Единство социологического мышления, теоретизирования и воображения

Существовало ли социологическое воображение до Ч. Р. Миллса, не как термин и теория, а как явление, раньше?

Полагаем, на этот вопрос следует дать утвердительный ответ: социологическое теоретизирование, мышление и социологическое воображение возникли вместе, имеют свою общую, имманентную логику развития. При этом мы далеки от механистической трактовки их взаимодействия. Разумеется, в социологическом воображении гораздо больше и рельефнее, чем в социологическом мышлении, проявляются личностные качества социолога, его способности к самовыражению.

Напомним, Р. Мертон одной из интеллектуальных предпосылок возникновения социологии как науки считал мышление в виде организованного скептицизма в отношении законов общества, взглядов на природу поведения больших групп людей.

Полагаем, организованный скептицизм можно рассматривать как первый тип социологического воображения. Он практически характерен для всех социологов, представляющих первое поколение социологических теорий. Так, К. Маркс увидел в, казалось бы, «свободных» экономических отношениях проявление некой «чуждой воли» — появились своеобразные концепции отчуждения, товарного фетишизма, давшие импульс исследованиям в этом направлении на годы вперед.

Второй тип социологического воображения, сформированный на основе антипозитивистского мышления, был главным образом нацелен на выявление внутренних, латентных, как правило, неосознаваемых механизмов деятельности людей, формирующихся в контексте определенных ценностей.

Анализ «духа капитализма», который проделал М. Вебер, позволил раскрыть внутренний смысл современного капитализма, формирование принципиально новых типов рациональностей, солидарностей, экономических и политических организаций.

Теория социологического воображения Ч. Р. Миллса, по нашему мнению, знаменует собой его третий, достаточно зрелый тип, который адекватен динамическому типу мышления.

Как и К. Маркса, Ч. Р. Миллса занимала проблематика свободы. Но движение к свободе трактуется им в контексте более сложной динамики, через призму утверждения культуры гуманистической рациональности, предполагающей активную роль человека. Особо примечательно то, что в социологическом воображении ученый видел своеобразную возможность личного активного участия исследователя в процессе изменения общества, политической и культурной жизни^[1].

Спустя почти пятьдесят лет II. Штомнкой была выработана новая концепция социологического воображения, представляющая ее исторически четвертый тип.

Эта концепция, адекватная рефлексивной метапарадигме радикального модерна, делает акцент на восприятии общественной жизни в контексте «ускользающего мира» (Э. Гидденс), «текучей современности» (3. Бауман), на признании увеличивающегося разнообразия и вариантов форм проявления общественной жизни.

Ее основные постулаты следующие:

рассматривать все социальные явления как результат деятельности социальных агентов и идентифицировать их;

• — понимать скрытые за поверхностью явлений структурные и культурные ресурсы и ограничения, влияющие на социальную жизнь;
• — изучение предшествующей традиции, живого наследия прошлого и его постоянного влияния на настоящее;
• — воспринимать общественную жизнь в ее динамике;
• — признание огромного разнообразия и вариантов форм проявления общественной жизни^[2].

Ныне формируется пятый тип социологического воображения, который, предполагается, должен быть адекватен нелинейной метапарадигме постмодерна.

Востребованность новой концепции социологического воображения уже осознается мировым социологическим сообществом. Об этом свидетельствует целый ряд попыток ее создания.

Одна из них, в частности, была предпринята британским социологом Стивом Фуллером в книге «Новое социологическое воображение», изданной в 2008 г.

По мнению ученого, потребность анализа усложняющегося социума, в частности «овеществления спонтанности», «подорвала социальное научное воображение [предшествующих типов. — Примеч. авт.], чему способствовали противоположные стороны — как гуманитарные, так и естественные науки»^[3]. Новая концепция социологического воображения предполагает мышление в терминах расширяющегося теоретического синтеза, примером чему может служить «недавно появившиеся „прогрессивные“ науки: социобиология, эволюционная психология, поведенческая генетика»^[4].

