Влияние евразийцев на историческое знание

В предыдущем разделе показано, что идея «локальной цивилизации» оставалась одной из центральных в социальных науках XX в. Суть идеи в том, что за основную единицу исторического процесса принимается локальная цивилизация и отрицается линейная однонаправленная схема, в которой вершиной считается цивилизация западная.

Своеобразная трактовка идеи «локальной цивилизации» представлена в работах евразийцев. Чтобы понять, кто такие евразийцы, нужно сделать небольшой экскурс в историю этого социально-философского движения.

полк-Мирский, правовед Н. Н. Алексеев, востоковед В. П. Никитин, экономист Я. Д. Садовский, писатель В. П. Иванов.

Именно междисциплинарность подходов является характерной чертой евразийского движения, отличавшего его от большинства идеологий, возникших между двумя мировыми войнами.

Здесь трудились не политические дилетанты или самодеятельные историки, а люди, обладающие научным складом ума, логично и образно выстраивающие свою систему аргументации. Их работы, с которых лишь недавно был снят советский гриф секретности, составляют яркую страницу в русской и мировой социальной науке, их значение еще во многом предстоит осмыслить.

Первым программным сборником евразийцев был «Исход к Востоку» (София, 1920 г.). В последующее десятилетие ими было выпущено несколько крупных сборников, издавалась газета «Евразия», журнал «Версты», велась активная лекционная деятельность, организовывались многолюдные собрания, дискуссии. Движение имело свои центры в Праге, Софии, Берлине, Белграде, Брюсселе, Харбине, Париже. К середине 30-х гг. евразийство раскалывается, все основные идеи были высказаны ранее, попытка преобразования в политическую партию стала симптомом агонии движения. В 1937 г. евразийство как цельное течение, как единая научная школа прекратило свое существование, исчерпав себя на том историческом этапе. Научная деятельность его участников проходила уже вне связи с бывшими соратниками и единомышленниками.

Некоторая резкость, непримиримость суждений евразийцев была вызвана острой, болезненной реакцией на последствия Российской революции. Так, антизападничество связано не только с появлением в то время крупных работ о кризисе западной цивилизации (Шпенглер О. «Закат Европы»), но и с тем, что именно Россия оказалась полигоном, где на базе привнесенных с Запада идей ставился эксперимент построения социализма. Реакцией на это стало, доходящее порой до эпатажа, внимание к Востоку, перенесение акцентов на роль и влияние Востока на историю России. Вероятно, тем же можно объяснить принижение в их работах значимости начального периода русской истории, периода, когда закладывались основы русской государственности.

В целом, евразийство как социально-философская школа неоднородно и неоднозначно. Оно сложно и противоречиво, поскольку противоречивым было само время, время перелома, поиска новых идейно-политических решений и идеологических экспериментов.

Часто евразийцев неверно сопоставляют со славянофилами. Между тем существует ключевое принципиальное отличие евразийцев, как от славянофилов, так и от западников.

Как славянофилы, так и западники при всем несходстве их взглядов стояли на одной и той же платформе — концепции социальноисторического процесса, движущегося по единой линии.

Все человечество, по их мнению, движется зигзагообразно, диалектически, по линии не обязательно прямой, но единой к достижению общей цели. Вот с этого момента между западниками и славянофилами наступает различие. Цель понимается ими по-разному: общечеловеческая цивилизация, мировой абсолютный разум — первых, и всеславянское братство во главе Европы и всего человечества — для вторых. Западники целиком приняли гегелевскую концепцию восхождения человечества к мировому разуму, раскрывающемуся постепенно в различных ступенях культуры. Когда надлежит познать элемент этого разума, на историческую сцену выходит один народ, и по нему равняется все человечество, затем новый шаг по этой эволюционной вертикали, выдвигается новый народ, и ему предстоит раскрыть иную сторону абсолютного разума. И снова все человечество равняется по этому народу. Гегель считал, что придет время, когда выступит народ, вобравший всю полноту разума. По его учению, таковым народом является германский.

Западники на вершину лестницы поставили не один германский народ, а весь романо-германский мир или западную цивилизацию.

Славянофилы утверждали, что завершит процесс не романо-германский народ, а русско-славянская культура, и Россия, по их мнению, должна не отгораживается от Европы, а пойти во главе Европы и всего человечества. Но повторяем, что и те, и другие исходили из концепции единства мирового развития.

