Идея соборности в современном философском дискурсе

Идея соборности в современном философском дискурсе

Одной из доминантных тем русской философии является учение о соборности, в котором нашли отражение особенности русского национального самосознания и самобытной культуры, духовный опыт русской нации. Активное осмысление идеи соборности в русской философии XIX — начала XX веков было прервано по известным причинам. И только с 80-х годов прошлого века соборность получает новый импульс своего развития в современном философском дискурсе. Свою весомую лепту в утолении «жажды соборности» внесли В. В. Горбунов, С. Е. Троицкий, А. В. Гулыга, А. Ф. Замалеев, В. Н. Сагатовский, Л. А. Шумихина, В. В. Бычков, Л. Е. Шапошников, С. С. Хоружий, И. Холодный. Последние три автора занимаются проблемой соборности наиболее разносторонне и глубоко.

Л.Е. Шапошников одним из первых в отечественной историко-философской литературе рассмотрел основные этапы становления учения о соборности. Ученый справедливо считает, что «в истории русской философии особая заслуга в осмыслении проблем соборности остается за А. С. Хомяковым, но сама идея „единства во множестве“ имеет глубокие корни в церковном и национальном сознании». В монографии «Философия соборности», Л. Е. Шапошников, начиная с А. С. Хомякова, анализирует концепции соборности в философии Серебряного века, уделяя внимание рассмотрению принципа соборности и в сфере православного богословия. Философ пытается проследить, в какой мере идейное наследие А. С. Хомякова оказало влияние на творчество последующих мыслителей, приходя к выводу, что идея соборности разрабатывалась в русской философии, прежде всего, представителями школы всеединства. Касается Л. Е. Шапошников и одного из главных аспектов соборности — аскетики и связанного с ней учения св. Григория Паламы о божественных энергиях, но лишь в той мере, в какой эта проблема затрагивалась в творениях философов метафизики всеединства.

На деле исихазм оказал огромное влияние на русский менталитет, войдя в фундамент религиозности русского типа и став неотъемлемой частью дискурса соборности. Однако в русской духовной культуре, философии и богословии, исихазм долгое время не находил должного отражения, толкуясь зачастую в искаженном виде. По мнению С. Хоружего, виднейшего современного исследователя соборности «это было крупнейшим недостатком православной мысли» и соответствующе повлияло на разработку идеи соборности в русской философии, одна из характерных черт которой является «устремленность и внимание к православной мысли». Русская философия «существовала не столько под эгидой православия: она оказывалась в его недрах. Православие предъявляло требования не только опекать философию, но и выполнять свойственные ей функции».

К началу XX века, по наблюдению С. С. Хоружего, «капитально разработав и исчерпав потенции метафизики всеединства, русская мысль начала продвигаться к созданию философии синергии». Этот процесс был прерван в условиях большевистской России и возобновился в трудах эмигрантских богословов. С. Хоружий считает своевременным наработанное на Западе, вернуть на родину, переведя из лона богословия в философский дискурс. Более того, в этом состоит, на взгляд философа, магистральная задача современной философии, в исполнении которой можно использовать гибкость постмодернисткого разума и его тяготение к концептуализации и созданию всевозможных парадигм.

Обосновывая ведущую роль принципа синергии в своей философской концепции, С. С. Хоружий обращается к истокам восточного христианского дискурса, напоминая о том, что главной особенностью его формирования была прямая связь с духовным опытом: «.здесь. творился труд постижения непостижимого откровения, данного ученикам Христа, и в этом труде созидался христианский разум».

В дальнейшем на Западе христианский разум был отрефлексирован интеллектуально, Восток же сберег уникальность христианского мироощущения, прежде всего, в аскетике, мистике, литургии, православном искусстве, воздерживаясь от выговаривания. Ибо словесное теоретизирование, содержа в себе долю «человеческого произвола», примесь временного и относительного, может исказить его специфическую сущность. С. С. Хоружий делает справедливый вывод о том, что аскетическая традиция исихазма является выражением аутентичной духовности восточного христианства. Значение исихазма для русского самосознания философ показывает в работе «Диптих безмолвия», отмечая, что важнейшей характеристикой исихазма является синергизм.

