествовательная структура обладает рядом преимуществ (позволяет соединить несколько временных пластов повествования, одновременно дать психологическую характеристику центрального персонажа и исторической ситуации, дает дополнительные возможности выражения авторской позиции) и продуктивно используется в современной литературе. Такого рода организация текста часто встречается в немецком послевоенном романе, можно найти аналогичные образцы и в других национальных литературах.

Наиболее общими признаками, выделяемыми большинством исследователей и позволяющими говорить о типологии произведений, являются:

1. использование фигуры повествователя (хроникера), ведущего «расследование», опрашивающего свидетелей, собирающего сведения, дающего оценку происходящего;

2.

введение

в роман группы лиц — «свидетелей», — сюжетная функция которых — беседа с повествователем. Они являются воплощением вариантов оценки, различных точек зрения, возможных типов реакции на событие, выведенное за рамки современного пласта повествования;

3. «рассказывание» как центральное событие романа, с чем связана заведомая субъективность, постоянная смена объектов авторского наблюдения, фрагментарность повествования.

Вместе с тем, каждый из романов-«расследований», безусловно, самостоятельное художественное целое и в рамках сходной структуры выполняет индивидуальные задачи. Для нас важно, что подобная романная форма в использовании разных авторов оказывается явлением в достаточной степени универсальным, что связано с её условностью: во-первых, события здесь не происходят, они рассказываются, причем рассказываются героями заинтересованными, подчеркивающими свою необъективность, спустя какое-то время после того, как произошли, а следовательно, в восприятии их необходимо учитывать и избирательность памяти рассказчика, и его воображение. При таких условиях изложение не претендует не только на достоверность, но и на правдоподобие. Во-вторых, для общения с читателем автор выбирает своеобразную маску, играет роль следователя, готового выслушать и по возможности полно и безоценочно передать информацию. Сама фигура рассказчика при этом становится формой нравственно-этического эксперимента, задача которого выяснить, как поведет себя человек, обладающий неким набором моральных качеств в среде, этими качествами не обладающей, иногда прямо враждебной.

Как видим, эта жанровая форма двойственна, так как сочетает полифонизм (наличие и мнимое равноправие множества точек зрения) и единый структурный центр (герой, относительно которого рассматриваются события и характеры).

Обоснованием темы могут служить два момента: во-первых, при подвижности, неустойчивости и неопределённости современного романа как жанра любое исследование, посвященное типологии и поэтике одной из романных форм приобретает особую актуальность, во-вторых, роман-расследование" является формой, представленной достаточно большим количеством образцов и отражающей в своей истории определенные этапы эволюции общественного мировоззрения.

Формирование и становление подобного романа напрямую связано с историей второй половины XX века. Общность исторических процессов в разных странах подтверждается многими явлениями культурного порядка.

Что касается Германии, то её раздробленность — явление, скорее, политической истории, нежели культурный факт. Это, в частности, отразилось в единстве формы в пределах двух политических пространств (ГДР и ФРГ). Некоторые особенности наличествуют в том и другом варианте романа-«расследования» (например, восточный роман в центр рассмотрения ставит не общественно-историческое преступление, а индивидуальную, частную вину человека перед человеком, главная цель западного романа-«расследования» представить некую метафорическую картину социального мира), однако объективной реальностью является единство культур, порождающее сходство эстетических реакций на аналогичные исторические процессы. «Устойчивость национальной культуры» (35, 209), о которой говорит Г. де Бройн, проявилась, в частности, в возникновении единой романной структуры.

Идеологически роман-«расследование» оказывается тесно связанным с этапами становления общественного мировоззрения XX века, поскольку отражает процесс перевоспитания общества. Вопрос, который выносится в качестве главного для рассмотрения в романе-«расследовании»: «Как мы стали такими, каковы мы сегодня?» — эпохален. Он связан с послевоенной ситуацией переоценки ценностей, переосмысления принципов бытования социальных систем, догматов социального мышления. Значительный пласт материала для расследования содержит процесс становления самосознания народов, до тех пор ограниченных в проявлениях свободы мысли и слова. В этом контексте показательно, что проблемы, поднимаемые немецким романом, актуальны для российских реалий истории и культуры. Романы-«расследования», включающие довоенный и военный материал, фиксируют переход от единообразной модели социального мышления к множественности позиций героев, живущих в локальном микромире. В каждом отдельном случае это изменение оказывается связано с осознанием своей роли и своего места в глобальных исторических изменениях. Выстраивание героями своего мира есть порождение чувства собственной индивидуальной ответственности, отказ от общей вины ради понимания меры своего участия в историческом преступлении, каким стала Вторая мировая война.

