Управляющий класс как исторический и социальный субъект

Управляющий класс как феномен стал ведущим социальным субъектом в обществе в силу занятого им места в системе производства, обмена, распределения, потребления, влияния на происходящие в социуме процессы (производственно-экономические, социальные, политические, духовные, управленческие), а также способности вырабатывать, принимать и реализовывать социально значимые решения.

Управляющий класс во все времена включал и включает в себя властвующую элиту — экономическую, культурную, политический класс, а также бюрократию — чиновников, управленцев, менеджеров. Элита и политики — это верхушка управляющего класса, вырабатывающая идеи, смыслы, значения, символы; бюрократия — его основная движущая сила.

Ядром и квинтэссенцией управляющего класса выступает управленческий класс — бюрократия, которую составляют не только государственные чиновники и служащие. В нее входят управленцы и частных корпораций, банков, бизнеса, финансов, медиа, высоких технологий, систем образования, здравоохранения, спорта, страхования, различных фондов, шоу-бизнеса, а также профсоюзов, армии, даже церкви и т. д.

С точки зрения классика мировой социологии М. Вебера бюрократия, чиновничество как существенный элемент субстрата управляющего класса представляет собой не социальный субъект, а всего лишь техническую прослойку, механизм приведения в действие и реализации воли властвующей элиты, политического класса. Главная задача бюрократии — рационально, профессионально, на высоком уровне заниматься практическим управлением разными сферами и отраслями общества, для которого (управления) идеи, цели и импульсы поставляет властвующая элита, реализовывать волю последней. Быть лишь техническим элементом в системе управления означает отсутствие у бюрократии полномочий на принятие самостоятельных, социально значимых решений (этим занимается элита и входящий в нее политический класс) и действие в рамках четких регламентов и инструкций — и ничего не более.

Практически все время существования бюрократии как управленческого сословия она в основном соответствовала и отчасти соответствует и сегодня веберовским представлениям о ней и ее роли в обществе, особенно западном. Однако в силу того, что управление представляет собой одно из онтологических оснований общества, и роль его по мере усложнения и диверсификации последнего неизбежно и неуклонно возрастает, чиновники и управляющие в самых разных сферах и отраслях, начиная с эпох обозримой истории (Шумер, Вавилон, Древний Египет, Древний Китай, Древняя Индия, античность и т. д.), обретали все больше власти (вплоть до ее прямого захвата в результате заговоров, переворотов, убийств и т. д.) и полномочий и, наконец, во второй половине XX в. превратились в достаточно самостоятельный и независимый управленческий класс.

Фактически это означает, что появился новый социальный субъект со всеми вытекающими отсюда возможностями и последствиями.

Это подтверждается статистикой, которая свидетельствует об увеличении количества управленцев всех уровней, сфер и отраслей в мире в целом и в России в частности как в абсолютном, так и в относительном выражении, хотя периодически политики и бизнес проводят административные реформы и пытаются сократить число, например, государственных и корпоративных служащих.

В концептуальном плане следует уточнить, что означает быть социальным субъектом. Социальный субъект — это не просто актор (этот термин отчего-то полюбили политологи и отчасти социологи), не просто некий агент, действующее лицо или исполнитель.

Социальный субъект — это социальная общность (слой, группа, класс и т. д.) или институт (например, монархии, президента), занимающие важное место в структуре общества, способные принимать социально значимые решения и предпринимать практические действия по их реализации и готовые нести ответственность за них в виде санкций общества.

С учетом такого понимания социального субъекта и субъектности и возросшей роли бюрократии в современном управленческом процессе целесообразно, очевидно, развести два довольно близких понятия — управляющий класс и управленческий класс.

Управляющий класс — это ведущий субъект общества, который занимает ключевые позиции в системе власти, производства, обмена, распределения, потребления, определяющего влияния на происходящие в социуме процессы (производственно-экономические, социальные, политические, духовные, управленческие), способности вырабатывать, принимать и реализовывать концептуальные, социально значимые решения.

Управленческий класс — часть управляющего класса, составляющий ядро последнего и обладающий всеми его признаками, концентрирующийся, однако, собственно на управлении в силу его (управления) онтологической природы и исторически сложившегося разделения труда.

Иначе говоря, управленческий класс — это преимущественно, так сказать, кадровый менеджмент управляющего класса.

Термин «преимущественно» употреблен здесь для того, чтобы подчеркнуть, что, например, высшие чиновники не только представляют собой управленцев, но и входят фактически в состав властвующей элиты. В то же время представители последней часто занимают места в составе правлений или советов директоров государственных и частных корпораций.