Для уяснения специфики синергийного дискурса и его корней, ученый сравнивает две онтологические парадигмы. Первой является платонизм с его учением об идеях-сущностях, смыслах любых явлений, получивший развитие в неоплатонизме и трансформировавшийся через традицию христианского платонизма в русскую софиологию и метафизику всеединства. Данная онтологическая парадигма предполагает, что все уровни бытия связаны между собой сущностно. Второй тип онтологии определяется дискурсом синергии. Ее ядро составляет заданная паламистским догматом фундаментальная дихотомия сущность-энергия, которая формирует энергийную, более тесную и менее жесткую (чем сущностная) связь уровней бытия между собой. Синергийная парадигма утверждает анти — иерархическую онтологию, а это означает, что все промежуточные онтологические уровни-ступени неоплатонизма, служившие необходимыми стадиями в богообщении, как встречном процессе восхождения-нисхождения, в богословии энергий устраняются. Оба типа онтологии (как мы убедились в ходе данного исследования) свойственны дискурсу соборности на разных этапах его развития. Концепции соборности, основанные на первом типе онтологии (платоническом) глубоко осмыслены в русской философии и богословии. Энергийная связь из-за своего опытного характера, менее доступна дискурсивному выражению, а потому менее отрефлексирована теоретической мыслью. Констатируя расхождение неоплатонического варианта богообщения «по сущности» с паламистким «по энергии», С. С. Хоружий представляет энергийный тип онтологии более продуктивным и перспективным. Потому ученый призывает освободиться от эллинства и сделать выбор в пользу паламизма, ибо что может добавить философия к «умной молитве».

Эта точка зрения, на наш взгляд, имеет спорный характер: в обосновании православного сознания нецелесообразно отказываться от того что мыслилось самим христианским сознанием в качестве синонима истиной философии — платонизма.

В своей основе традиция исихазма выделяет в божестве два элемента: сущность и энергии. Сущность абсолюта человеку недоступна, но в это же время, благодаря энергиям, на него нисходит «обожающая благодать». В силу этого индивид, пребывая в церковной ограде, как бы поднимается над тварным миром, становясь «светоносным», ибо Бог проявляющийся в Своих энергиях именуется Светом. «Светоносность» личности предопределяется степенью ее приобщенности к божественным энергиям. У людей, погрязших мирских заботах, они затемнены; у святых «обожение» проявляется в сиянии. Приобщиться к Богу, по учению исихастов, могут лишь те, для кого Он стал «началом и концом» всех стремлений, так как только любящие Его становятся «возлюбленными Им».

С.С. Хоружий рассматривает православную аскетику как философию личности, ибо подвижник уходит от мира для созидания индивидуальности, личного духовного пути.

Конечная цель духовного пути в православном исихазме состоит в достижении соборного единства с Богом. Для ее выполнения необходима «внешняя аскеза» или подготовительный этап, на котором аскет сосредотачивает свои силы и способности в единый центр, собирает себя (тело, душу, ум) из дурной множественности в единство. В результате этой духовной работы рождается, исходящий из сердца, порыв к Богу. В ответ на него Господь дает благодать, которой совершается обожение.

Это обоюдное сотрудничество Бога и человека и есть синергия, претворяющая новую высшую природу человека.

Еще один аспект осуществления соборности с опорой на синергию, как способ реализации соборности, заключается в том, что, работая над собой, синергирующий человек работает за всех, «держа внутри себя собор со всеми». Ибо «держа собор» с «другим», каждый утверждает свое единство и братство в другом. Такое восприятие всеобщего как своего, ощущение глубинной причастности к неразделимой целостности бытия, можно охарактеризовать чувством соборности, вселенскости. Отношение синергирующего человека к другим людям есть чувство единства и братства, «внутренний опыт вселенского сочувствования» (Вяч. Иванов), ощущение общей духовной гармонии универсума без утраты личного, то есть ощущение соборности, дает подвижнику чувство бесконечного духовного ликования и наслаждения.

