Генезис и эволюция уголовно-правовых институтов в Московском государстве в XIV–XVII вв

Эпоха Московского государства, вне всякого сомнения, является одной из интереснейших и наиболее значимых в истории России. Она отмечена многими важнейшими и даже судьбоносными событиями и процессами: возникновением самодержавия как уникальной политико-духовной модели Верховной государственной власти, складыванием гармоничных, насколько это вообще возможно, взаимоотношений между государством и Церковью, формированием четкой социальной структуры, созданием общего экономического пространства, присоединением новых территорий и усложнением национального и религиозного состава населения, превращением России в крупнейшую евразийскую державу и т. д. Но самое главное, именно в это время совместными усилиями Великих Князей Московских, Церкви и народа был преодолен длительный период удельной раздробленности русских земель и в результате объединительных устремлений образовалось единое Русское государство под властью московских Государей.

Очень серьезные изменения имели место в Х1У-ХУП вв. и в правовой сфере, в том числе в уголовном праве. Это была, безусловно, одна из самых динамично развивавшихся отраслей права Московского государства, в которой, пожалуй, наиболее рельефно проявлялись новые подходы к восприятию и оценке правовых явлений. Прежде всего это выражалось в постепенном переходе от древнерусского понимания преступления как деяния, причинявшего вред лишь отдельному лицу и, следовательно, касавшегося исключительно потерпевшего и его «обидчика», к его трактовке как общественно опасного, формально запрещенного и греховного поступка. Наказание также утрачивало прежний частный характер и приобретало публично-правовое значение и иные цели. Глобальные перемены в самих основах уголовного права, естественно, не могли не повлиять на все остальные его институты. Поэтому в уголовном праве Московского государства наряду с объективными признаками преступления все больше внимания стало уделяться его субъективной сторонесреди субъектов преступления, к числу которых были отнесены и холопы, выделилась фигура «ведомого лихого человека» как наиболее опасного, профессионального преступника, в отношении которого необходимы максимально жесткие меры уголовно-правового реагированиякачественный скачок произошел в развитии института соучастия в преступлениив связи с появлением новых объектов уголовно-правовой охраны система преступлений существенно расширилась и усложниласьизменившиеся цели наказания привели к трансформации и системы наказаний, причем впервые законодательно закрепленные именно в «московскую» эпоху лишение свободы до сих пор является основным видом наказаний, а смертная казнь лишь совсем недавно фактически перестала применяться. И это, разумеется, далеко не все новшества, которые претерпели институты отечественного уголовного права в Х1У-ХУП вв. и которые напрямую относятся к уголовному праву современной России.

Уголовное право Московского государства также чрезвычайно примечательно своими источниками. Его духовной основой являлось Слово Божие, которое по мере человеческих сил и разумения воплощалось в таких источниках права, как нормативные правовые акты, обычное право и судебная практика. При этом соотношение между этими источниками в Московской Руси было сбалансированным. В отличие от нынешней правовой системы, в которой закон является хотя и не единственной, но явно доминирующей формой права, в Московском государстве он органично сочетался с правовыми обычаями и судебной практикой и одновременно испытывал на себе сильнейшее воздействие с их стороны. Определенное влияние на уголовное право Московского государства оказывало и зарубежное законодательство, но оно переносилось на русскую почву не безоглядно, а довольно избирательно, с учетом местных правовых традиций и прочей специфики и только после необходимой переработки. Поэтому несмотря на то, что в «московском» уголовном праве можно легко обнаружить «иностранный след», порой весьма значительный, тем не менее оно всегда продолжало оставаться самобытным, национально-русским.

Отмеченные особенности уголовного права России Х1У-ХУН вв. нашли наиболее полное отражение в знаменитом своде законов Московского государства — Уложении 1649 г. Этот памятник русского права XVII в. можно без колебаний признать образцово-показательным примером законотворчества не только в плане организации законодательного процесса, но и в первую очередь с точки зрения полученных результатов. Вобравшее в себя все лучшее и актуальное из «домосковского» права и служившее фундаментом русского права в период Империи, Уложение тем самым вышло далеко за рамки собственно «московской» эпохи и стало своеобразным мостом из прошлого в будущее отечественного права в целом и уголовного права в частности.

Все вышесказанное указывает на необходимость тщательного исследования уголовного права Московского государства. Эта задача облегчается тем, что к настоящему времени опубликовано огромное количество юридических актов и других документов Х1У-ХУП вв., которые могут выступать в качестве первоисточников для изучения «московского» уголовного права. Кроме того, вышло в свет множество научных работ, в которых затрагиваются те или иные аспекты уголовного права Московской Руси. Таким образом, имеются все предпосылки для проведения всестороннего, глубокого и комплексного исследования уголовного права Московского государства. Осталось лишь проанализировать и привести в систему имеющийся обширный материал и на этой основе сделать выводы о развитии уголовного права в «московский» период отечественной истории. Систематизированные в хронологической последовательности знания о фактах, отражающих эволюцию и смену уголовно-правовых норм и институтов, динамику русского уголовного права и его форм в Х1У-ХУИ вв. станут важной частью современных научных знаний об общих закономерностях возникновения, развития и функционирования отечественного права и государства в целом.

Изложенные соображения свидетельствуют о несомненной актуальности диссертационного исследования как в теоретическом, так и отчасти в практическом плане.

Однако несмотря на отмеченную важность обозначенной научной проблемы, состояние ее научной разработки вряд ли можно признать полностью удовлетворительным. Объясняется это тем, что на данный момент не существует крупных монографических работ, специально посвященных комплексному изучению уголовного права Московского государства. В то же время в силу масштабности темы и ее нахождения на стыке таких наук, как история России, история отечественного государства и права и уголовное право, ее отдельные аспекты, конечно, были затронуты в юридической и исторической литературе.

Всю совокупность научных работ, в которых в той или иной степени рассматривается уголовное право Московского государства, можно подразделить на четыре группы:

1) учебники, учебные пособия и курсы лекций по истории отечественного государства и права, в которых имеются разделы о государстве и праве Московской Руси и в том числе об уголовном праве Московского государства;

2) научные издания, в которых комментируются и анализируются конкретные памятники права Московского государства;

3) научные исследования по истории уголовного права, в которых уделяется внимание различным нормам и институтам уголовного права Московского государства;

4) научные работы, непосредственно посвященные определенным вопросам уголовного права Московского государства.

