Стилистические возможности разных уровней языка

Какова минимальная единица стиля? Иначе говоря, слово маркирует контекст или контекст позволяет выявить стилистическую окраску слова? Однозначно ответить на этот вопрос по отношению к стилистической системе русского языка нельзя. Слово является основной стилистической единицей, но принимать участие в формировании стиля могут все уровни языка: фонетика, лексика и фразеология, морфемика и словообразование, морфология и синтаксис.

Так, в предложении: Мальчик слишком худой все слова относятся к нейтральному стилю, а в пословице: Худой мир лучше доброй ссоры слово худой реализует устаревшее значение 'плохой'. Приведенный пример показывает, что, во-первых, разные значения одного многозначного слова или омонима могут иметь различные функционально-стилистические характеристики, а во-вторых, для выявления этих значений нужен хотя бы минимальный контекст — словосочетание (худой мальчик — худой мир — худой (дырявый) карман). Между тем многие однозначные слова имеют постоянную маркировку, и строить высказывания нужно с учетом их стилевой принадлежности. Например, ошибочным будет выглядеть такое предложение из характеристики (характеристика — один из жанров официально-делового стиля):

Морозова Мария Ильинична за время учебы в аспирантуре проявила себя как вдумчивый исследователь, восхитительная (высок.) собеседница, крутая телка (сленг).

Мы рассмотрели лексическую маркировку стиля. Примером фонетической маркировки могут служить полная и краткая формы произнесения: здравствуйте (нейтр.) — здрассти (разг.); различие ударений: ко?мпас, добы? ча (нейтр.) — компо?с, до? быча (проф.).

Примером словообразовательной маркировки может быть суффикс -к-, когда он не имеет иного значения, кроме указания на принадлежность слова к разговорной речи: печь — печка, сковорода — сковородка, сельдь — селедка, табурет — табуретка, картофель — картошка.

Наиболее яркие примеры морфологической мотивировки стиля дают причастные и деепричастные формы, присущие книжной речи в целом: Это дерево, которое посадил мой дед (нейтр.) — Это дерево, посаженное моим дедом (книжн.).

Примером синтаксической маркировки стиля служит порядок расположения слов в простом предложении или простых предложений в составе сложного; ср.:

Старик со старухой жили у самого синего моря (нейтр.) — Жил старик со своею старухой у самого синего моря (разг.); Я знаю, о чем ты хочешь мне рассказать (нейтр.) — О чем ты мне хочешь рассказать, я знаю (разг.).

Отметим, что для стилистики в синтаксисе, как и на других уровнях языка, значимо не только противопоставление «правильное/неправильное», но и «соответствующее ситуации/не соответствующее». Для русского языка характерно обилие синонимичных способов выражения не только на уровне лексики (убегать (нейтр.) — улепетывать (разг.) — драпать (прост.) — линять (жарг.)), морфемики (суффиксы со значением 'представитель профессии женского пола': -ниц- (нейтр.: учительница), -ш- (разг.: профессорша)), морфологии (варианты образования формы множественного числа: учителя (нейтр.) — учители (высок.)), но и на уровне синтаксических структур. Некоторые из синонимичных конструкций представлены в табл. 3.1.

Таблица 3.1

Синонимия синтаксических конструкций

При продуцировании/редактировании текстов следует помнить, что нежелательный разговорный оттенок текст может приобретать не только из-за неудачно подобранного слова, но и вследствие такого порядка слов, который воспринимается как сниженный, разговорный. И наоборот, установлению живого контакта с читателем и созданию иллюзии непосредственного общения способно помешать книжное, канцелярское слово или выражение. В. В. Виноградов относил синонимию синтаксических конструкций к области синтаксической стилистики. Хотя большинство сложных случаев употребления синтаксических конструкций не имеет непосредственного отношения к синтаксической стилистике в том смысле, как ее понимал Виноградов, при создании своих и исправлении чужих текстов об этом следует помнить постоянно.

Приведенные выше примеры — лишь малая толика богатых возможностей русского языка, одной из детерминантных особенностей которого Г. М. Богомазов считал избыточность. По отношению к лексике такая избыточность проявляется наличием развернутых рядов синонимов, что позволяет выбирать языковые элементы, отвечающие любой ситуации общения.

