Гротескная эстетика. 
Холокост в кинематографе

Важно понять, каким образом, на каких уровнях гротескная эстетика может работать с образами, и только ли с образами она может работать. Анализируя фильмы, репрезентирующие травму Холокоста, мы пришли к выводу, что существую фильмы, акцентирующие внимание на абсурдности различных характеристик, например абсурдности характеристики превосходства арийской расы по сравнению с еврейской в фильме Ангешки Холланд «Европа Европа» .

Главный герой — еврей, в силу различных обстоятельств оказывается в элитной школе Гитлерюгенда для немецких мальчиков-подростков. Абсурдность ситуации, репрезентируемой фильмом, заключается не только в том, что еврей остается неузнанным среди представителей «высшей» расы, но в том, что сама расовая теория подтверждает его арийское происхождение.

Преподаватель расовой теории на занятии «Как мы узнаем еврея» после эмоционального объяснения различий между арийской расой и евреями наглядно демонстрирует «состоятельность» науки: «наука объективна, наука безошибочна».

Преподаватель производит измерения черепа главного героя, которого все в школе знают под именем Йозеф Петерс, его настоящее имя Соломон Перель. Ввиду очевидных несоответствий, у Соломона темные волосы и глаза, высокий лоб, преподаватель заключает: «Из этого смешения (кровь его предков в течение многих поколений перемешалась с другими расами) появилась восточно-балтийская раса, к сожалению, ты не принадлежишь к нашей главной расе немецкого народа, но тем не менее, ты настоящий ариец».

Несмотря на то, что сюжет этого фильма строится на гротескном элементе парадоксальности и смешении «одновременно смешного и страшного», сам фильм не наполнен гротескными образами, как например, «Поезд жизни», «Мой фюрер» или «Бесславные ублюдки». Вместе с тем существуют фильмы, которые кроме сюжетного гротеска обладают целым набором образов, отсылающих к гротескной эстетике. Почти все они строятся на принципах преувеличения, гиперболизации, парадоксальности, соединении смешного и страшного, прекрасного и ужасного и т. п., незавершенности и незаконченности.

Кроме сюжетного гротеска, строящегося на парадоксальности и абсурдности самого повествования, как в фильме Агнешки Холланд «Европа Европа», есть гротеск образов. Чаще всего, именно через гротескную репрезентацию образов происходит кодирование гротескности самого сюжета, например такие фильмы как «Ночной портье», «Поезд жизни», «Мой фюрер, или самая правдивая правда об Адольфе Гитлере», «Бесславные ублюдки». Также гротеск встречается в документальном кино.

Первый документальный фильм о зверствах нацистов и о концентрационных лагерях «Исследование немецких концентрационных лагерей» должен был выйти сразу после войны, но не вышел из-за ориентации мира на героизм и уничтожение нацизма.

Очевидно, этот фильм, кадры из которого вошли в современный фильм о фильме «Наступит ночь» («Night Will Fall» реж. Андре Сингер, 2014), обладает самой точной репрезентацией той трагедии, которую пережили люди в концлагерях, так как состоял он из тех видео материалов, которые сняли фронтовые операторы во время и сразу после освобождения лагерей.

Документальное кино — очень важная ступень развития традиции репрезентации травмы. Например фильм «Ночь и туман» («Nuit et Brouillard» реж. Ален Рене, 1955), снятый при поддержке комитета «Истории Второй мировой войны» (le Comitй d’Histoire de la Deuxiиme Guerre Mondiale), использует кадры, снятые немцами во время депортаций. Закадровый голос сообщает, что среди депортируемых в лагеря есть и еврее, на кадрах мы видим преимущественно людей с нашитыми на одежду шестиконечными звездами.

Фильм в первую очередь своим названием отсылает зрителя к директиве Гитлера «Ночь и туман», обозначение на немецком: «N N» — «Nacht und Nebel», разрешающая преследование настроенных против нацистов активистов на всей оккупированной Германией территории. Не смотря на то, что фильм не акцентирует внимание конкретно на еврейской трагедии, он тем не менее дает общее представление о жизни в лагере: видео, отснятые специально для фильма (они в цвете) сменяются фотографиями и кадрами из видео, заснятыми нацистами в действующих лагерях (они — чёрно-белые). Реальность настолько ужасна, что кажется гротескной. Чередование кадров, условно, тогда и сейчас уничтожает линию, разделяющую реальность лагерей и современного мира.

Ключевым для репрезентации травмы концентрационных лагерей и лагерей смерти стал фильм «Шоа» («Shoa» реж. Клод Ланцман, 1985). Фильм, длящийся почти девять с половиной часов, акцентирует внимание исключительно на еврейских жертвах: о своей судьбе рассказывают выжившие, их дети и родственники. Этот фильм — важный шаг на пути становления мемориальной культуры Холокоста.

Во-первых, свидетели событий сами рассказывают свои истории, во-вторых, чаще всего их дети присутствуют при этих рассказах, поддерживают своих родителей, в какие-то моменты берут инициативу на себя и говорят о тех ужасах, о которых когда-то вспоминали их близкие, в-третьих, мы видим травму, которая развилась из молчания, наложенного на события геноцида времен Второй мировой войны: этим людям до сих пор сложно вспоминать и говорить о том, что с ними происходило в концентрационных лагерях. Фильм «Шоа» показывает «подвижность» травмы., ее способность передаваться другим людям посредством воспоминаний.

Со времен окончания войны было снято много фильмов о жертвах войны и Холокоста, многие из этих фильмов были показаны и восприняты публикой. Некоторые из этих фильмов, например «Шоа» или трансляции суда над Адольфом Эйхманом повлияли на традицию говорения о травме.

Очевидно, документальный фильм стремится передать реальность, например «Ночь и туман» работает исключительно с фактами, «Шоа» — с воспоминаниями, но оба эти фильма направлены на репрезентацию реальности.

Но намеренный гротеск появляется не только в художественных фильмах, о которых преимущественно идет речь в нашей работе. Например, фильм «Концлагеря. Дорога в ад» (реж. Федор Стуков, 2009) наполнен гротескными образами репрезентации трагедии Холокоста. Повествовательный нарратив фильма прерывается вставными роликами. Эти ролики, например, — реклама Циклона В. Закадровый голос сообщает: «Цикло В от фирмы Дэгиш уничтожает насекомых, и НЕ ТОЛЬКО!». Очевидно, документальное кино разбавляет таким образом монотонность повествования, но рекламный формат вставного ролика делает и сам фильм гротескным.