В Российской Империи, СССР и Российской Федерации было опубликовано довольно большое количество учебников, учебных пособий и курсов лекций по истории отечественного государства и права, написанных как отдельными авторами (Б. В. Виленским, М. Ф. Владимирским-Будановым, И. А. Исаевым, И. Н. Кузнецовым, В. Н. Латкиным, В. А. Роговым, В. И. Сергеевичем, Л. А. Стешенко, П. И. Числовым, Т. М. Шамба, С. В. Юшковым и др.), так и авторскими коллективами (таковы, например, учебные издания под редакцией И. Д. Мартысевича, Р. С. Мулукаева, Ю. М. Понихидина, Ю. П. Титова, С. А. Чибиряева, О. И. Чистякова и др.). Особенно много учебной литературы по истории государства и права России вышло в свет в последнее время. Разумеется, все эти учебники, учебные пособия и курсы лекций включают в себя материал об уголовном праве Московского государства. Однако специфическое предназначение учебных изданий по истории отечественного государства и права — дать обучающимся общее представление о развитии ключевых государственных и правовых институтов России в различные периоды ее истории, очевидно, не может не накладывать свой отпечаток на объем и содержание соответствующих параграфов. В них в основном освещаются уголовно-правовые постановления только крупнейших памятников права Московского государства — Судебников 1497 и 1550 гг. и Уложения 1649 г., притом лишь малая их толика. Преимущественно описываются главные виды преступлений и наказаний, а остальные вопросы — о понятии преступления, о субъектах преступления, о целях наказания, о смягчающих и отягчающих обстоятельствах и некоторые другие, лишь, скажем так, обозначаются пунктиром.

К тому же советские учебники по истории государства и права СССР, а также некоторые современные издания базируются на марксистско-ленинском подходе к трактовке исторических событий и явлений, в том числе уголовно-правовых. А он, мягко говоря, далеко не всегда способствует познанию истинной сути исторических процессов, а зачастую и вовсе приводит к глубоко ошибочным выводам. Не все нормы и институты уголовного права Московского государства и даже не большинство из них, как явствует из этих учебников, были отражением сугубо классовых интересов правящей верхушки и господствующих социальных слоев, использовавших уголовное право как инструмент «угнетения широких трудящихся масс» и «подавления их классового сопротивления». И не все преступления, совершавшиеся представителями «бесправного эксплуатируемого большинства», были проявлением исключительно «классовой борьбы».

Среди всех учебников по истории отечественного государства и права, на наш взгляд, наиболее информативные параграфы об уголовном праве Московского государства имеются в трех изданиях: в дореволюционных «Обзоре истории русского права» М. Ф. Владимирского-Буданова и «Лекциях и исследованиях по древней истории русского права» В. И. Сергеевича и в современном учебнике по истории государства и права России И. А. Исаева. Они гораздо больше по объему, опираются на более обширный перечень источников, охватывают более широкий круг уголовно-правовых вопросов, а их анализ ведется на более глубоком уровне. В работах М. Ф. Владимирского-Буданова и В. И. Сергеевича даже присутствует элемент научной полемики, что дополнительно повышает их научную привлекательность.

Много ценных сведений, непосредственно относящихся к характеристике уголовного права Московского государства, можно почерпнуть в научных изданиях, посвященных конкретным памятникам права той эпохи. Это, во-первых, работы, в которых предметом исследования выступают единичные законодательные акты, в частности, труды Ю. Г. Алексеева, А. И. Андреева, Н. В. Калачова, А. Г. Манькова, Б. А. Романова, И. И. Смирнова, К. А. Софроненко, В. Строева, Н. Шалфеева, С. И. Штамм, С. В. Юшкова и др. и такие коллективные издания и научные сборники, как, например, «500 лет первому общероссийскому кодексу (Судебник 1497 года)», «Судебник 1497 г. в контексте истории российского и зарубежного права Х1-Х1Х вв.», «Соборное уложение 1649 года: Текст. Комментарии», а во-вторых, работы, в которых наряду со всеми ключевыми законами Московского государства анализируется и комментируется, в том числе постатейно, целый ряд других важных юридических актов. Это прежде всего «Судебники ХУ-ХУ1 веков», «Памятники русского права», «Российское законодательство Х-ХХ веков», «Развитие русского права в XVпервой половине XVII в.» и «Законодательные акты Русского государства второй половины XVI — первой половины XVII века: Комментарии». Объем и содержание информации, касающейся уголовного права, которая представлена в этих изданиях, естественно, напрямую зависит от уголовно-правовой составляющей самих памятников права.

Наиболее многочисленную категорию научных источников для изучения уголовного права России XIV—XVII вв., несомненно, образует третья из выделенных нами групп научных работ. Она же является и самой широкой по охвату затрагиваемых в них вопросов, относящихся к уголовному праву Московского государства. В своих научных исследованиях ученые касаются самых разных аспектов эволюции отечественного уголовного права и многие из них уделяют определенное внимание и «московскому» периоду его истории.

В историко-правовых монографиях и диссертациях нашли отражение, в частности, такие уголовно-правовые проблемы, как: источники уголовного права Московского государства (В. А. Глухов, Н. И. Тиктин) — понятие, сущность и признаки преступления (В. В. Есипов, А. Чебышев-Дмитриев), субъект преступления (Н. Власьев, В. Г. Павлов), субъективная сторона преступления (Н. Власьев), соучастие в преступлении (Е. В. Епифанова), ответственность за религиозные преступления (В. Л. Ефимовских, А. Попов), государственные (политические) преступления (Е. В. Анисимов, В. И. Веретенников, Н. Б. Голикова), преступления против правосудия (И. В. Дворянское, А. И. Друзин, А. И. Чучаев), должностные преступления (С. М. Будатаров, В. Н. Ширяев), преступления против порядка управления (Т. К. Агузаров, А. А. Жижиленко, А. И. Чучаев), воинские преступления (П. О. Бобровский, А. Н. Ежов, М. К. Кислицын, Н. А. Петухов, А. С. Самойлов, А. А. Толкаченко), преступления против общественной безопасности (П. Беседкин), экономические (имущественные) преступления (П. А. Баранов, А. Ю. Батрин, Л. С. Белогриц-Котляревский, И. Ю. Малькова, Д. Тальберг), преступления против личности (В. В. Есипов, П. Колосовский), наказание и его назначение (Ф. Депп, М. Г. Детков, И. Максимович, Л. П. Рассказов, И. В. Упоров, М. Д. Шаргородский), амнистия и помилование (П. И. Люблинский, К. Ф. Хартулари), отдельные виды наказаний: телесные наказания (Н. Н. Евреинов, М. Ступин), лишение свободы (Д. П. Остапенко, А. И. Сидоркин), ссылка (Г. С. Фельдштейн). Особый интерес у исследователей, что совершенно неудивительно, вызывает проблема смертной казни (Г. 3. Анашкин, С. И. Викторский, М. Н. Гернет, С. В. Жильцов, Н. П. Загоскин, А. Ф. Кистяковский, Е. А. Климчук, А. П. Лаврин, А. В. Малько и др.). Ряд работ по истории уголовного права носит более комплексный характер и включает в себя анализ эволюции не одного или нескольких, а многих уголовно-правовых институтов. Таковы, например, труды Ю. А. Агафонова, М. В. Архиповой, А. Богдановского, В. В. Момотова, Е. А. Редькиной, И. В. Упорова.