Путь к соборности, проходимый православным подвижником, С. С. Хоружий выражает в виде гегелевской триады: род — индивидуальность — соборность. Основанием соборного единства во множестве является братская любовь, вызывающая процесс индивидуального синергирования, когда каждый сопереживает, «вчувствуется» во внутреннюю жизнь другого и разделяет ее. Тем самым раскрываются новые стороны каждого и всех. Развиваясь, такие отношения между людьми, приводят к большему объединению и обобществлению внутренней жизни участвующих в общении. Так возникает синергирующее общество. Синергирующий человек порождает синергирующее общество, синергирующее общество порождает синергирующего человека.

Такое представление о связи между обществом и человеком, когда каждая личность содержит в себе множество других (соборных) личностей и при этом они сущностно и структурно тождественны друг другу, положил А. С. Хомяков в основу концепции соборности.

Существенная характеристика принципа синергии в том, что он ориентирует не на какой-либо идеал, но на Бога — Живого, которого «никто никогда не видел». Потому реализация идеального соборного единства возможна лишь на основе определенной общности, каковой является Церковь. В концепции А. С. Хомякова соборный принцип реализуется в Церкви, предполагающей «углубленность ее членов в Истину». Только в Церкви, которая для христианской традиции есть источник соборности, совершенного единства во множестве, возможно адекватно выразить сочетание имманентного единства, основанного на свободе и любви через понятие «соборность». Справедливо указывая на эти основополагающие моменты в учении А. С. Хомякова, С. С. Хоружий делает вывод о благодатной сверхэмпирической природе соборного единства. Отсюда следует, что трансформировать энергийно-экзистенциональные критерии, данные в этом учении, вовне невозможно, а потому и рассматривать соборность как общественный идеал бессмысленно.

Данный вывод требует, на наш взгляд, некоторой коррекции.

С.С. Хоружий верно указывает, прежде всего, на экклезиологический характер учения А. С. Хомякова о Церкви, выделяя учение о Церкви мистической и невидимой, как мистическом Теле Господа. Сосредоточившись на главном аспекте учения А. С. Хомякова о соборности, философ не замечает выделение А. С. Хомяковым внешних критериев соборности, т. е. принятие тех или иных религиозных истин всем церковным народом. Более того, само развитие соборного сознания происходит постольку, поскольку те или иные положения одобряются «всей полнотой Церкви». У А. С. Хомякова речь идет не только о мистической Церкви, но и исторической Церкви. Пафос учения «отца славянофильства» заключается в том, что соборность — тот идеал, по которому должна строиться не только внутренняя церковная, но и общественная жизнь.

Однако историческая реальность вносит существенные коррективы в осуществление истин православия. В развитии Церкви участвуют два элемента: божественный и человеческий. Первый всегда верно выражает христианские истины, второй часто их искажает. Потому реальный церковный организм, в том числе и русское православие, «будет еще не только несовершенным, но и вполне дрянным, несмотря на совершенства, заключенной в нем святыни».

Исходя из этого, нельзя делать вывод о том, что соборность «не есть реальное свойство», оно присуще православию, и в той или иной степени «находит исторической воплощение». Полная же реализация принципа соборности возможна лишь в эсхатологической перспективе, в царстве Божием.

В целом следует отметить плодотворность пути, избранного С. Хоружим. Обосновывая ведущую роль принципа синергии в концепции соборности, где соборность представляет в аутентичном виде специфику православия, ученый видит в переводе достижений богословия в философский дискурс, магистральную задачу современной философии.

