Общность происхождения. 
Этнология (Этнография)

В качестве этнического признака в рамках примордиалистской концепции общность происхождения понимается в биологическом смысле, как некая генетическая однородность. В таком случае сама этническая общность рассматривается как объединяемая родством, хотя и отдаленным, осознаваемым на бытовом уровне как «единокровность» .

Поэтому, для каждого этноса важны «исторические переживания»: «Наличие и поддержание коллективной памяти, представления и мифа о первичной родине (отечестве), которые включают географическую локализацию, историческую версию, культурные достижения и культурных героев». Эти «переживания» могут иметь характер обыденного знания (в частности, быть представленными фольклорными сюжетами, в которых большую роль играют этногенетические легенды), или научного исторического знания, т. е. являются мифическими или достоверными. Они фокусируются на общности территории («родной земли»), языка («родного языка») и др. Существенную роль в этих представлениях играют этнические символы. Ими могут быть отдельные исторические личности как «отцы нации», имена которых нередко трансформируются в этнонимы — хан Узбек для узбеков, генерал Боливар для боливийцев; природные объекты: гора Фудзияма — у японцев, Арарат — у армян; здания и сооружения: Белый дом — для американцев США, Кремль — для русских, явления культуры: косоворотка — как символ «русскости», чорон (резной деревянный кубок для кумыса) как символ «якутскости» .

Однако применительно к такого рода осмыслениям надо говорить не столько об общности происхождения, сколько о представлении о ней, а это существенно разные вещи. Этногенетические исследования показывают, что, как к стволу дерева при появлении его на поверхности земли подходит огромное количество корней, так и этническая общность формируется из компонентов разного происхождения. Большую роль в размывании генетической «чистоты» этноса играют межэтнические браки, которые представляют собой не такое уж редкое явление, потомство их относит себя к тому или иному этносу, но генетический фонд «брачующихся» этносов оказывается размытым. Более того, нередко этнос в ходе своего исторического развития включает, частично или полностью, в свой состав представителей другого народа. Так в состав русского этноса вошли некоторые народы Восточной Европы — чудь, меря, мурома. Антропология узбеков показывает, что они сложились как минимум из двух этнических компонентов, один из которых был представлен монголоидной, а другой — европеоидной расами. Монголоидные признаки у русских восточной части их этнической территории свидетельствуют о том, что в их формировании принимали участие иноэтничные компоненты монголоидного происхождения.

Помимо биологического начала общность происхождения может осмысляться как обладание этносом культурными элементами, идущими «из глубокой древности», в том числе и тех, которые считаются этническими маркерами. Однако изучение культур народов мира, даже традиционных, показывает их разнокомпонентность в этническом плане. Например, самовар, воспринимаемый сейчас как этнический символ русских, пришел в их быт от народов Востока, а языки байту, на которых говорят пигмеи, были заимствованы ими у соседних этносов.

Прекрасно разноэтничность компонентов культуры на примере американцев США показал антрополог Р. Линтон в своем эссе «Не-американец»: человек надевает одежду, элементы которой изобрели азиатские кочевники, смотрит в окно, стекло для которого изобрели египтяне, ест выпечку из пшеницы, впервые культивированной в Средней Азии, расплачивается за газету монетами, форма которых появилась сначала у античных лидийцев и т. д. и т. п., а в заключение благодарит древнееврейское божество на индоевропейском языке за то, что он — «стопроцентный американец» .

Таким образом, говорить о «чистых» по происхождению в генетическом или культурном отношениях этносах нет оснований. Но нельзя не признать, что память о прошлом является очень важным психологическим моментом, обеспечивающим этническую преемственность.