Участие граждан в уголовном судопроизводстве в качестве общественных защитников в 1922—1957 годах

УПК 1922 г. в ст. 57 и УПК 1923 г. в ст. 54 по-новому установили круг лиц, правомочных участвовать в уголовном деле в качестве защитников. Ими могли быть как члены коллегии защитников и близкие родственники обвиняемого, так и уполномоченные представители государственных учреждений и предприятий, а равно Всероссийского Центрального Совета Профессиональных Союзов, Всероссийского Центрального Союза Потребительских Обществ и других профессиональных и общественных организаций. Иные лица допускались только с особого разрешения суда, в производстве коего находилось данное дело.

Таким образом, помимо профессиональных защитников допускались и общественные защитники, хотя сам закон этот термин не использовал.

Кроме членов коллегии защитников к участию в деле могли допускаться:

1) близкие родственники обвиняемого.

Круг близких родственников определялся в законе. К ним относились муж, жена, отец, мать, сыновья и дочери, родные братья и сестры (п. 8 ст. 23 УПК 1923 г.).

Очевидно, что эти лица не могут быть отнесены к числу общественных защитников, так как выступали они от своего личного имени, никаким коллективом или общественной организацией в суд не направлялись и становились участниками процесса лишь в силу наличия родственных отношений с обвиняемым;

2) уполномоченные представители государственных учреждений и предприятий.

Уполномоченные представители негосударственных предприятий в эту категорию не попадали. В качестве примера можно привести следующее судебное решение.

Заведывающий одним из лабазов Петроградского отделения Акционерного общества «Хлебопродукт» был привлечен к суду по обвинению по ст. 132 УК 1922 г. за наем служащих лабаза помимо биржи труда, за невыдачу служащим лабаза расчетных книжек и за неуплату за служащих взносов по социальному страхованию. Основываясь на том, что перечисленные поступки могли быть совершены служащим «Хлебопродукта» только в связи с отправлением им обязанностей службы, Петроградское отделение акционерного общества «Хлебопродукт» поручило юрисконсульту данного предприятия осуществить защиту обвиняемого. Однако ходатайство юрисконсульта о допущении его к защите в порядке ст. 53 УПК было судом отклонено. Петроградский губернский суд указал, что данная статья закона относится к уполномоченным представителям госучреждений и госпредприятий, каковым акционерное общество не является: «Хлебопродукт» облагался промысловым налогом и в сметном порядке, как по общегосударственному, так и местному бюджету, не финансировался. НКЮ разделил эту точку зрения суда по вопросу о необязательности допущения в качестве защитников по делам служащих юрисконсульта «Хлебопродукта» и других подобных ему предприятий: «Само собою разумеется, что поскольку суду предоставлено допускать к защите в каждом отдельном случае любое лицо (ст. 53 УПК), суды не лишены права, если найдут возможным, допускать к защите и уполномоченных указанных предприятий, но вопрос о таком допущении разрешается в каждом отдельном случае по усмотрению суда в прямом соответствии со ст. 53 УПК» (Основание: отношение НКЮ по Отделу судоустройства и надзора от 9 августа 1923 г. № 10/20 667)^[1].

Представляется, что лица, выдвигавшиеся советскими государственными учреждениями или предприятиями для участия в деле в качестве защитника, могли быть отнесены к общественным защитникам, так как они направлялись в суд по инициативе соответствующего учреждения или предприятия, а не по инициативе (или хотя бы с согласия) обвиняемого.

(в отличие, например, от близких родственников или членов коллегии защитников, с которыми заключалось соглашение).

В то же время имелась неопределенность в том, кем направлялось лицо в качестве защитника — трудовым коллективом государственного учреждения, предприятия либо его руководителем. Лишь в первом случае можно говорить об общественной защите;

3) уполномоченные представители Всероссийского Центрального Совета Профессиональных Союзов, Всероссийского Центрального Союза Потребительских Обществ и других профессиональных и общественных организаций.

Эта группа защитников в полной мере может быть отнесена к общественным защитникам. Этот вывод следует из задач, которые преследовал такой представитель профессиональной или общественной организации, и порядка наделения его полномочиями.

Народный комиссариат юстиции в циркуляре от 10 марта 1923 г. № 47 «О правах представителей профсоюзов, как защитников по делам членов последних» подчеркнул, что для допуска представителя профсоюза в качестве защитника не требуется представлять доверенность от того лица, интересы которого должен защищать представитель профсоюза: удостоверение профсоюза с указанием, по какому делу и в защиту интересов какого именно члена профсоюза командирован представитель профсоюза, являлось вполне достаточным для допущения этого представителя профсоюза к участию в уголовном деле в качестве защитника. НКЮ сделал важное разъяснение о том, что «представитель профсоюза вступает в дело с целью выяснения точки зрения профсоюза на данное дело, а не как поверенный защищаемого им лица, почему устранение представителя профсоюза возможно лишь в тех случаях, когда это лицо прямо заявит суду о своем нежелании допущения представителя профсоюза в качестве своего защитника»¹;

4) иные лица.

