Не все, похороненное временем, пропадает без следа. Проходит иногда не один десяток лет, прежде чем миру открываются забытые вехи истории литературы.
Долгое время (до начала 70-х годов) считалось, что начало европейской литературы абсурда положили Эжен Ионеско и Сэмюель Беккет. Однако существование неизвестных ранее произведений, таких как пьеса «Елизавета Бам» (1927 г.), стихи и проза Даниила Хармса и Введенского, а также пьеса Введенского «Елка у Ивановых» (1939 г.), доказало, что литература абсурда проявила себя гораздо раньше, в творчестве этих замечательных русских писателей.
Макс Фрай в одной из своих книг писал, что «русская литература не заслуживает Хармса», что «в Небесной Канцелярии планировали… очередной подарок каким-нибудь англичанам», так как «высокое искусство абсурда — это их исконная специализация», но «позже выяснилось, что Хармс, как ни странно, позарез нужен огромному количеству читателей. Его любят особенной любовью. Нет другого автора, которого бы пародировали столь активно и анонимно… Хармса не пародируют только ленивые.
Литература
Хармса, действительно, сродни геометрии Лобачевского. Он расставляет знаки на бумаге таким образом, что на глазах читателя начинают пересекаться параллельные прямые; непрерывность бытия отменяется; знакомые слова отчасти утрачивают привычное значение, … живые люди становятся плоскими и бесцветными, как плясуны в театре теней; да и сама реальность разлетается безжалостным пером на мелкие осколки… Я не знаю писателя более ужасающего, чем изящно ироничный Хармс… Его смертельное оружие — невинный цинизм ангела (по меньшей мере — инопланетянина), слегка шокированного незамысловатой нелепостью человеческого устройства". Эти слова во многом отражают суть творений Даниила Ивановича.
«Мир ловил, но так и не поймал Хармса (убил — да, конечно, но не поймал), — продолжает свою мысль Макс Фрай, — а значит, жизнь победила смерть неизвестным для меня способом». Наверное, это и есть то чудо, которого так ждал в своей жизни писатель.