Осознание личной вины — знаково для литературы и философии современности. Именно оно становится предпосылкой расследования в рассматриваемых нами романах (Канта «Актовый зал», Носсака «Дело д’Артеза», Бройна «Присуждение премии», Вольф «Образы детства»), речь при этом идет о том, что обозначается Ясперсом как общечеловеческая вина.

На протяжении трех десятилетий, отражающихся избранными для рассмотрения романами в эволюции, происходит переход от непосредственно эмоционального восприятия к философско-психологическим обобщениям исторических процессов второй половины XX века.

Первый из романов, включающий лишь некоторые признаки романа-«расследования», — «Собачьи годы» Г. Грасса (1963) — представляет некое универсальное единство мира в его глобально исторической и личностной части. Изначально обозначенный подход, отраженный уже в говорящем названии, иллюстрируется намеренно разноплановыми и разноуровневыми фактами, причем объединение человека и социума происходит здесь на всех уровнях, от композиции до построения фразы.

В конце шестидесятых годов роман-«расследование» включает широкую перспективу эпохальных событий (с обзором документов, привлечением научных исследований, максимальным количеством действующих лиц, персонифицирующих тот или иной подход к основным проблемам, социальный уровень, тип личности и т. д.) и противопоставляет социуму политически индифферентного героя. Главной нравственно-этической проблемой в связи с ним становится проблема неучастия в общественных преступлениях эпохи, нравственная отстраненность и чистота. Образцы такого подхода представлены в романах Носсака «Дело д’Артеза».

1968), Грюна «Два письма Поспишилу» (1968), Бёлля «Групповой портрет с дамой» (1971).

Семидесятые — восьмидесятые отмечены развиваемой в романе-«расследовании» проблемой личной ответственности каждого за общие преступления. Десятилетия связываются в романе идеей преемственности, герой трактуется как продукт предыдущей истории. Примером может служить роман К. Вольф «Образы детства».

Эволюция проблематики романа-«расследования» может восприниматься как отражение процесса видоизменения трактовок исторических событий в общественном сознании. * *.

В общетеоретическом плане мы опираемся на глобальные труды по теории романа, такие как работы М. М. Бахтина, В. В. Виноградова, В. В. Кожинова, Г. Лукача, Э. Штайгера, К. Гамбургер. Вместе с тем современная теория романа не исчерпывается только ими и представляет достаточно широкий спектр мнений, которые также должны быть учтены. Поэтому в первой главе мы даем общий обзор проблем, связанных с современным состоянием жанра, и способов их решения. Главной задачей здесь является определение исходной позиции для последующего анализа, а также определение места исследуемой нами формы в теории и истории романа. В плане теоретическом необходимо специально остановиться на таких продуктивно используемых нами трудах: монографии Н. Т. Рымаря «Введение в теорию романа» и «Поэтика романа», где обсуждаются наиболее актуальные для нас вопросы повествовательной структуры, места автора в романе, проблемы временистатья И. Таборской «Детективная литература», где даётся наиболее полное разграничение криминального и детективного романа, предлагается значительный обзор истории становления, традиций и истоков жанрастатья У. Айзеля «Не детективный роман», рассматривающая некоторые образцы современного немецкого романа с точки зрения наличия в них признаков детектива и новой функции этих традиционных элементов развлекательной литературыстатья Д. В. Затонского «Д'Артезовская форма в новейшем романе», полностью посвященная рассматриваемой нами форме. В рамках другой терминологии, на материале двух романов («Дело д’Артеза» и «Групповой портрет с дамой») Затонский рассматривает основные черты формы романа-«расследования». В этом смысле статья необыкновенно важна для нашего исследования.