Вместе с тем она ориентирует социологов на видение возможных ненамеренных последствий научных инноваций, исходя из того, что «остается и всегда останется сомнение относительно нашего контроля над последствиями»^[5]. При этом предлагаемая концепция социологического воображения в целом основывается на биологическом неоредукционизме, акцентирует возрастающую роль инноваций, особенно ненамеренных последствий в сфере новейших нанотехнологий для жизнедеятельности человека.

Данная концепция, полагаем, хорошо работает в таких направлениях исследования, как риски здоровья, дискурс «старения» и «антистарения», новые подходы к пониманию человеческого тела.

Отметим лишь некоторую проблематику рабочей группы «Тело в социальных науках» I Форума социологии: границы телесности, тело и природа, танцующие тела в киберпространстве, транссексуальные и трансгендерные тела, телесный фактор в социальных сетях и др^[6]. Воистину, чтобы заниматься этой проблематикой, необходимо новое социологическое воображение, позволяющее видеть латентные стороны и функции человеческой телесности, многогранность которой стала раскрываться и осознаваться лишь сегодня.

На наш взгляд, у предлагаемой концепции есть ряд сильных сторон: предложение парадоксальных синтезов новейших подходов исследования поведения человека, акцент на амбивалентность последствий научных инноваций.

Но есть и слабые стороны. Для нас, например, неприемлем ее радикализм — умаление предшествующих типов социологического воображения, а также недооценка духовной составляющей в жизнедеятельности человека.

Еще одна постмодернисткая концепция социологического воображения связана со становлением «иостчеловека» — современного человека, чье социальное взаимодействие практически немыслимо без использования новейших технологий и «интеллектуальных машин»^[7].

Сегодня эти машины, естественно, влияют на характер функционирования социального актора, придают ему новые властные возможности.

На наш взгляд, потребность в новой концепции социологического воображения бесспорна, что обусловлено усложняющейся, нелинейной социокультурной динамикой. Но в подходах, предлагаемых зарубежными социологами, на наш взгляд, недостает гуманистической направленности, что особенно было характерно для социологического воображения российских социологов, представителей всех поколений.

Именная такая концепция социологического воображения была предложена нами^[8], с позиций которой и будут рассматриваться социологические теории в последующих главах.

Из книги: Ч. Р. Миллс. Социологическое воображение^[9]

1. Что нам обещает социология Скорость, с которой ныне история обретает новые формы, опережает способность человека ориентироваться в мире в соответствии с подлинными ценностями. Да и о каких ценностях можно говорить? Даже не впадая в панику, люди часто понимают, что старое мышление и мироощущение терпят крах, а новые веяния сомнительны в моральном отношении. Надо ли удивляться тому, что простые люди чувствуют себя беспомощными, столь неожиданно оказавшись перед необходимостью непосредственно иметь дело с более широкими социальными контекстами? Они не могут понять ни смысла современной исторической эпохи, ни того, какое влияние она оказывает на их собственную жизнь. Стремясь сохранить свою индивидуальность, они становятся морально бесчувственными и каждый пытается замкнуться в своей частной жизни. Надо ли удивляться тому, что ими овладевает чувство безысходности? Люди нуждаются нс только в информации — ибо в «эпоху факта» информация настолько поглощает их внимание, что они не успевают ее усваивать. Люди нуждаются не только в навыках здравого мышления, несмотря на то что усилия, затрачиваемые на их приобретение, нередко истощают и без того скудные духовные силы.

Они нуждаются и чувствуют это — в особом качестве ума, которое поможет пользоваться информацией и развивать мышление, чтобы достичь ясного понимания того, что происходит как в мире, так и с ними самими. Я намерен утверждать — надежды на развитие такого качества ума журналисты и гуманитарии, артисты и публика, ученые и издатели начинают возлагать на то, что можно назвать социологическим воображением…