С точки зрения объема и содержания соответствующего материала, а также качества его исследования все эти научные издания, разумеется, неоднородны. Наиболее познавательными, на наш взгляд, являются работы Л. С. Бело-гриц-Котляревского, А. Богдановского, В. В. Есипова, А. А. Жижиленко, П. Колосовского, А. Попова.

Что касается последней группы научных источников, непосредственно посвященных анализу уголовного права Московского государства, то количество монографических работ, входящих в нее, очень невелико. Спектр освещаемых в них проблем тоже весьма узок. Это такие вопросы, как ответственность за религиозные преступления (И. Е. Забелин, Н. Я. Новомбергский), государственные (политические) преступления (Н. Я. Новомбергский, Г. Г. Тель-берг), преступления против чести и достоинства личности (П. О. Бобровский, Н. Ш. Коллманн, А. И. Маркевич, Ю. М. Эскин), а также применявшиеся в Московском государстве наказания (Ф. Г. Сафронов, Н. Д. Сергеевский). Кроме того, В. А. Линовским дается характеристика уголовно-правовых институтов по Уложению 1649 г., а О. П. Подосеновым и В. А. Роговым рассматривается эволюция уголовного права Московского государства в период с середины XVI в. по середину XVII в. и с XV в. по середину XVII в. соответственно. Среди всех этих трудов особо выделяются исследования Н. Д. Сергеевского, Г. Г. Тельбер-га и В. А. Рогова, каждое из которых можно считать, пожалуй, лучшим в своем роде.

Монография Н. Д. Сергеевского «Наказание в русском праве XVII века», по нашему мнению, является непревзойденной работой по истории русской карательной политики в эпоху расцвета Московского государства. В ней представлен глубокий анализ всех ключевых вопросов, которые имеют отношение к данной теме, а именно: целей карательной деятельности в России XVII в. и средств их достижения, влияния на уголовную политику политических, экономических, социальных и прочих факторов, законодательной регламентации и практики применения всех известных уголовному праву Московского государства наказаний. Яркой отличительной чертой и несомненным достоинством монографии Н. Д. Сергеевского является обилие используемых автором юридических и других источников, важное место среди которых занимают свидетельства иностранцев о Московском государстве.

Столь же основательно подошел к теме своего исследования «Очерки политического суда и политических преступлений в Московском государстве XVII века» и Г. Г. Тельберг. Изучая феномен государственных (политических) преступлений в единстве его уголовно-правовой и процессуально-правовой составляющих, в уголовно-правовой части своей работы ученый сосредотачивает внимание как на самих этих преступлениях, так и на наказаниях за их совершение. В главе о государственных (политических) преступлениях по законодательству XVII в. им проводится детальный анализ их составов с разъяснением смысла каждого слова и выражения, встречающихся в статьях гл. II Уложения, а также отмечаются пробелы правового регулирования ответственности за антигосударственные преступления и называются причины этих законодательных упущений. Говоря о наказаниях за данные преступления, Г. Г. Тельберг не только излагает их систему, раскрывает ее особенности и описывает порядок исполнения наказаний, но и затрагивает вопрос о реализации принципа индивидуальной ответственности по делам о государственных (политических) преступлениях.

Фундаментальным характером отличается и монография В. А. Рогова «История уголовного права, террора и репрессий в Русском государстве XV—XVII вв.». В ней автор поднимает четыре группы вопросов: специфика субъекта преступления, нюансы понимания вины, некоторые виды (формы) преступной деятельности и применение таких наказаний, как смертная казнь, телесные наказания и лишение свободы. При этом все эти уголовно-правовые проблемы рассматриваются не изолированно, а во взаимосвязи с социально-политической обстановкой в стране, проводимой государством уголовной политикой, особенностями правосознания и государственной идеологии и религиозными (христианскими и реликтовыми языческими) воззрениями общества. То есть В. А. Рогов, как и Н. Д. Сергеевский, стремится показать зависимость между уголовным правом, с одной стороны, и иными сферами государственного и общественного бытия, с другой. На основе сделанных выводов ученый предпринимает попытку реконструкции русской карательной доктрины в период с XV в. по середину XVII в.

Констатируя несомненные достоинства указанных работ, в то же время нельзя не признать, что все они, равно как и исследования других авторов, касаются лишь некоторых аспектов уголовного права Московского государства.

Помимо четырех вышеназванных групп научных источников для изучения уголовного права России ХГУЧХУП вв., определенные сведения о развитии тех или иных уголовно-правовых норм и институтов в «московскую» эпоху также можно получить из историко-правовых параграфов научных трудов, посвященных анализу состояния и проблем современного для соответствующих исследователей уголовного права. Но поскольку эти параграфы играют в таких работах не главную роль и включаются в них в основном лишь в силу сложившейся научной традиции, то степень их информативности, как правило, не очень высока. Чаще всего они носят чисто ознакомительный характер и представляют собой беглый обзор уголовно-правовых постановлений крупнейших памятников права Московского государства.

Таким образом, современное состояние научной разработки проблемы представляет собой двойственную картину. С одной стороны, к настоящему времени вышло в свет множество учебных изданий и научных трудов, в которых в той или иной степени рассматриваются различные нормы и институты уголовного права Московского государства. С другой стороны, в рамках этой темы по-прежнему имеется целый ряд «белых пятен», а самое главное, отсутствуют систематическое изложение и комплексная характеристика уголовного права Московского государства, основанные на анализе максимально широкого круга юридических и иных источников «московской» эпохи, а также опубликованных по этой теме научных работ. Все это указывает на необходимость выведения данной научной проблемы на новый исследовательский уровень.

Целями диссертационного исследования являются выявление особенностей институтов уголовного права Московского государства в их историческом развитии и получение на этой основе целостного представления о генезисе и эволюции уголовного права в «московский» период отечественной истории.

