А. Понятие преступления

Современное понятие преступления заключает в себе два атрибута, или признака, — внешний и внутренний. Внешний атрибут—это совершение деяния, запрещенного законом, либо престу пное упущение или бездействие, наказание за которое также предусмотрено законом; внутренний атрибут — наличие у совершившего правонарушение преступного намерения, или воли. Только при наличии обоих признаков противоправное деяние считается престу пным и подлежит наказанию. Понятие, связывающее противозаконный поступок и престу пную волю человека в единую систему, устанавливалось долго и постепенно.

Уголовное право XI—XIII вв. преступление понимало в первую очередь как действие, направленное против личности, как материальный, физический или моральный ущерб, нанесенный отдельному человеку, во вторую очередь — как нарушение общественного мира и спокойствия, а в некоторых случаях и как оскорбление всего коллектива, к которому пострадавший принадлежал. Это следует из того, что кроме возмещения убытка потерпевшему нарушитель платил штраф в пользу общественной власти. Однако в праве не проводилось различия между уголовным и гражданским нарушениями, или деликтом, — всякое правонарушение рассматривалось как посягательство на материальные интересы потерпевшего, а потому возможность преследования нарушителя и выбора для него наказания принадлежали пострадавшей стороне, и уголовное дело иногда оканчиваалось примирением сторон. Поэтому в законодательных памятниках, например в Русской правде, престу пное действие называлось «обидой», хотя в русском языке того времени существовало и пришедшее из греческого языка слово «преступление». «Обида» означала несправедливое притеснение, насилие, нарушение прав, оскорбление, а также материальное притеснение и ущерб, в то время как под «преступлением» имелось в виду нарушение закона, присяги (крестное целование), устава, заповеди, обета и т. п., а также проступок, грех, прегрешение. Термин «обида» соответствовал тому, что считалось в то время престу плением, — этим и объясняется предпочтение, которое отдал законодатель слову «обида». Таким образом, хотя в законодательстве преступление рассматривалось как частно-общественное деяние, акцент делался на нарушении частных, а не общественных интересов.

В XV—XVII вв. происходили изменения в понимании преступления, которые кристаллизировались в Соборном уложении 1649 г., где преступление стало трактоваться как нарушение царской воли и установленного государством правопорядка, как посягательство на огражденные законом права частных лиц, как антиобщественное деяние. В соответствии с новым пониманием преступления право преследовать преступника и наказывать постепенно переходило от потерпевшего и общины, к которой он принадлежал, к государству; относительно дел, хоть в какой-либо степени затрагивавших интересы последнего. Соборное уложение утвердило абсолютный приоритет государства в расследовании. Важно отметить, что государственные органы не только не прекращали дела, если потерпевшая сторона мирилась с преступником, но наказывали ее за это. Государство приняло на себя функцию общественного мстителя. Для обозначения преступного деяния вместо «обиды» стало использоваться словосочетание «лихое дело», которое означало плохой, дурной, злой поступок, действие. Именно этот термин, а не слово «преступление», соответствовал пониманию преступного действия в законодательстве, которое не проводило четкого разграничения между уголовным деянием и гражданско-правовым нарушением. Таким образом, хотя понятие преступления как нарушение закона в XVI—XVII вв.

не утвердилось, публично-правовое воззрение на преступление вытеснило частноправовой взгляд.

В первой четверти XVIII в. преступное деяние впервые определилось как нарушение закона и получило, наконец, название преступления, что являлось значительным шагом вперед, поскольку нарушение закона ставилось в центр понятия преступления. Но в понятие преступления входило также нарушение повелений самодержавной власти, посягательство на государственные интересы, понимаемые очень широко. Это обстоятельство не позволяло отделить преступное деяние от гражданского деликта, так как, во-первых, и мятеж, и убийство, и ношение бороды, и порубка заповедного леса являлись одинаково важными деяниями, заслуживавшими смертной казни, ибо все они нарушали повеления самодержавной власти, и, во-вторых, в законе не было четко определено, какие именно поступки воспрещались под угрозой уголовного наказания. В силу этого на практике наказаниям нередко подвергались лица за те деяния, которые не запрещались законом, но противоречили государственным интересам, которые, учитывая противоречивость законов, каждый судья мог понимать по-своему.

Екатерина II в «Наказе» расширила понятие о преступлении. Она определила преступление как деяние, запрещенное законом, вследствие того что оно противоречит общему и частному благу. Из чего следовало, что преступное деяние имело два признака: 1) нарушение закона и 2) нанесенный им общественный и частный вред.

Введение

в понятие преступления второго признака позволяло более четко отделять преступление от гражданского нарушения, не влекущего уголовного наказания. Екатерина II впервые сформулировала в том же «Наказе» принцип, согласно которому все, что не запрещено законом, дозволено. Новое понимание преступления нашло отражение в законодательстве. Например, в «Уставе Благочиния» 1782 г. проведено разграничение между полицейским нарушением, или проступком, не влекущим за собой уголовное наказание, и преступлением в собственном смысле этого слова.