Евразийцы, в отличие от них, разрабатывая мулътилинейную схему социально-исторического процесса, были последователями традиции, заложенной в западной историографии XVII—XIX вв. Дж. Вико и И. Гердером, а в русской — Н. Я. Данилевским и К. Леонтьевым.

Наиболее полно данная концепция представлена у евразийцев в книге Н. С. Трубецкого «Европа и человечество» (София, 1920 г.). В ней, отрицая единую эволюционную вертикаль расположения человеческих культур, Н. Трубецкой исходил из их качественной несоизмеримости, считал, что «момент оценки должен быть раз и навсегда изгнан из этнологии и истории культуры», что оценка всегда основана на эгоцентризме.

Оценки западной (европейской) цивилизации как венца эволюции — это заблуждение самих европейцев, основанное на подмене понятий: под «общечеловеческими ценностями», «общечеловеческой цивилизацией» на самом деле понимаются ценности западного мира, романо-германской культуры. Подмена этих понятий легла в основу европейских космополитических теорий.

«Шовинист исходит из того априорного положения, что лучшим народом в мире является именно его народ. Культура, созданная его народом, лучше, совершеннее всех остальных культур. Его народу одному принадлежит право первенствовать и господствовать над другими народами, которые должны подчиниться ему, приняв его веру, язык и культуру и слиться с ним…

Космополит отрицает различия между национальностями. Если такие различия есть, они должны быть уничтожены. Цивилизованное человечество должно быть едино и иметь единую культуру. Нецивилизованные народы должны принять эту культуру, приобщиться к ней и, войдя в семью цивилизованных народов, идти с ними вместе по одному пути мирового прогресса…

Однако посмотрим, какое содержание вкладывают европейские космополиты в термин «цивилизация» и «цивилизованное человечество». Под «цивилизацией» они разумеют ту культуру, которую в совместной работе выработали романские и германские народы Европы…

При оценке европейского космополитизма надо всегда помнить, что слово «человечество», «общечеловеческая цивилизация» и проч. являются выражениями крайне неточными и что за ними скрываются очень определенные этнографические понятия.

Европейская культура не есть культура человечества. Это есть продукт истории определенной этнической группы. Германские и кельтские племена, подвергшиеся в различной пропорции воздействию римской культуры и сильно перемешавшиеся между собой, создали известный общий уклад жизни из элементов своей национальной и римской культуры.

Столкновение с памятниками римской и греческой культуры вынесло на поверхность идею сверхнациональной, мировой цивилизации, идею, свойственную греко-римскому миру… Эта идея была основана опять-таки на этнографически-географических причинах. Под «всем миром» в Риме, конечно, разумели лишь orbis terrarum («земной шар» — лат.), т. е. народы, населявшие бассейн Средиземного моря или тянувшиеся к этому морю, выработавшие в силу постоянного общения друг с другом ряд общих культурных ценностей и, наконец, объединившиеся благодаря нивелирующему воздействию греческой и римской колонизации и римского военного господства. Как бы то ни было, античные космополитические идеи сделались в Европе основной образования… Они породили теоретические основания так называемого европейского «космополитизма», который правильнее было бы назвать откровенно общероманогерманским шовинизмом. Вот реальные исторические основания европейских космополитических теорий".

Трубецкой Н. Е.

Европа и человечество.

Явление эгоцентризма, подмеченное Н. Трубецким, носит практически универсальный характер. Эгоцентризм, проявляющийся в перенесении своих ценностных критериев на весь остальной мир, присущ народам, объединенным по культурно-этническому признаку. Даже объединенная Западная Европа, например, дистанцируется от народов Скандинавии, представляющих иную суперэтническую общность. Так, традиционная французская и итальянская историография обращает внимание на датчан и шведов только тогда, когда они непосредственно соприкасаются с ними: в связи с набегами норманнов IX—XII вв., а затем, в период тридцатилетней войны. В столетия, разделяющие названные события, у этих народов словно бы и не было истории. То же относится к населению колониальных империй. Согласно европейской логике, эти народы были вне истории до того дня, пока не вошли в орбиту «бремени» европейцев: у них было прошлое, но не было истории и тем более историков. Подобная оценка во многих западных школьных учебниках по всемирной истории распространяется и на Россию, которая до тех пор «отставала в развитии», пока не была преобразована по европейскому образцу^[1].

