Ликей и перипатетическая школа. 
Перипатетики первых веков нашей эры

Ученик Аристотеля Теофраст (370—288 гг. до н.э.), возглавивший после смерти Аристотеля Ликей, был, пожалуй, единственным из перипатетиков IV—II вв. до н.э., который следовал общей логике аристотелевских доктрин. Однако сохранившееся от него своеобразное введение в аристотелевскую «первую философию» ставит вопросы уже в эллинистическом духе. Теофраст сомневается в возможности рассуждения о «первых началах», постигаемых лишь интуитивно, и воспринимает учение о целесообразности мироустройства и о правящем им разуме лишь как гипотезу. Впрочем, собственно философское наследие Теофраста дошло до нас фрагментарно, так что мы не можем однозначно судить о том, насколько он отступал от буквы или духа аристотелизма, известного нам по «Метафизике» .

Последующие философы, возглавлявшие Ликей, еще менее известны нам. По даже то, что мы о них знаем, показывает, что они уходят от метафизического взгляда на Космос к натурфилософскому. В частности, Стратон из Лампсака (ок. 340 — 270 гг. до н.э.), прозванный «Физиком», отрицал и тулеологизм, и бытие неподвижного Перводвигателя. По его мнению, причиной всего является спонтанно действующая природа, а физические взаимодействия можно объяснить исходя из противоположных качеств — теплого и холодного, тяжелого и легкого. Стратон также полагал, что душа человека едина и что не следует выделять в ней разумной и неразумной «частей» .

Многие эллинистические перипатетики известны своими сочинениями, посвященными истории различных искусств, богословских воззрений, жизнеописанием сколархов прошлого. Их стремление к квалифицированной информированности создавало им славу настоящих ученых. Деметрий Фалерский, один из перипатетиков первого после Аристотеля поколения (350— 283 гг. до н.э.), известен не только тем, что в течение 10 лет выступал довольно успешным и квалифицированным правителем Афин, находившихся в вассальной зависимости от македонского царя Кассандра (317—307 гг. до н.э.), но и тем, что стал одним из создателей александрийских Библиотеки и Мусейона. При нем началась та замечательная практика собирания книг, а также перевода на греческий язык «варварских» сочинений (например, перевод еврейской Библии — знаменитая «Суптуагинта»), которая сделает Александрию центром культурной жизни эллинизма, а чтение и изучение книг — необходимой частью и научной деятельности, и досуга античного человека.

После издания Андроником Родосским обширного собрания текстов Аристотеля и его непосредственных преемников (ок. 45 г. до н.э.) возвращается интерес к собственно философским доктринам Стагирита. В течение всего периода существования позднеантичного перипатетизма основной формой их деятельности, а зачастую и жанром их произведений, были толкования на новооткрытые тексты Аристотеля, вызванные необходимостью нс только понять основателя школы, но и создать некоторую унитарную модель его учения. Первоначально господствовало преимущественно натурфилософское их толкование, примером чему могут быть фрагменты Николая Дамасского (I в. до н.э.). Но постепенно «первая философия» отвоевывает свои права: живший на рубеже II—III вв. Александр Афродисийский составил комментарии на аристотелевские тексты и ряд трактатов, разъясняющих его понимание различных перипатетических доктрин. Во многом наше современное понимание аристотелевской философии как целостной доктрины вызвано толкованиями Александра Ффродисийского.

После возникновения неоплатонизма происходит своеобразная «приватизация» наследия Аристотеля платоновской школой. Аристотель трактуется в рамках того «великого синтеза» Академии и Ликея, о котором мы будем говорить в разделе IV данного учебника. Лишь в Средние века начинается возвращение интереса к Аристотелю как к совершенно самостоятельной фигуре.