Основные аспектологические понятия

Как было подчеркнуто в главе I, различия между двумя знаками могут быть двух типов: семантические и сочетаемостные. Между глаголами в личной форме прошедшего и непрошедшего времени (пишу — писал и напишу — написал) — семантические, между падежными формами прилагательного и падежными формами существительных (доброго — доброму, университету —университетом) в изолированном их употреблении — исключительно сочетаемостные, между существительными в форме разных чисел (сои — сны) — и семантические, и сочетаемостные.

Между глаголами разных видов заведомо существуют сочстаемостные различия, причем эти различия носят абсолютно ясный характер. Известно, что глаголы совершенного вида (СВ) нс сочетаются с наречиями и наречными выражениями со значением регулярной повторяемости (ежедневно, регулярно, по четвергам, систематически, каждый день и т. п.), инфинитивы глаголов СВ нс сочетаются с фазовыми глаголами (начать, кончить, продолжать и т. п.) и с выражениями, обозначающими отрицательное отношение к действию (не советую, не стоит, разлюбил и т. п.). Исчерпывающие списки таких сочетаемостиых ограничений имеются в научной литературе, в первую очередь в пособиях, предназначенных для преподавания русского языка как неродного. [См.: Рассудова О. П., 1982.].

Очевидно, что между глаголами, принадлежащими к разным видам, имеются и семантические различия, вопрос о сущности которых продолжает оставаться дискуссионным. Изложим свое понимание семантического различия между глаголами СВ и НСВ.

Прежде всего о методах решения этого вопроса. Семантика не может быть непосредственно выведена из сочетаемости, хотя невозможно отрицать и глубокую, но отнюдь недетерминированную связь между двумя этими характеристиками. Поэтому семантика глаголов СВ никак нс может быть выведена из их сочстасмостных ограничений. Кроме того, семантические различия между знаками должны в идеале определяться в контекстуальном вакууме.

поскольку один и тот же контекст может оказывать различное семантическое воздействие на разные знаки (зачеркивания, приращение, сдвиг, о чем шла речь в главе II). Могут быть использованы и так называемые диагностические контексты, относительно которых существует полная и точная уверенность, что воздействие их на анализируемые знаки абсолютно одинаково. Пытаясь рассмотреть, насколько это возможно, традиционные пары глаголов по виду в изолированном употреблении, нельзя нс прийти к выводу, что среди этих так называемых пар существуют 2 типа семантических противопоставлений: по кратности действия и по результатам действия. При этом глаголы НСВ оставляют оба этих признака невыраженными. Ср. для однократности: острить — сострить, целовать — поцеловать, навещать — навестить, приходить — прийти, брать — взять, бросать — бросить и др. Или для результативности: строить — построить, писать — написать, читать — прочитать, учить — выучить, решать — решить и др. Совершенно очевидно, что эти два разных семантических различия для противопоставления делать — сделать покрывают оба случая (сделать один раз и сделать результативно), что связано с широким, почти местоименным значением глагола делать. В то же время по отношению, например, к глаголу звонить в значении «связываться с кем-нибудь по телефону» однократный коррелят будет — позвонить, а результативный — дозвониться, для просить такими коррелятами будут соответственно попросить и выпросить, для толкать — толкнуть и вытолкать или вытолкнуть и т. п.

В истории изучения аспектологии непременное желание ученых свести оба этих семантических различия, связанных с грамматической характеристикой вида, к одному-сдинствснному, т.с. инварианту, приводило к объявлению доминирующим первого (целостность действия, по Ю.С.Маслову) либо второго (внутренний предел, по В.В. Виноградову). Впрочем, теоретически безупречной была и та точка зрения, по которой вид как грамматическая категория вовсе не обязательно должен был иметь семантический инвариант, а рассматривался как набор различных семантических расхождений. Именно такой взгляд опирался на аналогии среди других грамматических характеристик, выделяемых на сочетаемостных основаниях (род и падеж существительных, например) и не имеющих семантического инварианта. В настоящее время в связи с успехами компонентного семантического анализа на вопрос о том, что же общего между значениями однократности и результативности, можно ответить несколько иначе.

Внимательное исследование значения результативности показало, что, несмотря на свою полную семантическую ясность и вербальную определенность, оно нс является элементарным, но состоит из нескольких семантических компонентов. Эти компоненты следующие: 1) протяженность (результату всегда предшествует более или менее продолжительное действие, направленное на его достижение; то, что само падает с неба как подарок судьбы, — никогда не результат, но лишь в крайнем случае награда); 2) прекращение действия в некоторой точке (действие больше нс продолжается) и 3) (строго говоря, это не 3, а 2а) характеристика самой этой точки прекращения как такой, по достижении которой действие оказывается внутренне исчерпанным, а не просто прекращенным в связи с какими-нибудь внешними обстоятельствами. Таким образом, и в случае с однократностью, и в случае с результативностью перед нами действия, о которых А. В. Исаченко точно говорил как о действиях, выполненных за один прием. [См. Исаченко А. В., I960.] Причем в случае с результативностью это (один прием!) не всегда точное отражение реальной ситуации, в которой результат мог быть достигнут и после одного усилия, и после множества прерванных усилий. Однако результативный глагол СВ представляет ситуацию как единую и неделимую. В этом его семантическое совпадение с однократным глаголом СВ. Иными словами, результативность — это всегда однократность (одноактность, целостность) + специфическая точка прекращения действия. С другой стороны, однократность действия также может сопровождаться дополнительными семантическими характеристиками, определяющими протяженность этого однократного действия, — мгновенную, или точечную, как в кричать — крикнуть, свистеть — свистнуть, или более или менее продолжительную, как в покричать, просвистеть.