Наиболее полную характеристику стилистических возможностей разных уровней языка содержит учебник И. Б. Голуб «Стилистика русского языка и культура речи»^[1]. В нем не только глубоко и всесторонне представлен каждый уровень языка, но есть выходы в художественную речь. Кроме того, что особенно значимо для редакторской правки, присутствует характеристика различных отступлений от нормы, которые могут быть не только ошибками, но и средствами речевой выразительности.

Стилистическая маркировка слова может быть связана с его принадлежностью к определенному функциональному стилю и (или) с эмоционально-экспрессивной (эмотивной) окрашенностью слова.

Принадлежность к функциональному стилю — обязательная характеристика слова. Все слова относятся к одному из стилей литературного языка: нейтральному, официально-деловому, научному, публицистическому, разговорному; или к стилям за пределами литературного языка: диалектам, просторечию, жаргонам, арго, сленгу.

Эмоционально-экспрессивная окрашенность — необязательный, факультативный элемент, который может отсутствовать в слове. Отметим, что эмоционально-экспрессивная окрашенность не всегда совпадает с оценочностью. Так, слова хорошо, плохо, являясь оценочными, не имеют эмоциональной окраски; слова восхитительно, великолепно помимо оценочности характеризуются повышенной экспрессией и принадлежностью к книжному стилю; слова круто, классно, клево, имея то же оценочное и эмоциональное значение, относятся к молодежному сленгу.

Учитывать стилевую и эмоционально-экспрессивную составляющие необходимо как при продуцировании текста, так и в процессе редакторской правки. Невнимание к экспрессивной наполненности слова способно привести к нежелательному результату. Например, статья с названием «Операция М. и другие приключения Шурика» может быть только легкой, комической, так как включает в себя указание на прецедентный текст — широко известную комедию Л. И. Гайдая. Статья с названием «Шизополис: все развлечения дурдома» может быть только саркастической. Наложение слов шизофрения и мегаполис в соотнесении с развлечениями дурдома не только создает ощущение нарастания сумасшествия (от дома до мегаполиса), но и влияет на характер освещения событий (развлечения дурдома имеют и явно выраженную отрицательную коннотацию, и пренебрежительно-саркастическую окраску).

Отметим, что при правке собственного текста и при чтении/ редактировании чужого произведения работают разные механизмы: при создании своего текста автор ищет слова, соответствующие его замыслу, а при чтении чужого текста воспринимающее сознание, отталкиваясь от вербальной составляющей, реконструирует авторский замысел. Вот почему несколько легче править чужой текст: ведь чужие ошибки заметнее, а свои автор часто не замечает, поскольку не может отличить то, что хотел сказать, от того, что получилось.

Наряду с рассмотренными выше признаками норм литературного языка, такими как кодификация, общеупотребительность и общеобязательность, выделяют еще относительную устойчивость нормы. Иначе говоря, нормы хоть и достаточно медленно, но подвергаются изменению, например, нормы произношения: му?зыка — музы?ка (норма изменялась в первой половине XIX в.; у А. С. Пушкина можно встретить оба варианта), творо?г — тво?рог (процесс изменения происходит в настоящее время: первое употребление приобретает статус разговорного, второе — нейтрального).

* * *

Итак, мы выяснили, что стиль определяется экстралингвистическими факторами; он относительно стабилен в каждую конкретную эпоху, однако подвержен изменениям в диахронии. Стиль возникает только в том случае, если в языке есть возможность выбора. Каждый уровень языка способен маркировать стиль. По каковы же формы существования (бытования) стиля? Где конкретно проявляет себя стиль? На эти вопросы можно ответить так: «Текстовое единство как коммуникативно-смысловое целое является тем реальным минимумом языковой среды, где возникает, формируется и существует каждый конкретный стиль»^[2].

Иначе говоря, стиль дан нам в реальности не только как определенный лексикон и нормы сочетания слов, но и как конкретный речевой продукт — текст (устный или письменный). Поэтому анализ соответствия языкового наполнения целям и задачам высказывания нужно проводить не теоретически, применительно к потенциальным возможностям используемого стиля, а конкретно, с учетом данной речевой ситуации (кто, что, кому и зачем говорит). Именно с множественностью конкретных речевых задач связана развернутая система подстилей и жанров в каждом стиле.

• [1] См.: Голуб И. В., Стародубец С. Н. Стилистика русского языка и культура речи: учебник для академического бакалавриата., 2015. Сер.: Бакалавр. Академический курс.
• [2] Подробнее см.: Стилистика русского языка. Жанрово-коммуникативный аспект стилистики текста / отв. ред. А. Н. Кожин. М., 1987.