Социальная субъектность управленческого класса, бюрократии, означает, что он: 1) отныне представляет собой уже не столько исполнителя воли правящей элиты, сколько часть самой этой элиты (высшие чиновники практически всегда были таковыми, однако в настоящее время это относится к большей части чиновничества, кроме его низших групп); 2) занимает ведущее место в системе производства, обмена, распределения, потребления, влияния на происходящие в социуме процессы (производственно-экономические, социальные, политические, духовные, управленческие); 3) оказывается способным принимать и реализовывать социально значимые решения.

Правда, в философском, теоретическом плане субъектность также означает, как было отмечено, что субъект должен быть готовым нести ответственность за вырабатываемые, принимаемые и реализуемые решения и действия, и не просто историческую или моральную ответственность, которая чаще всего, к сожалению, мало или вовсе никак не отражается на судьбах представителей управляющего класса, решения которых могли ввергнуть общество в неисчислимые бедствия, а реальную ответственность в виде жестких санкций по отношению к ним. Однако в реальности ни общество, ни тем более управляющий класс во всем мире, в том числе и особенно в России, пока не созрели до такого уровня ответственности.

Здесь и далее автор будет употреблять преимущественно понятие «управляющий класс» как более объемное и включающее понятие «управленческий класс», кроме тех случаев, когда речь будет идти особо о бюрократии и чиновничестве.

При предметном анализе проблема структурно оказывается, понятно, более сложной и многомерной, нежели это может показаться, если иметь в виду лишь прозрачную формулировку главной тенденции, в которой среди прочего обращается внимание на использование управляющим классом все большего объема власти и полномочий в личных целях.

Например, известно, что во все времена в среде управляющего класса встречались индивиды и даже группы индивидов, для которых служение отечеству и делу, а также профессионализм были выше всего. Они были честны, патриотичны и не замешаны в грязных делах. Однако, как показала история, они всегда оказывались в меньшинстве и система, как правило, или довольно часто жестко расправлялась с ними (М. Сперанский, А. Линкольн, П. Столыпин, Д. Кеннеди, маршал Г. Жуков, адмирал Н. Кузнецов и другие).

Разумеется, честных и порядочных людей в этом мире в целом, видимо, гораздо больше, чем нечестных и непорядочных. Но, во-первых, любой, даже самый честный, человек небезупречен и в нем можно найти уязвимое место («пусть бросит камень тот, кто сам без греха»); во-вторых, и непорядочный человек иногда внезапно и неожиданно для себя поступает порядочно. Представитель управляющего класса может быть весьма эффективным с точки зрения логики дела и при этом не забывать себя и перераспределять то, что принадлежит обществу или государству, в свою пользу, что на практике чаще всего и происходит.

Кроме того, особенность управляющего (соответственно и управленческого) класса состоит в том, что по мере совершения карьеры любой его представитель «обрастает» такими привычками и навыками, такой культурой и ментальностью, которые помогают им выживать, делать карьеру, быть эффективными для себя, но которые трудно отнести к набору свойств и характеристик порядочного человека (подобно тому как демократия производит в политике часто отрицательный отбор — не лучших, а худших людей во власть — Гитлер, например). Здесь более чем уместно известное выражение «Власть развращает, абсолютная власть развращает абсолютно». При этом, однако, общество и любая организация не могут отказаться от управления и управляющих, поскольку, еще раз подчеркнем, феномен управления — одна из онтологических, бытийных основ социума.

Проблема специфики поведения господствующего, управляющего класса — монархов, президентов, министров и т. д. — всегда формулировалась в философии как проблема соотношения свободы и необходимости, политики и морали, прав и ответственности и т. д. Здесь мы не станем подробно разбирать все ее нюансы, поскольку это хорошо сделано в философской литературе, созданной за многие столетия и посвященной этой проблематике.

Отметим только, что суждение типа «неважно, какого цвета кошка, лишь бы мышей ловила», т. е. будто бы «неважно, какой морали придерживается управляющий класс или отдельный его представитель, лишь бы был эффективен и профессионален», не выдерживает проверки практикой. А она показывает, что чем ниже уровень морали управляющего класса и составляющих его индивидов (управленцев, менеджеров), тем ниже их профессиональная эффективность, поскольку главным их интересом становится не профессиональный, а личный — перераспределение доходов в свою пользу, часто с нарушением норм законодательства или по крайней мере нравственности. При этом управляющий может добиваться успехов на вверенном ему участке работы (или в рамках присвоенного объема полномочий), однако приоритет личных, часто просто шкурных, интересов существенно уменьшает степень этой эффективности. А поскольку менеджеров со своими интересами в одной организации всегда как минимум несколько, степень этой эффективности снижается еще больше.

Управляющий класс, понятно, неоднороден. Менее всего личный интерес можно удовлетворить на нижних этажах этого класса, более всего — на верхних. Иначе говоря, во всем мире элита, верхушка, топ-менеджеры получают доходы в десятки, сотни и тысячи раз больше, чем низшие и средние слои управляющего класса, не говоря уже о тех обычных людях, которые находятся за его пределами, за исключением некоторых отдельных групп.