Названные цели обусловили постановку и решение следующих задач:

1) формирование первичной научной базы исследования, заключающееся в поиске в многочисленных юридических актах и других документах XIV—XVII вв., в том числе в сочинениях современников-иностранцев о Московском государстве, информации уголовно-правового характера, а также в подборе научных и учебных изданий, в которых затрагиваются различные аспекты уголовного права Московского государства;

2) упорядочение собранного материала с учетом принятой в работе периодизации и исходя из системы уголовного права;

3) тщательное изучение соответствующих уголовно-правовых положений юридических актов, их сопоставление друг с другом и с иными первоисточниками, определение влияния религиозных, политических, социальных и других факторов на содержание и развитие норм и институтов «московского» уголовного права;

4) взвешенный анализ имеющихся в научной литературе трактовок и даваемых учеными оценок отдельных норм, институтов и в целом уголовного права Московского государства.

Объектом диссертационного исследования являются общественные отношения, урегулированные нормами уголовного права Московского государства XIV—XVII вв.

Предметом диссертационного исследования выступают:

1) уголовно-правовые нормы и институты, предусмотренные нормативными правовыми актами Московского государства;

2) судебные приговоры по уголовным делам;

3) нормы обычного уголовного права, о содержании которых можно судить по соответствующим внешним проявлениям;

4) нормы западноевропейского уголовного законодательства XIV—XVII вв., устанавливавшие за совершение преступлений смертную казнь, и практика их применения;

5) исторические документы «московской» эпохи, в том числе сочинения современников-иностранцев о Московском государстве;

6) научные и учебные публикации, в которых затрагиваются те или иные аспекты уголовного права Московского государства.

Методологической основой диссертации служат такие принципы научного познания, как историзм, объективность, системность и комплексность. Исследование осуществлено с использованием возможностей диалектического, догматического (формально-логического), системного, историко-правового, сравнительно-правового и других методов научного познания.

Теоретической основой диссертации, учитывая ее двоякий, историко-правовой и уголовно-правовой характер, являются научные и учебные работы дореволюционных, советских и современных ученых как по истории государства и права (в частности, труды А. М. Величко, М. Ф. Владимирского-Буданова, И. А. Исаева, В. Н. Латкина, Р. С. Мулукаева, А. П. Печникова, В. А. Рогова, В. И. Сергеевича, Ю. П. Титова, В. А. Томсинова, О. И. Чистякова, С. В. Юшкова и др.), так и по уголовному праву (исследования Л. С. Белогриц-Котляревского, Б. В. Волженкина, Б. В. Здравомыслова, Л. Л. Кругликова, В. Н. Кудрявцева, Н. Ф. Кузнецовой, А. В. Наумова, А. А. Пионтковского, А. И. Ра-рога, Н. Д. Сергеевского, Н. С. Таганцева, Б. С. Утевского, А. И. Чучаева, М. Д. Шаргородского и др.). Кроме того, диссертация базируется на положениях работ по теории, методологии и методике научных исследований, принадлежащих перу И. Д. Ковальченко, В. И. Крутова, И. Н. Кузнецова, В. К. Лукашевича, Г. И. Рузавина, Р. А. Сабитова и др.

Источниковую базу диссертации образуют свыше 11 тысяч законов, судебных приговоров и других юридических и иных актов, напечатанных в следующих важнейших изданиях: «Собрание государственных грамот и договоров, хранящихся в Государственной Коллегии Иностранный дел» (4 части), «Полное собрание законов Российской Империи, с 1649 года» (2,5 тома), «Акты, собранные в библиотеках и архивах Российской Империи Археографическою Экспедициею Императорской Академии Наук» (4 тома), «Акты юридические, или Собрание форм старинного делопроизводства. Изданы Археографическою Комиссиею» (1 том), «Акты исторические, собранные и изданные Археографическою Комиссиею» (5 томов), «Дополнения к Актам историческим, собранные и изданные Археографическою Комиссиею» (12 томов), «Акты, относящиеся до юридического быта древней России» (3 тома), «Акты Московского государства, изданные Императорскою Академиею Наук» (3 тома), «Акты социально-экономической истории Северо-Восточной Руси конца XIV — начала.

XVI в." (3 тома), «Памятники русского права» (5 выпусков), «Российское законодательство Х-ХХ веков» (3 тома) и «Законодательные акты Русского государства второй половины XVI — первой половины XVII века: Тексты» (1 том). Фактически в работе имеются ссылки на более чем 500 юридических источников. Привлечение максимально широкого актового материала служит залогом достоверности и убедительности тех гипотез, выводов и оценок, которые представлены в диссертации.

Хронологические рамки исследования ограничены периодом XIV.

XVII вв., причем обе временные границы являются весьма условными. Особенно это относится к «точке отсчета», поскольку в историографии отсутствует единство мнений относительно момента возникновения Московского государства. Одни ученые считают таковым XIII в., другие — XIV в., третьи — XV в., и в результате подобных расхождений в периодизации начальный рубеж «московского» отрезка в истории России выглядит подвижным. В качестве исходного пункта нами выбран XIV в., так как именно тогда на северо-востоке Руси усилились процессы объединения русских земель под властью Великого Князя Московского и, по сути, стало образовываться единое Русское (Московское) государство с присущей ему системой права.

Что касается конечной временной границы «московской» эпохи, то она может быть обозначена с большей определенностью. На наш взгляд, Московское государство кануло в лету 29 января 1696 г., когда закончилось двоевластие Царей-соправителей Ивана и Петра Алексеевичей (после смерти первого) и началось единоличное правление Петра I. С этого момента Россия фактически вступила на новый путь развития, характеризовавшийся стремлением власти перестроить государственный, общественный и правовой уклад страны по западноевропейским образцам.

Очерченная указанными хронологическими рамками история права Московского государства, в том числе история его уголовного права, в свою очередь подразделяется нами на три периода, исходя из такого формального критерия, как принятие двух основополагающих законодательных актов — Судебника 1550 г. и Уложения 1649 г. Следовательно, первый период включает время с XIV в. по середину XVI в., второй — с середины XVI в. по середину XVII в., и третий — вторую половину XVII в. Таким образом, в общеисторическом плане первый период охватывает великокняжескую эпоху в истории Московского государства, а два других — царскую. Уголовно-правовые постановления Уложения 1649 г. в силу совершенно особого значения этого памятника права в истории отечественного права в целом и «московского» права в частности рассматриваются отдельно. В то же время мы сочли нецелесообразным разбивать первый период на два самостоятельных, разделенных Судебником 1497 г., поскольку никаких сколько-нибудь значимых различий между ними в правовом и уголовно-правовом регулировании не было. В любом случае, предложенный вариант периодизации истории уголовного права Московского государства, равно как и вышеуказанные хронологические рамки исследования, не претендуют на статус истины в последней инстанции.