В методологическом плане данная работа представляет собой опыт типологического анализа романов одной формы, порожденной объективными историко-культурными процессами. Подобный анализ предпринимается с учетом трудов В. Жирмунского, Г. Гуковского, В. Проппа, У. Айзеля, В. Ван дер Вилля и др.

С точки зрения сущности данной романной формы предметом специального рассмотрения должны стать проблемы построения образной системы, общности романов с точки зрения структуры, проблема времени и пространства в романе-«расследовании», которые составляют содержание второй главы данной работы. Её цель — дать наиболее общую характеристику определяющих особенностей изучаемой формы. Интересно, что на этом уровне возникает своего рода противоречие между универсальностью схемы романного построения и индивидуальностью эмоционального и смыслового наполнения романов данной формы.

Наша задача — представить картину взаимодействия героев разных уровней в романе-«расследовании», показать индивидуальность их функций в общем контексте романа, определить функции повествователя в контексте образной системы.

Во втором параграфе второй главы мы рассматриваем композиционные особенности данной романной формы. Специально останавливаемся на проблеме повествовательных планов, на материале десяти рассматриваемых романов выявляем набор повторяющихся от произведения к произведению сюжетных схем и структурных элементов.

В связи с проблемой времени и пространства в романе-«расследовании» нас особо интересуют вопросы хронологической организованности, соили противопоставленности различных повествовательных планов с точки зрения времени, функции хронотопа в романах. Интересным также является вопрос границы прошлого и настоящего в произведениях.

Содержанием третьей главы является стилистический анализ романов с точки зрения форм и способов выражения в них авторской позиции, введения характеристик повествователя и действующих лиц.

В работе рассматриваются следующие образцы романа-«расследования»: романы Г. Грасса «Hundejahre» («Собачьи годы», 1963), Г. Канта «Die Aula» («Актовый зал», 1965), Г. Э. Носсака «Der Fall D’Art-ez» («Дело д’Артеза», 1968), M. фон дер Грюна «Zwei Briefe an Pospischiel» («Два письма Поспишилу», 1968). Г. де Бройна «Buridans Esel» («Буриданов осёл», 1969), Г. Бёлля «Gruppenbild mit Dame» («Групповой портрет с дамой», 1971), Г. де Бройна «Preisverleihung» («Присуждение премии», 1972), JI. Ринзер «Der schwarze Esel» («Черный осёл», 1974), К. Вольф «Kindheitsmuster» («Образы детства», 1976), М. фон дер Грюна «Die Lawine» («Лавина», 1986).

Заключение

.

На основании поведенного анализа выбранных образцов романа-«расследования» можно сделать следующие выводы.

Во-первых, выделение жанровой формы романа-«расследования» логично и обоснованно, так как :

• романы-«расследования» представляют сходное соотношение человека и мира в художественной целостности повествования — это всегда история общности, поданная через призму истории личности;

• роман-«расследование» — детективная по форме история, из которой изъято собственно преступление, а также подчинение содержания изложению определённой логической задачи;

• форма представлена большим количеством образцов;

• имеет общее структурное построение, законы организации образной системы, хронотопа;

• опирается на логически прослеживаемую литературную традицию;

• связана с историческим фоном второй половины XX века, который определяет тип проблематики;

• эволюционирует вместе с изменением восприятия основных исторических событий, в частности Второй мировой войны и послевоенного пересмотра общественных принципов, идей и норм.

Во-вторых, рассматривая литературную традицию, формирующую роман-«расследование, нужно говорить о сочетании, с одной стороны, философской повести XVIII века, немецкого романтического романа о художнике и полифонического романа, с другой стороны, детективной традиции.

От первой роман-«расследование» заимствует набор способов объективации подачи материала: введение рассказчика, представляющего образец чужого сознания, поскольку он, как правило, не обладает информацией о расследуемом событии или обладает неполной информацией, которую необходимо подвергнуть пересмотру, стилизацию повествования в соответствии с образом «следователя», традицию предоставления слова в романе множеству героев наравне с автором с тем, чтобы создать эффект объемности повествования представить множественность вариантов реакции на одно и то же событие. От второй — традицию обнародования частной жизни человека, поскольку следствие и суд — универсальное, в данном случае, средство. К тому же детективная литература изначально оценочна и в этом смысле может продуктивно использоваться, поскольку оценка описываемых событий входит и в задачи повествователя в романе-«расследовании», кроме того, заимствуется структура традиционного детектива.

