Изучение правовых отношений в отечественной социологии

Изучение института правовых отношений в отечественной социологии имело определенную специфику: ее становление проходило уже в постсоветский период.

В советский же период в силу идеологических причин упор делался нс на анализе институциональных основ права, а на изучении отдельных форм девиации, что и привело к возникновению социологии социального контроля и девиантности. Но даже при исследовании отдельных практик девиации социологи не всегда имели возможность открыто обнародовать результаты своей работы.

В то же время именно в России складывался междисциплинарный подход в изучении отклоняющегося поведения. Так, еще до революции 1917 г. исследовались такие феномены, как проституция (И. Блох, Н. Дубошицкий, В. Зарубин, И. Клевцов, А. Суздальский), гомосексуализм (Б. И. Пятницкий, В. М. Тарановский, И. Б. Фукс), пьянство и алкоголизм (Д. К. Бородин, В. М. Бехтерев, С. А. Первушин), самоубийство (К. Герман, Н. М. Михайловский). После октября 1917 г. изучение суицидального поведения и других форм девиантного поведения было продолжено в русле дооктябрьских тенденций, но возможности для такой работы все более и более сокращались. Во времена хрущевской оттепели произошло некоторое возрождение социологии девиантного поведения и социального контроля. Но социология права по-прежнему была в зачаточном состоянии.

В постсоветские времена социологи, анализируя советскую систему, признали невозможность существования в таком обществе полноценной рефлексии относительно правовых основ общества. В начале 1989 г. исследователи фиксировали «весьма высокий уровень традиционно советского доверия населения по отношению к власти и крайне низкий уровень недовольства». Но уже летом 1991 г. в одном из социологических исследований большинство опрошенных (88%) соглашается с тем, что «люди устали от политики», и специалисты обнаруживают «устойчивый фон недоверия по отношению к институтам и носителям власти»^[1].

В конце 1990;х гг. в российской социологии права ставится ряд методологических вопросов о том, «как выглядит признаковое пространство, в котором проистекают постсоциалистичекие процессы», «каковы результаты общественных преобразований в России»^[2]. Кроме того, актуализируется внимание к таким категориям, как «правовое государство», «гражданское общество». Появляются работы, посвященные исследованию правовой сферы российского общества с социологической точки зрения. И несмотря на преобладание криминологического и юридического подходов при рассмотрении правовых феноменов, изучение социальной обусловленности этих феноменов представляется специалистам весьма актуальным.

Как замечают специалисты, «в российском обществе кризис всегда (или практически всегда) имел непосредственное отношение к институтам в области права, однако эти изменения обычно не были результатом развития самого права»^[3]. И современная правовая доктрина, в частности уголовно-правовая, но мнению специалистов, находится под влиянием «прагматических и уголовно-политических требований, берущих начало отнюдь не в сфере права и его ценностей», и можно наблюдать «существенный отход от достаточно жесткой и последовательной морально-ценностной ориентации уголовно-правовой доктрины» и ее замещение «доктриной широкой утилитарной интерпретации»^[4].

• [1] Левада Ю. А. 1989—1998: Десятилетие вынужденных поворотов // Куда идет Россия? Кризис институциональных систем: век, десятилетие, год / под ред. Т. И. Заславской. М. :Логос, 1999. С. 122.
• [2] Заславская Т. И. О некоторых методологических вопросах исследования современногороссийского общества // Куда идет Россия? Кризис институциональных систем: век, десятилетие, год. С. 138—139.
• [3] Романов А. К. Современное уголовное право: доктрина и кризис // Куда идет Россия? Кризис институциональных систем: век, десятилетие, год. С. 232−233.
• [4] Романов А. К. Указ. соч. С. 239.