Первым результатом социологического воображения и первым уроком основанной на нем социальной науки является понимание того, что человек может постичь приобретенный жизненный опыт и выверить собственную судьбу только тогда, когда определит свое место в контексте данного времени, что он может узнать о своих жизненных шансах только тогда, когда поймет, каковы они у тех, кто находится в одинаковых с ним условиях. С одной стороны, это жуткий урок, с другой — замечательный. Нам неведомы пределы человеческих возможностей в стремлении к покорению высот и к добровольному падению, к страданию и ликованию, к упоению жестокостью и к наслаждению игрой разума. Но в настоящее время мы узнали, что границы «человеческой натуры» пугающе широки, что каждый индивид от поколения к поколению проживает свою биографию в определенном обществе, в соответствующем историческом контексте. Самим фактом своего существования он вносит собственный, хотя и ничтожно малый, вклад в формирование общества, выбор направления его исторического развития, несмотря на то что он сам является продуктом общества и конкретноисторических общественных сил.

Социологическое воображение дает возможность постичь историю и обстоятельства отдельной жизни, а также понять их взаимосвязь внутри общества…

Ни одно социальное исследование, если оно не обращается к проблемам человеческой жизни, истории и их взаимодействию в обществе, нс может выполнить стоящие перед авторами задачи. Какие бы специальные вопросы ни затрагивали классики общественной мысли, сколь бы узкой или, напротив, широкой ни была картина изучаемой ими социальной реальности, всякий, кто ясно осознал перспективы своей работы, вновь и вновь ставит перед собой три группы вопросов.

• 1. Что представляет собой структура изучаемого общества в целом? Каковы ее основные элементы и взаимоотношения между ними? Чем структура изучаемого общества отличается от других типов социального порядка? Какую роль играют те или иные особенности данной структуры в процессе ее воспроизводства и изменения?
• 2. Какое место занимает данное общество в человеческой истории? Каковы механизмы его изменения? Каковы его место и роль в развитии всего человечества? Какое влияние оказывает тот или иной элемент структуры изучаемого общества на соответствующую историческую эпоху и что в этом элементе, в свою очередь, обусловлено исторически? В чем заключается сущность конкретной исторической эпохи? В чем ее отличие от других эпох? Каковы характерные для нее способы «делания» истории?
• 3. Какие социальные типы преобладают в данном обществе и какие будут преобладать? Какой отбор они проходят и как формируются, как обретают свободу или подвергаются угнетению, становятся восприимчивыми или безразличными? Какие типы «человеческой натуры» раскрываются в социальном поведении и характере индивидов, живущих в определенном обществе в данную эпоху? И какое влияние оказывает на «человеческую натуру» каждая конкретная особенность исследуемого общества?

…Посредством социологического воображения человек сегодня надеется понять, что происходит в мире и что происходит с ним самим — в точке пересечения биографии и истории общества. Самосознание современного человека, которому свойственно видеть себя, но меньшей мере пришельцем, если не вечным странником, во многом обусловлено отчетливым представлением о социальной относительности и трансформирующей силе истории.

Пожалуй, наиболее важно, что социологическое воображение дает возможность различить понятия «личные трудности, связанные с внешней средой» и «общественные проблемы, обусловленные социальной структурой». Такой подход служит важнейшим фактором социологического воображения и отличительной чертой всех классических работ в области социальных наук.

Личные трудности определяются характером индивида и его непосредственными отношениями с другими; они касаются его «я» и тех ограниченных областей жизни общества, с которыми он лично знаком. Соответственно, осознание и преодоление этих трудностей, строго говоря, нс выходят за рамки компетенции индивида как носителя конкретной биографии, а также за рамки непосредственной сферы его жизнедеятельности, т. е. того социального окружения, которое определяется его личным опытом и до некоторой степени доступного его сознательному воздействию. Трудности — это частное дело: они возникают, когда индивид чувствует, что ценности, которых он придерживается, находятся под угрозой.