В-третьих, история бытования формы заключается в трех десятилетиях второй половины XX века (60-е, 70-е, 80-е годы). Образцовыми в смысле воплощения формы являются романы Носсака «Дело д’Артеза», Бёлля «Групповой портрет с дамой», Бройна «Присуждение премии», Ринзер «Черный осел», Вольф «Образы детства». Написанные ранее романы Канта «Актовый зал» и, в особенности, Грасса «Собачьи годы» вписываются в историю формы в силу рассказываемое&tradeсюжета и образа рассказчика, который ставит перед собой задачу объективного воспроизведения прошлого во всей его полноте. Что касается наиболее позднего образца — романа М. фон дер Грюна «Лавина», — то здесь явно усиливается детективно-криминальная сторона сюжета.

Все рассматриваемые романы можно разделить на две большие группы: с одной стороны, те, главный герой которых посторонний наблюдатель, незнакомый с историей героев и самими героями, подчеркивающий свою изначальную незаинтересованность, с другой, — те, в которых рассказчик является одновременно участником событий. Но нужно подчеркнуть, что никогда повествователь не обладает всей информацией, его функциональной задачей в романе-«расследовании» является восполнение пробелов в собственных знаниях, получение и изложение новых фактов, что объясняется либо возрастом героя (например, герои романов «Два письма Поспишилу» и «Черный осел» были слишком малы, чтобы все помнить), либо его субъективностью (герой «Актового зала» не мог своевременно реагировать на факты адекватно в силу собственных страстей), либо философско-этическими идеями автора (в романе «Образы детства» подробно обсуждается вопрос идентичности самому себе взрослого человека и ребенка).

В-четвертых, структура романа-«расследования» подчинена логике традиционного детектива. Можно выделить три уровня образов в системе взаимопроникающих, но четко очерченных «ценностных контекстов», через которые подаются события:

1. Уровень непосредственной реакции героя на событие реальности. Здесь действуют герои, сознательно удаленные от читателя при помощи временной дистанции, выведения из активного действия, фрагментарности изложения и т. д. Здесь действуют герои, не появляющиеся в романе непосредственно, события, связанные с ними, даны в косвенном изложении, целиком включены в «ценностный контекст» героев, рассказывающих о прошлом.

2. «Свидетели», которые представляют типы реакции на событие и героя первого уровня. Главная их функция — беседа с рассказчиком, не включенная в биографическое и историческое время. Событие «рассказывания» включается в некое абстрактное романное настоящее. Они создают некий «интеллектуальный фон», становятся характеристикой общественной среды, в которой происходит действие.

3. Рассказчик, ведущий расследование. Он выступает в двойной функции: двигатель сюжета и воплощение «образцовой» оценки каждого романного факта.

В каждом из романов эта схема представлена по-своему, однако является константой, объединяющей форму.

Далее, повествование романа-«расследования» составляют два повествовательных уровня. Внутренний план событиен, фрагментарен, поскольку восстанавливается из воспоминаний и рассказов, обширен в смысле событийной и временной наполненности, условен, олитературен. Он активно удаляется от читателя с тем, чтобы в качестве главного события представить внешнее. Внешнее действие романа-«расследования» составляет процесс сбора сведений: общение со свидетелями, изучение документов, установление истины в максимальном объеме. Его составляют «узловые моменты» расследования: побудительные мотивы, указания на источники информации, промежуточные и окончательные выводы. Традиционно этот план составляет несколько композиционных частей, объединенных кольцевым построением: роман этой формы начинают и заканчивают авторские рассуждения, тезисы и выводы, иногда кольцевое построение выражается и на уровне события, пространства и т. д. Важным элементом структуры романа-«расследования» является «чужая речь», вводимая с помощью ремарок, драматических диалогов, несобственно прямой речи, активно используемых полифонических сцен. В качестве источников информации в романы вводятся и материальные свидетельства: фотографии, газетные материалы, документы и статистические справки, учебники, энциклопедии, описания произведений других видов искусств.