Величайшим прозрением русской мысли называет соборность современный ученый В. Ш. Сабиров в своей работе «Русская идея спасения». Он анализирует соборность в качестве религиозно — нравственного идеала, связывая ее с идеей спасения в русской религиозной философии. Его мысли во многом созвучны нашим представлениям о соборности. В. Ш. Сабиров справедливо отмечает, что эмпирические предпосылки соборности можно обнаружить в различных сферах российской жизни: и в органах местного самоуправления (земство), и в основании русской артели. На соборных началах держалась русская община. Да и саму Русь можно представить как собор множества народов, верований, культур языков. Ученый пытается понять почему начатки соборности, имеющиеся в российском социуме не развились, а распались, выродившись в коллективизм. Он приходит к выводу, что общинное сознание не является синонимом родового, универсального, т. е. подлинно соборного, а было лишь одной из форм группового корпоративного сознания. Оно не содействовало интеграции крестьянства с другими слоями российского общества.

Что касается русской философии, то пальму первенства в разработке учения о соборности В. Ш. Сабиров справедливо отдает А. С. Хомякову, у которого выделяет в его анализе соборности гносеологическую, религиозно — нравственную и богословскую проблематику. Гносеологическая сторона соборности тесно связана с религиозной этикой. Чтобы уяснить истину надо жить в ней: «Сущее дано лишь церковному соборному сознанию. Индивидуальное сознание бессильно постигнуть Истину. Знание Истины дается лишь взаимной любовью людей, объединенных Церковью. Всей полнотой Истины обладает только Церковь. «По Хомякову соборность — есть свободное единство людей в Церкви, а гносеология и этика имеют подчиненное положение по отношению к богословию. Соборность пролагает православный путь к Истине, а, следовательно, к спасению». Наряду с заслугами в разработке соборности Хомяковым, В. Ш. Сабиров отмечает, что его учению о соборности «недостает антропологической глубины. соборность не предстает у него как жизненная проблема».

Преодоление отмеченных недостатков в преодолении соборности совершил, по мнению В. Ш. Сабирова, Ф. М. Достоевский в романе «Братья Карамазовы» В поэме о Великом инквизиторе представлена драма сомневающегося сознания, утратившего свою цельность. В лице Иисуса Христа и Великого инквизитора столкнулись две концепции человека. Великий инквизитор оценивает человека крайне низко. С его точки зрения человек только и мечтает соединиться в «общий и согласный муравейник», ибо потребность всемирного соединения есть мучение для людей, а свобода невыносима. Он мыслит не соборно, противопоставляя людей друг другу.

Антропология Христа иная. Он знает онтологию падшего человека, на которой основывается великий инквизитор. Он знает и онтологию преображенного соборного (соборного) человека. Сделав свободный выбор в пользу Богочеловека, человек через Христа становится безграничным бесконечным соборным существом. Благодаря Христу, смертью смерть поправшему, человек освобождается от ига смерти, он приобретает спасение, вступая в Царство Божие. Таким образом, соборность в интерпретации Достоевского, приобретает антропологическую глубину.

Вселенский масштаб соборность получает в философской интерпретации В. Соловьева, где он развил идею соборности до метафизики всеединства. Сабиров отмечает в разработке всеединства у Соловьева несомненное влияние учения о соборности А. С. Хомякова. Отмечая сложность и многозначность идеи соборность, Сабиров увязывает ее проблематику с софиологией. Философский смысл учения о Софии в том, что в нем утверждается и иерархированность бытия и единство составляющих его элементов. Единство носит «тотальный», «живой» характер, ибо все в мире соединяется друг с другом и весь мир соединяется через Софию. Сабиров делает справедливый вывод о том, что софиология не рациональное, скорее художественное восприятие соборности как духовной красоты мира. Софийное начало дает миру смысл и красоту. Для того, чтобы увидеть его в обезображенном грехом мире, человеку следует проявить мужество, стойкость, особо глубокую зоркость. Софио — логия задает установку на преображение мира духовными средствами. Основа этой устремленности — любовь к миру в Боге. Главный вывод Сабирова в том, что «основные проблемы русской религиозной философии и вся она в целом могут быть адекватно поняты только в том случае, если воспринимать их под углом зрения идеи спасения, составляющей их смысловое ядро». Одним из разворотов понятия спасения в русской религиозной философии является соборность, которая выступает в понимании проблемы спасения в качестве руководящего принципа ее конструктивного разрешения.

соборность аскетика бытие самосознание.