Наглядность символа. 
Философия религии

Наглядность — представленность скрытой реальности в формах вторичной чувственности. Если какую-либо совокупность обычных представлений о мире или отдельных вещах подчинить цели выразить — метафорически, по аналогии, символически и т. п. — как сверхчувственный объект, то их первичная чувственность преобразуется во вторичную, третичную и т. д. Например, повседневное представление об объеме вещи можно преобразить под воздействием математической теории в график параболоида; наглядный образ вращающейся параболы — вторичная чувственность, обусловленная понятием функции^ =г Рационализированное зрительное представление обретает знаковую функцию, а значениями таких иконических знаков становятся недоступные в опыте сущности и целостности. Повторим, что древние греки различали в идее (сущности) наглядную и ненаглядную стороны. Первая, эйдетическая, сторона созерцается нашим особым (внутренним) зрением: эйдос (вид) созерцается умом как некая воображаемая картинка. Вторая сторона не имеет изобразительного характера и выражается словом. Созерцательная способность разума отражена Платоном в понятии н о э з и с а, т. е. «мыслящего видения сущности». Таким образом, по традиции наглядность сопряжена с геометризацией сущности, с представлением умопостигаемого в пространственно структурированных схемах, графиках.

Визуализация знания не есть его примитивизация. Наоборот, наглядный образ как продукт визуального мышления — это знание, скорректированное действием, поэтому более предпочтительное; информация, заключенная в нем, легче усваивается и более понятна. Наглядность не нужно отождествлять с «истинным отражением»: наглядное не обязательно истинное, но преимущественно сопряженное с правильностью и эффективностью действия. Наглядность — свойство развитого знания и условие понимания этого знания другим индивидом. Таким образом, символическая наглядность имеет разные уровни, ее постижение зависит от степени развития умозрения.

В платонизме символ наделен функциями открытия и познания трансцендентного, а также ролью проводника усвоенной идеи. В учении Аристотеля уму человека, оперирующему символами, присуща (как и всей мировой душе) энтелехия, т. е. способность к целеполаганию и превращению возможности в действительность. Умозрение иногда берет какой-нибудь предмет как материал, целенаправленно придает ему новую форму и тем самым преображает его в новый предмет. Посредством символов ум творит новую действительность. Умозрением познается и непреходящая суть бытия.

У платоников символизации подлежит трансцендентная сфера божественных идей («сверх-я»), тогда как сторонники Аристотеля наделяют символическими значениями внутреннюю форму вещи (сущность), и символическим центром человека у них оказывается его «я». В поисках объективного основания для символа как посредника между низшим и высшим бытием средневековая философия колебалась между реализмом и номинализмом.

С точки зрения крайнего реализма символизируемое (как сторона символа, противоположная плоти знака) преображается умозрением настолько, что становится целиком трансцендентным и не сообщающимся с миром человека. А это губительно для символа как инструмента человеческого познания. Напротив, согласно установкам номинализма символизируемое пребывает исключительно внутри нашего мышления, поэтому символ не может непосредственно связывать человека с высшим, Божественным, миром. Для.

«умеренных реалистов», признающих троякую форму бытия универсалий (в Боге, вещах и уме человека), символ опосредует взаимосвязь всех эти трех форм бытия и является одновременно знаком и преобразователем умозрительной действительности.