Кроме того, роман-«расследование» совмещает в себе прошлое, происходящее в определённый, ограниченный промежуток времени в локальном пространстве, и настоящее, чаще всего неопределённое по продолжительности, время проведения расследования. Историческое время двух планов романа-«расследования» строится как параллельное, воспроизводится по сходной схеме, рассматривается в общем этическом контексте и выстраивается в некий событийный ряд. Что касается биографического времени, то романы представляют сочетание значимого отрезка прошлого и внебиографического событийного плана. Интересно, что прошлое и настоящее в романах дистанцируются не только по принципу временной удаленности друг от друга, но и по тому, принадлежностью жизни кого из героев являются, в чей ценностный контекст включены. Время оказывается поставлено в зависимость от образа, а не наоборот.

Пространственно-временные планы повествования связаны идейно, ассоциативно, функционально и могут служить для создания общей перспективы, характеристики персонажей, выступать в качестве формы оценки действительности, передачи психологического состояния и атмосферы, в которой происходит действие, выступают как способ отбора материала.

Романы-«расследования» содержат также условный вневременной и внепространственный планы, которые организуются по литературным законам, создаваемым повествователем.

Затем, особое место в романе-«расследовании» занимает автор (повествователь). Он не просто точка зрения, а конкретный герой со своим, иногда условным, характером, портретом и биографией. Он всегда незаинтересован, объективен, не обладает всей полнотой информации. Рассказчики обладают сходными характеристиками: средний возраст, определённая историческая и социальная (имущественная) позиция, в большинстве случаев они художники. Отсюда общность их этических норм.

В романе-«расследовании» рассказчик выполняет определённый набор обязательных функций: описание пути поиска материала, организация текста романа, иногда вмешательство в события внешнего повествовательного плана, он является в романе образцом реакции, поскольку обладает необходимой для этого вненаходимостью.

Важнейшей функцией автора в романе-«расследовании» является определение степени объективности свидетелей и в этом смысле большое значение имеют авторские характеристики, комментарии и замечания, относящиеся к его собеседникам. В этом смысле используются: открытая оценка (в основном когда речь идет о «врагах»), портретные характеристики, игра с именами (безымянность, псевдонимы и т. д.), интерьеры и пейзажи, предметы, детали, вещи героя, литературные параллели. Специально уделяется внимание соответствию состояния героя содержанию его рассказа.

В силу полифонической природы романа-«расследования» в нём возникает некая разговорная среда, позволяющая дать самохарактеристики героев через их речь. «Звучащее» слово многофункционально: оно отражает не только точку зрения героя, но и дает возможность читателю составить представление о нем как о свидетеле. Кроме того, оно всегда подаётся в «завершающем контексте» рассказчика и автора, поскольку характеристика персонажей в романе-«расследовании» важна не сама по себе, а как способ выражения позиции рассказчика, его подхода к обсуждаемой проблеме, как характеристика романного фона.

Помимо характеристики «свидетелей» рассказчики в романе-«расследовании» используют в качестве оценки событий и героев описание собственных чувств с последующим определением их как «правильных» или «неправильных».

Для характеристики фона служат и эпизоды, когда рассказчик намеренно устраняется из повествования для введения эпизодов, носящих характер вставных, напрямую не связанных с повествованием.

В завершение необходимо отметить, что хотя цель данного исследования составляет поэтика, необходимо учитывать, что «тематика. всё-таки реальна и для «художественной реальности» «(83, 195). В этом смысле показательна общность проблематики рассматриваемых романов: они объединены проблемой ответственности. Вне зависимости от степени удаленности персонажа от описываемого факта, в процессе изучения его герой осознаёт свою сопричастность. Трактовка всех участников повествования как людей, несущих свою часть ответственности за описываемые события, объединяет их.

На основании данных признаков могут быть выявлены и другие образцы подобной романной формы. Возможен поиск их не только в немецкой, но и в других национальных литературах. Таким образом, данное исследование может быть продолжено в этом направлении.