Однако обвинять управляющий класс в преследовании преимущественно личного интереса с использованием сомнительных методов, как будто бы это свойственно только ему — значит серьезно погрешить против истины. На самом деле это свойственно очень многим, если не всем людям. Рабочий, служащий, крестьянин, интеллигент и т. д. практически всегда воспользуются ситуацией для того, чтобы удовлетворить личный интерес, «подберут» то, что плохо лежит — «что с воза упало, то пропало» — даже если это нелегитимно в правовом отношении или предосудительно в моральном. Отдельные случаи, когда честный человек вдруг возвращает потерянную кем-то сумму в 2—3 млн рублей или долларов, остаются исключениями и чаще всего вызывают искреннее изумление. Мировая философия, искусство, литература этот феномен — «личный интерес» — давно рассмотрели во всех подробностях.

Однако отличие состоит в том, что эти «практически все люди» преследуют личный интерес, зарабатывая чаще всего тяжелым и неизбежным трудом, а не случайными находками миллионов на улице. Чаще всего они имеют доход, едва хватающий на просто жизнь. Поэтому, например, профессор, особенно в России, реализует свой личный интерес, работая на нескольких работах, поскольку на одной работе он не может его обеспечить^[1].

Управленческий труд тоже легким не назовешь. Высокая степень напряжения и ответственности, необходимость развивать управленческие способности, а еще лучше таланты, ненормированный рабочий день и многое другое — все это специфика профессии и жесткая необходимость. Однако все это вполне компенсируется официальными высокими доходами плюс возможностями плохо контролируемого перераспределения части общественного, государственного или корпоративного богатства в свою пользу. Это перераспределение на высших этажах управляющего (и управленческого) класса практически безгранично и неконтролируемо. Средние и низшие этажи управленческого класса также участвуют в таком перераспределении, но в меньших масштабах. Способы такого перераспределения в силу их слабой контролируемости чаще всего нелегитимны и в определенный момент плавно «перетекают» в коррупционные практики.

Отличие управляющего класса от других групп, слоев и категорий людей состоит в том, что большие возможности и права должны сопровождаться большей ответственностью. Однако нигде в мире этого практически не наблюдается. Ошибки и преступления высших категорий управляющего класса не получают должного «воздаяния» со стороны общества, и отдельные исключения, как всегда, только подтверждают общее правило. Для обуздания бесконтрольности и алчности управленческого класса необходима прежде всего политическая воля, которая приводится в действие редко. Не так много стран смогли справиться с коррупцией в такой мере, чтобы это не вызывало возмущения населения внутри и беспокойства инвестиционного капитала извне. К тому же политики — это тоже часть управляющего класса, и это объясняет почти все.

Поэтому одна из целей развития общества по отношению к управляющему классу заключается в том, чтобы ввести его интенции и личные аппетиты во вменяемое русло — по той причине, что управляющий класс «отпиливает», «отгрызает», «оттяпывает» от общественного пирога слишком большой кусок, превратившись тем самым в класс-эксплуататор и в немалой степени — в тормоз социальной динамики и модернизации. Разумеется, управляющий класс должен получать достойные доходы, чтобы вести достойный образ жизни — но не более. Не роскошный, не выходящий за пределы адекватности и вменяемости, а именно достойный — и только.

Однако пока все сказанное — лишь некая позиция, самые существенные ее моменты необходимо эксплицировать и обосновать.

Кроме того, у критически настроенного читателя, особенно из состава самого управляющего класса, справедливо возникнет немало ироничных вопросов. Что значит — «достойный» образ жизни и чем он отличается от «адекватного» и «вменяемого»? Кто определил степень и уровень этой достойности, адекватности и вменяемости? Не клевета ли все сказанное на честных и незамутненных представителей управляющего класса? Если управляющий класс столь важен для общества (он и в самом деле важен), то как можно ограничивать его в удовлетворении личных интересов, он же может потерять всякую мотивацию к эффективному труду? Если личный интерес вообще коренится в природе и сущности человека, о чем вообще тогда речь? И т.д.

Поэтому, чтобы обосновать некоторые из высказанных утверждений, а более всего две обозначенные ведущие тенденции, а затем и некоторые другие, обратимся к исходным положениям и онтологическим основаниям проблемы.

• [1] В России, похоже, не существует такого государственного вуза, который бы имел доходы от своего места менее 1 млн рублей (в месяц) или околоэтого практически официально. А многие имеют гораздо более — 2—4 млн. Разумеется, по бумагам у них все в порядке. Большинство профессоров вузовполучают зарплату от 25 до 40 тыс. рублей. Исключения есть, но они лишьподтверждают правило.