Стремление слепо копировать европейскую культуру, считали евразийцы, лишает другие народы веры в ценностные достижения собственной истории и собственной культуры. Замещая ею свою собственную культуру, «европеизированный» (по выражению евразийцев) народ вместе с ней воспринимает и европейские мерила оценки культуры.

«Сравнивая себя с природным романогерманцем, европеизированный народ приходит к сознанию их превосходства над собой, и это сознание постепенно приводит к тому, что народ перестает уважать себя. Изучая свою историю, этот народ оценивает ее тоже с точки зрения природного европейца: в этой истории все, что противоречит европейской культуре, представляется злом, наивысшим моментом этой истории признается тот, в который совершился решительный поворот к Европе, в дальнейшем же ходе истории все, что бралось из Европы, считается прогрессом, а всякое отклонение от европейских норм — реакцией. Постепенно народ приучается презирать все свое, самобытное национальное… Патриотизм и национальная гордость в таком народе — удел лишь отдельных единиц, а национальное самоутверждение большей частью сводится к амбициям правителей и руководящих политических кругов».

Трубецкой Н. С.

Европа и человечество.

Теоретическому обоснованию пагубности европоцентристских западных оценок развития, применяемых к собственной стране, собственной истории и культуре, посвящены многие страницы в работах евразийцев. Акцентирование значимости самобытности, неповторимости, необходимость сохранения каждой национальной культуры — один из ключевых моментов евразийства. «Ни один нормальный народ в мире, — писал Н. Трубецкой, — особенно народ, сорганизованный в государство, не может добровольно допустить уничтожения своей национальной физиономии»^[2].

Критики евразийцев часто упрекают их в том, что они, говоря о вреде тотальной европеизации, вообще якобы отрицали факт взаимовлияния культур или отрицали какое бы то ни было положительное влияние европейской культуры на Россию. Это не верно. Этого у евразийцев нет. Например, Н. Трубецкой писал: «Если народы, сталкиваясь с европейской культурой, будут свободны от предрассудков, заставляющих видеть во всех элементах этой культуры нечто абсолютно высшее и совершенное, то… им нечего будет стремиться искоренять свою культуру в угоду европейской, не от чего будет смотреть на самих себя, как отсталых, остановившихся в своем развитии представителей чело-

веческого рода"^[3]. То есть, если исключить «недостойное поверхностное обезьянничанье с Европы», то заимствование отдельных элементов романо-германской культуры «только обогатит национальную культуру других народов». Невозможно отрицать, что культура как пища, принадлежит всему миру, но как «продукт» — она результат деятельности конкретного народа. Только к «пище» нужно относиться избирательно, сообразно со своими вкусами и потребностями.

Факт взаимовлияния культур отрицать невозможно. При этом не только Европа влияла на Россию, но и наоборот. В процессе «европеизации» произошло и самоутверждение России в области изящной литературы и изобразительных искусств. Это самоутверждение стало настолько несомненным фактом, что к концу XIX в. и началу XX в. духовный «экспорт» России в этих отраслях был не меньше ее духовного «импорта».

Категоричное утверждение Н. С. Трубецкого о «равноценности и качественной несоизмеримости культур и народов земного мира» несколько смягчено в работах П. Н. Савицкого, дающего более гибкие оценки. Он пишет, что в области техники и эмпирического знания, по самой природе предмета, невозможно не признать некоторого общеобязательного, в принципе, материала для оценки относительного совершенства тех или иных технических или научно-эмпирических достижений, для констатации их неравноценности и в то же время качественной соизмеримости. «Единственно жизненную формулу национального существования» П. Савицкий обозначил следующим образом: «Своя идеология и безразлично, свои или чужие — техника и эмпирические знания»^[4]. В этой формуле П. Савицкий почти дословно воспроизводит вывод Н. Я. Данилевского, сделанный шестью десятилетиями ранее.

Евразийцы проводят очень важную для дня сегодняшнего мысль о том, что Россия как основная часть Евразии вместила в себя европейскую культуру, но ею не исчерпывается. Она шире и многообразнее, так как питалась она из многих источников, которых у Европы не было: это культуры целого круга примыкающих к России народов: монгольских, туранских, угро-финских, арийских, иверских. Культура России вместила в себя культуры всех евразийских народов. Именно этот факт закладывался в качестве основы в создаваемую евразийцами «новую русскую идеологию», которая, по их мнению, должна прийти на смену коммунистической. В наиболее сжатой, сконцентрированной форме идея евразийства выражена Н. С. Трубецким в 1927 г.: «Национальным субстратом того государства, которое прежде называлось Российской империей, а теперь называется СССР, может быть только вся совокупность народов, населяющих это государство, рассматриваемое как особая многонародная нация и в качестве такой обладающая особым национализмом. Эту нацию мы называем евразийской, ее территорию — Евразией, ее национализм — евразийством».