Из сказанного вытекает, что принадлежность глагола к СВ означает, что соответствующее действие или состояние представляет собою некую неделимую цельность, один квант соответствующего действия, причем продолжительность этого кванта остается из самой видовой принадлежности неясной. Несколько упрощая дело, можно утверждать, что СВ сообщает о действии или состоянии, имевшем место один раз. В отличие от глагола НСВ, который оставляет эту характеристику неясной и, следовательно, может обозначать и такое же одноактное действие, и действие, состоящее из многих таких актов. Так, например, поцеловать и построить обозначают, в частности, 2 однократных, неясной длительности каждый, акта, а целовать и строить могут обозначать как 2 однократных, так и 2 многократных акта.

Кроме того, СВ глагола, обозначая одноактное, неделимое действие или состояние, предполагает взгляд на такое действие только извне, а глагол НСВ предполагает взгляд на обозначаемое им действие и извне, и изнутри того временного отрезка, который занят данным действием. Это, в частности, видно из диагностического контекста с временным союзом когда: Когда on читал — может обозначать, в частности, и «в момент чтения, внутри этого временного промежутка» и «после момента чтения», а Когда on прочитал — только «после чтения, за пределами этого временного промежутка».

Таким образом, СВ — это и одноактное, целостное, и нс включающее момент речи действие или состояние, а НСВ — это дважды неопределенное действие или состояние, по поводу которого неясно, одноактно оно или нет, целостно оно или нет, включает ли оно в себя и момент речи или нет.

Впрочем, последнее противопоставление проявляется и в четком различии парадигм у глаголов обоих видов. У глаголов НСВ в парадигме личных форм три времени, у глаголов СВ —два времени, соответственно в парадигме причастий — два и одно. Причем, как это следует из отстраненности взгляда на действия и состояния, обозначаемые глаголами СВ, у этих глаголов отсутствует та форма времени, которая включает в себя момент речи, а именно форма настоящего времени. Как известно, формы будущего времени глаголов НСВ образуются в русском языке с помощью аналитических конструкций, содержащих фазовые глаголы. А именно с такими глаголами не сочетаются глаголы СВ, после чего становится ясным, почему именно формы настоящего времени обозначают для глаголов СВ — будущее время.

Итак, подведем итоги. Если нам известно, что данный глагол принадлежит к СВ, это значит, что он 1) обозначает одноактное целостное неделимое действие; 2) обладает определенными ограничениями в своей сочетаемости и 3) имеет ограниченную парадигму, лишенную личных форм настоящего времени. Если нам известно, что данный глагол принадлежит и НСВ, это значит, что 1) обозначаемое им действие или состояние, будучи не охарактеризованным по количеству действий или состояний, может обозначать и одноактное, и многоактное действия, кроме того, этот глагол может как включать в себя момент речи, так и нс включать в себя этот момент; 2) никаких ограничений в сочетаемости, кроме тех., которые исключительно связаны с лексическим значением этого глагола, у него нет; 3) никаких ограничений в устройстве парадигмы у этого глагола нет.

Переведя грамматическую видовую характеристику на язык семантики и сочетаемости, мы можем констатировать применительно к речевым действиям принципиально следующее. При рецептивных речевых действиях глаголы СВ как более информативные обычно складывают свою, связанную с видом, семантику с семантическими характеристиками окружающего контекста. Глаголы НСВ благодаря семантическим характеристикам окружающего контекста, обычно лишаются той семантической неопределенности, которая обусловлена их видовой принадлежностью.

При продуктивных видах речевой деятельности с установкой на меньшую эксплицитную семантическую определенность, выражаемую самим глаголом, предпочтительны глаголы НСВ, которые нс имеют принципиальных ограничений в сочетаемости и, следовательно, легко соединяются со специальными семантическими модификаторами, уточнителями. При стремлении передать большую информацию с помощью самого глагола следует использовать глаголы СВ, помня, однако, об ограничениях в возможности их дальнейшего синтагматического распространения.

И еще одно немаловажное замечание, прежде чем мы перейдем к решению задачи, вынесенной в качестве темы этой главы. Следует помнить, что видовая принадлежность глагола нс дана нам в непосредственном наблюдении за формой глагола, выступающего в тексте. Для того чтобы определить, какова видовая характеристика глагола, выступающего в тексте, необходимы более или менее сложные процедуры. Для тех, кто владеет русским языком как родным, эти процедуры достаточно просты и хорошо описаны. [См. Маслов Ю. С., 1984.] Они, однако, совершенно не годятся для людей, изучающих русский язык как неродной. Им могут помочь, и то не всегда, лишь некоторые процедуры, связанные с установлением морфного состава глагола: количество и качество выступающих в этом слове приставок и суффиксов (см. об этом ниже).

Встает вопрос о том, когда же необходима эта нс всегда простая процедура определения видовой принадлежности глагола. При рецептивных видах речевой деятельности эта процедура необходима в тех случаях, когда перед нами глаголы в личной форме непрошедшего времени. Только благодаря видовой характеристике мы можем понять, обозначены ли таким образом настоящие по времени (читаю, пою) или будущие по времени (прочитает, споет) действия или состояния. Во всех иных случаях ссмантизация предложений и текстов достигается путем прямого сложения семантических характеристик глаголов с другими семантическими характеристиками, выступающими в предложении и тексте. Апелляция к видовой характеристике как к грамматической в этом случае только затемняет существо процедуры (см. в главе I соображения о сложении литров с килограммами).

При продуктивных речевых действиях знание видовой принадлежности глагола необходимо для того, чтобы избежать тех семантических развертываний, которые запрещены сочстаемостными свойствами глагола. Очевидно, что речь идет об имеющих синтагматические ограничения глаголах СВ, а нс о глаголах НСВ, никаких связанных с видом ограничений в сочетаемости нс имеющих.