Научная новизна диссертации состоит в том, что избранная для научного исследования тема еще не изучалась столь масштабно. Диссертация является первой самостоятельной, логически завершенной монографической работой, в которой на основе привлечения обширного круга юридических актов и исторических источников «московской» эпохи, а также с учетом опубликованных научных трудов по данной теме осуществлен всесторонний, комплексный и углубленный анализ истории уголовного права Московского государства и получены важные для развития историко-правовой науки и вообще юриспруденции результаты.

Всесторонний характер настоящего исследования выражается в том, что в нем впервые в рамках одной работы уголовное право Московского государства изучается через призму практически всех его институтов. В диссертации нашли отражение такие вопросы, как: религиозные основы и юридические источники уголовного права России Х1У-ХУП вв.- понятие и признаки преступлениясубъект преступленияобъективная и субъективная стороны преступлениямножественность преступленийсоучастие в преступлении и прикосновенность к преступлениюнеоконченное преступлениеобстоятельства, исключающие преступность деяниявиды преступленийпонятие и цели наказаниявиды наказаний и их исполнениевлияние сословного и должностного положения на наказаниелица, которые могли понести наказаниеколичество наказаний за преступлениеназначение наказанияосвобождение от наказанияамнистия и помилование.

Комплексность исследования заключается в том, что в нем впервые представлена целостная, систематизированная картина развития отечественного уголовного права в Х1У-ХУИ вв. Этим диссертация выгодно отличается от других научных работ, относящихся к данной теме, в которых соответствующие нормы и (или) институты рассматриваются сами по себе, в отрыве от других уголовно-правовых положений. Недостатком такого сугубо аналитического подхода является то, что, условно говоря, при наличии множества самостоятельных и не связанных друг с другом фрагментов мозаики отсутствует полотно как таковое. В настоящей же диссертации имеющиеся разрозненные знания о различных сторонах уголовного права Московского государства сведены воедино и приведены в систему.

Что касается такой составляющей научной новизны диссертации, как ее углубленный характер, то она проявляется в следующем.

Во-первых, впервые в научной литературе исследование уголовного права Московского государства произведено на основе изучения практически всего массива юридических актов, которые вышли в свет с начала XIX в. по наше время. Если в историко-правовых параграфах большинства научных работ, в том числе диссертаций, уголовно-правовому анализу подвергаются лишь крупнейшие памятники «московского» права и некоторые другие законы, которые были опубликованы в наиболее популярных и доступных научных изданиях, прежде всего в «Российском законодательстве Х-ХХ веков» и «Памятниках русского права», то при подготовке настоящей диссертации, как уже отмечалось, было изучено свыше 11 тысяч юридических и иных источников XIV—XVII вв., из которых фактически использовано в работе более 500. Значительная часть юридических актов, на которые имеются ссылки в диссертации, насколько известно автору, никогда ранее не встречалась в уголовно-правовых исследованиях.

Во-вторых, впервые в качестве полноценного источника для изучения уголовного права России «московской» эпохи выступают переведенные на русский язык свидетельства современников-иностранцев о Московском государстве. Данный источник уже попадал в фокус зрения ученых, в том числе специалистов в области истории уголовного права, но несмотря на свое колоссальное научное значение, разрабатывался ими (за некоторыми исключениями) не настолько активно, как он того, безусловно, заслуживает. В настоящей работе этот пробел устранен. Всего в ней использовано около 100 сообщений современников-иностранцев о России XV—XVII вв., которые главным образом принадлежат перу выходцев из Европы. Объема уголовно-правовой информации, содержащейся в записках иностранцев о Московском государстве, оказалось достаточно для того, чтобы выделить в самостоятельный структурный элемент диссертации главу о русском уголовном праве XV—XVII вв. по свидетельствам современников-иностранцев. Данная глава является логическим продолжением и дополнением к основному материалу диссертации, написанному на основе анализа отечественных юридических и иных документов.

В-третьих, в работе впервые дается характеристика библейских корней уголовного права Московского государства и его юридических источниковнормативных правовых актов, обычного права и судебной практики. Особое внимание уделяется вопросу о влиянии иностранного права на уголовное право Московской Руси. Некоторые аспекты проблемы источников «московского» уголовного права, например, такой, как его религиозные истоки, вообще не рассматривались учеными. Другие же, как правило, затрагивались ими лишь вскользь и эпизодически, не применительно к уголовному праву Московского государства, а в рамках общей характеристики источников русского права того или иного исторического периода.

В-четвертых, в диссертации воплощен новый подход к изложению вопроса о смертной казни в Московском государстве. Традиционно он освещается лишь в одном ракурсе, а именно путем рассмотрения законодательного регулирования высшей меры наказания. Автор же исследует проблему смертной казни в России ХГУ-ХУП вв. в двояком разрезе: не только в плане закрепления этого вида наказания в законодательстве, но и в контексте его применения на практике. Кроме того, для получения более полного и объективного представления о проводимой Московским государством карательной политике сведения о смертной казни в России сопоставляются по этим параметрам с соответствующими показателями в странах Западной Европы Х1У-ХУП вв. И в этом тоже проявляется научная новизна исследования.

Наконец, она выражается в том, что привлечение значительного числа источников дало возможность, с одной стороны, по-новому взглянуть на ряд уже известных историко-правовой науке уголовно-правовых постановлений «московской» эпохи, критически оценить некоторые их научные трактовки и предложить собственное их толкование, а с другой стороны, впервые обозначить и подвергнуть научному осмыслению те нормы уголовного права Московского государства, которые до сих пор не попадали в поле зрения ученых. При этом автор стремился по возможности не просто описывать и анализировать соответствующие уголовно-правовые явления, но и высказывать свои соображения по поводу причин их появления на свет.