Отсутствие природных границ на территории Евразии — естественная причина, исторически провоцирующая народы, ее населяющие, к объединению всех ее территорий. Вся история Евразии есть последовательная цепь попыток создания единого всеевразийского государства. Попытки эти предпринимались с разных сторон — с востока и запада Евразии. Именно эту цель преследовали скифы, гунны, хазары, монголы, славяно-руссы, советские коммунисты.

«По какому-нибудь частному ряду признаков отдельной народ Евразии может входить и в какую-нибудь другую не чисто евразийскую группу народов. Так, русские по языковым признакам входят в группу славянских народов, татары, чуваши, черемисы и пр. — в группу так называемых «туранских» народов, татары, башкиры, сарты и др. по религиозному признаку входят в группу мусульманских народов. Но эти связи для всех названных народов должны быть менее сильными и яркими, чем связи, объединяющие эти народы в евразийскую семью: ни панславизм для русских, ни пантуранизм для евразийских туранцев, ни панисламизм для евразийских магометан не должен быть на первом плане, — а евразийство. Ибо все эти «пан-измы», усиливая центробежные силы частных национализмов, подчеркивают одностороннюю связь данного народа с какими-то другими народами только по одному ряду признаков. В евразийском же братстве народы связаны друг с другом не по тому или иному одностороннему ряду признаков, а по общности исторических судеб. Евразия есть географическое, экономическое и историческое целое.

…Только пробуждение самосознания единства многонародной евразийской нации способно дать России — Евразии тот этнический субстрат государственности, без которого она рано или поздно начнет распадаться на части к величайшему несчастью и страданию всех ее частей".

Трубецкой Н. С.

Общеевразийский национализм.

На протяжении всей известной нам истории, позволяющей проследить взаимодействие евразийских народов, наблюдается одна и та же закономерность:

пульсирующее чередование двух периодически сменяющих друг друга геополитических форм организации евразийского пространства. Это чередование единой государственности и системы государств.

В схематичном виде исторические ритмы организации евразийского пространства представлены Георгием Вернадским так:

I.

• а) единая государственность (Скифская держава);
• б) система государств (сарматы, готы).

II.

• а) единая государственность (Гуннская империя);
• б) система государств (авары, хазары, камские болгары, русь, печенеги, половцы).

III.

• а) единая государственность (Монгольская империя);
• б) система государств (распад Монгольской империи: Золотая Орда,

Джагатай, Литва, Русь, Казань, киргизы, ойраты, монголы).

IV.

а) единая государственность (Российская империя, Союз Советских Социалистических Республик.?).

Схема Г. Вернадского заканчивается вопросительным знаком, поставленным после образования СССР как единого государства. Мы, свидетели распада мировой державы — Советского Союза, можем продолжить схему ученого и дописать недостающее у него звено:

IV.

б) система государств (15 бывших союзных республик, ставших самостоятельными государствами).

Следующей формой, если следовать логике этой конструкции, должна стать какая-либо форма объединения евразийского пространства.

Вопросы и задания

• 1. Прочитайте работу Н. С. Трубецкого «Европа и человечество». Какие идеи автора вам импонируют, а какие нет? Аргументируйте ваши суждения.
• 2. Что нового внесли евразийцы в разработку теории «локальной цивилизации»?
• 3. Как повлияли работы евразийцев на историческое знание в 20—30-е гг. XX в. и сейчас, в начале XXI в.
• 4. Что общего во взглядах Н. Я. Данилевского и Н. С. Трубецкого?
• 5. Что пишут евразийцы о евроцентризме в историческом знании?
• 6. Почему работы евразийцев резко актуализировались в период перестройки?

• [1] Ферро М. Европоцентризм в истории: Расцвет и упадок // Метаморфозы Европы. —М" 1993. — С. 12—14.
• [2] Трубецкой Н. С. Европа и человечество // Глобальные проблемы и перспективыцивилизации. — М., 1993. — С. 23.
• [3] Там же. — С. 54.
• [4] Савицкий П. Н. Европа и Евразия // Глобальные проблемы и перспективы цивилизации (феномен евразийства). — М., 1993. — С. 61.