Понимание преступления как противозаконного действия было зафиксировано в 15-м томе Свода законов 1832 г. В Уложении о наказаниях 1845 г. данное понятие получило развитие и приблизилось к современному пониманию. Преступное деяние определялось как наказуемое противозаконное действие, а также неисполнение того, что под страхом наказания законом предписано. Из этого следовало, что противоправность и определенная в законе наказуемость являлись важнейшими признаками преступления, что наказание за преступление должно находиться в точном соответствии с законом. Одновременно в общую часть Уложения о наказаниях 1845 г. было внесено требование о необходимости отличать уголовное преступление от деликта. Данное определение преступления разделяли российские юристы конца XIX-начала XX в., и оно вошло в Уголовное уложение 1903 г.

Второй аспект объективного нарушения закона состоит в преступном упущении или бездействии, к которому относится недонесение о готовящемся или совершенном правонарушении. Впервые это понятие под названием извета (что соответствует современным терминам «донесение», «сообщение») было введено Соборным уложением 1649 г., которое предусматривало наказание в виде смертной казни за умолчание (недонесение) о заговоре или каком-либо другом злом умысле против царя. Но обязанность донесения не распространялась на другие преступления. В 1715 г. к преступному бездействию было отнесено недонесение о всех политических преступлений и деяний, нарушавших государственные материальные и иные интересы, умолчание о беглых, ворах и разбойниках, а также преступное бездействие чиновников, начиная от сенаторов и кончая канцеляристами, при нахождении на службе. Свод законов 1832 г. и Уложение о наказаниях 1845 г. преступное бездействие трактовали еще шире — как недонесение о любом замышленном или содеянном уголовном преступлении, и одновременно увеличили состав лиц, обязанных доносить, включив в их число, кроме чиновников, также лиц, находившихся на общественной службе, и вообще любого взрослого человека. Наконец, в Уголовном уложении 1903 г. престу пное бездействие понималось как бездействие граждан в охране не только политических и государственных интересов, но и интересов частных лиц и общества в самых разнообразных формах — уклонение от участия в суде в качестве свидетеля, эксперта или присяжного, недонесение о преступлении против частного лица, умолчание о появившейся эпизоотии и других опасных для жизни человека явлениях и т. п. Благодаря этому акцент в понимании законом преступного бездействия изменился — требование помогать государству было дополнено требованием помогать ближнему, что несомненно свидетельствовало о социальном прогрессе, вносимом уголовным правом в правосознание и жизнь общества.

Таким образом, понятие преступления с объективной стороны прошло длительную эволюцию. Оно развивалось, во-первых, от понимания престу пного деяния как личной обиды к пониманию его как антиобщественного действия, от частноправового к публично-правовому взгляду на преступление; во-вторых, от смешения уголовных деяний и деликтов к их разделению; в-третьих, от понимания преступления как поступка, нарушающего царскую волю и государственный интерес, к его пониманию как деяния, нарушающего закон; наконец, в-четвертых, от понимания преступления как деяния, заслуживающего мести или материальной компенсации, к пониманию его как деяния, влекущего за собой уголовную репрессию в форме, четко определенной в законе. Понимание преступления как преступного действия было дополнено со временем понятием преступного бездействия. Четкое определение преступления оставляло меньше места для субъективизма судей.

Одновременно с развитием понятия о престу плении как об объективном нарушении закона развивалось и понимание преступления как субъективного нарушения закона. В древнейшее время господствовал принцип объективного вменения: есть правонарушение — есть и преступление. При таком представлении о престу плении субъектом последнего наряду с человеком признавались животные и неодушевленные предметы. Гак, в 1593 г. был наказан кнутом и сослан из Углича в Сибирь колокол за то, что после смерти царевича Димитрия он был использован для сбора толпы, устроившей беспорядки; в первой трети XVII в. в Москве была казнена обезьяна за то, что забежала в церковь и произвела там беспорядок.

В Соборном уложении 1649 г. разделение на умышленные и неумышленные преступления было впервые четко и последовательно проведено, однако вид преступления влиял на тяжесть наказания лишь в отношении убийства. Тогда же возникли понятия неосторожного деяния, необходимой обороны и крайней необходимости, но они еще определялись нечетко, а поэтому слабо дифференцировались и применялись непоследовательно в том смысле, что для одних преступлений эти обстоятельства учитывались, для других — нет. Вместе с тем объективный подход к преступлению еще преобладал. Во второй половине XVIII в. виновность, или преступная воля, стала чаще приниматься во внимание, разумеется, настолько, насколько это понятие было развито в законодательстве; и постепенно, ко времени создания Свода законов 1832 г. виновность стала обязательным признаком преступления. Как правило, преступление стало рассматриваться в единстве преступного деяния и умысла. Это явилось важным достижением уголовного права, так как делало суд более объективным и справедливым.