В результате проведенного диссертационного исследования на защиту выносятся следующие положения, касающиеся характеристики христианских основ и юридических источников уголовного права Московского государства, предусмотренных ими преступлений и наказаний, а также свидетельств современников-иностранцев о Московском государстве как источника для его изучения:

1) духовным фундаментом уголовного права Московского государства являлось Слово Божие. Ветхои Новозаветные положения предопределяли характер его уголовной политики и содержание уголовно-правовых норм и институтов;

2) нормативные правовые акты (законы) как источник уголовного права Московского государства имели несколько важных отличительных черт. Во-первых, они не являлись основным источником права в Московском государстве, особенно в начальный период его развития. Во-вторых, законами в Московском государстве, по сути, являлись любые нормативные правовые акты вне зависимости от их названия, которые исходили от Верховной государственной или церковной власти. В-третьих, в русском праве Х1У-ХУП вв. отсутствовало строгое разделение правовых норм по отраслям права и их объединение в рамках отдельных отраслевых нормативных правовых актов, поэтому многие «московские» законы писались таким образом, что в одной статье могли одновременно содержаться и уголовно-правовые, и уголовно-процессуальные постановления. Наконец, в Московском государстве имела место множественность законов — как общероссийских, так и ограниченной по территории и кругу лиц сферы действия, которые в своей совокупности наряду с другими источниками права образовывали отрасль уголовного права;

3) с точки зрения содержания уголовно-правовых норм ключевым источником уголовного права Московского государства являлось обычное право, которое оказывало непосредственное влияние как на законодательную деятельность, так и на судебную практику. В плане соотношения закона и обычного права как источников уголовного права правовое регулирование могло осуществляться различным образом. Во-первых, определенная уголовно-правовая норма в законе могла отсутствовать, и соответствующие отношения в этом случае регламентировались обычным правом. Во-вторых, закон мог предусматривать конкретную уголовно-правовую норму, но при этом ее содержание определялось не законом, а обычным правом. В-третьих, сформулированная в законе уголовно-правовая норма могла являться воплощением обычно-правовых воззрений народа на ту или иную жизненную ситуацию. Наконец, закон мог отменять обычную уголовно-правовую норму и заменять ее новым правилом поведения, отражавшим позицию законодателя;

4) огромное значение для уголовного права Московского государства имела судебная практика. Ее роль была двоякой. С одной стороны, она могла служить основанием для внесения конкретных уголовно-правовых норм в закон и определения их формулировок, а также могла корректировать и дополнять законодательные постановления. С другой стороны, в случае отсутствия необходимых законодательных норм судебная практика выступала в качестве непосредственного источника уголовного права, регулировавшего соответствующие общественные отношения;

5) в уголовном праве Московского государства некоторые известные современному уголовному праву термины, например, «воровство», «насильство», «казнь», имели иное значение, чем в настоящее время. Игнорирование этого факта при анализе соответствующих уголовно-правовых норм приводит к их ошибочным трактовкам;

6) несмотря на встречающиеся в некоторых сочинениях современников-иностранцев о России ХУ1-ХУН вв. и отечественных источниках указания на то, что к уголовной ответственности могли быть привлечены животные и неодушевленные предметы, на самом деле субъектом преступления в Московском государстве признавался исключительно человек;

7) причина криминализации Уложением голого умысла на жизнь или здоровье Государя и «помышлении» холопа на жизнь своего господина заключалась в представлении о мысли как о потенциальном действии. Законодатель исходил из того, что умысел на жизнь Царя или холоповладельца являлся первой стадией, зачаточной формой бунта низших против высших, который, не будучи сразу пресеченным посредством наказания, мог впоследствии из сферы «крамольных» мыслей, намерений и желаний перерасти в конкретное преступление;

8) понятия «головная татьба» и «государское убойство», используемые в Судебниках ХУ-ХУН вв., означали, соответственно, похищение свободного человека с целью его продажи в рабство и убийство холопом своего господина или убийство крестьянином своего помещика или вотчинника. Оба эти преступления, а также крамола, церковная татьба, подмет и зажигательство карались смертной казнью сами по себе в силу своей повышенной общественной опасности, независимо от того, были ли они совершены «ведомым лихим человеком» или нет;

9) предусмотренное памятниками права Московского государства XIV—XVI вв. понятие «поличное» означало похищенное имущество, которое затем было в соответствующем процессуальном порядке обнаружено у преступника под замком и тем самым уличало его в совершенном преступлении;

10) повышенная наказуемость татьбы по сравнению с грабежом была обусловлена не только моральным фактором, как отмечается в литературе, но и социальным, заключавшимся в специфике жизненного уклада того времени. В отличие от грабежа кража являлась не однообъектным, а многообъектным преступлением, поскольку наносила не только имущественный ущерб конкретному лицу, но и разрушала внутриобщинный мир;

11) мошенничество в уголовном праве Московского государства означало хищение чужого имущества путем обмана. Данным понятием прежде всего охватывались случаи, когда потерпевший покупал у преступника некачественный или фальсифицированный товар по неоправданно заниженной цене. При этом в отличие от татьбы повторное мошенничество не влекло за собой смертной казни;

12) принцип равного суда и расправы, о котором говорилось в преамбуле.

Уложения, имел двоякое значение. Во-первых, он заключался не в равенстве наказаний для всех, невзирая на социальную принадлежность и занимаемые должности, а в равной обязанности всех Государевых подданных нести уголовную ответственность за преступные деяния. Причем это законодательное требование не просто провозглашалось, но и реализовывалось на практике. Во-вторых, принцип равенства предполагал приведение многочисленных правовых источников, по-разному регулировавших соответствующие отношения, к единому знаменателю, каковым стало Уложение, и распространение на всех одного, хотя и не одинакового для всех, закона;

13) по количеству преступлений, за совершение которых назначалась смертная казнь, а также по ее способам и масштабам применения проводившаяся в Московском государстве уголовная политика была более гуманной и цивилизованной, чем в современных ему странах Западной Европы;

14) включая нормы о тюремном заключении в Судебник 1550 г., законодатель применял те языковые средства, в том числе просторечные, которые находил нужными, привычными или удобными, понимая, что они будут восприняты адекватно. Поэтому не стоит придавать значения отсутствию в Судебнике единой формулировки тюремного заключения, а также преувеличивать смысловую нагрузку используемого в нем словосочетания «кинуть в тюрьму», как делают некоторые ученые;

15) в XVII в., если не раньше, произошел отказ от наказания в виде пожизненного лишения свободы. Именно этим объясняется его отсутствие в Уложении;

16) свидетельства современников-иностранцев об уголовном праве Московского государства имеют две особенности. С одной стороны, когда они говорят о конкретных фактах, их сообщения, как правило, в целом являются правдивыми, поскольку находят подтверждение в соответствующих отечественных источниках. С другой стороны, даваемые иностранцами общие оценки русского уголовного права чаще всего носят необъективный, русофобский характер.