Критериев, которыми при этом должен был руководствоваться суд, закон не содержал. Однако это не означало отсутствие ограничений.

Во-первых, в качестве иных лиц не могли допускаться к участию в деле судьи, следователи и прокуроры. В частности, Циркуляром Верховного Трибунала от 1 августа 1922 г. № 117, сохранившим силу и после введения в действие УПК РСФСР 1923 г., устанавливался запрет на допуск следователей Трибунала к выступлению в судебных учреждениях в качестве платных защитников, поскольку такие выступления являлись преступлением по должности^[2][3]. Также не могли быть защитниками делопроизводитель или секретарь народного суда в том же суде (в Губернском суде они могли выступать в качестве защитников)^[4].

Во-вторых, циркуляром Московского губернского суда от 7 февраля 1923 г. № 47 разъяснялось, что под выражением «иные лица» нужно понимать «лишь тех лиц, которые, не занимаясь профессиональной защитой, лично известны суду или заслуживают особенного доверия в силу занимаемого ими партийного или общественного положения, а равно вследствие своего особого отношения к подзащитному». Разъяснение это позднее было подтверждено циркуляром того же суда № 57 1923 г. с напоминанием, что при допущении к защите иных лиц суды должны устанавливать, не действуют ли такие лица в обход ст. 51, 52 и 53 УПК¹.

Как указывалось выше, иные лица допускались только с особого разрешения суда, в производстве коего находилось данное дело, и в отсутствие ясно установленных законом критериев суд мог отказать в допуске того или иного лица к участию в деле и по иным основаниям (что иллюстрирует и приведенный выше пример с юрисконсультом акционерного общества).

Таким образом, УПК 1922 г. и УПК 1923 г. предусмотрели институт общественных защитников в лице уполномоченных представителей государственных учреждений и предприятий, а также ВЦСПС, ВЦСПО и других профессиональных и общественных организаций.

Основы уголовного судопроизводства 1924 г. иначе определяли круг защитников: согласно ст. 18 к защите допускались представители общественных организаций рабочих и трудового крестьянства, а также другие лица, круг которых определялся законодательством Союза ССР и союзных республик по принадлежности.

Особенностью этой нормы было то, что представители общественных организаций рабочих и трудового крестьянства были поставлены на первое место среди лиц, правомочных быть защитниками по уголовным делам, и более того — единственной категорией лиц, прямо названной в Основах. Все прочие субъекты (члены коллегии защитников, близкие родственники и т. д.) могли включаться в круг лиц, допускаемых в качестве защитников, другими законодательными актами Союза ССР и союзных республик. Тем самым получила яркое воплощение идея о широком вовлечении граждан в уголовное судопроизводство, и не только в качестве народных заседателей, но и в качестве защитников.

Примечательно и указание ст. 18 Основ о том, что случаи недопущения участия защитников определяются законодательством Союзных Республик: если УПК 1922 г. и УПК 1923 г. содержали перечень тех лиц, которые могут быть защитниками, то Основы, напротив, требовали составления перечня субъектов, не правомочных осуществлять защиту.

Имея большое значение в первые годы советской власти, институт общественных защитников постепенно утрачивал свое значение (по мнению И. А. Крастина, институт общественной защиты оказался неудачным^[5][6]), и к концу 30-х гг. XX в. был поглощен деятельностью профессиональных защитников^[7].

• [1] О допущении защиты в порядке ст. 53 УПК // Рабочий суд. 1923. № 10. С. 20.
• [2] Еженедельник советской юстиции. 1923. № 11. С. 258.
• [3] Люблинский П. И., Полянский Н. И. Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР. Тексти постатейный комментарий с приложением алфавитно-предметного указателя. М.: Правои жизнь, 1924. С. 55.
• [4] Вроблевский А. Б. Постатейный комментарий к Уголовно-ПроцессуальномуКодексу РСФСР / предисл. II. В. Крыленко. М.: Юрид. изд-во Наркомюста РСФСР, 1923. С. 59.
• [5] Люблинский П. И., Полянский Н. Н. Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР. Тексти постатейный комментарий с приложением алфавитно-предметного указателя. М.: Правои жизнь, 1924. С. 55.
• [6] Кристин И. А. Уголовный процесс РСФСР (в доступном изложении) / А. И. Крастин.М.: Юрид. изд-во НКЮ РСФСР, 1927. С. 21.
• [7] Демократические основы советского социалистического правосудия. С. 351.