Общественные проблемы обычно касаются отношений, которые выходят за пределы непосредственного окружения индивида и его внутренней жизни. Такой выход необходим на уровень институциональной организации множества индивидуальных сред жизнедеятельности, а далее на более широкую структуру социально-исторической общности, которая, как целое, складывается из многообразного переплетения и взаимопроникновения индивидуальных сред жизнедеятельности и общественно-исторической макроструктуры. Общественные проблемы — называются общественными потому, что при их возникновении под угрозой оказываются ценности, разделяемые различными слоями общества. Часто спорят о том, что же на самом деле представляют собой эти ценности и что именно им угрожает…

Рассмотрим войну. Во время войны личные проблемы связаны с тем, что каждый решает, как выжить или геройски погибнуть, или сделать на ней деньги, или занять тепленькое и безопасное местечко в аппарате военного управления или содействовать завершению войны. Короче говоря, в соответствии со своей шкалой ценностей люди вписываются в особую конфигурацию индивидуальных сред обитания, чтобы там пережить войну или придать смысл своей смерти. Но для решения структурных проблем войны требуется выявление ее причин, изучение того, как и какого рода люди выдвигаются на командные посты, каково ее влияние на экономические, политические, семейные и религиозные институты, а также исследование международных отношений, в которых царят неорганизованность и безответственность…

Как отмечалось выше, то, что мы переживаем в своих индивидуальных средах деятельности, часто вызвано структурными изменениями в обществе. Поэтому, чтобы понять изменения, происходящие в отдельных индивидуальных «ячейках», необходимо выйти за их пределы. Тем более что количество и разнообразие структурных изменений растет, поскольку институты, внутри которых мы живем, все шире распространяют свое влияние и связь между ними становится все более тесной. Осознать идею социальной структуры и научиться адекватно применять ее — значит получить возможность прослеживать связи внутри величайшего многообразия индивидуальных сред жизнедеятельности. Уметь это делать — значит обладать социологическим воображением…

Каковы же главные проблемы нашего общества и какие основные трудности испытывают индивиды? Чтобы определить и те и другие, мы должны, исходя из характеристики основных тенденций современной эпохи, ответить на вопрос, какие ценности разделяются людьми, но находятся под угрозой, а какие сохраняются и поддерживаются. В обоих случаях необходимо выяснить, какие структурные противоречия могут скрываться за этими процессами.

Когда люди придерживаются неких ценностей и не чувствуют, что им что-либо угрожает, они находятся в состоянии благополучия. Когда люди разделяют определенные ценности, по чувствуют, что им угрожает опасность, они переживают кризис: либо как личные затруднения, либо как общественную проблему. Л если людям кажется, что все ценности, которым они привержены, находятся под угрозой, их может охватить паника.

Но представим себе людей, которые не имеют ни одной общей ценности и нс чувствуют никакой угрозы. Это состояние индифферентности, которое, распространившись на все их ценности, влечет за собой апатию. Представим, наконец, ситуацию, характеризующуюся отсутствием общих ценностей при остром осознании угрозы. Это состояние тревоги, беспокойства, которое, достигнув определенного порога, превращается в нераспознанную смертельную болезнь.

Мы как раз и переживаем время безразличия и тревоги, еще не оформившейся настолько, чтобы дать соответствующую работу разуму и свободу чувствам…

• [1] Миллс Ч. Р. Социологическое воображение. М.: NOTA BENE, 2001.С. 28.
• [2] Штомпка П. Теоретическая социология и социологическое воображение // Социологический журнал, 2001. № 1. С. 148—149.
• [3] Fuller S. The New Sociological Imagination. L.: Sage, 2008. P. 19.
• [4] Там же. P. 29.
• [5] Там же. P. 54.
• [6] 1st Forum of Sociology. Barcelona, 2008, September 5—8. Barcelona, Spain.
• [7] Cane N. New Theoretical Movements: The Challenge of the ‘Posthumaiv //XVI World Congress of Sociology. Abstracts. ISA 2006 Congress. The Qualityof Social Existence in a Globalizing World. Durban, South Africa, 2006. P. 86.
• [8] Кравченко С. А. Динамика социологического мышления и воображения // Социс. 2009. № 8; Он же. Динамика социологического воображения: всемирная культура инновационного мышления. М.: Анкил, 2010.
• [9] Сокращено по источнику: Миллс Ч. Р. Социологическое воображение // пер. с англ. О. А. Обраменко; под общ. ред. и с пред. Г. С. Батыгина.М.: NOTA BENE, 2001.