Научная новизна диссертации обусловливает ее теоретическое значение. Оно заключается в постановке и решении крупной научной проблемы в рамках одного из ключевых направлений в науке истории государства и права и юридической науке вообще. Работа существенно развивает, дополняет, уточняет и корректирует имеющиеся представления о специфике уголовного права Московского государства, а также восполняет целый ряд пробелов в научных знаниях о нем. Кроме того, в результате проведенного исследования дается всесторонняя, комплексная и углубленная характеристика уголовного права России в эпоху Московского государства. Основные положения диссертации, высказанные автором предположения, сделанные им выводы и введенные в научный оборот юридические акты и исторические источники могут быть использованы в дальнейших научных изысканиях. Причем они могут иметь отношение не только непосредственно к истории уголовного права России и зарубежных стран и истории государства и права в целом, но и к современному уголовному праву Российской Федерации.

Практическая значимость диссертации определяется тем, что ее материалы могут быть приняты во внимание при подготовке учебников, учебных пособий, учебно-методических комплексов и других подобных изданий по истории государства и права и уголовному праву с целью более точного отражения в них особенностей развития русского уголовного права в Х1У-ХУН вв. и его более объективной оценки. Кроме того, диссертационное исследование может служить подспорьем при проведении лекционных и семинарских занятий по таким учебным дисциплинам, как история отечественного государства и права, история государства и права зарубежных стран и уголовное право, и по историко-правовым специальным курсам, преподаваемым на уголовно-правовой специализации, а также при изучении этих дисциплин.

Что касается внедрения положений диссертации и сформулированных в ней выводов в уголовное и уголовно-исполнительное законодательство и судебную практику Российской Федерации, то этот вопрос весьма сложный и неоднозначный.

С одной стороны, ни о каком чисто механическом заимствовании из «московского» уголовного права норм, институтов и вариантов решения тех или иных уголовно-правовых проблем, например, назначении более строгого наказания за кражу по сравнению с грабежом, отнесении убийства в драке или в состоянии опьянения к категории неумышленных преступлений или возврате к практике бессрочного тюремного заключения, не может быть и речи. Сейчас это невозможно как в силу существенных, а порой и кардинальных различий между двумя историческими эпохами, так и потому, что нынешнее уголовное право России преимущественно базируется на ином теоретическом фундаменте, чем уголовное право Московского государства.

С другой стороны, современному российскому законодателю, думается, было бы полезно хотя бы отчасти воспринять общий подход к законотворчеству, который был присущ разработчикам законов в Московском государстве. Он выражался в том, что «московские» законы создавались, исходя не из неких абстрактных, отвлеченных юридических представлений и конструкций и не путем слепого копирования иностранных уголовно-правовых норм, а на основе конкретных религиозно-нравственных установок и обычно-правовых воззрений, господствовавших в русском обществе, и с учетом соответствующей судебной практики. Если бы законодатель Российской Федерации в большей степени принимал в расчет указанные факторы, то это, на наш взгляд, могло бы повысить качество уголовно-правового регулирования за счет сведения к минимуму возможности появления на свет неэффективных и даже мертворожденных уголовно-правовых постановлений.

Апробация результатов исследования осуществлялась на протяжении всего периода работы над диссертацией и выражалась в ее обсуждении на кафедре государственно-правовых дисциплин Российской Академии адвокатуры и нотариатав изложении основных положений диссертации в 4 монографиях и 1 учебно-методическом пособии, в 53 опубликованных научных статьях и сообщениях, в том числе в 10 публикациях в изданиях, входящих в Перечень рецензируемых научных журналов, в которых должны быть опубликованы основные научные результаты диссертаций на соискание ученых степеней доктора и кандидата наукв выступлениях с докладами по теме диссертации на международных и всероссийских научных конференцияхв использовании результатов исследования при проведении учебных занятий по истории отечественного государства и права и уголовному праву.

Структура диссертации подчинена требованиям логики исследования и включает в себя введение, четыре органично взаимосвязанные друг с другом главы, распадающиеся на двадцать параграфов, заключение и библиографический список. В первой главе рассматриваются религиозные истоки уголовного права Московского государства и его юридические источники — нормативные правовые акты, обычное право и судебная практика. Центральной частью работы является ее вторая глава. В ней представлена характеристика норм и институтов «московского» уголовного права в их историческом развитии. Уголовно-правовой анализ осуществляется в рамках трех хронологических периодов: XIV в. — первая половина XVI в., вторая половина XVI в. — первая половина XVII в., вторая половина XVII в. В отдельный параграф выделен вопрос об уголовном праве Московского государства по Уложению 1649 г. Третья глава диссертации посвящена проблеме смертной казни как исключительного вида уголовных наказаний. Затрагиваются такие ее аспекты, как законодательное регулирование и практика применения высшей меры наказания, причем политика Московского государства в отношении смертной казни сравнивается по этим показателям с современной ему западноевропейской. Завершает основную часть диссертации глава об уголовном праве Московского государства по свидетельствам современников-иностранцев.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Исследование эволюции уголовного права Московского государства в Х1У-ХУН вв. позволило прийти к следующим основным выводам.

1. Уголовное право Московского государства базировалось на библейских началах. Слово Божие обуславливало характер проводимой в Московском государстве уголовной политики и в той или иной степени находило воплощение в уголовно-правовых нормах и институтах.

2. В качестве юридических источников уголовного права Московского государства выступали нормативные правовые акты, обычное право и судебная практика, которые органично дополняли друг друга. С течением времени закон как уголовно-правовой регулятор приобретал все большее значение, но при этом всегда сохранял тесную связь с обычным правом и судебной практикой.

3. Одним из ключевых процессов в сфере уголовного права, непосредственно предопределявших все его развитие в ХГУ-ХУП вв., являлся постепенный переход от древнерусского понимания преступления как деяния, наносившего непосредственный физический, моральный или имущественный вред конкретному человеку, к его восприятию как общественно опасного, формально запрещенного и греховного поступка. Такая эволюция взглядов на преступление продолжалась на протяжении всей «московской» эпохи отечественной истории. Новая трактовка преступления закономерным образом вызвала изменения в терминологии для обозначения преступления.

4. Субъектом преступления признавался только человек, причем к уголовной ответственности могло быть привлечено любое лицо независимо от его сословной принадлежности и должностного положения. Минимальный возраст привлечения к уголовной ответственности вплоть до середины XVII в. определялся на основе канонических постановлений. Психическое состояние лица, совершившего общественно опасное деяние, вероятно, учитывалось при решении вопроса о наказании. Особо опасной категорией преступников, в отношении которых принимались наиболее жесткие уголовно-правовые меры, являлись ведомые лихие люди", то есть лица, пользовавшиеся среди местных жителей репутацией закоренелых, профессиональных преступников.

5. Уголовному праву было свойственно подразделение деяний с точки зрения их субъективной стороны на умышленные и «безхитростные». Последние охватывали, в современном понимании, неосторожные преступления и невиновно совершенные деяния, причем строгое различие между ними не всегда проводилось. Убийство в драке или в состоянии опьянения расценивалось как неумышленное. Отсутствие умысла исключало уголовную ответственность или смягчало наказание по сравнению с умышленным преступлением.

6. Повторное совершение лицом преступления являлось обстоятельством, отягчавшим наказание. Количественные рамки повторности применительно к разным преступлениям были различными.

7. В уголовном праве Московского государства произошел качественный скачок в развитии институтов соучастия в преступлении и прикосновенности к преступлению. Наиболее полно соответствующие нормы (как, впрочем, и многие другие) были изложены в Уложении.

Соучастие в преступлении распадалось на соисполнительство и соучастие с распределением ролей, при котором выделялись исполнитель преступления, инициатор преступления и пособник преступления. Ответственность соучастников была троякой: в одних случаях все они несли одинаковые наказания, в других главный виновник карался строже, в третьих ответственность возлагалась лишь на инициатора преступления. За эксцесс исполнителя другие соучастники ответственность не несли.

Формами уголовно наказуемой прикосновенности к преступлению являлись недонесение о преступлении, укрывательство преступления и попустительство преступлению. Санкции за прикосновенность к преступлению были различными.

Закон не разграничивал заранее обещанное и не обещанное укрывательство, делая акцент на самом факте укрывательства преступления и (или) преступника.

8. Если на первоначальном этапе развития Московского государства институт неоконченного преступления не был представлен в законе, то в дальнейшем ситуация изменилась. Наряду с оконченным преступлением Уложению были известны обнаружение преступного умысла, приготовление к преступлению и покушение на преступление. Ответственность за голый умысел и предварительную преступную деятельность была двоякой: содеянное (задуманное) либо приравнивалось к оконченному преступлению, либо влекло за собой более мягкое наказание.

9. До середины XVII в. нормы о необходимой обороне и крайней необходимости как обстоятельствах, исключающих преступность деяния, в отечественных нормативных правовых актах отсутствовали. Эти вопросы регламентировались обычным правом, судебной практикой и иностранным законодательством. Впервые на законодательном уровне необходимая оборона, крайняя необходимость, а также причинение вреда при задержании преступника и исполнение приказа или распоряжения были закреплены в Уложении.

10. На протяжении всего «московского» периода система преступлений претерпевала изменения количественного и качественного свойства.

Первые проявлялись в последовательном расширении перечня преступлений, его пополнении новыми категориями уголовно противоправных деяний. Наиболее разветвленная система преступлений была зафиксирована в Уложении, что особенно заметно при ее сопоставлении с системой преступлений, предусмотренной Судебником 1497 г. и даже Судебником 1550 г. Если Судебник 1497 г. включал всего четыре категории уголовных правонарушений, то в Уложении их число возросло в три раза. При этом, что не менее важно, увеличилось количество не только категорий преступлений, но и самих преступлений, входивших в каждую из них.

Помимо количественных, имели место серьезные качественные перемены, выражавшиеся в очевидном совершенствовании юридической техники. Разработчики законов второй половины XVI в. — XVII в. уже не довольствовались тем способом изложения правового материала, которым активно пользовались составители Судебников и который заключался в простом обозначении преступлений без раскрытия их сути. Напротив, они предпочитали точные законодательные формулировки, стремились к подробному описанию в нормативных правовых актах объективных и субъективных признаков преступлений, что порой приводило к излишней казуистичности соответствующих уголовно-правовых норм.

11. В понимании наказания в рассматриваемый период происходили перемены, аналогичные изменениям во взгляде на преступление. В правовом сознании все больше укреплялась мысль о государственном, публично-правовом значении наказания как средства защиты от преступлений не только отдельной личности, но и государства и общества в целом.

12. Целями наказания являлись возмездие преступнику за содеянное, в том числе по принципу талиона, и предупреждение преступлений. Последняя цель достигалась путем устрашения преступника и других лиц, воспрепятствования совершению осужденным новых преступлений и исправления преступника.

13. Подобно системе преступлений система наказаний в Московском государстве развивалась в сторону усложнения. Применявшиеся к преступникам наказания были направлены на такие блага, как жизнь, здоровье, свобода, честь и достоинство правонарушителя, его имущественное положение и др. Наряду с конкретными мерами государственного принуждения к лицам, совершившим преступления, в законодательстве Московского государства всегда имелись неопределенные наказания.

14. Высшей мерой наказания являлась смертная казнь, именно в московский период русской истории впервые получившая законодательную «прописку». При этом ни на этапе собирания русских земель вокруг Москвы, ни в эпоху расцвета Московского государства смертная казнь не являлась основным видом уголовных наказаний. Ее доля в общей массе наказаний за различные преступления всегда была незначительной. По количеству преступлений, за совершение которых назначалась смертная казнь, а также по ее способам и масштабам применения Московское государство существенно отличалось от современных ему стран Западной Европы.

15. Преобладающим видом наказаний, особенно в период становления и укрепления Московского государства, были денежно-имущественные санкции. В XVII в. возросла роль телесных наказаний, тюремного заключения и ссылки.

16. Количество наказаний, полагавшихся за одно преступление, могло быть различным.

17. Правовое регулирование наказания базировалось на принципе всесо-словности наказаний, предполагавшем отсутствие привилегированных чинов, освобожденных от тех или иных наказаний в силу их унизительности или жестокости. В то же время общественный статус преступника и потерпевшего нередко влиял на вид и размер наказания.

18. Уголовное право Московского государства допускало исключения из принципа индивидуальной (личной) ответственности за преступление.

19. Яркой чертой уголовной политики Московского государства являлась вытекавшая из христианской заповеди снисхождения и сострадания к ближнему широкая практика амнистии и помилования преступников. Она выражалась в их освобождении от наказаний, в замене назначенных им наказаний более мягкими мерами государственного принуждения или в смягчении условий отбывания наказаний. Амнистии и помилования не только приурочивались к знаменательным событиям в жизни страны, но и осуществлялись в обычном, текущем режиме.

20. Чрезвычайно важную роль в изучении уголовного права России XV—XVII вв. играют многочисленные свидетельства современников-иностранцев о Московском государстве. Они позволяют расширить и углубить имеющиеся представления о «московском» уголовном праве, а также получить о нем новые знания. В то же время сообщаемые иностранцами сведения в силу различных причин не всегда носят точный и объективный характер, а потому нуждаются в проверке путем сопоставления с соответствующими отечественными источниками.